(К вопросу о севастопольском наследии гражданского инженера – архитектора М.А. Врангеля)

Тихо и незаметно для общественной жизни Севастополя прошла юбилейная дата 20 июня 2016 года – 130-лет со дня рождения выдающегося российского советского архитектора М.А. Врангеля. А ведь Михаил Александрович, будучи Главным городским архитектором в период с 1922 по 1938 годы, сыграл огромную роль в быстрой ликвидации в Севастополе последствий Гражданской войны и сокрушительного крымского землетрясения 1927 года, в строительстве первого в Крыму междугородного трамвайного сообщения Севастополь - Балаклава, в благоустройстве города и внедрении крупного жилищного строительства с элементами обобществленного быта, разработке генерального плана развития Севастополя и формировании его архитектурного облика, как в довоенный период в 1930-е гг., так и в конце 1950-х гг., в период восстановления Севастополя после Великой Отечественной войны.
  Основные вехи жизни и деятельности Михаила Александровича Врангеля достаточно хорошо описаны в работах многих исследователей вопросов истории архитектуры и градостроительства в Севастополе, незаконных политических репрессий в 1930-е гг. В документах архивного фонда Р-420 «Севастопольский районный исполнительный комитет» имеется личное дело № 71 заведующего подотделом благоустройства Врангеля Михаила Александровича, сформированное                30 октября 1924 года. Сброшюрованные в нем (в 2-х экземплярах) заполненные М.А. Врангелем анкета - личный листок ответственного работника, автобиография, составленная на него характеристика, позволяют дополнить уже известный комплекс биографических сведений, осветить другие эпизоды жизни и творчества талантливого российского и советского архитектора.           

Вот как сам Михаил Александрович описал в автобиографии в 1924 году свой 38-летний жизненный путь и 15-летнюю профессиональную деятельность (текст документа приводим полностью с сохранением стиля, орфографии, пунктуации автора): «Родился в 1886 году в Харьковской губ. (Старобельский уезд) на хуторе принадлежавшем моему отцу, который в восьмидесятые годы переехал из Петербурга на родину моей матери, побуждением к чему были идеи народничества в кругу товарищей моего отца. Отец мой по происхождению дворянин, сын известного датского врача, по роду происходившего от мореплавателей (остров Врангеля), переселившихся в Россию из Швеции при Петре I. Мать моя – дочь деятеля по освобождению крестьян и крестьянок Старобельского уезда. Мать моя сравнительно рано потеряла отца, который не справившись с половинчатостью мероприятий по освобождению крестьян (что я видел из его прекрасных писем) умер 42-43-х лет (в больнице для душевнобольных). Мать моя, попав на средства своего деда в Петербург, окончила консерваторию, участвуя в кружках по самообразованию, встретилась с моим отцом и вместе с ним переехала в Харьковскую губ. в Старобельский уезд.
В 1883 году отец безденежно получил от композитора П.И. Блаламберга, женатого на его сестре (артистка б. императорских театров – Блаламберг-Чернова) имение «Чоргун» близ г. Севастополя, где вел промышленное садоводство и питомники. Здесь прошли мои первые сознательные годы, здесь я видел массу прекраснейших людей, одновременно – массу идейных противоречий. «Чоргун» имел постоянную связь с первой в России коммуной «Криница» на Кавказе. Чоргун был постоянным центром внимания жандармерии, Чоргун играл важную роль при восстании Потемкина и вообще с Чоргуном у меня связана масса  воспоминаний о таких людях как худ. Серов, его мать, Герценштейн и пр. пр., но об этом слишком длинно говорить. Жизнь в Чоргуне заставила меня давно отрицать право собственности на землю и вот почему особенно сильно все мои [силы] мысли были направлены на техническое образование.
Окончив Севастопольское Реальное Училище, я в 1904 году поступил в Институт Гражданских Инженеров, который временно оставил в 1909 году, из-за желания быть материально  независимым от отца. С 1909 года я имел вначале достаточный, а затем весьма хороший заработок, служа в строительной конторе «Вайс и Фрейтаг» у инж. Бартельса и в Азовско-Донск. банке до 1918 года.
В 1915-16 году защитил дипломные проекты и получил звание гражданского инженера, что мне потребовалось для права производства работ. Имею очень большое число произведенных мною построек лично и с постоянным моим сотрудником инж. Бартельс. В 1917 году приехал к моей семье к себе домой в Севастополь, в начале февраля 1918 года или в марте, потеряв надежду на продолжение строительных работ, поступил на службу в б. Городскую Управу, где служил при разных властях. При последней власти Врангеля подвергался несколько раз обыскам т.к. и тогда моя фамилия в связи с некоторыми высказываемыми взглядами не нравилась – очевидно кому-нибудь казалось, что кого-нибудь компрометирует моя злополучная фамилия. При уходе Врангеля понимал, что только моя фамилия может быть для меня роковой, но Россию никогда не мог-бы только из-за страха оставить, а потому любя ее спокойно остался и работаю в деле благоустройства города со дня прихода Соввласти. Полагаю, что имею в этой области некоторые достижения, т.к. из переписки с моими товарищами инженерами, знаю состояние многих городов России.                     В настоящее время все силы отдаю работе, стараясь дисциплинировать своих подчиненных, не только за страх, но теперь, и путем влияния на чувство долга;                 к сожалению в настоящий момент этот вопрос считаю одним из самых больных               и самых трудных к разрешению, а только разрешение этого вопроса – вопроса долга перед Республикой, с должной скоростью восстановит ее. Самым определенным, а потому и самым любимым для меня является дело общественного благоустройства, с каковым связано и общее духовное развитие людей. Работы последних четырех лет точно зафиксированы в моих докладах а в настоящей записке это слишком трудно изложить т.к. это заняло-бы несколько страниц. Зав. п/о Благоустройства Врангель. 30/Х-1924».  
В тексте этого документа исследователь найдет ответы на вопросы о мировоззрении, гражданской позиции, убеждениях М.А. Врангеля. В настойчивом упоминании причастности родственников к делу борьбы за освобождение крестьян, за духовное развитие и воспитание трудящихся, в категорическом отрицании частной собственности на землю и декларировании собственного стремления жить на лично заработанные «тяжелым трудом» средства ярко выражена и обстановка 1920-1930-х гг., и вынужденная необходимость лиц «непролетарского происхождения» доказывать, на чью сторону они встали в непримиримой классовой борьбе.  

Печать времени просматривается и в формулировках вопросов анкеты, и в осторожных, тщательно продуманных ответах Михаила Александровича на некоторые из них, особенно «опасные» для обладателя «роковой» фамилии, не желавшего скрывать свое социальное происхождение «дворянин». О пребывании за границей: «в 1905 году, не долго, полагал поступить в техникум». О свободном, кроме родного, владении языками: «свободно только русским».
В перечне регионов «Крым, Ленинград, Урал, некоторые места Донбасса» на вопрос о местах в СССР, хорошо знакомых по работе, архитектор Врангель обозначил нам географию своих проектов, творческого наследия. Указано в этой анкете и наличие трудов: «по вопросам планирования Севастополя», «рукописная работа о принципах планировки пригородов г. Севастополя».
Тогда, в 1924 году, когда страна остро нуждалась в высококвалифицированных специалистах для реализации индустриальных и производственных задач, М.А. Врангелю «простили» и его нарочитую отстраненность от членства в какой-либо партии, и его подчеркнутое предпочтение участию «в революционной и общественной работе» в пользу профессиональной деятельности. В период до 1917 года М.А. Врангель «усиленно работал по специальности», после 1917 года «с небольшим перерывом в 2-3 месяца работал по специальности до 1920 г. все время менялась власть».
И вполне логично, что на вопрос «В какой ведомственной отрасли считали бы свое использование наиболее целесообразным» он дал такой ответ: «в области коммунального хозяйства, т.к. моя специальность наиближе всех стоит к строительству, водопроводу, канализации и прочим отраслям коммунального дела». Ведь за плечами у заведующего подотделом благоустройства М.А. Врангеля к 1924 году был огромный стаж работы «по строительству, инженерно-санитарному в особенности» с 1909 года, большой опыт и разносторонние знания.   

Это подтверждает и подписанный заведующим отделом коммунального хозяйства заполненный бланк – дополнение к личному листку М.А. Врангеля.  
В перечне требований «для выполнения данной работы» в первую очередь указывается: «желательно партийный». И, тем не менее, в графе «особые отметки» вынесено заключение: «Зав. п/о благоустройства т. Врангель энергичный, настойчивый и работоспособный работник. Может быть заменен только при наличии квалифицированного партийца». Высокую оценку профессиональных навыков, моральных качеств гражданского инженера Врангеля, его значимости в строительном деле в Севастополе в 1930-е гг. содержит и другой архивный документ из личного дела М.А. Врангеля – характеристика, подписанная составившим ее сотрудником Козловским.
В документе указано, что М.А. Врангель не ограничивается формальным исполнением заданий, является действительно хорошим руководителем и проявляет инициативу, умеет и подбирать работников, и руководить ими, весьма работоспособен, энергичен. Указывая достоинства инженера Врангеля как работника – «добросовестный, усердный, не считается со временем», его способности руководителя и администратора оценивают так: «организационные способности имеются, административные способности средние», «настойчивость в проведении принятых решений … средняя». О возможности «использовать на более ответственной работе» инженера Врангеля, Козловский высказал такое мнение: «Можно было бы использовать, но нежелательно отпускать из учреждения ценного работника». Указаны и другие качества М.А. Врангеля, дополняющие его личностно-психологический портрет: «владеть собой умеет, вполне выдержан», «ошибки признает и выводы из них делает», «отношение к товарищам по службе и с подчиненными по работе товарищеское», во взаимоотношениях «с высшими инстанциями своих органов дисциплинирован и исполнителен». В графе  «Особые достоинства и недостатки» указано: «Ценный, как спец во всех областях строительства». Показательным является и такой факт, что в этой характеристике на заведующего подотдела благоустройства Местхоза общего отдела исполкома Севгорсовета М.А. Врангеля графа «Политическая подготовка», единственная из          8 пунктов, осталась незаполненной.
Михаил Александрович был убежден, что его вклад в революционное  преобразование общества, активное участие в построении социализма в СССР должно выражаться, прежде всего, в честном исполнении своего гражданского и профессионального «долга перед Республикой», в разработке и реализации проектов, направленных на создание для трудящихся Севастополя нормальных комфортных условий на производстве и в быту, строительство уютных со всеми коммунальными удобствами домов, обеспечение санитарной гигиены и чистоты не только в центре города, но и во всех других районах и рабочих индустриальных поселках, в строительстве централизованной системы отопления, канализации, водопровода, украшении, благоустройстве, озеленении севастопольских кварталов и дворов. И это представление М.А. Врангеля о своем вкладе в дело воспитания Человека новой формации абсолютно не противоречило законам революционного времени, а, напротив, являлось конкретным воплощением утверждения идеологов теории социализма К. Маркса и Ф. Энгельса о том, что если «характер человека создаётся обстоятельствами, то надо, стало быть, сделать обстоятельства человечными».
Профессиональный опыт, глубокое знание особенностей севастопольского региона, врожденная интеллигентность,  достаточно глубокая информированность о вариантах реализации в разных городах идеи максимального обобществления жизни граждан и их влияния на «коммунаров», полученная  Михаилом Александровичем и в детские годы в Чоргунском имении, где постоянно обсуждались все новости из жизни первой в России коммуны «Криница», и в результате вдумчивого анализа опыта создания домов-коммун в других регионах СССР, позволила ему разработать и реализовать уникальный проект мало затратного, крупного жилого строительства т.н. Жилкомбинатов, которые в 1930-е годы являли собой пример гармоничного сочетания, с одной стороны, индивидуального личного пространства трудящихся вне производства и, с другой стороны, обобществленной социально-культурной сферы их жизни и быта. Наиболее яркое воплощение наработок севастопольских архитекторов под руководством М.А. Врангеля в этой области жилищного строительства сохранились в Севастополе в планировке и застройке восстановленного и реконструированного в 1946-1952 гг. современного квартала (Жилкомбинат № 1), ограниченного с 4-х сторон улицами Большая Морская, Адмирала Октябрьского, Очаковцев и Шмидта.
Документы архивного фонда ГКУ «Архив города Севастополя» позволяют достаточно подробно и детально проследить этапы, особенности строительства в 1930-1931 гг., восстановления и реконструкции в 1946-1952 гг. уникального экспериментального жилищного объекта, который в документах указывается как «Жилкомбинат № 1», «Жилой Дом Севастопольского Горсовета», «Жилой дом для завода № 497». Приведем несколько фактов, которые помогут представить огромную значимость не только для Севастополя, но и в масштабах всей страны реализации этого проекта М.А. Врангеля.
В докладной записке Севастопольского Городского Коммунального Отдела в Севастопольский городской Совет Рабочих, Крестьянских, Красноармейских и Краснофлотских депутатов по вопросу о новом жилищном строительстве на 1929/30 гг. главный городской архитектор писал: «До настоящего 1930 г. расширение жил. площади гор. Севастополя шло крайне медленным темпом. Несмотря на свое доминирующее положение на Черном море г. Севастополь, вследствие ряда причин экономического и внешне-политического характера был зажат в своем развитии. Такое положение, как противоестественное должно было рано или поздно разрешиться в направлении прорыва в сторону неминуемого роста города, независимо под влиянием ли развития города, как промышленного и порта, или под влиянием военных необходимостей, которые в будущем уступят свое место мирному трудовому строительству. Момент наступил – мы стоим перед задачей нового крупного жилищного строительства.
 НАШЕ СТРОИТЕЛЬСТВО ПО ВРЕМЕНИ БУДЕТ ИДТИ ПОД ЗНАКОМ «КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ ТРУДА». Элементы коллективизации труда внедряются и уже, отчасти, внедрились в старый быт, нарушая в корне его сущность и создавая интеллектуальную и даже как бы органическую потребность всех в целом и каждого в отдельности искать пути к новому быту и к разрешению социально-бытовых задач в проблеме жилищного строительства».
Михаил Александрович четко осознавал, что работать придется «в условиях уже существующих старых городов, где строительство городов попадает в рамки прошлого, начиная с плана самого города», предложил на рассмотрение несколько вариантов типа жилищной застройки.
Традиционный вариант предполагал использовать существующие свободные места в г. Севастополе, которые давали «возможность застройки их отдельными домами в среднем стоимостью Рб. 200.000, с жил. площадью около 1600 кв. мт., т.е. для населения в среднем около 260 человек при норме  6 метр. на человека».
«Такого типа дома, - отмечал М.А. Врангель, по экономическим соображениям не могут быть в должной мере обеспечены площадями общего пользования и представляют собой обычного типа городские дома мелкоквартирные в 3-4 комнаты индивидуального или семейного пользования. Такого типа дома уже к моменту окончания их постройки являются морально отсталыми, но рамки старого города заставляют иногда идти по этому пути застройки, вследствие недостатка мест, густоты и типа окружающ. застройки и по ряду др. причин».
Как альтернативное решение М.А. Врангель описал и дома-коммуны.                     «В таких домах не должно быть никаких индивидуальных кухонь, прачешных и т.п., в них не должно быть квартир и семейных комнат. В таких домах предусматривается полное обобществление обслуживания социально бытовых и культурных нужд населения с предоставлением каждому трудящемуся отдельной минимальных размеров комнаты для отдыха и, гл. образом, спанья. Размер домов коммуны определяется примерно на 2-3 тысячи человек и таковые в полной мере должны быть обеспечены громадными земельными участками, предназначенными под зеленые насаждения, площадки для детей, физкультуры и т.п. … Вследствие совершенно ясных причин, высказанных выше, от постройки сравнительно мелких домов, по мнению Сев. ГКО следует отказаться; в то же время вследствие рамок, которые ставятся старым городом невозможно провести в начинающем новом строительстве принципа домов-коммун в целом, а можно лишь извлечь начала обобществленного быта», - говорилось в докладной записке.
Надо сказать, что к моменту начала строительства Жилкомбината № 1 в Севастополе в общегосударственной политике в области жилищного строительства наметилась тенденция к пересмотру такой новой формы организации социалистического общежития, как дома-коммуны, их восприятия в качестве универсального инструмента в перестройке общественного сознания, в формировании коллективной системы быта, семьи, воспитания детей. Призванные максимально освободить от «бытового рабства» все время и силы, чувства и помыслы трудящихся, и в первую очередь, еще не вовлеченной активно в производство многомиллионной массы женского населения, на участие в решении задач индустриализации, разорвать «мелкобуржуазные» представления о семье, дома-коммуны фактически довели идею обобществления бытового, социально-культурного сектора до абсурда, до отторжения их на всех уровнях общества, не готового к принятию таких кардинально «революционных» решений в жилищном строительстве.
Эти явления несоответствия массового сознания, политических, социально-культурных задач и способов их решения нашли отражение в постановлении                ЦК ВКП(б) от 16 мая 1930 года «О работе по перестройке быта». Журнал «Строительство Москвы» в № 5 за 1930 год вместе с публикацией этого постановления предложил своим читателям и анализ первоочередных задач, которые поставило время перед советскими архитекторами в области жилищного строительства. Можно предположить, что  М.А. Врангель не только внимательно ее изучил, но и согласился с ее содержанием, так как приведенный ниже фрагмент из указанной журнальной статьи он включил позже в докладную записку «Состояние строительства жилого дома № 50-60 по ул. Карла Маркса на 15/VIII-1930 г.», как неоспоримый довод в пользу абсолютного «соответствия последним установкам и директивам партии» принятого при его участии специальной комиссией Президиума Севгорсовета решения о выборе места и типа застройки Жилкомбината.
«Одним прыжком перескочить через те преграды на пути к социалистическому переустройству быта, которые коренятся, с одной стороны, в экономической и культурной отсталости страны, а с другой – в необходимости в данный момент максимального сосредоточения всех ресурсов на быстрейшей индустриализации страны, которые только и создает действительные материальные предпосылки для коренной переделки быта. К таким попыткам некоторых работников, скрывающих под «левой» фразой свою оппортунистическую сущность, относятся появившиеся за последнее время в печати проекты перепланировки существующих городов и постройки новых, исключительно за счет государства, с немедленным и полным обобществлением всех сторон быта трудящихся: питания, жилья, воспитания детей с отделением их от родителей, с устранением бытовых связей членов семьи и административным запретом индивидуального приготовления пищи и др. Проведение этих вредных утопических начинаний, неучитывающих материальных ресурсов страны и степени подготовленности населения, привело бы к громадной растрате средств и жестокой дискредитации самой идеи социалистического переустройства быта.
ЦК Партии дал четкую установку, в основном сводящуюся к Ленинскому требованию не отставать и не забегать вперед так, чтобы не отрываться от масс. Обобществление быта может лишь проводиться в соответствие с культурным ростом рабочего класса и трудящегося крестьянства и материальными возможностями страны. Строительство домов коммун и социалистических городов вне этого уровня только дискредитирует идею социалистической перестройки быта. На данном этапе строительства социализма мы должны обеспечить обслуживание трудящихся общественными прачешными, банями, клубами, школами и т.п., т.е. всем тем, что способствует коллективистическому воспитанию, в чем так ощущает потребность рабочий потребитель.
ЦК ВКП(б) дал директиву – при строительстве индустриальных комбинатов предусматривать вполне благоустроенные рабочие поселки с электричеством, водопроводом, канализацией,  хорошими путями сообщения, достаточно зелеными зонами. В новом строительстве жилищ должны быть обеспечены максимально гигиенические условия и удобства.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ЦК ПАРТИИ ПРАВИЛЬНО ОРИЕНТИРУЕТ. Нашим архитекторам надо перестать отвлеченно фантазировать и отрываться от действительности. Правильно решит архитектурные задания лишь тот, кто изучит не только экономику данного периода, но и быт рабочего потребителя и не будет оторван от рабочих масс», - говорилось в статье журнала «Строительство Москвы» и было процитировано М.А. Врангелем в докладной записке.      
К возведению в Севастополе жилой постройки, которая стала бы образцово-показательным решением задачи строительства жилых блоков для комфортного проживания семей в сочетании с обобществлением социально-культурного сектора их жизни и досуга, городской архитектор Врангель смог приступить только в     1930 году, когда в соответствие с постановлением СНК РСФСР на ускоренное развитие жилищного строительства в Севастополе в 1929-1931 гг. было вне плана выделено 3700000 рублей. Из них 1300000 рублей выделялось к обязательному освоению до конца 1929/1930 бюджетного года.
Как только из Москвы было получено окончательное подтверждение о внеплановом отпуске средств и их объеме, Севастопольский Горсовет создал при ГКО (городской коммунальный отдел – примечание автора) специальную комиссию «по общей наметке строительства и по выбору такового места».                        В период с 23 по 26 апреля 1930 года комиссия исследовала несколько земельных участков, рассмотрела предложения городского архитектора Врангеля о возможных типах постройки, очередности застройки выбранных участков.                        В качестве приоритетного направления в освоении до конца 1930 года выделенных вне плана 1300000 рублей на жилищное строительство комиссия предложила к рассмотрению участок по ул. Карла Маркса (дома №№ 50, 52, 54, 56, 58, 60), т.к. «только это место отвечало возможности вклада намеченных к отпуску в 29/30 г. сумм (1.300.000 р.), … в достаточной мере отвечало санитарным и культурно-бытовым требованиям».  
6 мая 1930 года ГКО внес на рассмотрение Президиума Севастопольского горсовета предложения по типу застройки. В докладной записке Севастопольского Городского Коммунального Отдела в Севастопольский городской Совет Рабочих, Крестьянских, Красноармейских и Краснофлотских депутатов по вопросу о новом жилищном строительстве на 1929/30 гг. Михаил Александрович писал: «Со своей стороны Сев. ГКО предлагает строить большие 4 и 3 этаж. дома блочного типа с отдельными квартирами в 4-6 комнат, площадь которых должна, по возможности, крайне 6 и 9 кв. м., причем эти квартиры должны быть снабжены отдельными кухнями и уборными. Все комнаты должны иметь отдельные выходы, что касается кухонь, то они, в случае надобности, должны иметь возможность быть приспособленными под жилые помещения. Группа блоков, отнесенная к одному кварталу, должна иметь специальные площадки для обслуживания социально-бытовых и культурных потребностей трудящихся, причем, в этом случае группа блоков должна быть снабжена площадями, включающими в себе: 1/ общие столовые и кухни с расчетом на пользование ими около 1/3 всего населения,                       2/ прачешные и бани с душами с расчетом на пользование ими всем населением домов, 3/ ясли с расчетным коэффициентом семейственности 2,5, 4/ красные уголки, клубы с читальнями с расчетом пользования ими одновременно 1/5 всего взрослого населения, причем эти помещения должны быть расположены в непосредственной близости к столовым, 5/ одну, две комнаты для управления домами. Что касается дворовых служб, то они должны быть доведены до минимума в части индивидуального пользования, т.к. основные запасы в виде топлива должны иметь места специального хранения, приспособленные для обслуживания центрального отопления, каковым и должны быть оборудованы вновь строящиеся дома».
Специально созданная комиссия приняла программу ГКО по строительству в выбранном квартале жилищного комбината, состоящего из 5-ти домов, детского сада, бани, прачечной, котельной, столовой, продуктовых и промтоварных магазинов, внесла в нее уточнения и при выборе типа застройки «пришла к заключению необходимости большого 4-х этажного дома с возможным развитием обобществленного сектора, без немедленного  перехода к типу «дом-коммуна».            16 мая 1930 года Президиум Севгорсовет утвердил все положения, принятые Комиссией. 22 мая 1930 года ГКО заключил договор с Крымгостехбюро на составление проекта и согласование с УСК Крыма. Разработанный в поставленные жесткие сроки проект в период исполнения несколько раз согласовывался в ходе  созываемых Севгорсоветом технических совещаний, 28 июня 1930 года «был рассмотрен и по линии общественного одобрения в расширенном заседании Президиума Сев.Рай.Профбюро», прошел все этапы согласования в различных инстанциях и 16 июля 1930 года был утвержден УСК Крыма.  

Таким образом, в 1930 году в Севастополе на участке площадью в 14 200 м2 приступили к строительству жилого дома, состоящего «из 5-ти отдельных корпусов разной этажности (от 4 до 5 этажей) вызванной неправильностью рельефа участка». Общая площадь застройки составляла 6250 м2, жилая площадь во всех корпусах – 11838, 89 м2. Счастливыми обладателями «человеческих» условий проживания в 137 квартирах и 209 отдельных комнатах Жилкомбината должны были стать от 1315 (при норме  9 м2 на человека) до 1972 (при норме 6 м2 на человека) рабочих Морского завода, ответственных советских, партийных работников, военнослужащих Черноморского флота. Во всех корпусах было предусмотрено централизованное пароводяное отопление от котельной, размещенной в центральном корпусе. Подача пара от 4-х паровых котлов низкого давления подводилась к бойлерам, размещенным в подвале каждого корпуса.
В центральном корпусе размещались ясли на 60 детей в возрасте от 6-ти месяцев до 4-х лет, столовая с кухней, библиотека, читальный зал, красный уголок, центральная котельная со складом топлива и цейхгаузом. Для яслей предусмотрели два отдельных входа, полную изоляцию от других блоков здания, террасу для сна на свежем воздухе в самой спокойной части жилого массива. Столовая на 3000 человек одновременно обедающих имела 3 самостоятельных входа, вестибюль, помещение для верхней одежды, причем живущие в центральном корпусе Жилкомбината могли попадать туда, не выходя из здания. К столовой непосредственно примыкал читальный зал, библиотека, красный уголок. Частично в цокольном и первом этажах, но, в основном на 2, 3, 4 этажах центрального корпуса согласно заданию располагались жилые комнаты площадью в среднем                 18 м2. Для каждой группы комнат (от 8 до 23) были оборудованы «мужские и женские уборные, … примусные помещения, помещения для верхней одежды, комнаты дежурных и общие комнаты».    
В т.н. уличных корпусах были спроектированы 3-4-х комнатные квартиры с отдельными кухнями и уборными, с отдельным выходом на лестничную площадку (по 2 квартиры на 1 площадку).
В здании дворового корпуса размещались 32 душевые кабины, баня на 25 одновременно моющихся, прачечные ручная и механическая. Производительность механической прачечной, в которой были предусмотрены дезинфекционная камера, приемная для приемки грязного белья с лифтом на 1-й этаж в замочечную, сушильня, штопальная, гладильная, разборочная комнаты, помещения для хранения и выдачи белья, составляла 400 кг белья в день из расчета по 3 кг на человека. Рядом с механической прачечной была запроектирована и большая прачечная для индивидуального обслуживания с 4 кабинками, оборудованными стиральными машинами, сушильней и гладильней.  
Для обеспечения циркуляции воздуха в данном жилом массиве предусмотрели разрыв между корпусами по ул. Шмидта (около 24 м) и по ул. Карла Маркса (около 48 м). Предусмотрел архитектор и большую вероятность, в силу острой нехватки жилья, заселения в одну квартиру нескольких семей, и особое внимание уделил конструкции «переборок, которые по возможности, должны быть наименее звукопроводимы»; М.А. Врангель ввиду острой нехватки лесоматериалов предложил строить их из гипсолита с двухсторонней штукатуркой.
Принимая решение о начале строительства принципиально нового вида жилого объекта, комиссия обсудила и возможные трудности, проблемы, к решению которых сразу были приняты меры. Еще в конце апреля 1930 года Правление Акстроя Крыма по поручению комиссии Севгорсовета по содействия строительства Жилкомбината № 1 направило в Крымпредставительство в Москве телеграмму о том, что освоение в 1930 году выделенных на жилищное строительство  средств в объеме 1300000 рублей может быть осуществлено только при условии «отпуска вне плана Крыму специально Севастополь следующих дефицитных материалов пиломатериалов разных размеров в три с половиной тысячи кубометров кругляка тысячу кубометров цемент тридцать вагонов гвоздей один вагон железа кровельного два вагона железа сортового четыре вагона двутавровых балок четыре вагона огнеупорного кирпича два вагона дранки два вагона толя тысячу рулонов фанеры полтора вагона… » Эти материалы просили забронировать для Севастополя с закреплением их за Наркомторгом и обязательным поручением поставщикам обеспечить их отпуск в полном объеме в период с мая по сентябрь 1930 года. «… удлинение сроков лишит возможности закончить строительство в тридцатом году», - говорилось в телеграмме.
Несмотря на предусмотрительно принятые меры, постоянная задержка со стороны строительных организаций в своевременном обеспечении стройки материалами снижала темпы строительства и ставила под угрозу освоение выделенной суммы до конца 1930 года. Заготовкой строительных материалов занимались Крымжилсоюз и Стройобъединение, причем первая организация обеспечивала доставку ввозимых в Крым материалов (пиломатериалы, лес-кругляк, балки, кровельное железо, гвозди, кирпич, цемент и др.), а вторая – материалы местного производства (камень, песок, щебень и др.).
Угроза срыва строительства возникла уже на начальном этапе, когда Севастополю на строительство промышленного объекта 1-й очереди по Крыму отказались отгружать лесоматериалы в связи с изданным в первых числах августа 1930 года циркуляром ВСНХ «об отгрузке леса для строительства, связанного с «продовольственными нуждами». Представители Крымжилсоюза срочно выехали в Москву, Харьков и «в результате добились … нарядов» на отгрузку лесоматериалов. Однако, «это не может до реализации служить успокоением, особенно, если иметь в виду статью в «Известиях» от 18/VII-30г., где говорится:     «До самого последнего времени промышленности стройматериалов не уделялось необходимое внимание. В результате этого, для капитального строительства не хватает строительных материалов и в текущем строительном сезоне положение со строительными материалами весьма напряженное. … республиканское и местное строительство … в нынешнем году получат цемента на 33% меньше, чем в прошлом году, кровельного железа на 57%, круглого леса на 55% и т.д.», - с тревогой информировал Севгорсовет архитектор Врангель.    
Не менее тяжелыми в преодолении трудными моментами в строительстве Жилкомбината № 1 были острая нехватка квалифицированных рабочих в Севастополе, промедления и сбои в финансировании проекта. Изначально Биржа труда отказалась рассматривать заявку Севгорисполкома на обеспечение объекта квалифицированной рабочей силой, если объекту не будет придан статус военного значения. Собранные на строительстве большими усилиями рабочие не отличались проявлением трудовой дисциплины, ответственного отношения к своим обязанностям, вверенным им инструментам машинам, механизмам, строительным материалам, о чем свидетельствуют документы из дела «План ликвидации прорывов по стройке Жилкомбината Горсовета».     
Финансирование выделенных на реализацию этого уникального проекта                   1300000 рублей планировали провести из трех источников: Центральный коммерческий банк (500000 рублей), Всесоюзный Совет Народного хозяйства (500000 рублей), Реввоенсовет (300000 рублей). Однако, на 15 сентября 1930 года в Севастополь поступило всего 545000 рублей: 120000 рублей от ЦКБ и 425000 рублей от ВСНХ. В декабре 1930 года ВСНХ принял решение об отмене решения о кредитовании строительства Жилкомбината в 1931 году и Севастопольский городской Совет срочно принимал всевозможные действия на отмену этого решения и включения Севастополя в перечень кредитуемых объектов. Так шаг за шагом воплощался в жизнь в 1930-1931 гг. один из наиболее известных строительных проектов М.А. Врангеля в Севастополе.

В годы Великой Отечественной войны все здания, расположенные на территории квартала Жилкомбината № 1, были разрушены. В 1946-1947 гг. архитекторы Ленинградского отделения Всесоюзного треста «Горстройпроект» А.С. Уразов и А.М. Хабенский по заказу Севастопольского морского завода                   им. С. Орджоникидзе разработали проект «восстановления Жилкомбината № 1 завода № 497 в г. Севастополе по ул. Б. Морская № 50/60». Изначально было принято условие, что «планировка кварталов в значительной своей части предопределена существующей, подлежащей восстановлению, застройкой».
На момент разработки проекта в 1947 году на участке площадью около 4 га с перепадами высоты над уровнем моря от 26 до 42 метров, «на месте 4-х и 5-ти этажных домов Жилкомбината и 2-3-этажных домов по ул. Восставших и Очаковцев», как здания, «пригодные к восстановлению», указываются «корпуса «А», «Б», «В», «Г», «Д», котельная, баня прачечная и трансформаторный киоск».
Проектным заданием было предусмотрено восстановление «корпусов «В» и «Г» в прежних кубатурах, корпуса «А» с уменьшением боковых крыльев, корпуса «Д» с уменьшением длины за счет  разрушенных частей здания, корпуса «Б» с пристройкой трехэтажной части по Очаковской улице и трансформаторного киоска».

В послевоенном варианте Жилкомбината перечисленные корпуса, построенные на основе сохранившихся зданий постройки 1930-х гг., были дополнены 4 новыми корпусами, возведенными по линии ул. Очаковцев, Адмирала Октябрьского и внутри квартала. Авторы проекта запланировали типовые секции из 2-3-4-х-комнатных квартир с отдельной кухней, ванной, уборной. Сохранили они и принцип архитектора М.А. Врангеля по созданию социально-культурного и бытового пространства общественного пользования. Так, в корпусе «А», наряду с комнатами для приезжих, планировали разместить управление комбината, библиотеку с книгохранилищем, в корпусе «Б» - мужскую, дамскую, детскую парикмахерские, кафе, промтоварный и продуктовый магазины; в корпусе «Г» - магазин, аптеку и пошивочное ателье, в отдельном корпусе – ясли с игровой площадкой. В соответствие приказом Главного архитектора г. Севастополя Траутмана от 22 июля 1946 года «учитывая особую важность в части застройки центра города жилкомбината» заказчика обязали «представить проектное задание на утверждение в правление по делам архитектуры при Совете Министров РСФСР».   
Таким образом, внимательное изучение имеющихся в Архиве города Севастополя документов о строительстве в 1930-1931 гг., восстановлении и реконструкции в 1946 – 1952 гг. Жилкомбината № 1, позволяет сделать вывод о том, что ныне существующая квартальная застройка, ограниченная улицами Большая Морская, Шмидта, Очаковцев и Адмирала Октябрьского, является переработанным, расширенным и дополненным воплощением уникального экспериментального проекта севастопольских архитекторов 1930-х гг. по строительству принципиально нового типа капитального жилищного строительства, частью творческого наследия выдающегося архитектора Михаила Александровича Врангеля.
Документы Архива города Севастополя позволяют проследить и воплощение идей Михаила Александровича Врангеля при разработке в разные годы Генерального проекта планировки, развития города Севастополя. В пояснительной записке к Генеральной схеме планировки г. Севастополя, выполненной трестом «Гипрогор» (г. Ленинград) в 1938 году, об основных этапах работы над этим проектом в 1930-е гг. говорится: «Проектно-планировочные работы по гор. Севастополю были начаты в 1933-1934 году бригадой специалистов под руководством инж.-экономиста т. Долгополова, организованной при Президиуме Городского Совета. Работа бригады, при консультации Академии Коммунального Хозяйства, продолжалась до 1936 года. …. С июня 1936 по май 1937 года проектно-планировочные работы продолжались с большими перерывами, а в мае 1937 года были вовсе прекращены в связи с отсутствием средств и до 1938 года не возобновились. Начиная с февраля 1938 года, по решению Наркомхоза РСФСР, проектно-планировочные работы по гор. Севастополю были переданы ГИПРОГОРу РСФСР».
Имя главного городского архитектора М.А. Врангеля среди разработчиков планировки Севастополя в данной пояснительной записке ленинградские коллеги ни разу не упомянули. Причина такого «забвения» заключалась в том, что 21 мая 1938 года  Михаил Александрович Врангель был арестован по обвинению в участии в контрреволюционной организации, «целью которой  являлось свержение советской власти и восстановление капитализма в Советском Союзе». Аргументами в пользу обвинения послужили факты дворянского происхождения, наличия родственников за границей, работа в иностранных компаниях и многое другое, «прощенное и незамеченное» в 1920-е гг. 11 апреля 1940 года за участие в так называемой антисоветской организации Врангель М.А. был осужден на 8 лет исправительно-трудовых лагерей с отбыванием наказания в  Унженском исправительно-трудовом лагере (Нижегородская область). В мае 1946 года Михаил Александрович был освобожден, однако в мае 1949 года вновь был арестован и направлен в ссылку в поселок Долгий Мост Красноярского края. 24 июля 1956 года Военный Трибунал Одесского Военного округа постановил «дело в отношении Врангеля М.А. отменить за отсутствием состава преступления».
В 1950-е гг., работая на поселении в качестве старшего инженера Н-ского отдела коммунального строительства Горьковской железной дороги, Михаил Александрович не мог остаться в стороне от гигантской стройки, которую развернули на месте разрушенного в годы Великой Отечественной войны Севастополя. Лишенный возможности реализовать свои знания севастопольского региона и накопленный гигантский опыт в ходе личного участия на восстановлении Севастополя, архитектор Врангель направил в Совет Министров СССР свои предложения. Это письмо «бывшего главного архитектора                                г. Севастополя, в довоенный период, М.А. Врангеля – с предложениями проектировщикам и строителям по восстановлению города» в архивный фонд                   Р-308 «Управление градостроительства и архитектуры Севастопольской городской государственной администрации» вошло отдельным делом.

На 4-х листах машинописной копии, снятой в январе 1950 года,                        12 пунктов предложений с лаконичными и эмоциональными пояснениями, детализацией возможных вариантов решения. Обращаясь к Председателю Комитета по строительству г. Севастополя при Совете Министров СССР Михаил Александрович писал (текст приводится полностью с сохранением стиля, пунктуации, орфографии М.А. Врангеля – примечание автора): «Уважаемый товарищ! Я вырос  в г. Севастополе, там я окончил реальное училище и, будучи еще студентом Архитектурного Отделения Института Гражданских Инженеров, я ежегодно бывал там на строительной практике. При Советской Власти я 17 лет был Главным Городским Архитектором г. Севастополя. Я успешно руководил восстановлением г. Севастополя после гражданской войны и после землетрясения 1927 года. Таким образом, через мои руки прошло, так или иначе, все крупное строительство города, который я глубоко изучил во всех областях: грунтов, материалов и даже особенностей не только отдельных кварталов, но и участков. Севастополь мне стал дорог, как город, в котором я вырос и как город, строительству которого я, как инженер и архитектор отдал все, что мог. В начале 1938 г. моя работа в Севастополе прервалась. Сейчас я служу в качестве старш. инженера Н-ского ОКС’а. В последние дни я слышу то одно, то другое о Севастополе, задумываюсь и хочу сказать проектировщикам и строителям, что с моей точки зрения следует:
1.    Не уплотнять застройку старого центра:
просп. Фрунзе (Нахимовский) (современный проспект Нахимова – примечание автора), ул. Ленина, ул. К. Маркса (Морская) (современная ул. Большая Морская – примечание автора), ведя застройку этой части города зданиями не выше 3-х этажей, а в нагорной части (Пролетарская ул. (современная улица Суворова – примечание автора) и друг.) не выше 2-х этажей.
2.    Жилую зону развивать в сторону Куликова Поля, а не Рудольфовой Горы.
За это имеется много доводов: здоровая – сухая местность, прекрасно на ней развиваются древонасаждения, легко осуществить водопровод и канализацию, легко создать удобное сообщение с административной частью города (это не место для аэродрома, для которого есть места, более отвечающие назначению).   
3.    Сделать глубокий ввод железно-дорожной линии, для чего построить
тонель от старого вокзала до Артиллерийской бухты, где надо удлинить причальную линию путем возведения мола, который здесь необходим по ряду важнейших соображений, и, в частности, с целью уменьшить разрушительные прибои в районе Приморского бульвара у Биологической Станции.
На западной стороне Артиллерийской Бухты надо построить жел.дор. Водный вокзал.
4.    Совершенно ясно, что нельзя не воспользоваться природными условиями,
дающими возможность постройки платформ Городского Вокзала в тонеле под площадью, расположенной на юго-востоке от Исторического бульвара. На этой площади (севернее б. Белостокских казарм) – (современное место пересечения улиц Н. Музыки и Стапаненко – примечание автора) должно быть построено надземное здание вокзала (павильон). Ж.д. платформы должны быть соединены с надземным павильоном механизированными под’емниками. Геологическое строение горы, где мыслится постройка вокзала (нумулитовые известняки), дает полную возможность осуществить предлагаемое. При этом резко сократится расстояние от вокзала до центральных частей города: в сторону центра (административных кварталов) по направлению Панорамной ул. (современная ул. 4-я Бастионная  – примечание автора) на 1,5 кил. и в сторону Куликова поля – на 1,5 кил.
5.    Магистральную ул. К. Маркса (Морскую) надо расширить и довести до
Артиллерийской бухты, ни в коем случае не застраивая квартал между ней и ул. Фрунзе (Нахимовский): в этом случае город получит для всей массы населения прекрасную площадь – набережную, чего он до сих пор будучи «приморским» был лишен! (считать за набережную улицу Энгельса (современная набережная Корнилова – примечание автора) при ширине ее 7-8 метров, конечно, нельзя и прекрасный приморский город (а потому он и назван Севастополем) был без «городской» набережной.
    Раньше осуществить сказанное было нельзя, т.к. приходилось иметь дело с многоэтажными особо ценными зданиями, построенными в период спекулятивной скупки участков под застройку в центре города, в связи и после постройки 1875-76 г.г. Лозово-Севастопольской ж.д. (ажиотаж, связанный с постройкой Торгового порта и экспорта зерна через г. Севастополь).
6.    Улицу Ленина от д. № 48 (№ старый) – соединить тоннелем с ул. К. Маркса
д. № 17 (№ старый), чем сократить расстояние между этими улицами на 0,7- 1,0 кил. и можно будет избежать утомительный переход через гору. Я придаю тоннелям особое  значение, а геологические условия этому благоприятствуют.
7. Всю территорию у старого вокзала, с частью примыкающих к ней балок: Лабораторной и Делагардовой, необходимо закрепить за МПС и не вести здесь никакой застройки (кроме МПС). Рано или поздно электрифицированный рельсовый транспорт свяжет г. Севастополь с Южным берегом Крыма с вероятным выходом путей в низину Делагардовой балки.
8. Склады надо рассосредоточить и часть их (с бойнями) отнести в Инкерман и связать с городом, помимо ж.дороги и водного транспорта (Северная Бухта), - автотрассой, которую вывести не на Лабораторное шоссе, а на ул. 25-го Октября (современная ул. Героев Севастополя – примечание автора), на Корабельной стороне, с образованием второй (поперечной) магистрали города. Полагаю, что разрешить вопрос связи Пушкинской ул. с ул. 25-го Октября (См. отметки этих мест – концевая постраничная ссылка  М.А. Врангеля – примечание автора) тоже в настоящее время технически вполне разрешим, а это разгрузило-бы наиболее трудный транспортный узел у старого вокзала и приблизило бы на 2 кил. Корабельную сторону к центру, что несомненно чрезвычайно важно.
9. Если вопросы водопровода были разрешены вполне удовлетворительно (не все было осуществлено), то канализация (построена в 1912 г. только в части города по проекту на 50-60%) требует реконструкции, особенно спуска клоачных вод в море, т.к. морские соли не убивают некоторых болезнетворных бактерий и при гидроанализах, они обнаруживались у бортов судов и у берегов Северной и Южной бухт; по этому вопросу имелась интересная работа Биологической станции, которая, в то же время, установила планомерность движения вод в бухтах и занос бактерий от спуска канализационных вод в море (эту работу надо найти, она нужна при разрешении вопросов канализации города и вновь делать ее – это затрачивать на наблюдение много времени).
10. В санитарном отношении необходимо сразу-же благоустроить Одесскую ул. (современная ул. Очаковцев – примечание автора) и канаву (была интересная картограмма по этому и другим нездоровым районам, надо ее найти).
11. Следует принять меры, чтобы найти все материалы бригады, которая работала при мне по планировке и реконструкции Севастополя, т.к. многие из них и теперь чрезвычайно ценны по:
1) историческому развитию города, 2) его климатологии (особенно личные наблюдения – записи доктора Иванова в течение 40-50 лет), 3) местным материалам (в частности не советую строить стен полностью из «Инкерманского камня», т.к. он слишком влагоемок (если остались стены см. д. № 48 ул. Ленина (всегда сырые углы) – концевая постраничная ссылка М.А. Врангеля – примечание автора) а надо строить из более дешевого материала – известняка (местного) и ракушечника (организовав массовую доставку его из Евпатории), употребляя инкерманский камень, как прекрасную облицовку для наиболее ценных зданий, требующих орнаментировку (свежий – относительно легко поддается резке, а с течением времени - твердеет), 4) сейсмологии города – мою работу (она уже принесла пользу и я полагаю, что принесла бы и теперь пользу, т.к. в ней мною определен характер разрушений зданий, построенных из разных материалов и на разных растворах, зафиксированы все места в городе наиболее подверженные разрушениям и определены причины этого; там же мной описаны «забытые» землетрясения, которые г. Севастополь испытывал и до 13 сентября 1927 г.) и 5) пр.пр. по другим весьма важным для дела работам).
12. Необходимо восстановить и сохранить памятник обороны г. Севастополя в 1856 г. и, одновременно, надо создать памятники обороны и защиты его во время Второй Великой Отечественной войны; надо это сделать патриотически-связно (по отношению к той и другой обороне), и, в то же время, в смысле современной эпохи – контрастно.
Я хотел бы для ясности приложить небольшую схему, но решил этого не делать, но очень прошу внимательно отнестись к поставленным мною вопросам, т.к. Севастополь я знаю, люблю и отдал ему все свое лучшее время  - труд.
Гражданский Инженер-архитектор – Врангель Михаил Александрович».
На первой странице этого документа в правом нижнем углу обращают на себя внимание рукописные отметки, сделанные разными людьми карандашом и фиолетовыми чернилами: «Читал.  Подпись. Считаю целесообразным ответить                  т. Врангелю поставить в известность т. Рубанова…»; «Читал с удовольствием. Подпись». Эти отметки ответственных руководителей восстановления Севастополя, внесенные в конце 1950-х гг. в Генеральный план развития Севастополя, в технологию строительства изменения, планировка новых автотранспортных магистралей, внедрение иных типов застройки жилых кварталов дают основание предполагать, что голос «ссыльного» севастопольского архитектора  градостроителями был услышан, предложения М.А. Врангеля учли, и таким образом,  разлученный с родным городом, он, все-таки, внес свой посильный вклад в возрождение Севастополя в 1950-е годы.
Документы Архива города Севастополя позволяют проследить работу Главного городского архитектора М.А. Врангеля и в строительстве трамвайного сообщения между Севастополем и Балаклавой, и в ликвидации последствий землетрясения 1927 года и в других направлениях деятельности этого выдающегося представителя Санкт-Петербургской школы гражданских инженеров.  
Придет время, и в Севастополе, может быть, реализуют смелые идеи Михаила Александровича по использованию подземных тоннелей в качестве автомобильных и пешеходных магистралей под многочисленными севастопольскими «холмами»; сольются в единый транспортный узел с подземными платформами железнодорожный и морской вокзалы; на одном из корпусов знаменитого Жилкомбината появится мемориальная табличка, увековечивающая имя гражданского инженера-архитектора Врангеля, его вклад в формирование архитектурного облика Севастополя.  
 Михаил Александрович хорошо знал и любил наш город, Севастополю он посвятил свою жизнь, труд. И об этом его наследии, духовном и архитектурном, о жизни одного из граждан Севастополя, как примере беззаветного служения делу, преданности родному городу, стремления сделать его краше, комфортнее, хранят память архивные документы Архива города Севастополя.  

Соловьева Марина Геннадиевна
главный архивист отдела информации
и использования документов
ГКУ «Архив города Севастополя»

Контактные координаты:
+ 7978 034 29 18
e-mail: marinas_uno@mail.ru