Фамилия Красновых стала известна во Франции с великого 1812 г. Погибший основатель генеральской династии упоминается во множестве французских публикаций о наполеоновском походе на Москву. Отец Петра Николаевича Краснова попал в историю Крымской войны за оборону Таганрога и назван французами блестящим генералом по опыту войны 1877-78 годов. Андрей Николаевич Краснов был отмечен во множестве французских геологических, естественно-научных журналов, а Платон Николаевич – в литературно-критических [Emile La Bédollière «Malakoff histoire de la Guerre d’Orient» Paris, 1856. P.36; Eugène Woestyn «Guerre d’Orient. Les victoires et conquêtes des armées alliées» Paris, 1856. P.230. «La Revue» 1900. Vol.34. P.111].

Первую заметную международную славу Пётр Краснов снискал описаниями Японской войны 1904 г. [«Journal des sciences militaires». Paris, 1905. juillet P.192; L. Thiriaux «La Guerre russo-japonaise. Résumé historique et chronologique des Evenements» Namur: Librairie de Ad. Wesmael-Charlier, Éditeur, 1907. Tome III. P.112].

Франция тогда, хотя и оставалась единственной республикой в Европе и терпела масонское политическое господство, приводившее к гонениям на католическую церковь и роялистов, более не основывалась на радикально-террористических принципах якобинцев. Реставрация 1814-1815 г. сломила попытки принудительного насаждения во всей Европе республиканства и пантеизма. Пережив временное возвращение бонапартизма, поджоги столицы парижской коммуной и едва не вернувшись к правлению Бурбонов, Франция всё же оказалась в союзе c Россией Царя Николая II.

В Российской Империи, издалека, многие привыкли идеализировать Францию. Отец Павел Флоренский в 1922 г. вспоминал: «мне казалось, Франция есть предел утончённости и культурной остроты; во Франции всё элегантно, всё выдержано, и значительнее языка французского быть ничего не может» [П.А. Флоренский «Детям моим. Воспоминания прошлых дней» М.: Московский рабочий, 1992, с.58].

При тщательном приближении мы увидим, что подобно тому как не было никакой единой и неизменно постоянной Российской Империи, которую нельзя кратко охарактеризовать по отдельным сторонам жизни её жителей, так невозможно обобщить и всю Францию. Разница в отношении к П.Н. Краснову выявляет её идеологическое размежевание.

Вновь говорить о себе Пётр Краснов заставил, начав Белое Движение – контрреволюционное военное националистическое сопротивление большевизму.

По всему миру разошлись радиотелеграммы из Царского Села о занятии его войсками Краснова, о том, что казаки обеспечивают там порядок и наступление продолжается. В заголовки, однако, выносили неточные сообщения о триумвирате Керенского, Корнилова и Каледина [«Le Petit journal» (Paris).1917. 15 Novembre. P.1].

Здесь наблюдается пересказ пропаганды коммунистов против Керенского, которого думали таким сочетанием имён скомпрометировать. Присоединение же имени Краснова в ту пору ещё не создавало всем понятного представления о самом отъявленном враге революции и демократии.

Розалия Марковна, вторая жена Г.В. Плеханова, потом вспоминала, что во время наступления Краснова на Пулково её мужу было предложено сформировать новое правительство, а тот ответил: «Я отдал сорок лет жизни пролетариату. Я не стану в него стрелять, даже если он сбился с пути» [«Le Populaire» (Paris). 1922. 3 Juin.  P.2].

Р.М. Плеханова, жившая в эмиграции во Франции и сотрудничавшая с советскими властями, писала это для социалистической газеты, изображая мужа противником гражданской войны, чем не могут похвастаться красные в Москве и открыто поддерживавший их Ж. Садуль. Особо хвалиться и сторонникам Плеханова было нечем, ибо отказ стрелять в большевиков означал, что завоёвывать Россию и расстреливать врагов красной оккупации и тотальной экспроприации беспрепятственно будут коммунисты.

Выходившая под лозунгами «нет большевизму, нет фашизму» газета, напоминая краткую историю от февральского переворота до Екатеринбургского злодеяния 1918 г., включила из того же советского вранья фантастические 10000 казаков на стороне Краснова во время похода на Петроград. Очерк написал поэт Борис Башкиров, бывший в дружбе с несколькими русскими литературными знаменитостями [«Le Front républicain» (Paris). 1926. 12 Septembre. P.2].

Интересное сообщение появилось в региональной бретонской ежедневной газете, будто «генералу Краснову, который перешёл из войск Керенского на службу к большевикам, только что было поручено вести переговоры с лидером казачества» (Калединым) [«L’Ouest-Éclair» (Éd. de Nantes). 1917. 25 Novembre. P.2].

Хотя эта публикация и подтверждает, что никакого честного слова Краснов не давал и вольной жизни не получил, хронологически она расходится с отъездом Краснова в Великие Луки. По воспоминаниям генерала, его действительно хотели использовать для переговоров с Калединым, которые не состоялись, но позднее Краснов передавал Каледину свои соображения. Делай он это по заданию большевиков, марксистоголовым не следовало бы выпускать Краснова из Петрограда к остаткам своего корпуса. Интересен источник сообщения о Краснове, поскольку в русских газетах подобного не встречается: сохранение Красновым своей должности красные скрывали. В том же номере имеется и недостоверное сообщение, что Керенский вновь стал созывать войска и 20 тысяч казаков собрались в Старой Руссе.

В националистическом ежедневном «Малом журнале», чей тираж к концу войны снизился до 400 тыс. экз., своеобразно подали отделение атамана Краснова вместе со всем Белым Движением от большевизма, что можно перевести так: «казачий генерал Краснов провозгласил отделение России от Донской и Кубанской областей и русских офицеров монархистов» [«Le Petit Journal» (Paris). 1918. 10 Juin. P.1].

Первое упоминание атамана Краснова в правой газете «L’Action française» замечено 16 июня 1918 г.: «немецкие войска генерала Эйхгорна поддержали генерала Краснова».

Историк Григорий Попов с чего-то решил, что Краснов не смог создать крупной армии, и к осени 1918 г. у него было всего 45 тысяч человек. Продолжая спекулировать на отношениях Краснова с Германией, писатель предполагает, будто в мае-июне 1918 г. германское командование совершило большую стратегическую ошибку, бросив «значительные ресурсы» на поддержку Всевеликого Войска Донского Краснова. Количественную меру этих ресурсов автор не привёл и можно подозревать, что он лишь вообразил их крупную величину. Прибалтику тоже якобы занимать не следовало и вообще тратить силы на Восток [Г.Г. Попов «Поражения, которых могло не быть» М.: Алгоритм, 2016, с.118, 129].

Однако эти оккупационные траты возможно счесть ошибкой скорее из-за того, что Германия недостаточно помогала Краснову, одновременно оказывала помощь большевикам и не взяла Петроград и Москву. Оценки автора при мнимой беспристрастности носят замаскированно просоветский характер.

31 августа реляции атамана Краснова об освобождении от большевиков всей области Войска Донского поместили в «Le Figaro».

«Le Petit Journal» затем передавал, по немецким газетам, что 6 (19) сентября из Киева сообщили, будто атамана Краснов разогнал парламент донской республики и установил диктатуру. Заголовок так и гласил: «Диктатор Донской Республики». В действительности только 20 сентября (3 октября) 1918 г. Войсковой Круг завершил свою сессию, а Краснов не стал большим диктатором, чем прежде [С.В. Зверев «Генерал Краснов. Гидра контрреволюции» Красноярск: Тренд, 2015, с.289].

Французы печатали сообщение Деникина адмиралу Колчаку от 4 (17) января о соглашении с атаманом Красновым относительно главнокомандования Вооружёнными Силами Юга России.

«Генерал Краснов обратился со следующим призывом к освобожденным от большевиков городам и селениям: спешите в Москву, где вы сможете решить, какую форму правления вы хотите принять. Ни союзники, ни донские казаки не будут стоять на пути воли народа. Аграрный вопрос также будет решён в Москве» [«Le Figaro». 1919. 1 Fevrier. P.2].

Для русских контрреволюционеров в 1919 г. также было очевидно, что свергнутый атаман Краснов мечтал не об отделении Дона от России, а добивался войти в Москву с колокольным звоном [В.Г. Болдырев «Директория. Колчак. Интервенты» М.: Центрполиграф, 2017, с.295].

11 июня 1919 г. о поражении войск атамана Краснова вспомнил во французском парламенте коммунистический депутат Эрнест Лафонт. Он утверждал, что у Деникина в январе было 50 тысяч войск, а в феврале осталось 25 тыс., когда «реакционные войска Краснова на Дону, исчезли, растворились. Казаки восстали против старорежимного командования, и некоторая часть из них перешла к большевикам» [«Journal officiel de la République française. Débats parlementaires. Chambre des députés» 1919. 12 Juin. P.2635].

Затем французские газеты отслеживали и перемещение Краснова из Баку к генералу Юденичу. Отмечалось его появление в Марселе на корабле «Le Styria» [«L’Homme libre» (Paris). 1919. 10 Septembre. P.2].

Добравшись до Гатчины, Краснов был поражён, во что она превратилась под гнётом красных, и рассказывал в газете штаба войск Северо-Западной Армии, какие в Войске Донском «рынки и торговля» [«Приневский край», 1919, №2, с.1].

В итоге эта разница после затянувшейся агонии и прикончит СССР, но неупокоившиеся нелюстрированные, а то и недефенестрированные коммунисты станут кричать, что во всём виновны не они сами, а те кто посмел изменить ленинскому учению, и повернут назад к восстановлению большевизма.

Самое печальное, что когда провальная госмонополизация в РФ, дожрав все жизненные силы вне себя, приведёт к полному банкротству узурпаторов ещё раз, те же самые виновники крушения и их идейные наследники вновь во всём обвинят тех, кому придётся расхлёбывать последствия чекистских преступлений и угроза появления СССР-3 вызревает уже теперь, если не будут сделаны выводы о необходимости предотвращения новых таких повторов.

Пока что о политическом климате в РФ свидетельствует, множество книг, в которых коммунистический идол, организатор массового террора Вл. Ленин определяется как феноменально одарённый политик, безусловный политический гений, в отличие от неотступно враждебных социализму подлинно великих русских государственных деятелей, имена которых забываются или порочатся [С.М. Волков «Большой театр. Культура и политика» М.: АСТ, 2018, с.192, 296].

Оказывается, чтобы в 1918 г. восстановить разгромленный красногвардейцами Кремль, надо быть великим прагматиком. Не великий – не Ленин, оставил бы всё разбомбленным на века. Соломон Волков с таким упоением пересказывает россказни Анатолия Луначарского о Ленине, как будто нарком просвещения установлен историками как самый объективный мемуарист, чья болтовня про величайшую практическую хватку Ленина не является пустым и ложным звуком тоталитарного коммунистического пресмыкательства перед правящими террористами.

Удручающе тревожит, что это не одинокое мнение, а выражение господствующей советской антирусской политической культуры, принуждающей считать великими вождями, титанами, тех, кто сумел обмануть и заставить пойти за собой как можно больше людей, кто убил, арестовал, ограбил, выслал, унизил больше, нежели политики, не предавшие свою честность за сиюминутные аплодисменты или голосования, как Русские Императоры и Царские министры, применявшие силу полиции весьма ограниченно и вынужденно, защищаясь от террористических организаций социалистов, готовивших водворить в России чекистское тоталитарное рабство. Передачей советских предпочтений является и поддержка Соломоном Волковым “общественного” запроса в РФ на художественные продукты эпохи сталинизма. В пару к такому сочинению идут и соглашательски одобрительные рецензии историков типа А.А. Тесли.

В парижском коммунистическом бюллетене за 22 апреля 1920 появляется воспоминание А. Иоффе о том, как ВРК «испытал минуты тревоги во время наступления на Петроград Керенского и Краснова» ввиду слабой организованности красногвардейцев и широко распространившейся паники. Позднее бюллетень помещал и другие воспоминания ко второй годовщине переворота, где упоминался Краснов. 27 мая была перепечатана статья Л. Троцкого, известная по его собранию сочинений, а 12 августа – «Терроризм и коммунизм» Троцкого [«Bulletin communiste. Organe du comite de la troisieme international» Paris. 1920. №6 P.16, №11 P.10. №23-24].

Эти сочинения с противопоставлением Краснову вождей компартии и были началом формирования ленинского культа, доныне живого, подкрепляемого в 2017-2018 годах бесчисленными памятными знаками то Дзержинскому, то Урицкому. Юбилейные восхваления чекистов показали неизменное и лестное в их представлении самоотождествление путинских узурпаторов с убийцами России.

Непризнающий для России такой участи Краснов показал себя Европе, заставив обратить на себя внимание не только военным героизмом и политическими успехами, но и силой книжного слова. Поднятый им меч эмигранта Франция заметила.

Статью «Писатель атаман Краснов» опубликовал про эпопею «От Двуглавого Орла к красному знамени» Пётр Сергеевич Боткин, брат доктора, убитого с Царской Семьёй в Екатеринбурге:

«Нет ничего, что могло бы помешать проявиться истинному таланту. Революции, гражданские войны, большевизм, величайшие бедствия могут настигать людей, но талант, этот священный огонь человечества, пробивается и всегда будет сиять, пока род не уничтожится до конца. Но как уничтожить породу? Большевизм пытался: болезни, эпидемии и голод погубили миллионы русских, талантливых людей, значительных учёных, но всегда будут те, кто сможет пробраться сквозь мировой пожар и передать в храм истории всё, что душа народа хранила в сердце. Мы ещё далеки от разоблачений, которые бросят больше света на психологические моменты.

Сегодня я хочу поговорить только о литературе, художественной литературе. Я хочу рассказать всем, кто восхищался, к сожалению, в переводе, работами Толстого, Тургенева, Достоевского и других великих русских писателей, что на мировом горизонте появилась новая славянская звезда. Великий литературный талант, какой, безусловно, имеет право поставить себя среди лучших художников русской души, мало и плохо понят иностранцами.

Новая литературная звезда – боевой генерал, блестяще знаменитый атаман П.Н. Краснов Настоящий казак, Краснов очень популярен на Дону, где он играл значительную роль в защите его страны от большевизма» [«Le Gaulois». 1922. 15 Juillet].

Статья Петра Боткина появилась в ежедневной парижской газете, тираж которой был около 20 тыс. экз. Она была популярна среди роялистов и других правых противников республиканцев. В ней постоянно отслеживалась судьба Царской Семьи в заключении.

Поэт С.А. Соколов 11 декабря 1922 г. писал И.А. Бунину, который с марта 1920 г. жил в Париже, что осенью «мой друг» П.Н. Краснов отправил Бунину 4 тома 2-го издания «От Двуглавого Орла к красному знамени». «Когда мы с ним виделись летом, я ему сказал о Вашем благосклонном (в целом) отношении к его труду, несмотря на его строй и непроработанный вид, и он был этим страшно утешен, т.к. и ценит и любит Вас до крайности». «Книга написана действительно “слезами и кровью”» [«Псевдонимы русского зарубежья» М.: Новое литературное обозрение, 2016, с.226].

Опасаясь неодобрения литературной мафии социалистов из «Современных записок», где он печатался, Иван Бунин так и не решился публично похвалить романы Краснова, чего не стеснялись делать французы. Положительные отзывы Бунина остались в дневнике и в такой корреспонденции.

Пока готовились первые переводы на иностранные языки, другие русские высказывались в Париже, что П.Н. Краснов оказался выше Льва Толстого, т.к. лучше описал военные сцены и «восславил непонятые Толстым величие и правду царской России» [В.С. Варшавский «Незамеченное поколение» М.: Русский путь, 2010, с.148].

Сравнительно с мнениями о творческих успехах Краснова из Франции, советские отклики на романы Краснова не отличались точностью даже в изображении его литературной биографии. А.К. Воронский, разбирая «Двуглавого Орла» Краснова в журнале «Красная новь», 1921, №2, сравнивая его с А.Н. Толстым, написал: «если память нам не изменяет, до войны и революции генерал Краснов ютился на задворках литературы: его романы печатались в качестве бесплатных приложений к «Родине», характер и размеры его литературного дарования этим считались определёнными вполне и всецело». Хотя собиратели литературного наследия П.Н. Краснова пока не установили окончательно, печатался ли он в дополнениях к «Родине», но Воронский ошибся или смухлевал, заменив на захудалую «Родину» самый популярный журнал «Нива», где печатался Краснов, и не только в приложениях. Ошибку Воронского насчёт «Родины» ввели в «Тихий Дон» Шолохова, где многое списано с изданий начала 1920-х.

Что же до самых последних выдающихся романов и повестей Краснова, выходивших при Российской Империи, то коммунистический агитатор попросту не читал эти военные издания, приводившие в восхищение всех кто с ними знакомился.

Не приходится удивляться, что не понравилась Воронскому и поднятая Красновым актуальная тема еврейских и масонских заговоров против Империи, в том числе образ Бурьянова из первой редакции «Орла». Необъективность Воронского распространялась на всех белоэмигрантских авторов. Того же Ивана Бунина он нарёк посредственным газетчиком, издевательски отмечая признаваемое во Франции вхождение Краснова на литературный Олимп.

Забавно, что однажды философ Ф. Степун в парижских «Современных записках» назвал Воронского тонким и чутким – разумеется, только сравнительно с прочими красногазетными громилами. От такой похвалы Воронский взбеленился.

Другой советский литературный критик, В.П. Полонский, также сравнивая Краснова с «Хождением по мукам» и видя у них один источник, счёл, что роман «От Двуглавого Орла к красному знамени» написал Платон Краснов [Г.Н. Воронцова «Роман А.Н. Толстого «Хождение по мукам» (1919-1921). Творческая история и проблемы текстологии» М.: ИМЛИ РАН, 2014, с.213, 296-297, 326].

Чтение романов Краснова стало характерной чертой русской жизни начала 1920-х. «Вечером после ужина обыкновенно собирались в гостиной и (в то время) читали все по очереди «От Двуглавого Орла — к красному знамени»» [М.А. Моисеев «Былое 1894-1980» Сан Франциско: Глобус, 1980, с.128].

Яростно антиклерикальный журнал «Фонарь» уделяя внимание критике русских монархистов, упомянул генерала Краснова в качестве возможного диктатора после падения большевизма. Он попал в такую компанию: «Великие Князья Кирилл, Николай и Дмитрий, не говоря уже о германофиле генерале Краснове» [«La Lanterne» (Paris). 1922. 11 Septembre. P.1].

Оказывается, вот после каких статей во французской прессе тупоголовые чекистские “разведчики” пришли к выводу, что Пётр Николаевич Краснов претендует на Императорский Престол наряду с Династией Романовых.

Французские коммунисты в 1923 г. испугались заявлений Высшего Монархического Совета в Париже, понятых ими так, что контрреволюция установит вместо советской власти диктатуру Великого Князя Николая Николаевича, а военный поход возглавит генерал Краснов [«L’Humanité» (Paris).1923. 23 Mai. P.3].

Источник