850 комбайнов за год — всего 1/20 от долгов

Мы основали компанию еще будучи студентами, в 1992 году. За несколько лет сменили много направлений, занимались и строительным бизнесом, ремонтировали здания, делали печати и штампы и ещё много чего пробовали.

В 1996 году мы пришли в производственный бизнес, начали производить мыло. К нам в управление попал Московский мыловаренный завод, он тогда был в глубоком кризисе. Но уже через год мы стали крупнейшими в России производителями мыла. Тогда и получили первый опыт производства.

Позже пришли в химический концерн «Эмпилс» который производил краску, опять же предприятие находилось в глубоком кризисе, мы приобрели акции, проинвестировали, стали крупнейшими в России производителями краски.

За пару лет мы финансово окрепли и в конце 1999 году приобрели, находившийся в кризисе «Ростсельмаш».

В 1999 году «Ростсельмаш» произвел 850 комбайнов. Это была всего 1/20 часть от долгов по зарплате, по налогам и задолженности перед поставщиками.

Мы с партнёрами вложили деньги и решили сфокусироваться на производстве комбайнов. Произвели партию в 1500 штук и продали её. Пусть тогда они еще отставали от импортных аналогов по технологии, но потребность в комбайнах была. И мы это почувствовали.

Правительство поддерживает нас левой рукой, а правой придавливает ещё сильнее

Вот так 18 лет занимаешься машиностроением и в постоянной борьбе находишься, всё время экстрим. Какая-то поддержка, конечно, появляется, например, субсидии на приобретение российской техники. Это все важно, но пока очень нестабильно. К примеру, субсидии на этот год профинансированы только до октября. И мы не знаем, будут ли они действовать дальше…

У нас есть уверенность, что налоги поднимут. Есть уверенность, что подорожают металл и электричество. Мы громко кричим об этом, тогда Правительство начинает нас поддерживать левой рукой, а правой — придавливает сильнее.

В действующем Правительстве есть два министра. Один делает все, чтобы немецкие компании начали получать субсидии, какие пока распространяются только на российских производителей. А у другого есть свое аграрное хозяйство. У его агрохолдинга политика такая — есть зарубежные комбайны, и мы покупаем только их. Пусть они в 2 раза дороже российских, которые, кстати, ничуть не хуже, но позиция такая принципиальная.

С Путиным мне поговорить нормально не дали

В феврале Госсовет проходил у нас на предприятии. Президент тоже присутствовал. Мы сели в микроавтобусы, общались, и у меня была возможность теоретическая что-то сказать ему. Но перед мероприятием меня проинструктировали: про политику Центробанка с Президентом не говори, про налоговую политику не говори, про смену экономический парадигмы не говори ни в коем случае. Вот и весь разговор…

Но кое-о чём нам все-таки удалось сказать Владимиру Владимировичу. Я ему рассказал про тракторное производство, про технологии, которые мы освоили. Сказал, что санкции нам не страшны. У нас идет уверенный рост.

Путин как-то покивал: да-да-да…

Я ему говорю, если будут продолжаться эти меры поддержки, мы будем и дальше развиваться. Мы можем в 2 раза больше производить комбайнов! Чтобы это реализовать, у нас есть свои предложения.

Путин сменил тему разговора…

Мне кажется, что он (Владимир Путин — прим. ред.) плохо отличает сырьевиков от несырьевиков. Конечно, сырьевики хорошо зарабатывают, и у них никаких проблем нет. Налоговая политика у нас ведется так, чтобы наше же сырье в России стоило все дороже и дороже. Тем самым подрывается несырьевое производство, к сожалению. Не на тех людей поставил наш президент.

Я вижу, что Владимир Владимирович хочет что-то изменить, исправить ситуацию. Но на то нужны какие-то перестановки, какая-то новая идеология…

Президент эту мысль не развивает. Поэтому наша война с Правительством будет продолжаться.

Я готов идти в Правительство

Готов ли я в правительство идти? Да, я готов, просто смотря с кем. Если Набиуллина будет держать ключевую ставку заоблачной, Минфин будет постоянно повышать налоги, то результата никакого не будет.

Нет командной работы, идеологии в правительстве, нет согласованности. Если ситуация не поменяется, то я не хочу идти в Правительство.

Если перефразировать вопрос в том плане, может ли нормальная, позитивная команда в правительстве изменить ситуацию в стране, то я скажу: конечно, да. Она может радикально улучшить эту ситуацию.

В такой команде я бы смог найти себе место. Развивал бы несырьевое производство — это стержень экономики. Оно создает условия для усиления экономики. И в первую очередь, это рабочие места — решение всех социальных проблем.

Санкции нам не помеха

Этих санкций я вообще не боюсь. При Иване Грозном, Иване Калите… если историю почитать, всегда были санкции. Мы соседи, никуда не денешься. Может быть, часть из них была бы рада, чтобы России не было, они бы доминировали.

Даже в самые суровые годы, когда мы, — коммунисты с одной стороны, и капиталисты с другой, — балансировали на грани ядерной войны, сотрудничество как таковое все равно продолжалось. Я имею ввиду производственников в принципе.

Что движет всем прогрессом? Производство. Производственники видят внешнеполитическую ситуацию совершенно абсурдной. У «Ростсельмаша» в Канаде есть производство, в Америке.

Но на бизнес так или иначе политика накладывает свой отпечаток. Некоторые банки перестали с нами работать, кредитную ставку подняли. Сделали не 3,5%, а 4,5%.

Тем не менее, мы приезжаем и сотрудничаем.

Вот мне говорят: ты хочешь изолировать страну, пытаешься развязать торговую войну со всем миром!

Нет. Мы предлагаем вести разумную политику и отстаивать свои интересы. Опыт общения с зарубежными коллегами говорит, что если ты себя уважаешь, заботишься о своих интересах и ведешь себя по-партнерски, с тобой хотят общаться, дружить, заключать сделки, зарабатывать деньги вместе. И наше предложение вести такую же экономическую политику.

Не конфронтация, а разумное отстаивание своих интересов. Весь мир это на ура воспримет. Не будет изоляции.

Источник: «Регионы России»