Открыть листовку в высоком разрешении

«Если бы не советская власть, Россия так и осталась бы безграмотной!» - этот изумительный тезис является одним из главных и наиболее часто предъявляемых аргументов нынешних советских пропагандистов и их адептов, ностальгирующих по «лучшему в мире» советскому образованию. Но была ли наша страна и впрямь «безграмотной»? И что произошло с нашим образованием после захвата власти интернациональной большевистской бандой?

Для начала немного цифр.

В 1914 г. в императорской России насчитывалось 123 745 начальных учебных заведений. В них получало образование 9 053 399 человек. В начальной школе училось 7.8 млн. детей от 8 до 11 лет. Из 441 уездного земства 15 земств полностью осуществили всеобщее обучение, 31 было близко к осуществлению, 62-м % земств оставалось менее 5 лет для осуществления плана, а 30-ти % от 5 до 10 лет. Планы создания школьных сетей продолжали эффективно реализовываться вплоть до 1917 г. Таким образом, между 1919 и 1924 г. должно было быть осуществлено всеобщее обучение всех детей Империи в четырех или пятилетних начальных школах, с возможностью продолжения обучения в высших начальных училищах и гимназиях.

1924 г… С какими итогами в плане всеобщего обучения пришла к нему т.н. «народная власть»? С такими, что даже 3 года спустя, в 1927 г. на XV съезде ВКП (б) Крупская жаловалась, что грамотность призывников значительно уступает грамотности призыва 1917 г. Вдова Ленина говорила, что стыдно от того, что за 10 лет советской власти грамотность в стране значительно убавилась.

Когда же товарищам всё-таки удалось осуществить замедленную ими ликвидацию безграмотности?

«В процессе реализации провозглашённой идеи культурной революции задача распространения грамотности решалась как за счет внешних источников, так и за счет последовательного расширения и укрепления школьной сети.

Именно последнее обстоятельство позволило в 1930 г. законодательно ввести всеобщее обязательное начальное обучение в объёме 4 классов и включить всё подрастающее поколение в систему современной культуры.

В конце 1930-х гг. достигнут уровень грамотности населения свыше 80%.

Ликвидация массовой неграмотности в СССР завершена после Великой Отечественной войны». (Российская Педагогическая энциклопедия)

Итого – более 20 лет отставания… Это им ныне хвастаются необольшевики, называя достижением Советской власти.

Разумеется, это не единственная ложь красных пропагандистов. Ложь была заложена их предшественниками уже в самый лозунг, провозгласивший тотчас после революции право всех граждан на образование независимо от расовой, национальной, половой принадлежности и социального положения. На деле это право имели далеко не все. Дети т.н. «лишенцев» (лиц, лишённых избирательного права), в категорию которых попадали бывшие дворяне, офицеры, землевладельцы, фабриканты, купцы, священнослужители и др. были вправе получить лишь 7 классов образования, дальнейшее оказывалось для них закрыто. Так, к примеру 14-летний сын княгини Н.В. Урусовой был исключён из железнодорожного училища, едва начальство узнало о его дворянском происхождении, несмотря на то, что он был в числе лучших учеников.

«Сын попа или торговца-лишенца может попасть в школу путем хитрости… Если подлог раскрыт, то мы такого обманщика за ушко да и на солнышко, и выбрасываем вон из школы». (Нарком просвещения Анатолий Луначарский)

В 1940 г. получить образование стало проблемой уже не только для «лишенцев». Вступило в силу постановление №638 «Об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР и об изменении порядка назначений стипендий». Обучение в столичных школах отныне стоило 200 р. в год; в провинциальных – 150; в столичных институтах – 400 р.; в провинциальных – 300. Годовая плата примерно соответствовала средней месячной номинальной зарплате советских трудящихся в то время: в 1940 г. она составила 338 р. в месяц. Однако введение даже такой скромной платы для многих советских граждан закрыло возможность продолжить образование после 7 класса. В частности, колхозники в ту пору вовсе не получали зарплату и работали в колхозе за трудодни. Поэтому 1 сентября большинство классов особенно в сельской местности встретили полупустыми. В результате проведенных «реформ» количество выпускников средних школ, средних специальных учебных заведений и вузов сократилось вдвое.

Весьма наглядным свидетельством отношения большевиков к образованию является история знаменитой московской Алфёровской гимназии, которой после революции было присвоено имя Льва Толстого. Супруги Алфёровы основали свою женскую гимназию в 1896 г. Здесь обучались дочери состоятельных, родовитых и известных родителей. Среди прочих - сёстры Голицыны и Гагарины, дочери Шаляпина и Нестерова, Марина Цветаева… Главными предметами были литература и история.

Супругам Алфёровым суждено было оказаться среди первых жертв ненасытного молоха под названием большевизм. Зимой 1918/19 гг. за ними пришли и увели под конвоем. А вскоре осиротевшие учителя и гимназистки прочли в газетах их фамилии в списке расстрелянных. Ни следствия, ни суда не было. Александра Самсоновна Алферова написала в тюрьме письмо-завещание: «Дорогие девочки! Участь моя решена. Последняя просьба к вам: учитесь без меня так же хорошо, как и при мне. Ваши знания нужны будут Родине, помните постоянно об этом. Желаю вам добра, честной и интересной жизни».  

Когда одного из педагогов гимназии Василия Порфириевича Вахтерова, многолетнего председателя Российского союза учителей и автора нескольких хрестоматий и учебников, Луначарский пригласил работать в Наркомпрос, тот ответил, что не может сидеть за одним столом с теми, у кого «руки в крови».

Под руководством нового директора Дарского гимназии существовала, стараясь сберечь свои традиции, до 1929 г., когда Дарского сменил коммунист Резник, изгнавший прежних педагогов и де-факто уничтоживший этот островок русского просвещения, подменённого большевистским образованием.

С первых дней новая власть рассматривала образование, как сугубо инструмент идеологической борьбы. Одним из идеологов его реформы стал зам наркома просвещения «историк» Покровский – предтеча нынешних товарищей Спицыных, Юлиных, Жуковых и иже с ними. «В нашей науке специалисту-немарксисту грош цена», - таким был девиз сего «учёного мужа». «Настоящая история нашей страны начинается с 17-го г.», - провозглашал он. Свой учебник по истории России, который служил советским школьником многие годы единственным источником «знаний» по этому предмету, Покровский целиком строил на интернационализме и обличении «имперских» и «шовинистических» стереотипов, якобы имевших место в русской исторической науке. Обличия внешнюю и внутреннюю политику правящих классов, ленинский «историк» делал ударение исключительно на негативных аспектах русской истории, указывая на классовое угнетение, агрессии и завоевательные войны Российской империи, ограбление ею порабощённых народов, технологическую отсталость. С особой ненавистью чернил  Покровский русских героев, представавших в его транскрипции сплошь эгоистичными, жестокими, ограниченными, невежественными личностями. С презрением отзывался он о Суворове и о войне 1812 г.

В 1936 г., по приказу ЦК партии, во всех начальных школах был введен новый предмет - «история СССР», который надлежало изучать в третьем и четвертом классах. В дореволюционной Россини, согласно этому учебнику, было плохо все, кроме двух явлений - революционной борьбы и территориальных завоеваний. К заслуженным «революционным борцам» причислялся Стенька Разин. Учебник славословил Разина не только за его «революционную деятельность», но и за методы расправы со своими противниками. Главной же проблемой «истории СССР» стало то, что в учебнике постоянно приходилось вырывать или заклеивать страницы, повествующие о героях революции, которые как на грех один за другим оказывались предателями и врагами народа.

Не меньше истории пострадала от большевистских новшеств русская литература, которая, следуя пламенному призыву Маяковского, была сброшена с корабля современности.

«…вся учебная программа была жёстко расписана -

Грохают краны

У котлована, -

а на любой урок мог придти проверяющий инспектор районо. Начинать надо было - с достраиваемого тогда Турксиба, чтоб учили наизусть, как по пустыне поезда пошли

...туда и сюда,

Пугая людей, стада,

Им не давая пройти

На караванном пути.

А дальше указывался - Магнитогорск, потом - Днепрострой и поэма Безыменского, где высмеивался обречённый юноша-самоубийца из уходящего класса. И ещё поэма об индусском мальчике, который прослышал о Ленине, светлом вожде всех угнетённых в мире, и добрался к нему в Москву пешком из Индии.

А тут - спустили лозунг «одемьянивания литературы»: пронизать её всю боевым духом Демьяна Бедного.

Отдохновение приходило только на уроках собственно русского языка: прямодушный, незыблемый и вечный предмет. Но! - и его зыбили: чего только не лепили в новейшую орфографию! и так быстро меняли правила, что и сама за ними не поспеешь». (А.И. Солженицын. «Настенька»)

Новый учебник изуродованного большевиками русского языка написал товарищ Шапиро, сам не ведавший азов этого языка. Язык, согласно Тургеневу, «великий, могучий, свободный и правдивый», который мог быть дан «только великому народу», был обращён Шапиро в убогий жаргон косноязычного. В дореволюционных учебниках тексты для упражнений и диктантов брались из русской классической литературы. Шапиро заменил их политическими текстами, которые были взяты из трех источников: из сочинений Сталина, Ленина и передовиц «Правды». Таким образом вместо русского языка в учебнике был представлен язык Ленина, Сталина, Шапиро и передовиков «Правды», имеющий к русскому языку такое же отношение, как сорняки - к пшенице. Сам же учебник стал хрестоматией по коммунистической политграмоте.

«Бесспорно, товарищ Шапиро написал знаменитый учебник: самый плохой учебник в истории школьного дела в России... Ну, и отправьте его по назначению; в качестве экспоната в школьно-исторический музей. А школу необходимо освободить от такого учебника: без него заниматься легче и успешнее, чем с ним...»

«Наркомпрос разваливает дисциплину в школе, не допуская там абсолютно никаких наказаний. Может быть, учителям разрешат применять хотя бы одно наказание за самые тяжкие проступки учащихся: оставлять наказанного школьника на один час в школе - для послеурочных занятий по учебнику Шапиро? За эффективность этого наказания можно ручаться...»

«С пользой для дела учебник Шапиро может быть заменен любым дореволюционным учебником грамматики, даже самым худшим». (Из неопубликованных писем советских учителей в «Учительскую газету»)

Показательно, с каким презрением относилась «народная власть» к учителям, ввергнутым ею в кромешную нищету и именуемым Наркомпросом наряду с уборщицами «шкрабами» (сокращённо от «школьные работники»).

«Уж тридцать лет работаю я в сельских школах нашего уезда. В первые годы своей службы я получала жалованье только 10 р. в месяц. Одной мне хватало этого жалования на сносное житье. А потом постепенно жалованье учителям повысилось до 30 р. в месяц. В это время мать моя овдовела и жила со мной, на моем иждивении. Мы вдвоем на мое жалование жили без нужды: жили в теплой и освещенной комнате, были сыты, обуты, одеты. И даже могли завести библиотечку: книги были нашей страстью. А теперь?..

Мерзну вот. И в школе и дома: сельский комиссар не доставляет дров ни школе, ни мне. Спасибо соседям: притащили по вязанке сучьев от своих костров. А то совсем замерзла бы... Раньше, до революции, никогда и ни в одной деревне этого не было, чтобы школьники занимались в нетопленной школе, а учительница оставалась бы без дров, без керосина, без ботинок, и даже без хлеба...

Пошла на днях к сельскому комиссару и комбеду: паек просила. А они осклабились и заявили: «По инструкции, - говорят, - шкрабы для снабжения ни в какую категорию не попали: ни к сельской бедноте, ни к городским рабочим и служащим»... Спасибо соседкам-бабам: пока спасают. Хлеба у них у самих недостает, а картошки принесли...» (Из рассказа сельской учительницы, 30-е гг.)

После Октябрьского переворота из школ были изъяты и уничтожены все дореволюционные учебники и хрестоматии, как «враждебные коммунизму», «не созвучные эпохе». Школьные библиотеки были уничтожены также: не пощадили ни былины о русских богатырях, ни книжки о Петре Великом и Суворове, ни многие произведения «реакционных» классиков. Взамен наспех составили новые брошюры и хрестоматии, заполненные идеологически верной пропагандой. Басни Крылова в школьных хрестоматиях были заменены баснями Демьяна Бедного, творения Пушкина - «произведениями» Юрия Либединского, Гладкова и других большевистских «классиков революционной литературы», в защиту которых Демьян Бедный мог привести лишь один аргумент: «Хоть сопливенькие, да наши»...

«В дореволюционных хрестоматиях было много интересных материалов: об отце, матери, взаимоотношениях детей с родителями. Эти материалы прививали, укрепляли и развивали у школьников любовь и уважение к родителям.

В советских хрестоматиях материалов на эту тему вообще очень мало. А помещенные материалы говорят о том, что дети гордятся только тогда, когда родители «сознательные», то есть коммунисты, или «знатные люди», то есть награжденные, прославленные. О любви детей к родителям безо всякой политической подкладки, к простым обыкновенным людям, в советских хрестоматиях ничего не говорится. Такая обыкновенная детская любовь к своим простым родителям властью не поощряется.

Если же родители «отсталые», к примеру, религиозные, тогда детям рекомендуется «перевоспитать» их.

А для тех случаев, когда родители что-либо скажут или сделают вопреки указаниям партии или власти, - рекомендуется для подражания пионер Павел Морозов.

О прошлом своей родины ученики дореволюционной школы могли в хрестоматиях прочесть много ярких, интересных материалов: былины о русских богатырях; очерки и стихи о славных эпизодах русской истории: о Ледовом Побоище, о свержении Татарского ига, о Полтаве и Бородине; рассказы и стихи о героях русской истории: о Владимире Мономахе и Александре Невском, о Минине и Пожарском, о Петре Великом, о Суворове, о Царе-Освободителе, о крестьянине Сусанине, о Сергие Радонежском, о Филарете Милостивом, о суворовских «чудо-богатырях».

Но после революции все эти материалы, как «несозвучные эпохе», из школьных хрестоматий были выброшены. В советских хрестоматиях из деятелей прошлого прославляются только революционеры и разбойники.

О жизни в дореволюционной России советские хрестоматии дают материалы только из эпохи крепостного права, да и то описания исключительных случаев: о том, как помещица Салтыкова истязала своих дворовых девушек, как помещик заставил свою крепостную крестьянку выкармливать грудью его щенят и т. п.

О жизни крестьян в свободной деревне, после отмены крепостной зависимости и до революции 1917 г., советские хрестоматии никакого материала не дают. Учебники и хрестоматии создают впечатление, что помещичье крепостное право существовало до самой Октябрьской революции и что большевики освободили крестьян от этого ярма». (Тихон Козмич Чугунов. Деревня на Голгофе.)

Приведённая цитата даёт исчерпывающую информацию о тех основах, на которых базируется современная красная пропаганда, а заодно и учебные пособия, сочинённые увенчанными научными степенями последователями Покровского.

По большевистской методичке, уровень образования, прежде всего гуманитарного, призванного воспитывать душу и обогащать творческую, свободную мысль, был понижен до той безопасной планки, когда вместо подлинных знаний обучаемый получает их суррогат – идеологическую жвачку с инсенциями собственно гуманитарных предметов в ограниченной дозировке. В романе «Бесы» Фёдор Михайлович Достоевский пророчески писал: «Жажда образования есть уже жажда аристократическая. Мы уморим желание: мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве. Все к одному  знаменателю, полное равенство. «Мы научились ремеслу, и мы честные люди, нам не  надо ничего другого» - вот недавний ответ английских рабочих. Необходимо лишь необходимое, вот девиз  земного шара отселе. Но  нужна и судорога; об этом позаботимся мы, правители. У рабов должны быть правители. Полное послушание, полная безличность, но раз в тридцать лет  Шигалев пускает и судорогу, и все вдруг начинают поедать  друг друга, до известной черты, единственно чтобы не было скучно. Рабы  должны  быть  равны:  Без деспотизма  еще не  бывало ни свободы, ни равенства, но в стаде должно быть равенство, и вот Шигалевщина!»

«Шигалёвщина» есть, по существу, истинная идеология как большевистских, так и прямо наследующих им либеральных реформ отечественного образования. России же не нужны ни советская, ни либеральная образовательные методики. России нужно русское национальное просвещение!   

Русская Стратегия

http://rys-strategia.ru/