Проблема специфики организации пространства населённого пункта, прежде всего-  проблема специфики организации общества. Ещё такие корифеи антропологии и социологии, как Б. Малиновский, А. Радклифф – Браун, Э. Дюркгейм установили, что различные человеческие сообщества и социальные институты призваны выполнять определённый набор функций, среди которых одни из наиболее важных - обеспечение единства между людьми, обеспечение безопасности, создание условий для производственной деятельности. Для достижения этих целей сообщества должны иметь внутреннюю структуру, алгоритм взаимодействия их отдельных элементов. В течении XX столетия было доказано, что жизнь человеческих сообществ гораздо сложнее и не сводится к функциям и структурам. Однако они – наиболее рациональная и пригодная для объективного анализа их составляющая (1). Населённый пункт – это максимально наглядная модель структуры общества и выполняемых им функций, привязанная к конкретной местности.

Пространство в народной картине мира, в противоположность научному – «объективному» – его пониманию, неотъемлемо от восприятия его субъектом и не абстрагировано от своего содержания, основными и, при этом, взаимообуславливающими его характеристиками можно считать дискретность (взгляд на пространство как на набор локусов), неоднородность (представления о качественных различиях отдельных его частей) и конечность (2).Согласно традиционному восприятию концепта, место - это там, где человек занимается определённым видом деятельности. Специфика места определяется спецификой этой деятельности. Знать дело – значит знать место и наоборот. Месту свойственна привязка деятельности к определённому времени (суток, года и пр.). Месту присущ определённый набор вещей (3).

Поэтому любой населённый пункт имеет границу и внутреннее членение. Например, жилые дома по своему местоположению и функции отличны от производственных помещений, общественных знаний. Принципы поведения в этих разных локусах зачастую отличны. В рамках населенных пунктов всегда есть места общего пользования, состояние которых и поведение в них людей регулируется совместными усилиями местных жителей (4). Потеря внутренней структуры и внешних границ населённого пункта, как и любого другого объекта, ведёт а) прекращение выполнения своих функций б) прекращение существования как такового (5).

В статье А. Вахштайна «Пересборка повседневности: беспилотники, лифты и проект ПкМ-1.» можно ознакомиться с раскрытием  идей о городе, состоящем из различных сегментов, стремящихся к максимальной автономии друг от друга. Развитие техники ведёт ко всё большему повышению дискретности, несвязанности друг с другом географически близких групп людей. Людей всё больше связывают отношения, строящиеся вокруг техники вне зависимости от их физического местоположения (6).

Единство, структура, выполнение основных функций социума кубанской станицы, как и других традиционных сообществ, поддерживалось постоянным упорядоченным общением между его членами.  «- А когда вы были молодым, старших уважали?- Ну а как же! Вседа ж кланялись. Старик идёт, старику кланяются. А теперь и «здравствуй!» не говОрят! Нас учили в школе вседа здороваться со всеми.  А я до дяди Гришки поехал. И на базар пошли. Идут на встречу, а я «Здравствуй! Здравствуй!». А дядька: «Ты что! Сразу скажут, чё ты деревня! Я здороваюсь, кого знаю! А ты со всеми здоровкаешься! – А у нас в деревне все всех знают и здоровкаються!» (7). Как писал Н.И. Бондарь: « В целом время Святок – это и время «узаконенных» бесчинств молодёжи. Часто вслед за колядовщиками, девушками и женщинами, шли парни, которые по окончанию колядования «занимались бесчинствами» Чаще всего они снимали калитки, ворота и заносили их на другой край станицы. Однако так поступали далеко не с каждым. Здесь были «свои счёты»: или в этой семье жила  «гулящая девка», или наоборот, «очень строгая», не желавшая подчинятся тем правилам. Которые оценивались как норма в молодёжной среде…» (8). Здесь наблюдается привязка «бесчинств» к конкретному времени (Святки), местам, соотнесенным с поведением человека, стремление укрепить определённые поведенческие нормы.

Очень большое значение имела   взаимопомощь. Последняя было как средством поддержания существования сообщества, так и одной из его важнейших целей. Другой, не менее важной было ограничение насилие в рамках сообщества. «А тада уже, в войну, четыре столба поставили, затурлучили абы чем. Помазали их, хоть в своей хате. - А на строительство дома соседей приглашали? Мазать? - Помогали ходили. Кто строит, замесят замес. Помажут, а потом борщи сварят. Покормют и пойдут домой. Помогали хорошо! Где работаешь в брыгаде – приходит группа. Двадцать человек прыдут, помажут»(9). «А поножовщины не было?- Не, не, этого не было (10)»! «Дежурили по станице, чтоб не было нарушений никаких. Это дружинники. На танцплощадке, кругом»(11).

К концу XX в. традиционная система ограничений и разграничений во многом перестали функционировать. «Выпьют немножко, оставят, опять разговор. А щас! Ладно мужики! А женщины распущенные стали» (12)! «А щас рэжут, […]! Када у нас зарэзали? Да года четыре или пять (назад – И.В)! Славка, девка – алкашка и он алкаш. Пришло время такое, что смотри в оба» (13).

Населённый пункт во многом превратился во внутренне несвязанное, бесструктурное пространство. В таких условиях места общего пользования, производственные помещения теряют ценностную значимость и подверглись разграблению. «В Азовском развалили. […] Растащили и СТФ, и МТФ. Я как-то ездил туда, рыбу достать, рыбаки там. А так на фермах даже окна повытаскивали, стоят строения одни, шифер посымали. Кому надо – лезет –сымает. И никто ни за что не отвечает. Там же глава Ермоленко. Хоть что-то надо было делать! Никому ничего не надо!» (14).

В период бытования традиционной культуры природная среда плотно окружало населённые пункты и порой вторгалось в них. Однако люди чётко разделяли своё и чужое пространство, старались подчеркнуть эти границы на практике. Как хозяйственной деятельностью (вырубка диких растений на улицах, недопущение в населённый пункт диких животных), так формами поведения (например, запрет в освоенном, «человеческом» пространстве ряда сугубо мужских речевых оборотов, агрессивных типов поведения). Так же многие виды деятельности человека (большинство ремёсел, места постоянного проживания) располагались почти исключительно в «человеческой» зоне или на её границе (15).

В рамках традиционной культуры взаимодействие жителей населённого пункта с природной средой было подвержено чёткому регулированию обществом. Так, в Области Войска Донского «в каждой станице, владевшей лесами с растущими в них плодовыми деревьями, тёрном, орехами и т.д., сбор плодов был запрещён до определённого срока. Дата сбора дикорастущих плодов устанавливалась заранее, а сбор в течении запретного срока наказывался штрафом» (16).

Подобные правила и традиции существовали и в Кубанском Казачьем войске. Примечательно, что единых и повсеместных принципов взаимодействия природы с человеком в традиционной культуре не наблюдалось. Они вырабатывались постепенно, в соответствии со спецификой населённого пункта и окружающей его местности. Масштабные «преобразования природы», такие как прорытие кубанскими казаками Казачьего Ерика на Тамани в первой половине XIX в., имели место и в период господства традиционного уклада. Но прошлый и нынешний уровень изменений несопоставимы (17).

Взаимоотношения человека и природы подразумевает как приспособление человека к природной среде, так и преобразование, «очеловечивание» природы (18). Но для современной культуры характерно размывание самых разных границ, например, оппозиции своего и чужого. И, как частный пример, освоенного и природного. И то и другое воспринимается как часть единого целого, аморфного и неструктурированного. 

Люди активно во много раз более активно присутствуют вне населённых пунктов, возводят там массу строений и пр..Например, некоторые «глухие», живописные уголки активно используются для туризма и порой людей там едва ли не больше, чем во многих городских районах. Таким образом, происходит стирание границ между антропогенной и природной средой (19).

Одновременно многие территории в формальных границах населённых пунктов перестают соответствовать критериям заселенной и освоенной территории, перестали использоваться многие жилые и производственные площади, созданные в XX столетии. Они либо забрасываются, либо вторично окультуриваются под зоны отдыха с низкой плотностью населения и пр. Пространство поселения размывается и фрагментируется, перестаёт быть сплошным и плотным. Исчезли единые принципы природопользования и поддержания искусственной среды внутри населённых пунктов, отношения к сельскохозяйственным угодьям и пр. (20).

Очень часто и в пределах населённых пунктов скапливается масса отходов человеческой деятельности. В том числе – съедобных. Так же в большом количестве появляются бросовые земли: территории бывших производств и жилых кварталов, свалок. Животные начинают питаться от мусорных свалок. Последние, наряду с культурными растениями, становятся важными источниками питания. Животные переселяются в населённые пункты, вступают в прежде не характерные отношения соседства с людьми. Например, в кубанском хуторе Красном здание местной школы облюбовали змеи – кавказские полозы, занесённые в Красную книгу. Их привлекло наличие пустот под полом и обилие мышей, в свою очередь, питающихся отходами школьной столовой (21).

Разведение в городах таких домашних животных, как собак, во многом утратило первоначальный смысл, заключавшийся в охране и структурировании территории, отделении частного пространства от территорий общего пользования. Очень многие собаки оказались выброшенными в общественное пространство, ставшее по сути ничейным. Отсюда возникли стаи бродячих собак, которые уже представляют опасность для людей.  Так, в Махачкале жители города выходили  на массовый отстрел бродячих собак после того, как бездомные псы растерзали девятилетнюю девочку. Имели место смертельные случаи нападения бездомных собак на людей, что даже приводило к массовым выступлениям. Т.е., во многом потерявшем внутреннюю структуру городском сообществе речь идёт о «жизни или смерти» домашних  животных, а не их уместной локализации (22).

В настоящее время  ряд функций государственных структур по поддержанию местной инфраструктуры передаётся муниципалитетам и частным копаниям, что в условиях слабой самоорганизации населения, резкого ослабления психологической эмпатии между жителями на местах ведёт к кризису коммунальной сферы населённых пунктов. В 2016 в станице Каневской ликвидировали стационарные контейнеры для мусора, и жителям приходилось или ждать приезда мусоровоза, либо выбрасывать его прямо на улицу (23). Проблема роста стихийных свалок наблюдается в целом в разных регионах, что сами люди нередко объясняют «разрухой в головах» (24).

Основой ментального членения пространства, основанные на нём правила поведения, на котором держится функционирование современного населённого пункта, являются представления традиционного общества. Которые стали стремительно уходить из жизни с окончанием т.н. Долгого Средневековья, которое закончилось в период  конца XVIII– XX столетий. После чего последовал краткий взлёт  инфраструктуры и комфорта в самых разных населённых пунктах, основанный на развитии техники, который наложился на некоторые сохранявшиеся основы прежней ментальности. Потом они исчезли, лишившись подпитки в традиционном укладе жизни. И, как следствие, существование современного населённого пункта оказалось под большим вопросом. Т.е., может продолжится активное уменьшение числа малых населённых пунктов, а крупные могут перестать существовать как единое структурированное целое, и превратиться в конгломерат автономных анклавов. Взамен прежних малых населённых пунктов будут появляться мало связанные друг с другом жилые, производственные и рекреационные комплексы.

Почему это происходит? Как установил известный специалист по возрождению малых населённых пунктов Г.В. Тюрин, населённому пункту трудно функционировать, когда нет тесного коллективного взаимодействия и совместной работы представителей местного бизнеса, интеллигенции, представителей служб, отвечающих за функционирование инфраструктуры и просто неравнодушных граждан. Взаимодействие подразумевает выработку совместных проектов и их реализацию (25).

Именно поэтому структуры, подобные дореволюционным земствам, функционировали всегда и везде, где существовали населенные пункты с более или менее развитой структурой местного сообщества (26).

Когда они реально не функционируют, происходит деградация не только местной инфраструктуры, но и ценностно значимых совместных практик местных жителей. Причастность к памяти о Великой Отечественной войне, особенно на уровне семьи, продолжает быть весьма значимой для ощущения себя в качестве полноценного члена общества. Но для молодёжи подобные представления в большей степени имеют абстрактный характер, и в большей степени относится к разряду «парадных ценностей». Те же респонденты, которые говорили о значимости посещения памятников в четь Великой Отечественной вместе с родственниками, в предыдущем блоке вопросов указывали, что бывают рядом с памятниками, только случайно проходя мимо, либо в ходе официальных мероприятий (27).

Таким образом, в период активного бытования традиционной культуры имело место чёткое разграничение населённого пункта и природной среды. Населённый пункт представлял из себя единую структурированную социальную общность, направленную на выполнение значимых функций (взаимопомощь, обеспечение безопасности, производственная деятельность и пр.). Принципы взаимодействия населения с природной средой была подчинена этим функциям. В настоящее время имеет место постепенный процесс «очеловечевания» и / или разрушения природной среды наряду «одичанием» освоенной в процессе исчезновения связей между людьми, живущими рядом. Населённый пункт теряет единство и взаимосвязанность, постоянное присутствие и деятельность человека сжимается в отдельных точках. Тенденции к постепенной децентрализации населённых пунктов отражены и в разработке проектов развития городских агломераций (28). Быстрее этот процесс идёт в малых населённых пунктах, на окраинах крупных городов.

     Примечания

1. Клейн Л.С. История антропологических учений. СПб., 2014. С. 230- 239, 300 – 333, 526 -534.
2. Степанов А.В. Сайфиев А.Ф. Леший – чёрт, отдай мою животину  (Исследование демонологии Сямженского района Вологодской области) // http://folk.ru (дата обращения – 19. 04. 2017).
3. Степанов А. О месте. Этнофеноменологический очерк // Антропологический форум. 2016. №28. С. 200 – 201, 204 – 205, 209- 210.
4. Планировочная структура и функциональная организация территории города // http://tehlib.com (дата обращения – 24. 04. 2017).
5. Митрошников А.О. Философия: учебник Структура, виды, формы и уровни деятельности // http://society.polbu.ru (дата обращения – 24. 04. 2017).
6. Вахштайн В. Пересборка повседневности: беспилотники, лифты и проект ПкМ-1 // Логос. 2017. №2. С. 20 - 28.
7. Тен4027 - ПМ КФЭЭ-2008. А/к № 4027., ст. Тенгинская. Инф.: Беднов В. А., 1936 г.р. Иссл.: Васильев И.Ю.
8. Бондарь Н.И. Календарные праздники и обряды Кубанского казачества. Краснодар, 2011. С. 64 - 65.
9. Тен4032- ПМ КФЭЭ-2008. А/к № 4031, ст. Тенгинская.  Инф.: Радченко Г. Г., 1923 г.р. Иссл.: Васильев И.Ю.
10. Тен4028-  ПМ КФЭЭ – 2008. А/к 4028, ст. Тенгинская. Инф.: Беднов В.А., 1936 г.р. г.р. Иссл.: Васильев И.Ю.
11. Тен4031- ПМ КФЭЭ-2008. А/к № 4030. Ст. Тенгинская. Инф.: Фетисов В.Д., 1935 г.р. Иссл.: Васильев И.Ю.
12. Нек 4093- ПМ КФЭЭ – 2008. А/к 4093, ст. Некрасовская.  Инф.: Калугин В.А., 1914 г.р. Иссл.: Васильев И.Ю.
13. Тен4028-  ПМ КФЭЭ – 2008. А/к 4028, ст. Тенгинская. Инф.: Беднов В.А., 1936 г.р. г.р.
14. Зап3135- ПМ КФЭЭ – 2004.а/к 3135. Ст. Запорожская. Инф.: Харченко А.А., 1928 г.р. Иссл.: Матвеев О.В.
15. Михайлин В.Ю. Тропа звериных слов М., 2005. С. 332 - 360; Васильев И. Природное и антропогенное: слияние // http://www.apn.ru (дата обращения – 19. 04. 2017).
16. Шишкина Д.Ю. Экологический опыт традиционного природопользования донского казачества // Дикаревские чтения. Краснодар, 2009. Вып. 14. С. 39.
17. Семенцов М.В. Историко-экологические аспекты освоения Кубани казачеством в XIX – начале XX вв..// Дикаревские чтения. Краснодар, 2007. Вып. 13. С. 104 – 105, 139 - 142.
18. Семенцов М.В. Историко-экологические аспекты освоения Кубани казачеством в XIX – начале XX вв..// Дикаревские чтения. Краснодар, 2007. Вып. 13. С.148.
19. Васильев И. Природное и антропогенное: слияние // http://www.apn.ru (дата обращения – 19. 04. 2017).
20. Там же.
21. Васильев И. Природное и антропогенное: слияние // http://www.apn.ru (дата обращения – 19. 04. 2017); Секретарёв А. В школе Усть- Лабинского района завелись змеи // http://kuban24.tv  (дата обращения – 19. 04. 2017).
22. Дроботов А. Махачкалинцы в отместку за смерть 9-летней девочки начали массовый отстрел бродячих собак // http://www.stav.kp.ru (дата обращения – 24. 04. 2017).
23. Станица Каневская Краснодарского края превращается в большую свалку // http://www.5-tv.ru ( дата обращения – 25. 04. 2017).
24. В Крыму вывалили мусор у домов игнорирующих свалки чиновников // https://www.gazeta.ru ( дата обращения – 28. 04. 2017).; Пономарёв Ф. Мусор не по правилам. Почему на Кубани растет число нелегальных свалок // http://www.kuban.aif.ru ( дата обращения – 25. 04. 2017).
25. Ле Гофф Ж. В поддержку Долгого Средневековья // http://ec-dejavu.ru (дата обращения – 19. 04. 2017); Тюрин Г. Опыт возрождения русских деревень // https://profilib.com (дата обращения – 19. 04. 2017).
26. Альперович М.С., Слёзкин Л.Ю. История Латинской Америки (с древнейших времён до начала XX в.). М., 1991. С. 24.
27. Результаты анкетирования «Знание о памятниках, посвященных Великой Отечественной войне, на Северном Кавказе», 2015 год, анкеты №1 – 44, исследователи Баранов А.В..; Результаты анкетирования «Знание о памятниках, посвященных Великой Отечественной войне, на Северном Кавказе», 2015 год, анкеты №1 – 46, исследователи Майгур Н.В, Купавская А.А., Лободырёва Н.Ф..
28. Гриценко Е.В. Городские агломерации: в поисках оптимальной модели территориальной организации (сравнительно-правовой анализ) // http://отрасли-права.рф ( дата обращения – 08.05. 2017).