В 2017 г. исполнилось 100 лет революционных потрясений 1917 г., вызвавших колоссальные изменения внутри страны и во всем мире. Их итогом стал раскол общества, приведший к Гражданской войне. Катализатором будущей катастрофы стало крушение монархии в марте 1917 г. Утратив сдерживающий обруч государственной власти, страна оказалась на пороге невиданных перемен.
Но современники это поймут значительно позже. Пока доминирующим настроением масс была эйфория, которой оказались подвержены и самые разумные люди.
Весной 1917 г. российское общество переживало колоссальный подъем. Южный берег Крыма не стал исключением. Из традиционного места отдыха русской аристократии, регион превращается в центр политической жизни.
О смене власти в столице здесь (как и во всей Таврической губернии) стало известно уже в первые дни марта. Представители местной общественности и политической элиты поспешили заявить о поддержке Временного правительства, направив в столицу целый ряд приветственных телеграмм. Так, 6 марта 1917 г. газета «Южные ведомости» напечатала телеграмму, посланную Председателю Государственной Думы Михаилу Родзянко от служащих земства: «Приветствуем всех, кто взял почин и делом содействовал разоружению отживших форм государственного управления, и памятуя, что теснейшее объединение всех слоев населения необходимо для укрепления нового строя, мы, работающие в Ялтинском земстве, выражаем полную готовность отдать все силы для поддержки нового правительства»[1].
В тот же день члены городской думы собрались на экстренное заседание и после жарких дебатов послали телеграмму с горячим приветствием Временному правительству, в которой говорилось, что они «всецело присоединяются к его решению обновления Российского Государства на началах права и справедливости, свободы и равенства»[2].
Днем ранее, 5 марта 1917 г. в Александро-Невском соборе состоялся парад войск городского гарнизона. Начальник гарнизона полковник Ровняков прочел перед войсками манифест об отречении от престола императора Николая II и его брата, великого князя Михаила Александровича и телеграмму о назначении великого князя Николая Николаевича верховным главнокомандующим. Далее полковник произнес краткую речь, в которой обрисовал историческое значение произошедших событий для России и провозгласил здравицу новому правительству, покрытую звуками оркестра и единодушными криками «ура». Парад закончился церемониальным маршем[3].
Верховная власть в губернии теперь принадлежала Таврическому губернскому комиссару. На местах создается институт уездных комиссаров. Опорой комиссаров были комитеты общественной безопасности (общественные комитеты)[4]. В их состав входили представители различных политических партий, руководящую роль играли кадеты[5].
5 марта 1917 г. на заседании с участием представителей земского и городского самоуправлений и местной интеллигенции, которое проходило в земской управе, состоялось избрание ялтинского общественного комитета. В его состав вошли представители земских и городских служащих, рабочих электростанции, водопроводных мастерских, типографий и других групп населения. Почетным председателем комитета был избран бывший депутат I Государственной Думы Иван Петрункевич.
Общественные комитеты выполняли следующие задачи:
- поддержка Временного правительства и проведение в жизнь его распоряжений;
- оповещение населения о мероприятиях новой власти;
- содействие земству и городу в вопросе продовольственного снабжения.
начале марта Как орган управления сохранялись городские думы и управы, губернские и уездные земства. В1917 г. во всех городах полуострова состоялись торжественные празднования «Русской Свободы», на которых представители эсеровских и меньшевистских партийных организаций агитировали за продолжение войны, поддержку Временного правительства, единение командиров, нижних чинов и трудящихся.
Только в Ялте на одном из митингов (проходил на Пушкинской площади) присутствовало более 10 тыс. человек. В мероприятии принимали участие представители местного духовенства. Перед началом митинга были отслужены панихида и молебен. Праздник Свободы прошел и в Алуште. Здесь, кроме православных священнослужителей, выступили с торжественными речами католический пастор, мусульманский мулла и раввин[6].
Атмосферу того времени в полной мере передают публикации местных газет. Произошедшие в стране изменения преподносились журналистами в исключительно радостных, светлых тонах. Так, 10 марта 1917 г. сменившая «Ведомости Ялтинского градоначальства» газета «Ялтинская новая жизнь» опубликовала серию восторженных репортажей о ситуации в городе после революции. Крушение монархии называли «великим всенародным праздником», «эмблемой возрождения новой свободной России – рухнувшего ныне деспотизма», «праздником Великого Русского народа».
Подобные материалы весной 1917 г. публиковались из номера в номер.
Происходит усиление политической активности масс. Как вспоминал один из участников этих событий, «начались бесконечные митинги и споры, которые стали затягивать трудящихся в сферы партийности»[7]. Митинги по случаю крушения самодержавия в марте 1917 г. в Алуште проводились сразу в нескольких местах: на Набережной, в «Профессорском уголке», в парке лазарета «Ялы-Бахча» (ныне - курортная поликлиника). Наряду с обывателями, в них принимали участие и солдаты[8].
Либеральным иллюзиям оказались подвержены и некоторые представители православного духовенства. Особенно те из них, кто ранее снискал репутацию вольнодумцев. Таким был настоятель Алуштинской церкви св. Феодора Стратилата, о. Петр Сербинов. До 1906 г. он служил в Александро-Невском соборе в Ялте. 9 января 1906 г., в первую годовщину «кровавого воскресенья», в присутствии сотен прихожан он отслужил панихиду по расстрелянным в Петербурге рабочим, за что был выслан в Алушту под надзор полиции.
В марте 1917 г. о. Петр направил уездному комиссару Николаю Богданову телеграмму, в которой приветствовал «народное правительство, положившее начало обновления жизни дорогого отечества нашего и восстановления канонических прав матери нашей - Церкви православной, попранных своеволием власти безответственной и распутством»[9].
Общественный подъем весны 1917 г. не обошел стороной и церковные праздники. 2 апреля 1917 г. православные верующие отметили Пасху. Радость Светлого Христова Воскресенья соединялась с ликованием в связи с произошедшими переменами. В газетах публиковались эмоциональные обращения по случаю праздника, написанные как в прозе, так и в стихах. Вот как воспринимали современники Пасху 1917 г.:
«Воскресенье в небесах, воскресенье на земле. Воскрес к новой жизни весь Божий мир, озаренный ярким весенним солнцем, воскресла и вся Русь великая, согретая лучами свободы. И празднуем мы теперь двойной праздник: воскресенье великой надежды искупления всего человеческого рода, душа которого вечно стремится в высь, предуказанную великим Учителем и — воскресенье уверенности, что недалек тот день, когда царство Божье - царство свободы, равенства и братства, царство правды и справедливости - осуществится на земле.
И озарилось новой улыбкой счастья доселе страдальческое лицо Христа и тихо-радостно шепчут его уста.
Воистину воскресе!
Ибо весь Он полон ликования, взирая на великую радость народа русского, чудом освобожденного из цепей векового рабства, воскресшего к новой жизни, к жизни в царстве свободной истины и святой правды»[10].
События последующих лет и десятилетий развеют эти надежды.
В первые месяцы после Февральской революции в регионе бурно начинает развиваться профсоюзное движение. Так, весной 1917 г. в Алуште возникли профсоюзы сельскохозяйственных рабочих, землекопов, рабочих, строителей и др. В апреле профсоюзы Алушты, насчитывавшие уже 800 человек, объединились в «Союз трудящихся Алушты и ее окрестностей». Возглавил союз большевик Тимофей Багликов[11]. В «союз, имеющий целью защиту их материальных и правовых ценностей» объединились…даже дьяконы и псаломщики![12]
В первой половине марта 1917 г. были избраны первые Советы. Вначале в городах Советы рабочих депутатов и Советы солдатских депутатов существовали раздельно, но вскоре объединились в единые Советы рабочих и солдатских депутатов. В сельских местностях создавались волостные и уездные Советы крестьянских депутатов[13]. Образование местных Советов происходило и позже. Так, Алупкинский Совет был создан в мае-июне 1917 г.; в Алуште вначале были избраны Совет рабочих и Совет солдатских депутатов, которые во второй половине апреля объединились в Совет рабочих и солдатских депутатов[14]. 16 мая 1917 г. сформирован Ялтинский Совет рабочих и солдатских депутатов, который принял решение об издании своей газеты «Известия Ялтинского Совета рабочих и солдатских депутатов»[15] (стала выходить с 24 июня 1917 г.[16]). Поначалу в составе Советов преобладали меньшевики и эсеры, а доминирующим настроением масс было революционное оборончество – идея продолжения войны до победного конца.
Первое время в регионе царило относительное спокойствие, а на Южном берегу Крыма обстановка и вовсе напоминала дореволюционную.
«В Крыму, в Симферополе, только красные флаги напоминают о том, что произошло в феврале 1917 года, — писал в своих воспоминаниях «Люди русского искусства» известный советский писатель Лев Никулин. — В Алуште по набережной гуляли раненые прапорщики и барышни в белом, в ресторане на поплавке оркестр играл попурри из «Веселой вдовы»[17].
Доминирующими политическими силами в этот период были демократические и социалистические партии: кадеты, меньшевики и эсеры. Влияние эсеров было особенно сильным.
3 апреля 1917 г. в Ялту на заседание комитета общественной безопасности приехала севастопольская делегация ЦИК и городского Комитета общественной безопасности, состоявшая из 3 представителей интеллигенции, 3 рабочих, 2 матросов, офицера и председателя ЦИК Константина Сафонова. Сразу после их выступления состоялось организационное собрание ялтинских эсеров, на котором был избран временный комитет из 7 человек.6 апреля ялтинские эсеры провели первый митинг, продолжавшийся с семи часов вечера до глубокой ночи, на котором говорили о текущем моменте и программе партии социалистов-революционеров (ПСР). На следующем митинге, который состоялся через неделю, члены Совета рабочих и солдатских депутатов разъясняли собравшимся значение кооперативов и вновь говорили о партийной программе. 16 апреля организация провела многолюдное собрание членов партии и ее сторонников, на котором присутствовали находившиеся на излечении в санатории «Гнездышко» амнистированные политкаторжане. Собравшихся вновь ознакомили с программой партии, после чего значительная часть присутствующих записалась в организацию. 23 апреля, по приглашению рабочих имений «Ливадия» и «Ореанда», представители комитета ПСР участвовали в создании профсоюза в Ливадии. В конце месяца ялтинские эсеры провели собрание комитета и публичное собрание в здании городской думы. Ялтинская организация ПСР превратилась в серьезную политическую силу в городе[18].
Симпатии населения наглядно продемонстрировали выборы в Ялтинскую городскую думу, которые состоялись 25 июня 1917 г. Убедительную победу на них одержал социалистический блок, от которого было избрано 37 гласных, кадетская партия получила 20 в думе, домовладельцы провели одного гласного[19].
Весной и летом 1917 г. Южный берег Крыма удостоили своим посещением ведущие деятели «революционной демократии». В мае 1917 г. для отдыха в Ливадийском дворце на полуостров императорским поездом прибывает «бабушка русской революции» Екатерина Брешко-Брешковская[20]. В конце лета Ялту посетил министр иностранных дел Временного правительства, Павел Милюков.
Кроме развития общественно-политической жизни, первые послереволюционные месяцы в Ялте и ее окрестностях отмечены и другими тенденциями.
Новые власти преследовали царских сановников, жандармов и полицейских. И это притом, что сотрудники сыскного отделения и руководство жандармского управления выразили поддержку Временному правительству[21]. Полицейские учреждения были распущены, их помещения опечатаны. Полицейских увольняли со службы и отправляли на фронт. В рядах пришедшей на смену полиции народной милиции было много непрофессионалов и людей с темным прошлым, поэтому эффективность ее в борьбе с преступностью и политическим экстремизмом была крайне низкой.
Впоследствии это станет одной из причин криминализации общества, и в конечном итоге обернется катастрофой для всей системы государственной власти.
Новые хозяева жизни сводили давние счеты с теми, кто их преследовал при монархии. Так, после Февральской революции прежний ялтинский градоначальник Александр Спиридович уехал в Петроград, где был арестован. Тем временем 9 марта 1917 г. новые власти провели выемку документов из его квартиры[22]. Причиной ареста градоначальника в том числе, стало его жандармское прошлое.
Под запретом оказались правые партии, и особенно черносотенцы. В целом монархисты были выброшены на обочину политической жизни и не имели широкой поддержки. Попытки консолидации правых случались, но были весьма незначительными.
В марте 1917 г. в Ялте, на даче вдовствующей императрицы Марии Федоровны, создана «партия 33-х». Стараниями новых властей эта организация вскоре была ликвидирована. Летом 1917 г. в ряде районов Крыма появились воззвания и листовки монархического характера, в которых содержался призыв: «вперед за царя и святую Русь!»[23]. Впрочем, в рассматриваемый период монархические идеи определенно не были популярными. Несмотря на это, власти придавали большое значение «опасности реставрации», поэтому в конце апреля в имениях членов дома Романовых на Южном берегу Крыма были проведены обыски. Вскоре представители бывшей императорской династии стали подвергаться притеснениям. Им запрещались всякие контакты с внешним миром без разрешения начальника охраны, ограничивались въезд и выезд за пределы имений, вводилась цензура входящей и исходящей корреспонденции: писем и телеграмм. Таким образом, с мая 1917 г. Романовы фактически утратили связь с внешним миром.
Нужно при этом сказать, что отношение обывателей к членам Российского императорского Дома в первые послереволюционные месяцы было в целом нейтральным. Как вспоминал известный деятель кадетской партии, Даниил Пасманик, «ялтинская публика оставила их (Романовых – Д.С.) в покое, никто к ним вражды не проявлял, но и никто не выражал им открыто своей преданности»[24].
Однако тревожные тенденции в регионе вовсе не были связаны с деятельностью монархистов и членов Российского императорского дома. Падение уровня жизни, неспособность новой власти справиться с социальными и экономическими проблемами, стимулировали протестные настроения.
В апреле Так, 24 (11) апреля 1917 г. в типографию Эйдлина в Ялте явился ученый-лесовод с десятью солдатами и объявил владельца арестованным, после чего заставил печатать воззвания от имени «Организационного комитета социализации труда», в которых содержался призыв «объявить все магазины собственностью народа», а владельцев – «старшими приказчиками». По распоряжению губернского комиссара часть воззваний была конфискована[25]. 1917 г. в Ялте вспыхнула забастовка швейников, которую возглавил большевик Юрий Дражинский. Бастующие потребовали введения 8-часового рабочего дня и повышения заработной платы. В начале июня в городе забастовали наборщики типографий. В течение восьми дней в Ялте не вышло ни одной газеты[26]. 2-9 июня 1917 г. бастовали наборщики типографий, требуя увеличения заработной платы[27].В июле 1917 г. в Алупке бастовали рабочие электростанции, которые также требовали увеличения заработной платы[28]. Бастующих поддержали жители Симеиза[29].9 августа в Ялте началась забастовка домашней прислуги, требовавшей увеличения зарплатыи сокращения рабочего дня до 8 часов. Также бастовали и служащие больниц[30]. Для восстановления порядка в город прислали войска[31].
В сельской местности крестьяне самовольно захватывали и распахивали монастырские и помещичьи земли, осуществляли самовольную вырубку леса. Так, 5 мая 1917 г. крестьяне самовольно рубили деревья в имении помещика Фабра «Лючи-Сала»[32]. В сентябре 1917 г. крестьяне деревни Коуш Ялтинского уезда (ныне – с.Шелковичное Бахчисарайского района) взяли в сентябре под свой контроль Султанскую казенную лесную дачу, сдавали в аренду чабанам лесные участки, «получая деньги в свою пользу», пасли свой скот в лесу и препятствовали вывозу заготовленных дров[33].
Несмотря на усиление социально-политической напряженности, в межреволюционный период Ялта и другие города и селения на Южном берегу Крыма привлекали значительное количество представителей имущих слоев населения. Многие из этих людей прибыли на полуостров, рассчитывая пересидеть смутное время вдали от столицы. Также здесь располагалось большое число санаториев, в которых отдыхали и лечились прибывшие с фронта больные, раненые и увечные воины, среди которых было много офицеров. Кроме того, в южнобережных имениях содержались под охраной члены дома Романовых и их приближенные. В регионе также присутствовали эскадронцы - национальные крымскотатарские части. Задачей эскадронцев было поддержание порядка, и до Октябрьского переворота крымские татары не проявляли явных стремлений к захвату политической власти на полуострове.
Как сообщалось в отчете Ялтинской земской управы от 18 октября, «мусульманское засилье в уезде и особенно в городе не чувствуется. Мусульмане не претендуют на руководящую роль в местной общественной жизни ввиду своей неподготовленности к широкой общественной работе. Например, мусульмане не настаивают на предоставлении им места председателя Ялтинской земской управы и других мест в земском самоуправлении. Национальное мусульманское движение не выходит из рамок естественного стремления к самоопределению в вопросах, главным образом, культурно-просветительской жизни»[34].
Все вышеизложенное позволит большевикам и другим леворадикалам рассматривать Ялту и ее окрестности в качестве «оплота контрреволюции». Позиции ленинцев на Южном берегу Крыма в целом были очень слабы. На протяжении долгого времени ялтинские большевики формально состояли в так называемой объединенной социал-демократической организации, куда входили и меньшевики. Самостоятельная большевистская организация оформилась в Ялте лишь в сентябре 1917 г.[35] В начале октября 1917 г. в составе большевистской партийной организации насчитывалось 35 человек[36]. 16 октября 1917 г. в Ялте состоялось собрание большевиков, на котором выступил бывший политкаторжанин, а в будущем один из активных участников борьбы за установление советской власти в Крыму, Ян Тарвацкий. Был избран большевистский комитет в составе 7 членов и 2 кандидатов под председательством Яна Булевского[37].Активизация политической деятельности крайне левых (большевиков, анархистов) в регионе в целом проявляется с осени 1917 г. Именно в этот период создается Ялтинская организация социалистической молодежи, участники которой в дальнейшем составят кадры формирующейся Красной гвардии[38], войдут в состав советских органов власти. Левоэкстремисткие настроения также проявляются среди солдат-фронтовиков, которые находились на излечении в лазаретах. Осенью 1917 г. ялтинские левые организуют Союз фронтовиков, ставший прообразом Красной гвардии, а в сентябре 1917 г. по решению Симферопольского Совета арестуют известного магната и общественного деятеля Павла Рябушинского, который лечился в Ялте от туберкулеза, и произведут обыск царских дворцов с их обитателями. Но все же до января 1918 г. на Южном берегу Крыма ленинцы не будут иметь широкой поддержки.
Тем временем экономическое положение в регионе с каждым днем становилось все хуже. Осенью 1917 г. продукты питания отпускались по продовольственным карточкам. Так, 27 октября 1917 г. газета «Ялтинский голос» опубликовала объявление Ялтинской городской управы, в котором сообщалось, что продовольственные карточки будут выдаваться с 26 октября по 1 ноября и определялся порядок их выдачи[39]. Вышло воззвание к населению Ялты, в котором признавалось «все увеличивающееся расстройство транспорта и близкое прекращение навигации», в связи с чем отмечалась нехватка продуктов питания и широкого потребления. При этом имеющихся в распоряжении управы денежных средств, необходимых для закупки продовольственных товаров и предметов первой необходимости, было недостаточно. Поэтому власти были вынуждены обратиться к жителям Ялты с призывом о помощи. Горожан агитировали внести возможную сумму денег в городской Общественный банк.
«Без вашей помощи, граждане, - гласило воззвание, - город не сможет сделать необходимых для всех вас запасов»[40].
Вводилась сахарная монополия.
В связи с приближающимися морозами и перебоями с транспортом власти призвали граждан запасаться картофелем на зиму и увеличили норму выдачи картофеля до 1 пуда[41]. По мере ухудшения экономической ситуации продовольственный вопрос начинает приобретать все большую остроту. Сообщения о положении дел в сфере снабжения населения продуктами питания и предметами первой необходимости до конца 1917 г. неизменно будут занимать передовицы газет.
«Ели серые макароны, - вспоминала баронесса Людмила Врангель, - скупо жарили на «маргалках» оладьи на подсолнечном масле, ели хамсу — рыбешку, которую в прежние времена в Балаклаве грузили целыми подводами для удобрения окрестных садов, вместо кофе жарили жолуди, вместо чая заваривали морковь с травами и шиповником, вместо сахара употребляли сахарин, от которого чай получал противный медно-сладкий привкус.
Чтобы разжигать маргалку ходили по окрестным великолепным сосновым лесам вплоть до Яйлы и собирали в мешки сосновые шишки.Много думали о еде, как бы прокормиться на завтрашний день»[42].
Социально-экономические проблемы проявлялись на фоне растущей политической напряженности.
26 октября 1917 г. состоялось экстренное заседание Ялтинской городской думы при участии уездного комиссара и представителей земства. На повестку обсуждения был вынесен вопрос о большевистском перевороте в столице. По итогам обсуждения принято решение выпустить воззвания к населению с оценкой произошедших событий[43].
Неприятие действий большевиков в крымских газетах конца 1917 г. станет одной из ключевых тем. Отмечая, что «по отношению к обороне восстание ставит Россию в особенно тяжелое положение», авторы отдельных публикаций также высказывали критику и в адрес Временного правительства, справедливо возлагая на него значительную долю ответственности за произошедшее[44]. Вина верховной власти в стране заключалась в том, что своим преступным бездействием она давала «развиться антигосударственной и антинациональной пропаганде большевиков» и не приняла мер к прекращению последнего их выступления, о котором «давно было известно»[45].
Кризис государственной власти не снял с текущей повестки подготовку к выборам во Всероссийское Учредительное собрание. В Таврической губернии они проходили 12-14 ноября 1917 г. В местных газетах публиковались списки кандидатов от разных политических партий и агитационные материалы. Одним из проявлений политической борьбы стал срыв избирательных объявлений. В октябре 1917 г. такие случаи были отмечены в Ялте в отношении агитационных материалов партии Народной Свободы (конституционные демократы, кадеты). В связи с чем, гражданам указывалось на недопустимость подобного поведения[46].
По итогам голосования наибольшее число голосов избирателей получили эсеры (52,2%). Несмотря на общее «полевение» масс, из всех регионов России в Таврической губернии большевики на выборах заручились наименьшей поддержкой. Они набрали всего 5,5% голосов[47]. Но это не давало повода для оптимизма. Так, представители кадетской партии на страницах своего печатного органа выражали уверенность, что «или большевики вовсе не допустят конституирования У <чредительного>. С <обрания>., или же они его разгонят, как только оно выразит недоверие «народным комиссарам»[48].
Весь межреволюционный период идеи большевизма на Южном берегу Крыма не находили широкой поддержки. Перелом в общественных настроениях не произошел и после Октябрьского переворота. Советская власть в регионе будет установлена в январе 1918 г., и сделано это будет извне и вооруженным путем.
[1] Цит. по: Николай Доненко, протоиерей. Ялта – город веселья и смерти: Священномученики Димитрий Киранов и Тимофей Изотов, преподобномученик Антоний (Корж) и другие священнослужители Большой Ялты (1917-1950-е годы). – Симферополь: Н.Оріанда, 2014. – С.16
[2] Указ. соч. – С.17
[3]Ведомости Ялтинского градоначальства, № 101, 7 марта 1917.
[4] Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. – 2-е изд., испр. и доп. – Симферополь: АнтиквА, 2008. – С.104
[5] Борьба за Советскую власть в Крыму. Документы и материалы. Т. I. (Март 1917 г. – апрель 1918 г.) / Отв. ред. П.Н. Надинский. - Симферополь, Крымиздат, 1957. - С.7
[6] Николай Доненко, протоиерей. Указ. соч. – С.17
[7] Королев В.И. Таврическая губерния в революциях 1917 года. (Политические партии и власть) – Симферополь, «Таврия», 1993. – С.6
[8] Перепелица Г. Алушта. Исторический очерк – Симферополь, Крымиздат, 1961. – С.47-48
[9]Ялтинская новая жизнь, №26, 12 апреля 1917.
[10] Ялтинская новая жизнь, №20, 2 апреля 1917.
[11] История городов и сел Украинской ССР. Крымская область. – Киев, 1974. – С.168
[12]Николай Доненко, протоиерей. Указ. соч. – С.17
[13]Борьба за Советскую власть в Крыму. Документы и материалы. Т. I. (Март 1917 г. – апрель 1918 г.) / Отв. ред. П.Н. Надинский. - Симферополь, Крымиздат, 1957. - С.7-8
[14]История городов и сел Украинской ССР. Крымская область – С.168; 559
[15]Хроника революционных событий в Крыму. 1917-1920 гг. – Симферополь, 1969. – С.18
[16]История городов и сел Украинской ССР. Крымская область - С.540
[17] Цит. по: Перепелица Г. Указ. соч. – С.48
[18]Потемкин Е.Л. Социалисты-революционеры Таврической губернии в 1917-1918 годах: Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Московский государственный открытый педагогический университет им. М.А.Шолохова. - Москва, 2005. – С.41-42
[19] Федунова И.В. Политико-правовые проблемы перевыборов и ликвидации городских дум и земств Таврической губернии в мае 1917 г. – апреле 1918 г. – С.74
[20]Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Указ. соч. – С.117
[21] Ведомости Ялтинского градоначальства, № 101, 7 марта 1917.
[22]Ялтинская новая жизнь, №3, 10 марта 1917.
[23]Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Указ. соч. – С.111
[24]Пасманик Д.С. Революционные годы в Крыму. – Париж, 1926. – С.28
[25]Николай Доненко, протоиерей. Указ. соч. – С.17
[26] История городов и сел Украинской ССР. Крымская область - С.541
[27]Борьба за Советскую власть в Крыму. Документы и материалы. Т. I. – С.35; Хроника революционных событий в Крыму. 1917-1920 гг. – С.21
[28]История городов и сел Украинской ССР. Крымская область - С.559
[29] Указ. соч. – С.581
[30] Волошинов Л.И. Октябрь в Крыму и Северной Таврии – Симферополь, Крымиздат, 1960. – С.47
[31]Николай Доненко, протоиерей. Указ. соч. – С.23
[32]Хроника революционных событий в Крыму. 1917-1920 гг. – С.16
[33] Волошинов Л.И. Указ. соч. – С.49
[34] Королев В.И. Указ. соч. – С.24
[35]Вьюницкая Л.Н., Кравцова Л.П. Дорогами революции: Путеводитель. – Симферополь, Издательство «Таврия», 1987. – С.13; Хроника революционных событий в Крыму. 1917-1920 гг. – С.40
[36] Макаров М. Ялта. Историко-краеведческий очерк. Изд. 2-е, перераб. и доп. – Симферополь, Крымиздат, 1956. - С.113
[37]Хроника революционных событий в Крыму. 1917-1920 гг. – С.45
[38] Волошинов Л.И. Указ. соч. – С.32
[39]Ялтинский голос, №172, 27 октября 1917.
[40] Там же.
[41] Там же.
[42] Врангель Л. Воспоминания и стародавние времена. - Издательство книжного магазина Victor KamMu, Inc., Вашингтон, 1964. – С.89
[43] Ялтинский голос, №173, 28 октября 1917.
[44] Ялтинский голос, №174, 29 октября 1917.
[45] Там же.
[46] Ялтинский голос, №174, 29 октября 1917.
[47] Королев В.И. Таврическая губерния в революциях 1917 года. (Политические партии и власть) – Симферополь, «Таврия», 1993. – С.31
[48] Ялтинский голос, №197, 26 ноября 1917.
| 
