Рец. на кн.: Баратов П., Филиппова Т. Великая война и Великая революция в русской журнальной сатире. 1914-1918. – М.: Кучково поле, 2017.

Периодические издания, которые выходили в России в начале ХХ в., в значительной степени незаслуженно остаются забытыми. Между тем, они являются уникальным источником, содержащим в себе значительный объем информации. Интересны не только репортажи и очерки. Не менее примечательны сатирические рисунки и фельетоны.

В культурной традиции дореволюционной России сатира занимала особое место. Своеобразие этого жанра позволяло донести до читателей идеи и смыслы, которые было очень рискованно выразить в более серьезной литературе. Одновременно карикатуры и шаржи несли в себе колоссальный пропагандистский потенциал. Особенное развитие сатирические сюжеты получили в переломные моменты отечественной истории – период Первой мировой войны и революции 1917 г. Парадоксально, но вооруженное противоборство ведущих европейских держав стало неисчерпаемым источником шуток, поводом для горькой иронии в сочетании с едким сарказмом. Эта тенденция еще больше усилилась после крушения монархии в феврале-марте 1917 г.

Вышедший в 2017 г. в московском издательстве «Кучково поле» совместный труд Петра Баратова и Татьяны Филипповой «Великая война и Великая революция в русской журнальной сатире. 1914-1918», знакомит читателя с визуальными и текстовыми образами и риториками вражды, созданными отечественными журналистами, писателями, художниками и поэтами.

«Для того чтобы понять новизну образов войны и революции в русской журнальной сатире 1914-1918 годов и производимый ими эффект, - отмечают в предисловии авторы, - надо учесть, что сама отечественная культура и искусство той эпохи — эпохи Серебряного века, составившего славу дореволюционной России, — стали главными союзниками сатириков в их непростой профессии. В условиях жанрово-стилистической избыточности в создании изображений и текстов на грани полярных эмоций с наглядностью проступал новый творческий стиль уходящей России, своим «серебром» облагородивший на прощание суровую реальность «века войн и революций».

Гуманизм отечественной журнальной сатиры проявлял себя в ее обращении напрямую к человеку. В жестокую эпоху модерна, сбившую многие ориентиры общественной и повседневной жизни, объектом внимания и защиты для журналистов-сатириков была личность, ощутившая враждебность внешнего мира, эрозию мира внутреннего, разгул стихии страхов и инстинктов, государственного насилия и кровавых крайностей национализма. Русские карикатуристы, фельетонисты, поэты-сатирики, являясь частью общества модерна, взяли на себя в те годы тяжелую, неоднозначную и зачастую неблагодарную миссию посредством смеха восстанавливать порядок в умах и душах читателей. Или хотя бы просто быть вместе с читателями в годы тяжких испытаний...

На фоне прочих форм, приемов и стратегий критики противника сатирические рисунки выглядят, пожалуй, самым ярким фрагментом той информационной мозаики, которая (наряду с живописью, документальной фотографией и другими формами) стала визуальной историографией Первой мировой войны, летописью ее неоднозначных смыслов и недоученных уроков. Новые способы создания образов неприятеля опирались на стереотипы восприятия того или иного персонажа, врага «внутреннего» и «внешнего», которые веками формировались в культурной памяти общества. От того, насколько точно удавалось сатирикам определить точки соприкосновения исторической памяти и актуальных общественных задач, напрямую зависел мобилизационный потенциал конкретных образов противников России — и на полях сражений, и во внутриполитических баталиях. Так в сатирической печати возникала новая драматическая реальность мира войны и революции.

Война неизбежно меняла и людей, и весь мир. Революция разрушила этот мир окончательно. Военно-революционная эпоха, отмеченная переменами в ценностных установках, размыванием духовно-нравственных устоев, разрывом прежних социальных связей, словно раздвинула границы норм в представлениях противоборствующих сторон друг о друге. Труд русских журналистов-сатириков был нацелен на возврат к человечности, на распространение представлений о ценности жизни и достоинстве личности, на внушение гордости за сражающееся Отечество, окруженное внешними врагами и подорванное внутренними конфликтами».

Кроме предисловия, книга включает в себя семь глав и эпилог. В первой главе анализируются сатирические риторики вражды в начальный период конфликта. Отмечается, что российские журналисты – сатирики (за редким исключением) «не критиковали «германца», «австрийца», «болгарина» или «турка» в целом, проводя четкое различие между образом народа и образом власти государства-противника». Таким образом, милитаристские режимы Центральных держав изображались, прежде всего, врагами собственных народов, ставших заложниками и жертвами захватнических устремлений правителей.

Вторая, третья и четвертая главы посвящены образам главных противников России в Великой войне – Австро-Венгрии, Турции и Германии. Начиная с пятой главы рассматриваются карикатуры и фельетоны, посвященные уже внутренним российским проблемам, которые проявились после крушения монархии. Отмечается, что в межреволюционный период изменилось и восприятие внешнего противника. Центральные державы сливаются в едином образе внешнего зла. Но это случится позднее. А в феврале-марте 1917 г. сатирики направили всю силу своего сарказма в адрес членов дома Романовых. Особенно досталось супруге императора Николая II, Александре Федоровне. Предметом острот стало ее предполагаемое германофильство. Таким образом, бывшая императрица стала для журналистов воплощением внутреннего предательства. Пресса охотно подхватила и растиражировала миф о «немке-шпионке», которую якобы специально заслали в Россию. Едкая неприязнь и презрение проявились и по отношению к другим представителям дореволюционной российской элиты.

Одновременно весной 1917 г. в журнальной сатире проявляются позитивные образы, представленные деятелями Временного правительства. По мере ухудшения социально-политической ситуации в качестве главного воплощения зла преподносятся большевики-ленинцы и другие левые радикалы. После Октябрьского переворота образы, созданные художниками-карикатуристами, приобретают апокалипсические черты. Крепнет убеждение в том, что произошедшее – это «воздаяние за собственную слабость, за недостаточное гражданское мужество у русского общества, за неумение противостоять политическому экстремизму». Все последние публикации в сатирических изданиях проникнуты фаталистическими настроениями и осознанием катастрофы.

Установление в стране большевистского режима в конце концов похоронило свободную прессу. Вместе с ней ушла в небытие и журнальная сатира, которая, в свою очередь, являлась частью культуры дореволюционной России. Но созданные ей образы в целом оказали влияние на развитие жанра, а опыт политической аналитики актуален и в настоящее время.

Д.В. Соколов

для Русской Стратегии

http://rys-strategia.ru/