Революции 1917 г. и Гражданская война в России вызвали невиданный рост уголовной преступности. Ситуация не изменилась в лучшую сторону и после завершения активных боевых действий. Напротив, первые годы после окончательного установления советской власти в Крыму характеризуются значительным разгулом криминала и бандитизма. Преступные проявления в этот период характеризуются значительным разнообразием. Еще до того, как в ноябре 1920 г. Крым заняли армии красного Южного фронта, города полуострова захлестнула волна грабежей. В них принимали участие разные силы: наступающие красноармейские части, отступающие врангелевцы, выпущенные из тюрем уголовники, махновцы и красные партизаны. Неразберихой и хаосом воспользовались и местные обыватели.

Так, в Севастополе накануне эвакуации врангелевских войск, внимание обывателей привлек склад американцев, помещавшийся в бывшей мельнице. Народ прогнал часовых и начал грабить склад. Случился пожар, вину за который советские источники впоследствии возложили на американцев. В толпе началась паника и давка. Итог – 300 человек погибли в огне или задохнулись, около 50 человек были покалечены или разбились насмерть. Тем не менее, до начала пожара со склада успели вынести половину товаров[1].

Подобные сцены разыгрывались и в других городах. Впоследствии новые власти приложили немало усилий, чтобы изъять у населения награбленные в период безвластья товары и мануфактуру. Криминогенная ситуация в городе не улучшилась и после прихода большевиков. В первые месяцы местные жители страдали от незаконных реквизиций и бесчинств со стороны красноармейцев. Победители не упускали случая поживиться за счет обывателей, а также незаконно присваивали себе государственное имущество.

Ситуация в городе в начале 1920-х гг. в целом характеризуется высоким уровнем криминала и бандитизма, в который оказались вовлечены представители разных социальных слоев.

 Криминальный разгул в Севастополе и окрестных селах передают материалы многочисленных сводок, рапортов, докладов, ходатайств и заявлений. Факты противоправных деяний, которые изложены там, поражают своим многообразием. Первые случаи правонарушений фиксируются уже в ноябре 1920 г., т.е. спустя всего несколько дней после установления советской власти. Наиболее распространенными преступлениями в этот период были кражи и нарушения общественного порядка. Так, в рапорте дежурного милиционера от 21 ноября 1920 г. на имя комиссара юстиции сообщалось о краже у персидскоподданного Корник Бькальена денежных средств на сумму 50.000.000 рублей, совершенной 20 ноября. В ходе проведенных оперативно-розыскных мероприятий преступник был задержан. Вором оказался армянский подданный Георгий Захаричный, у которого обнаружили похищенные деньги и который сознался в краже. Составив протокол, милиционеры препроводили задержанного в 1-й комиссариат Севастопольской рабоче-крестьянской милиции для последующего распределения[2].

22 ноября 1920 г. комиссар 6-го участка в рапорте на имя начальника Севастопольской милиции сообщал о том, что содержатель винно-бакалейной торговли по Перевозной балке в доме Карповича, Михаил Кривоненков, заявил, что в ночь на 21 ноября 1920 г. «неизвестно кем взломан висячий замок в подвал и похищено 310 бутылок вина, всего на сумму 320.000 рублей. Похищенное вино было взято на учет и попечатано»[3].

24 ноября 1920 г. в милицию обратился потерпевший Петр Кравец, занимающийся рыболовным промыслом, который заявил, что около 3 часов ночи  «неизвестно кем совершена из ялика кража рыболовных сетей на сумму 1.000.000 рублей»[4].

25 ноября 1920 г. неизвестные проникли в лавку Христофора Пасхалиди по Екатерининской улице и вынесли около 4 пудов яблок, 60 штук лимонов, 4 фунта чая и другие продукты[5].

26 ноября 1920 г. в 1-го районе при попытке бежать убит человек[6]. В тот же день в 6-м районе зафиксирована кража разных вещей из квартиры Марии Комарницкой, проживающей на улице Ластовой в доме №9[7].

Вечером 28 ноября 1920 г. милиционером 5-го района задержано «подозрительное лицо, которое, бросив мешок, скрылось». В мешке оказались краденные вещи[8].

2 декабря 1920 г. на хуторе Дергачи близ Инкермана обнаружен труп неизвестного лица. При обыске тела обнаружено прошение о выдаче пропуска на выезд в Рыльск Ивановичу Кренскому. По распоряжению Особого отдела труп предан земле[9]. В период с 21 ноября по 15 декабря 1920 г. милицией обнаружены вне черты города трупы людей, убитых огнестрельным оружием. Погибших удалось идентифицировать. Ими оказались житель поселка Берсеневка Яков Краснобаев и бывший поручик кадетского корпуса Смирнов. В тот же период обнаружены утонувшие в море мертвые тела бывшего преподавателя Николаевской гимназии Николая Бельганского (выловлен в Южной бухте) и солдата огнесклада Павла Калениченко (найден в Килен-бухте)[10].

3 декабря 1920 г. неизвестные совершили попытку проникновения на склад №2, располагавшийся в доме № 2 по улице Большая Морская, принадлежавший Союзу Кооператива. Об этом сообщалось в телефонограмме Севастопольского городского продовольственного комиссариата (горпродкома),  направленной начальнику милиции Севастополя за №33/48 от 3 декабря 1920 г. Злоумышленники сломали железную решетку внутри окна и повредили наружную решетку. В связи с чем, горпродком просил «сделать срочное распоряжение о ночной охране склада», добавив, что «если караул не будет прислан, то горпрод снимает с себя всю ответственность за могущие быть последствия»[11].

В ночь на 6 декабря 1920 г. по улице Матроса Кошки, в доме №16 у вдовы Пузановой из каменного сарая похищено 4 окорока свиного сала. Тогда же стоявший на посту милиционер услышал 3 выстрела в районе кладбища. Добежав до Волынской улицы, он увидел 5 вооруженных людей, которые на вопрос «кто идет?» ответили пропуск и добавили, что один из их товарищей ранен прохожим, который на требование показать пропуск, ударил часового ножом[12].

6 декабря 1920 г. при невыясненных причинах на Нахимовском проспекте случился пожар[13]. Несколькими днями позже, 13 декабря 1920 г., в доме №49 по Нахимовскому проспекту произошла драка. О ней в милицию сообщил сотрудник особого отдела. На место происшествия явился помощник заведующего 1-м районом Галицкий, который составил протокол. Как было установлено, «буйствовали мертвецки пьяные Гордесь и Григорьев», которые были доставлены в милицию, а их квартира была опечатана[14].

Определенное представление о росте числа правонарушений в Севастополе в 1920-1921 гг. можно получить, ознакомившись со статистическими данными о деятельности севастопольского уголовного розыска с 20 ноября 1920 г. по 1 августа 1921 г.[15]:

Как и в конце 1920 г., в 1921 г. кражи по-прежнему преобладали среди преступлений, совершенных на территории Севастопольского района. Так, согласно данным отчетной цифровой ведомости по Севастопольскому отделу уголовного розыска о деятельности с 1 июля по 1 августа 1921 г., 238 из 262 заведенных уголовных дел составили именно дела о кражах[16]. Количество зарегистрированных краж оставалось высоким и осенью 1921 г. За период с 1 октября по 1 ноября 1921 г. Севастопольским угрозыском было зафиксировано 228 краж, из них только 43 раскрыто[17].

В целом динамика преступлений, совершаемых на территории Севастополя, в рассматриваемый период демонстрировала тенденцию к непрерывному росту. В докладе начальника Севастопольского уголовного розыска на имя руководства Крымского уголовного розыска и заведующего отделом управления Севастопольского исполкома от 16 июля 1921 г. прямо указывалось, что «в настоящее время, с каждым днем замечается не уменьшение, а наоборот все увеличивающееся число преступлений. Число заявлений о совершенных грабежах и дерзость таковых становится все больше и больше»[18]. В другом докладе (без указания даты) писалось не только о «неимоверно прогрессирующем росте преступности в Севастополе и его районе, о необходимости самых решительных мер для борьбы со стихийной опасностью, грозящей местному населению», но и о том, что «преступность с декабря 1920–го года по настоящее время (предположительно – август-сентябрь 1921 г. – Д.С.) возросла на 400%»[19].

5 февраля 1921 г. в уголовно-розыскное отделение Севастопольской милиции поступило заявление гражданки Жабини о похищении у нее вещей на сумму 200 тыс. рублей. В тот же день с заявлениями о кражах обратились еще два потерпевших[20]. 12 февраля 1921 г. помощник начальника 3-го района сообщал начальнику милиции, что за время его дежурства у гражданина Шахоратина, проживающего по улице Карла Маркса в доме № 77, произведена кража белья на сумму 200 тыс. рублей. Похитительница, Любовь Дударь, была задержана[21].

В ночь с 14 на 15 февраля 1921 г. в доме № 12 по улице Большой Морской совершена кража со взломом[22]. 17 февраля 1921 г. в милицию поступили заявления:

- Георгия Ужама, проживающего по улице Ремесленной, о краже у него из квартиры посредством взлома замка предметов одежды, постельных принадлежностей и домашней утвари. Украдено: 2 лифчика, платья, одна простынь, 2 детских сорочки, одна мужская рубашка, одни кальсоны и один ковер.

- Домны Поляковой, проживающей по улице Карла Маркса, о краже у нее из квартиры различных вещей на сумму 2 млн. рублей.

- Софьи Лешкевич, проживающей по улице Луначарского, о краже у нее одной пары ботинок, одной пары и одного платья;

-Марии Сорокиной, проживающей по Ленинской улице, о краже у нее из квартиры, различных вещей на сумму 300 тыс. рублей.

- Петра Меряхина, проживающего по Георгиевской улице, о краже у него нескольких старых брезентов и чемодана[23].

На следующий день, 18 февраля 1921 г., произошла кража из квартиры Орловой по Екатерининской улице. Похищена дамская шуба с медвежьим верхом и синей атласной подкладкой, стоимостью 200 тыс. рублей. Вечером того же дня при выходе публики из 1 Советского цирка (бывший цирк Труцци, располагался на месте нынешней пл. Ушакова) у Петра Лансуха из кармана похищен бумажник, в котором находились 35 тыс. рублей и паспорт. Похитителя не удалось разыскать[24]. 19 февраля 1921 г. у гражданки Кузнецовой, проживающей по улице Большая Морская в доме № 29 похищено платье и белье на сумму 800 тыс. рублей[25]. В ночь с 25 на 26 февраля 1921 г. в том же доме совершена новая кража. У Виктории Гребиоди похищено 2 пары белья. Еще одна кража белья и предметов домашней утвари зафиксирована в доме № 35 по Корабельному спуску[26].

В отдельных случаях похитителей удавалось найти. Ими оказывались…сотрудники милиции. Так, 25 февраля 1921 г. начальник 5-го района сообщил о поступившем заявлении Домины Марченко о краже со двора разного носильного белья и заявлении Надежды Даниловой, проживающих в доме № 1 по Алексеевской улице, о краже из сарая, со взломом замка, восьми кур. Часть украденных вещей и куры обнаружились у милиционера Александра Кривенко, который немедленно был арестован[27]. В ночь с 3 на 4 марта 1921 г. по ул. Троцкого в доме № 35 со склада отдела одежды №1 похищена мануфактура[28]. 6-7 марта 1921 г. в доме №3 по Новосильцевой площади из квартиры Заверьяна Гефо произведена кража домашних вещей. Аналогичное преступление совершено в отношении Филиппа Марченко, проживающего в доме № 87 по Михайловской улице[29]. В ночь с 12 на 13 марта 1921 г. совершена кража со взломом из магазина, расположенного в доме № 52 по улице Троцкого[30].

С 4 на 5 апреля 1921 г. неизвестными злоумышленниками посредством взлома обворованы лавки в доме № 16 по Корабельной улице и на углу Базарной улицы в доме Самбурского[31].

7 мая 1921 г. в Угрозыск обратился пограничный дежурный комендант при КрымЧКАрисап с заявлением о похищении у него с балкона пальто. В тот же день с заявлением  о краже у него самовара обратился житель дома № 30 по улице Соборной по фамилии Росчан[32]. 17 мая 1921 г. в доме № 4 по Новосильцевской площади у Николая Гольштейна похищено 350 тыс. рублей[33]. 1 июня 1921 г. в доме № 6, также расположенного на Новосильцевской площади, неизвестными злоумышленниками совершена кража белья[34].

В сводке за 15 августа 1921 г. сообщалось о краже у Алексея Хоменкова, проживающего по адресу: Нахимовский проспект, д.81, его сожительницей Софией Назаренко костюма, белья и прочих вещей[35]. В ночь на 21 августа 1921 г. «на пристани из числа прибывших из Ялты в адрес САНЧЕКА 50 бочек вина, посредством просверления одной сорока ведерной бочки – неизвестно кем похищены 24 ведра вина» [36]. Тогда же была совершена еще одна кража: у Анастасии Окреевой, проживающей по ул. Полтавской, д.18, похитили овцу. В ночь на 22 августа у Наполеона Залесского, проживающего по Михайловской ул., д.75, «похищено на большую сумму разного белья». Кража белья совершена и у жительницы Корабельной улицы Ольги Роппе. Обвиняемая, Брусиловская Нина 14 лет, задержана и препровождена в Комиссию по делам несовершеннолетних. В ночь на 23 августа на Новой земле по направлению к Балаклаве «неизвестно кем угнано стадо барашек, принадлежащее разным владельцам жителям г. Севастополя»[37].

26 ноября 1921 г. неизвестными совершена кража из магазина помощи голодающим в доме № 33 по Нахимовскому проспекту. Похищена часть вина, шоколада, спичек, консервированное молоко, три шкурки кожи и другие товары[38].

Наряду с кражами также фиксировались иные уголовные преступления.

Вечером 30 марта 1921 г. группой неизвестных вооруженных людей численностью 7 человек совершен налет на квартиру. Грабители унесли с собой ценные вещи, в ходе ограбления хозяина квартиры рукояткой револьвера дважды ударили в голову[39]. 11 апреля 1921 г. милиционер Манько, сообщил начальнику 8-го района о следующем происшествии. Выполняя распоряжение райвоенкома, блюститель порядка арестовал дезертира Чумакова. Воспользовавшись тем, что арест происходил в сумерках, дезертир совершил побег. Сопровождавший Манько милиционер Селиванов произвел выстрелы, но безрезультатно[40].

В ночь на 14 апреля 1921 г. на Наваринской улице двое неизвестных напали на постового, открыв по нему огонь из револьвера. Завязалась перестрелка. Спустя час милиционером был задержана повозка, которую оставили злоумышленники[41]. В ночь с 16 на 17 апреля 1921 г. совершено нападение на старшего адъютанта Комгора на Северной стороне Малышева во время проверки им караулов в районе Инженерной балки. Выстрелами военный был ранен в левую руку[42].20 апреля 1921 г. на квартиру Николая Родионова в его отсутствие явились заведующий совхозом, созданным в бывшем имении Кутуксиди, Иван Ткаченко и его сын. Злоумышленники попытались забрать принадлежащую хозяину квартиры кровать. Находившаяся на 6-м месяце беременности жена Родионова пыталась им воспрепятствовать. Тогда сын Ткаченко толкнул кроватью женщину в нижнюю часть живота.  От удара Родионова почувствовала себя плохо. На следующий день она была отправлена в больницу, преждевременно разрешилась от бремени[43].

18 мая 1921 г. возле деревни Слотик возле Байдар произошла массовая драка между татарами. В результате один убит на месте, другой умер в больнице[44].

В ночь с 6 на 7 ноября 1921 г. на Историческом бульваре неизвестные напали на ночного сторожа панорамы. Завязалась перестрелка, которая была прекращена только после прибытия наряда милиции[45].

Вот выдержки из сводок происшествий по Севастополю за август 1921 г., в которых зафиксированы факты тяжких преступлений, совершенных отдельными лицами (оригинальная орфография и пунктуация сохранены):

«В 1 час ночи в посел<ке> Бартеневка Великов Петр 13 л. <ет> причинил резаную рану своему односельчанину Шубику Ивану 17 л. <ет>, который по дороге в больницу скончался. Великов задержан, следствие производится» (из сводки за 1-3 августа)[46].

«В ночь на 15 августа гр. Повсилый жив.<ущий> в д. №38 по Б.Морской покушаясь на почве ревности на жизнь своей жены, ударил ее молотком по голове, причинив ей тяжелую рану. Пострадавшая отправлена в 1 Совет. <скую> больницу, а Повсилый арестован. Дознание производится»[47].

«В ночь на 21 августа на Новой Земле на даче Михаили убиты граждане Яков Суша и Агафья Ступак, убийство совершено по видимому с целью грабежа, т.к. все вещи перерыты и забраны лошадь и линейка. Дознание производится».

В ночь с 21 на 22 апреля 1921 г. в 5-м районе произошел налет с целью ограбления. Один налетчик убит, один ранен, один взят живьем[48]. Еще один случай ограбления в 5-м районе произошел в июне 1921 г. Ночью стоявший на посту милиционер Меньшиков ночью услышал крик о помощи, доносящийся из дома № 26 по улице Белостокской. На поднятую тревогу к месту происшествия прибыли начальник 5-го района в сопровождении нескольких милиционеров. При осмотре в одной из квартир дома блюстители порядка обнаружили связанную хозяйку Домникию Алексееву, которая заявила, что была связана неизвестными, которые успели похитить большой узел с разными вещами; другой узел злоумышленникам похитить не удалось. Преступники скрылись[49]. В ночь на 5 июля 1921 г. в квартиру Маргариты Пиронянц явились трое вооруженных людей (один с винтовкой, двое других с револьверами), одетых в английское обмундирование, которые объявили хозяйке, что пришли с обыском. В ходе обыска неизвестными были взяты десять пар подошвенной кожи, 10-15 штук кож из бараньих шкур и одна пара заготовок для сапог. Никаких актов при этом составлено не было[50]. В ночь на 8 ноября 1921 г. совершено покушение на ограбление опечатанной ЧК квартиры сапожника Чернова в доме № 27 по Нахимовскому проспекту. Один из налетчиков – Михаил Дмитриев, арестован, другому удалось скрыться[51].

Тяжкие уголовные преступления также совершались на почве неуставных взаимоотношений среди военнослужащих. Так, в ночь на 23 апреля 1921 г. в милицию обратился политрук первой роты допризывников Шелихов, который заявил, что часовой Калиниченко, выставленный у входа в помещение, где находились допризывники, зашел внутрь, и ранил в обе ноги из винтовки спящего Алексея Дитнора. Пострадавший помещен в Дуванкойскую больницу. Материалы дознания переданы в военный трибунал[52].

Как и в предыдущие месяцы, в городе и его окрестностях продолжают во множестве находить неопознанные трупы. 25 апреля 1921 г. на Куликовом поле обнаружен полуразложившийся труп неизвестного мужчины с раной на лбу. О страшной находке сообщено народному следователю и в Угрозыск[53]. Так, 30 апреля 1921 г. между мысом Хрустальным и 9-й батареей на берегу обнаружен труп утонувшей женщины[54].16 мая 1921 г. на 7-й версте Сарандиновской балки обнаружен труп мужчины со следами насильственной смерти[55]. На следующий день, 17 мая 1921 г. в трех верстах от Бахчисарая обнаружено три трупа: начальника 2 подрайона 9-го района Феофилова, милиционера Мамути и неизвестного[56]. 9 августа 1921 г. на земле священника Светлицкого в Бельбекском районе обнаружено мертвое тело неизвестного мужчины с признаками насильственной смерти[57]. 8 ноября 1921 г. милицией получены сведения, что «приблизительно в пяти верстах от Бахчисарая в балке лежит труп неизвестного мужчины, полураздетого». Выехав на место происшествия, милиционеры осмотрели тело. При трупе обнаружен паспорт за № 25, выданный Селинским волостным Управлением Дмитриевского уезда Курской губернии на имя Романа Петина, 58 лет. Признаков насильственной смерти не обнаружено. Труп был доставлен в городскую больницу, где составлен акт медицинского осмотра, при чем выяснилось, что Петин умер от истощения[58]. Двумя днями позже, 10 ноября 1921 г. «на расстоянии 3-х верст от Бахчисарая по Симферопольскому шоссе обнаружен труп убитого неизвестного мужчины 32-х от роду» с огнестрельными ранами. Погибший был совершенно раздет[59].

Нередкими были случаи суицида и неудачных попыток свести счеты с жизнью.

Как сообщалось в докладе начальника Севастопольского городской милиции начальнику Крымской губернской милиции, за период с 21 ноября по 15 декабря 1920 г. зафиксировано 2 таких случая. В первом случае бывший генерал Рарог в припадке безумия нанес тяжелые раны топором пятерым членам своей семьи, а затем поджег дом и попытался покончить с собой. В другом – зафиксировано самоубийство через повешение Ольги Пулкановой[60]. В период с 15 по 31 декабря 1920 г. неизвестный арестованный Особым отделом покончил с собой, бросившись в море.  Аналогичным образом попытался свести счеты с жизнью бывший районный исполнитель 4-го района Лось. После своего ареста он также бросился в море, но был извлечен из воды[61]. 30 марта 1921 г. в доме по улице Кривой выстрелом из револьвера покончил жизнь самоубийством 23-летний Никита Зубков. Причина самоубийства – семейные неурядицы[62]. Вечером 27 апреля 1921 г. в деревне Сюрень Евдокия Юрьева решила покончить с собой. Спустившись в подвал дачи, выстрелила в голову из револьвера, но осталась жива. При опросе женщина заявила, что ей «надоело жить, есть кукурузный хлеб и камсу и что револьвер она украла и не пожелала сказать у кого». Несостоявшуюся самоубийцу поместили в больницу[63].  Вечером 18 мая 1921 г. был обнаружен труп Ивана Артемьева, проживавшего в доме № 20 по Очаковской улице, который покончил жизнь самоубийством через повешение[64]. 30 мая 1921 г. из окна второго этажа дома № 18 по улице Синопской выбросилась бывшая фабрикантка Елизавета Розельман, которая от сильных ушибов через 4 часа скончалась в больнице[65].  4 июля 1921 г. дежурный по управлению Севастопольской милиции в рапорте о происшествиях в за истекшие сутки сообщал коменданту города, что в 4-м районе возле станции в бухту бросился инвалид Василий Кривашини. После извлечения его из воды на заданный ему вопрос Кривашини ответил, что причиной, побудившей его решиться на этот поступок, стал продовольственный голод («я инвалид, имея жену и 5 душ детей, получаю 1 фунт хлеба»)[66].23 августа 1921 г. в Крым-балке вблизи Инкермана«гр. Травников убил двух своих сыновей 5 и 9 лет и покончил сам самоубийством. Причина – голод»[67].27 сентября 1921 г. М.Синджеловский (?), проживающий в доме № 27 по улице Ленина, произвел в себя выстрел из браунинга, пуля застряла в черепе. Пострадавший отправлен в больницу для оказания помощи[68].

В условиях начинающегося голода и на почве растущего недовольства политикой власти резко увеличилось количество бандитских нападений. Окрестные села то и дело подвергались налетам «зеленых» - как идейных противников советского строя, так и уголовников, которые грабили местных жителей и совершали другие бесчинства. Особенно много ограблений совершалось на шоссейных дорогах, ведущих на Ялту и Симферополь. Этот вид преступности является темой отдельного изучения.

Таким образом, выявленные на сегодняшний день архивные документы свидетельствуют о том, что уровень уголовной преступности в Севастополе в первые месяцы после окончания Гражданской войны оставался чрезвычайно высоким. Надо сказать, что такое положение в городе и его окрестностях сохранялось и на протяжении последующих нескольких лет.

Д.В. Соколов

для Русской Стратегии

http://rys-strategia.ru/

[1] Русская военная эмиграция 20–40-х годов: док. и мат-лы. Т. I: Так начиналось изгнанье. 1920–1922 гг. Кн. 1-я: Исход. М.: Гея, 1998. – с.221

[2] ГКУ АГС Ф.р-208, Оп.1, д.2 – Л.3

[3] ГКУ АГС, Ф.р-229, Оп.1, д.8 – Л.3

[4] ГКУ АГС, Ф.р-229, Оп.1, д.8 – Л.7

[5] ГКУ АГС, Ф.р-229, Оп.1, д.7 – Л.22

[6] ГКУ АГС, Ф.р-229, Оп.1, д7. – Л.24

[7] Там же. –Л.24-25

[8] ГКУ АГС, Ф.р-229, Оп.1, д.8 – Л.10

[9] ГКУ АГС, Ф.р-229, Оп.1, д7. – Л.42

[10] ГКУ АГС, ф.р-229, оп.1, д.34 – Л.4

[11] ГКУ АГС Ф.р-208, Оп.1, д.2 – Л.5

[12] ГКУ АГС, Ф.р-229, Оп.1, д7. – Л.62

[13] ГКУ АГС, Ф.р-208, Оп.1, д.2 – Л.7

[14]ГКУ АГС, Ф.р-208, Оп.1, д.2 – Л.13

[15] ГКУ АГС Ф.р-79, Оп.1, д.35 – Л.14

[16] ГКУ АГС Ф.р-79, Оп.1, д.61 – Л.12

[17] ГКУ АГС Ф.р-420, Оп.3, д.32 – Л.15

[18] ГКУ АГС Ф.р-79, Оп.13, д.1 – Л.32

[19] ГКУ АГС Ф.р-420, Оп.3, д.40 – Л.21

[20]ГКУ АГС, Ф.р-229, Оп.2, д.21 – Л.1

[21] Там же. – Л.4

[22] Там же. – Л.3

[23] Там же. – Л.5

[24] Там же. – Л.7

[25] Там же. –Л.9

[26] Там же. – Л.14

[27]Там же. – Л.15

[28] Там же. – Л.23

[29] Там же. – Л.24

[30] Там же. – Л.30

[31] Там же. – Л.66

[32] Там же. – Л.122

[33] Там же. – Л.142

[34] Там же. – Л.160

[35] ГКУ АГС Ф.р-79, Оп.1, д.53 – Л.30

[36] ГКУ АГС Ф.р-79, Оп.1, д.53 – Л.36

[37] Там же.

[38] ГКУ АГС, Ф.р-229, Оп.2, д.21 – Л.401

[39]Там же.– Л.54

[40] Там же. – Л.77

[41] Там же. – Л.80

[42] Там же. – Л.95

[43] Там же. – Л.125

[44] Там же. – Л.142

[45] Там же. – Л.398

[46] ГКУ АГС Ф.р-79, Оп.1, д.53 – Л.21

[47]ГКУ АГС Ф.р-79, Оп.1, д.53 – Л.30

[48]ГКУ АГС, Ф.р-229, Оп.2, д.21 – Л.103

[49] Там же. – С.172

[50] Там же. – Л.214

[51] Там же. – Л.397

[52] Там же. – Л.111

[53] Там же. – Л.106

[54] Там же. – Л.118

[55] Там же. – Л.146

[56] Там же. – Л.147

[57] Там же. – Л.228

[58] Там же. – Л.403

[59] Там же. – Л.404

[60] ГКУ АГС, ф.р-229, оп.1, д.34 – Л.4

[61] Там же. – Л.5

[62]ГКУ АГС, Ф.р-229, Оп.2, д.21 – Л.54

[63] Там же. – Л.119

[64] Там же. – Л.142

[65] Там же. – Л.157

[66] Там же. - Л.206

[67] ГКУ АГС Ф.р-79, Оп.1, д.53 – Л.36

[68]ГКУ АГС, Ф.р-229, Оп.2, д.21  – Л.272