Монархическая трагедия. Генерал Краснов - приобрести книгу
Ещё один крупный британский политик из когорты создателей февральского переворота – лорд Керзон. Перед началом Великой войны 1914 г. бывший вице-король Индии Керзон обличал «неудержимую агрессивность русского самодержавия» и критиковал Асквита за союз с Россией. Затем, войдя в правительство, готовил Дарданелльскую операцию 1915 г., задуманную для опережения захвата Россией Константинополя. Единомышленник Мильнера, в декабре «Керзон занял посты лорда-президента Тайного совета и лидера верхней палаты парламента, что позволило ему войти в узкий состав Военного кабинета, члены которого фактически руководили Британской империей» [«Новая и новейшая история», 2012, №6, с.163-165].
Военный кабинет, обладавший всей полнотой власти, в декабре 1916 г. включал Ллойд Джорджа, Мильнера, Керзона, Бонар Лоу и Гендерсона (от лейбористов). В июне 1917 г. к ним добавился генерал Смэтс, а в апреле 1918 г. Мильнера заменил О. Чемберлен [М.М. Карлинер «Рабочее движение в Англии в годы Первой мировой войны» М.: АН СССР, 1961, с.236-237].
В декабре 1916 г., когда Ллойд Джордж стал премьер-министром, «правой рукой премьера сделался Мильнер. Ф. Керр, Эмери и другие питомцы его «детского сада» были введены в секретариат премьера» [К.Б. Виноградов «Дэвид Ллойд Джордж» М.: Мысль, 1970, с.230].
Этот секретариат дублировал административную структуру правительства, что делало Мильнера теневым премьером. Первым секретарём стал Морис Хэнки. Другим существенным изменением в работе правительства стало моментальное прекращение Ллойд Джорджем отчётов перед Королём [Макдональд Уна «Повседневная жизнь британского парламента» М.: Молодая гвардия, 2007, с.73].
Это явная антимонархическая демонстрация, и им было что начинать скрывать.
«Морис Хэнки, бывший тогда министром без портфеля и на протяжении пятидесяти лет являвшийся «серым кардиналом» британской разведки», – писал Ф. Найтли в книге «Шпионы ХХ века» о положении в 1938 г. первого секретаря, который не вылезал из правительственной ложи, которую премьер-министр Ллойд Джордж безвозвратно покинет в 1922-м.
В пору пребывания А. Мильнера в Петрограде с 16 (29) января «в ходе двусторонних англо-русских финансовых переговоров лорды Мильнер и Ревельсток проявили гораздо большую благосклонность к финансовым потребностям России, однако окончательное решение по всем поднятым вопросам принадлежало британскому правительству». Главой английской делегации первоначально должен был стать сам премьер-министр Асквит, но с его свержением миссию заполучил в свои руки Мильнер [В.А. Емец «Очерки внешней политики России в период первой мировой войны» М.: Наука, 1977, с.336, 347].
Мильнер докладывал своему правительству о результатах Петроградской конференции: «та помощь, которую мы предлагаем России, даже если она будет полностью осуществлена, далеко не покроет её насущных потребностей» [А.Л. Сидоров «Экономическое положение России в годы первой мировой войны» М.: Наука, 1975, с.322].
Следовательно, помощь, оказываемая Англией, была незначительна, сравнительно с собственными производительными силами России. Поэтому Государь мог вести самостоятельную политику и не находился в зависимости от союзников.
По этой причине были отвергнуты все настояния А. Мильнера осуществить выгодные для целей заговора перемены в составе Императорского правительства.
В записке для Государя 4 февраля Мильнер писал, что им следует рассматривать себя «как членов одного и того же правительства» и настойчиво рекомендовал на высшие посты кандидатуру Львова, не приводя прямо его фамилию, но рекламируя земский и городской союзы – т.е. его и Челнокова [«Дневники и документы из личного архива Николая II» Минск: Харвест, 2003, с.172-178].
Американские авторы Рейчел и Аллен Дуглас пишут про земгор Г.Е. Львова: «когда Мильнер отправлял это письмо, уже не составляло секрета, что эти организации готовили государственный переворот». В более ранней статье те же авторы отмечали разнообразие связей англичан с заговорщиками: 7 из 12 первых министров Временного правительства перед переворотом сотрудничали с Б. Пэрсом в его журнале «Russian Review». Имеются суждения биографа Мильнера, что при посещении Москвы он «дал понять, что его симпатии были полностью с князем Львовым» и Челноковым [«Executive Intelligence Review». 1988. June 3. P. 58; 2006. February 17. P. 46].
А. Белый в мемуарах ошибочно приписал масонство Милюкову, но точно назвал многих масонов: Ковалевского, Кокошкина, Терещенко, Керенского, Карташова, Баженова. Его утверждение «мировая война и секретные планы готовились на масонской кухне» можно сравнить с описаниями в последнем автобиографическом романе «Москва». В нём исследователь видит влияние круга общения с масонами в 1916 г. в Москве: «кадетская и масонская линия тесно переплетаются и обе увязываются с последовательно проводимой идеей международной опасности, международного заговора. Масон и шпион Домарден имеет тайные контакты с кадетскими кругами. Лорд Ровоам Абрагам, «масон лондонский», верит проповедующему строго кадетские лозунги Пэпэшу [Баженову], масону московскому» [М.Л. Спивак «Андрей Белый – мистик и советский писатель» М.: РГГУ, 2006, с.132-133].
Политическая полиция не успела раскрыть московский заговор. Как стало известно Челнокову, приказ об аресте его и других крупных общественных деятелей поступил в Москву в последние дни монархической власти, но не был осуществлён [«Дело народа», 1917, №2, с.3].
Сергей Ольденбург, считая малоправдоподобным, но всё-таки возможным, что английские агенты готовили революцию, знал о распространении в Москве апокрифических речей Мильнера и слухов о его намерении взять правительство Царя «под опеку». Поскольку такое намерение имелось, причём в куда более радикальной форме, то и речи могут оказаться подлинными, частью подготовки переворота. Но могли служить и отвлекающим манёвром. С миссией Мильнера связывалось столько антимонархических ожиданий, что 30 января в Петрограде он выступил с предупреждающей речью: «в этой стране изумительных слухов такой доверчивый человек, как я, может кончить чуть ли не сумасшествием. Я часто вспоминаю анекдот Бисмарка, который рассказывал про одного приятеля, что, просыпаясь каждый день, он говорил «нет, нет, нет», ибо, будучи человеком слабого характера, он боялся, что в течение дня он согласится на что-нибудь вредное для себя. У меня такое же чувство по отношению к вашим слухам» [С.С. Ольденбург «Царствование Николая II» М.: АСТ, 2003, с.707, 731-732].
Связь Мильнера с оппозицией вызывала опасения у русских властей, и правительство Н.Д. Голицына выпроводило миссию обратно в Англию несколько раньше желаемого союзниками срока, предотвратив планируемое присутствие на открытии сессии Г. Думы.
3 (16) марта 1917 г. в газете «Манчестер гардиан» ввиду отречения Царя оперативно разместили некоторые сведения о сговоре либеральной оппозиции с А. Мильнером с целью «предотвратить революционный взрыв». Отказ Царя вводить деятелей оппозиции в правительство «заставил их искать свой путь к свободе» [И. Алексеева «Мириэль Бьюкенен. Свидетельница великих потрясений» СПб.: Лики России, 1998, с.333-338].
Ведущая газета Либеральной партии «Манчестер гардиан» интересна ещё тем, что именно она в ноябре 1915 г. представила взгляды группы Мильнера на необходимость овладения Палестиной: «будущее Британии как «морской империи» целиком зависит от Палестины». В то время Асквит и Китченер не разделяли взгляды, возобладавшие с приходом Мильнера во власть [Г.Д. Препарата «Гитлер, Inc. Как Британия и США создавали Третий Рейх» М.: Поколение, 2007, с.75].
Среди важнейших решений, принятых сходу в декабре 1916 г., с обретением полноты власти, было требование Ллойд Джорджа наступать на Иерусалим. В марте 1917 г. английские войска начали двигаться на Газу [Д.Г. Паттерсон «С иудеями в Палестинской кампании» СПб.: ЕУ, 2014, с.19].
Известный израильский историк Том Сегев в книге «Одна Палестина» (2001) объясняет, что Вейцман использовал «миф о еврейском могуществе» для влияния на английских политиков, в результате чего в 1917 г. «Британия и решила заключить сделку с евреями, чтобы они втянули США в войну в Европе». Т. Сегев утверждает, что английские политики действительно верили, что «евреи правят миром», но в этом ошибались [И. Шамир «Каббала власти» М.: Алгоритм, 2008, с.63-64].
Именно такое значение мировому еврейству придаёт историк Арнольд Тойнби, работавший на Мильнера в 1917 г. «Лорд Мильнер был тактичен и внимателен к сотрудникам, деловит и аккуратен». Перед февралём 1917 г. «мировое еврейство не находилось в ссоре с самой Британией», но с ним приходилось считаться, т.к. оно могло сделать США союзником Германии.
На обозначенное мировое еврейство никак не повлияла выпущенная англичанами книга о геноциде армян турками: погромы армян лидеров еврейства не волновали и не интересовали. Поэтому, как утверждает Тойнби в мемуарном очерке про лорда Брайса, на которого он также работал, английское правительство было вынуждено разыграть в пользу мирового еврейства сионистскую карту, которую Тойнби называет козырной для Англии в Первой мировой войне. Победе сионизма мешали два препятствия – Русская Монархия и владение Иерусалима турками. Препятствие «было ликвидировано в результате свержения царского режима в России», а Иерусалим взял генерал Алленби [А.Д. Тойнби «Пережитое. Мои встречи» М.: Айрис-пресс, 2003, с.315, 422, 424].
Запись Тойнби свидетельствует о подчинённом характере действий британских министров относительно единственной в своём роде великой силы, называемой им мировым еврейством.
Выпуская декларацию Бальфура, английские политики, что для них явно нетипично, преследовали в первую очередь не британские, а сугубо еврейские интересы. Мильнер при этом, если это не была ещё одна маска, был сионистом поневоле. 11/24 декабря 1917 г. Берти в Париже посетил Мильнер: «он не является ярым сионистом. Он только надеется, что принятие программы сионизма может сослужить нам службу» [Ф. Берти «За кулисами Антанты. Дневник британского посла в Париже. 1914-1919» М.-Л.: Госиздат, 1927, с.165].
Для Берти было очевидно, что осуществление программы Мильнера в Палестине приведёт к войне между арабами и евреями, от которой англичане не выиграют, т.к. пока они держат регион под контролем, а война их дестабилизирует. Так позднее и выйдет, когда еврейские террористы начнут убивать английских военных и политиков.
Джордж Керзон также был противником декларации Бальфура, не разделяя сионистскую политику Ллойд Джорджа и Мильнера. Керзон считал, что природные условия Палестины не позволят вместить наряду с арабами, евреев со всего света [Е.Ю. Сергеев «Джордж Натаниэль Кёрзон» М.: КМК, 2015, с.191].
Противником сионизма называют также значимого деятеля «Круглого стола» Джорджа Джеффри Робинсона (Доусон с 1917 г.) Наряду с Эмери, Керром, Кёртисом, Робинсон вошёл в команду Мильнера в Южной Африке и был продвинут им в должность редактора «Таймс», которую занимал в долгие 1912-1919 и 1923-1941 годы. Доусон поддерживал соглашение с А. Хитлером и не давал до 1939 г. печатать сообщения о преследовании евреев в Германии.
Если вернуться к вопросу, какую именно роль играл английский посол в февральском перевороте, по еврейскому критерию Бьюкенен немногим отдаляется от сиониста Мильнера, его «Круглого стола» и правительства: «было хорошо известно, что посол Великобритании в России и некоторые ведущие британские журналисты, аккредитованные в Петрограде, вовсе не были дружественно настроены к русским евреям» [В. Лакер «История сионизма» М.: Крон-пресс, 2000, с.272].
Явным антисемитом был корреспондент Роберт Вильтон, но насчёт Бьюкенена информация несколько неожиданна. Пётр Мультатули, ссылаясь на неавторитетный иностранный источник, в нескольких книгах повторяет, будто Джордж Бьюкенен наряду с Родсом, Мильнером и Бальфуром был основателем «Круглого стола» в Лондоне. Тогда следовало бы считать, что Бьюкенен полностью разделял идеологию Мильнера и был в курсе самых конспиративных подрывных планов. Но это столь же необоснованно, как и то, будто Эдвард Хауз был человеком Мильнера в США [П.В. Мультатули «Николай II. Отречение, которого не было» М.: АСТ, 2010, с.102-103].
В биографии Бьюкенена нет соприкосновений с Родсом. Связь с Мильнером куда вероятнее вывести из 1909 г., когда Бьюкенен покинул Болгарию и стал часто бывать в Лондоне перед назначением в 1910 г. в Россию. Именно в 1909 г. тайное общество Родса, имевшее прежде несколько разных названий, благодаря Мильнеру переживает второе рождение, расширяется. Открывается публичное движение «Круглого стола» (секретарь Филипп Кертис). В 1910 г. начинает выпускаться одноимённый ежеквартальный журнал с обзором британской политики согласно идеологии Мильнера.
Однако П.В. Мультатули не называет 1909 г., а Бьюкенен никак не выдаёт давности знакомства с Мильнером. По всей видимости, оно состоялось лишь в 1917 г. Единственная запись о взаимоотношениях его с Мильнером такова: «посоветовавшись с лордом Мильнером, с которым я имел удовольствие работать в течение его пребывания в Петрограде», посол телеграфировал в британский МИД о наилучших англо-русских отношениях, с приложением основных мифологических представлений думской и земской оппозиции [Д. Бьюкенен «Мемуары дипломата» М.: АСТ, Минск: Харвест, 2001, с.70, 226].
Самое главное, такой известной фигуры как Джордж Бьюкенен нет у Кэрола Квигли в «Англо-американском истеблишменте» и в более ранней «Трагедии и надежде», в книгах, главным героем которых является А. Мильнер, общество Родса, их последователи. Нет там ничего ни о Э. Хаузе, ни о Я. Шиффе. Почти нет Мильнера и в книгах Чарльза Сеймура «Архив полковника Хауза».
Ещё у Петра Мультатули встречается немотивированное нерасчётливое объединение «Круглого Стола» с «Великим Востоком», с масонами США и масонским съездом в Брюсселе, хотя их всех скорее стоит тщательнее отграничить [П.В. Мультатули «Дай Бог, только не втянуться в войну!» М.: РИСИ, 2014, с.76].
В отзыве С. Розенблатта на книгу Годфри Ходжсона «Правая рука Вудро Вильсона. Жизнь полковника Эдварда М. Хауза», выпущенную Иельским университетом в 2006 г., можно найти следующее: «Ходжсон определяет сэра Эдварда Грея, доверенного лица Хауза, как вероятного создателя организации Лиги Наций. Хауз одобрил идею Лиги Наций на ранней стадии, но в Версале двумя ключевыми авторами окончательного плана Лиги были инсайдеры британского истеблишмента и союзники Мильнера: Ян Смэтс и лорд Роберт Сесил. Британцы контролировали все стороны дебатов и их собственную повестку дня, которая в конечном итоге победила». Э. Хауз стоял за другой проект Лиги Наций, менее пригодный для планов Мильнера на послевоенное устройство Европы [EIR. 2007. September 28. P. 70-71].
Зато у К. Квигли самым подробным образом представлен Самюэль Хор, сделавший после февральского переворота шикарную карьеру. К примеру, на стр. 227 «Истеблишмента» написано, что политическая сила группы Мильнера в 1924-1939 постоянно росла. В 1919-1924 группа Мильнера составляла одну пятую в кабинете министров: четверо из 19-ти это Л. Эмери, Э. Вуд, С. Хор, Р. Сесил.
С. Хор, с которым сдружилась Тыркова в эмиграции, «был законченным британским империалистом, а может быть даже всемирным империалистом. Он считал, что миром должны управлять несколько великих держав» [А.А. Борман «А.В. Тыркова-Вильямс по её письмам и воспоминаниям сына» Вашингтон, 1964, с.246].
Несколько – это всё-таки не одна Британия, что подразумевает для обеспечения своего господства более конструктивный союз с американцами, а не ведение тайной войны против США.
Кстати, либералка Ариадна Тыркова, хорошо знавшая Хора и бывшая свидетелем переворота в Петрограде, наверняка знала о заговоре Мильнера, когда писала, подобно многим монархистам, что русский народ не ответственен за революцию. «Не толпа сделала революцию, вожаки разных толков раскачали её на революцию, выгнали солдат на улицу, заставили их свалить старую власть» [«Грани», 1983, №130, с.116].
В заговор Мильнера было вовлечено слишком много людей и потому скрыть его не представлялось возможности. П.П. Стремоухов, собиравший все свидетельства о февральской революции, заключает: «большое число людей утверждало и утверждает, что Англия способствовала нашей революции». «Быть может, личные чувства Бьюкенена одно, а порученная ему политика другое» [«Русская Летопись» (Париж), 1927, Кн.7, с.157].
Бьюкенен действительно мог быть не полностью посвящён в планы Мильнера или не до конца их разделял. Ещё стоит обратить внимание на представителя Британии в Царской Ставке генерала Хенбери-Вильямса. Глубоко почтительное описание англичанином личности Государя Императора долго служило ему прикрытием, никто не высказывал подозрений о возможном участии его в антимонархическом заговоре. Однако у него открываются очень давние связи с А. Мильнером. Надо же было так статься, что в дни февральского переворота в Ставке при генерале Алексееве находился Хенбери-Вильямс, который ещё в 1897 г. заведовал секретариатом губернатора Мильнера. Перед самым переворотом они повидались в Петрограде: «я ездил в Петроград на конференцию союзников, где встретился с моим старым начальником, лордом Мильнером, с которым в 1899 году, перед второй бурской войной, был на Блумфонтейнской конференции» [«Государь на фронте. Воспоминания» М.: Русский Хронографъ, 2012, с.10, 149-150].
Вот ещё один коридор, через который выход на Алексеева имел не только заговор Львова, но и заговор Мильнера. Опора британского генерала на авторитет лорда Мильнера могла оказать дополнительное влияние на предпринятый Алексеевым 28 февраля резкий антимонархический поворот.
Английский генерал осуждал заговор, записи о котором приводились у меня в книге «Генерал Краснов. Информационной войне», но раз сам заговор против Императора им упоминается, следовательно, Хенбери-Вильямс был к нему причастен так или иначе. По меньшей мере, это результат наблюдений за изменой генералов в Ставке.
В бумагах Ставки сохранилась запись беседы Хенбери-Вильямса с Вдовствующей Императрицей Марией Фёдоровной 6 марта: «Её величество сказала мне, что государь отрёкся по настояниям генерала Рузского, который был при нём в Пскове, когда прибыла депутация от правительства; по её мнению, остальные генералы были согласны с ним; она считала весьма тяжёлым, что пришлось настаивать на этом». Фактически здесь описана процедура насильственного вынуждения генералами отречения. Читая эту запись, М.В. Алексеев написал на полях 7 марта: «вопрос этот в Петрограде был решён уже I/III, 2-го Милюков уже говорил об этом в своей речи» [«Красный Архив», 1926, Т.16, с.49].
До чего саморазоблачительно: воспринимая на свой счёт обвинение в вынуждении отречения, Алексеев заявляет, будто не в Пскове, а в Петрограде решили вопрос об отречении Царя, а его и Рузского предательство тут якобы не при чём. Запись показывает Алексеева с самой худшей стороны: показывает его измену 1 марта.
В.Е. Борисов в 1922 г. вспоминал, как в Ставке Алексеев зашёл к нему и произнёс: «поздравляю Вас с конституционной монархией». Борисов был за республику, но Алексеев считал, «для республики у нас нет готовых людей». Полемизируя с Дубенским, Борисов считает нужным указывать, что измена России «преступнее» измены Царю – как будто это даёт какое-то оправдание Алексееву. Наблюдение, что Николай II после отречения не считал изменником Алексеева, тем более ничего не значит [«Великая война. Верховные главнокомандующие» М.: Посев, 2015, с.536-538].
Отличную отповедь Борисову и его единомышленником всех поколений дал Олег Айрапетов в своей истории Первой мировой войны, в томе за 1917 г.
Генерала Н.В. Рузского в Пскове также посещали представители миссии Мильнера. В дневнике либерального московского профессора Юрия Готье 27 декабря 1917 г. есть запись: от знакомого историка слышал о присяжном поверенном Логвинском, бывшем адъютанте Рузского: «он будто бы уверял, что дело первой революции было подготовлено Бьюкененом, что в нём участвовали и Рузский и Чернов, гораздо более активно, нежели это принято думать» [Ю.В. Готье «Мои заметки» М.: Терра, 1997, с.58-59].
Количество таких свидетельств путём аналитических сравнений постепенно переходит в качество.
Современный историк утвердительно пишет об усилиях посла привлечь к заговору офицеров Флота, но не подтверждает успешность его стараний: «в декабре 1916 г. к дворцовому перевороту склонял моряков и посол Англии в России Д. Бьюкенен», но адмирал А.И. Непенин и другие офицеры отклонили его предложения, а также изменнические проекты депутатов Г. Думы [А.В. Смолин «Морской «заговор» – факты и вымысел» // «Проблемы новейшей истории России» СПб.: СПбГУ, 2005, с.102].
Каждый английский письменный источник следует рассмотреть на предмет возможного отношения к заговору Мильнера. Дневник Альфреда Нокса был опубликован автором и потому мог быть отредактирован в желательном ключе, как случилось со многими прижизненным публикациями. И всё же основной текст остаётся подлинным и по нему можно выяснить степень вовлечения Нокса в заговор Мильнера.
Материалы дневника Нокса подтверждают данные дворцового коменданта об особенном отношении восставших к англичанам: по не вполне ясной причине, если не принимать во внимание заговор Мильнера, «безопасное передвижение по улицам бунтовавшего города было возможно только в автомобиле, шедшем, преимущественно перед другими иностранными, под английским флагом» [В.Н. Воейков «С Царём и без Царя» М.: Терра, 1995, с.146].
Непосредственно перед революцией Генри Вильсон добился подчинения разведки сил противника Ноксу и освободил его от поставок военных материалов в Россию – эту задачу передали главе миссии снабжения Ф. Пулю.
23 февраля (8 марта) 1917 г. Нокс «в шесть часов вечера навестил Гучкова. По дороге мне пришлось проехать сквозь патрули казаков и полиции на Литейном, где начали бастовать рабочие, требующие еды».
Про 24 февраля у Нокса записано через день: «вчера вечером ужинал с В. в его прекрасном доме на Сергиевской». Ничего содержательного, кроме пробы виски, в дневнике не отмечено, но хозяин дома зачем-то скрыт криптонимом. Потом выяснится, В., как и Гучков – сторонник свержения Царя.
25-го числа Нокс встречался с Маниковским, который восклицал: «ну почему же Англия не может прислать нам своего министра?». Такие промасонские англофилы как Маниковский очень подходили для заговора Некрасова и для заговора Мильнера – присланного ненадолго английского министра. Далее за 25-е: «приехал Терещенко, который рассказал, что этим утром у Гучкова собрались руководители рабочих. Им тоже нелегко, т.к. рабочие совершенно вышли из подчинения», однако Терещенко считает: для революции стоит слишком холодная погода. Это подтверждает, что масонская группа с участием Терещенко уличного движения пока не организовывала (а Гучков весьма вероятно к нему причастен, запись Нокса этому не противоречит).
В дневниках и воспоминаниях А. Нокса есть железное правило: сокрытие имён и фамилий наблюдается всегда, когда начинается близкое касательство автора с антимонархическими заговорами. В некоторых случаях, когда сокрытие фамилии используется не при записях о заговоре, они содержат иную остро-компрометирующую кого-то информацию.
Продолжение следует
Источник |
