"Превратилась русская жизнь в вавилонское столпотворение. Все разбились, везде партии, везде разделение и вражда. Независимости мнения и действия не только не понимают сами, но и не позволяют другим, и если находится человек или орган печати, стоящий на почве не партийной, а общей, национальной пользы, то против него поднимутся все партии, и в этом общем стремлении съесть того, кто осмеливается быть внепартийным, проявляется ныне единственно возможное «объединение» их." Л.А. Тихомиров
16 мая 1916 г. высокая комиссия инспектировала воздушные силы Балтийского флота. Одноногий офицер, весьма бодро передвигавшийся на протезе, самовольно запрыгнул в один из аэропланов и поднял его в воздух.
- Самоубийца! – воскликнул кто-то.
Но поднятый ввысь самолёт вовсе не думал падать. Некоторое время он исполнял затейливые и опасные виражи, а затем пошёл в атаку… на комиссию. Атака была учебной, никто не пострадал. Однако, смутьяна отравили под арест. Им оказался лётчик Александр Николаевич Прокофьев-Северский, несколько месяцев добивавшийся права возвратиться в авиацию и на фронт после ранения и ампутации ноги. Дело вышло громким и дошло до самого Государя. Николай, вникнув в ситуацию, рекомендовал отчаянного пилота отпустить и возвратить в строй.
«Солженицын придерживался белогвардейско-февралистских оценок», - это «оригинальное» мнение высказал известный и позиционирующий себя антисоветским публицист, который ещё 10 лет назад называл почившего писателя христианским мыслителем. Высказал на неосоветском, «православно-сталинистском» ресурсе РНЛ. Аккурат к десятилетию памяти классика.
Предметом для «критики справа» был использован Государь Николай Второй. В рамках этой заметки я не стану вдаваться в вопрос, насколько справедливо было «сложное» по собственному его признанию отношение Солженицына к фигуре последнего Императора. Речь о другом. Речь о том, что в кампании посмертно-юбилейной травли, отвязно ведомой коммунистами, сталинистами и прочей швондеро-шариковской сворой, об
... Читать дальше »
