Гражданская война имеет множество ликов. Здесь и противостояние патриотов с агентами других государств, и противостояние поколений, и противостояние народов. Но любая смута содержит в себе противостояние государственников и авантюристов. Победа авантюристов затягивает смуту. Яркий тому пример – судьба генерала Келлера.
Гибель генерала Келлера в ночь с 20 на 21 декабря 1918 г. у подножия памятника Богдану Хмельницкому вовсе не была случайностью в гражданской войне всех против всех и против государственности прежде всего. Так старый солдат, защитник Руси, расплатился за то, что на протяжении целых десяти дней полновластным правителем Украины.
Поддержать проект установки памятника графу Ф.А. Келлеру можно, переведя любую посильную сумму на наши реквизиты:
Напоминаем наши реквизиты:
Карта Сбербанка: 5469 5500 4529 6537
Яндекс-деньги: 41001639043436
Пайпэл: elenasemyonova@yandex.ru
Веб-мани: WMZ Z394357048005; WMR R203398837668; WME E246509408441
Кавалергард
В описании въезда в Киев Петлюры Константином Паустовским обращает на себя одна деталь – колоритная шашка главы Директории «Петлюра не обманул ожиданий киевских горничных, торговок, гувернанток и лавочников. Он действительно въехал в завоеванный город на довольно смирном белом коне. Коня покрывала голубая попона, обшитая желтой каймой. На Петлюре же был защитный жупан на вате. Единственное украшение – кривая запорожская сабля, взятая, очевидно, из музея, – била его по ляжкам».
«Запорожская сабля» была не из музея, а богато украшенное боевое георгиевское наградное оружие, подаренное Николаем ІІ генералу Федору Келлеру. Оно было выковано под рост могучего, почти двухметрового генерала. В 1918 году галицкие сечевые стрельцы выстрелами в спину убили безоружного генерала, а их руководитель Е. Коновалец преподнес георгиевскую саблю Симону Петлюре. Сабля, выкованная под богатыря Келлера, совершенно не подходила под рост семинариста Петлюры (166 см.). В итоге помпезная картина въезда полководца в Киев выглядела карикатурно, что и подметил писатель Паустовский.
В Федоре Артуровиче Келлере, многие, в том числе и Олесь Бузина, видели прототипа булгаковского полковника Най-Турса.
В этом качестве он опознается по примечательным деталям: картавости, хромоте и тем, что он не шею поворачивал, а поворачивался всем корпусом. Раны, которые привели к таким увечьям, Федор Артурович получил не в кавалерийской атаке. Их история раскрывает совершенно неизвестный аспект «Белой Гвардии».
В 1905 году Келлер прибывает в польский Калиш, и «жестоко подавляет уличные беспорядки». В Царстве Польском тогда бурлили через край политические страсти. Польская Партия Социалистов по примеру социал-демократов, обзавелась собственной боевой организацией, полностью автономной от «Центрального Комитета Партии». В деятельности этой организации тесно переплетались мотивы социалистические и националистические, а руководил ею известный читателям «ПолитНавигатора» по предыдущим выпускам «Киевского хронографа» Юзеф Пилсудский, впоследствии диктатор Польши.
Под его руководством боевая организация социалистической партии приговорила Федора Келлера к смертной казни. Первое покушение вышло с конфузом. Федор Артурович поймал летящую бомбу, положил ее на сиденье коляски, и помчался за террористом. Однако второе покушение во время смотра было более результативным. Контуженый и тяжелораненый в ногу Келлер удержался в седле и отдавал приказы до тех пор, пока не миновала опасность атаки вооруженными и разозленными солдатами безоружной толпы.
«Суров» был с поляками Федор Артурович. Бунтарей, зачинщиков беспорядков, романтиков Второй Речи Посполитой он, как правило, приказывал пороть, а не вешать. В один из дней беcпорядков, когда вся площадь была занята бастующими, а русские эскадроны были поседланы во дворе штаба, в Келлера из толпы кинули камень. Указав рукой на русские эскадроны, Келлер крикнул: «Ты видишь, что сзади меня находится? Вон отсюда!». Толпа разбежалась.
Воля против инстинктов
Граф Келлер был одним из самых известных военачальников Царской Армии. Его род, восходящий к швабским немцам и получивший графское достоинство от Пруссии, верой и правдой служил Империи. Его дядя был одним из директоров Пажеского Корпуса (элитное военное училище), защищал честь русского оружия в Турции, Сербии, Болгарии и погиб в Восточном походе.
Сам Федор Артурович стяжал славу первой шашки России в Первой Мировой Войне. Кавалерийские баталии и рейды под его руководством стали легендой.
Военный историк Антон Керсновский в «Истории Русской армии» особо выделил 10-ю кавалерийскую дивизию. «Она прославила свои штандарты в конном бою 8 августа 1914 года у Ярославице, изрубив 4-ю австро-венгерскую дивизию (эскадроны и сотни всех четырех полков), у Перемышля и Яворова – беззаветными атаками на пехоту и артиллерию, у Равы Русской, где одесские уланы выручили 9-ю пехотную дивизию, в карпатских предгорьях, в краковском походе.
Переброшенная ранней весной 1915 года на бессарабско-буковинский рубеж, она под командованием генерала Маркова (оставаясь все время в III конном корпусе графа Келлера), отличилась у Хотина, Баламутовки и Ржавенцев, изрубив 42-дивизию гонведа».
Кроме того, генерал был близок к императорской семье, например, одно время командовал Крымским Дивизионом, охранявшим царя, когда тот находился в Ливадии, командовал разными элитными воинскими соединениями.
Федор Келлер из череды высших царских офицеров выделился тем, что не просто не принял февральского переворота. Когда ему стало известно о отречении Николая II, то он отправил телеграмму: «Третий конный корпус не верит, что Ты, Государь, добровольно отрекся от престола. Прикажи, Царь, придем и защитим Тебя». Когда же Временное Правительство потребовало принять присягу новой власти, ответ был не менее однозначный: «Я христианин. И думаю, что грешно менять присягу».
Голгофа генерала Келлера
Осенью 1918 года у гетьмана Павла Скоропадского земля горела под ногами. Зашатались в далекой Германии немецкие штыки, на которых в Украине держалась его власть. Политика лавирования между «украинофилами» и сторонниками белых, привела к разногласиям внутри стана даже его горячих поклонников.
Граф Келлер, остановившись в Киеве и набирая офицеров для Северной Армии, формируемой им в Пскове, описывал ситуацию так: «Здесь часть интеллигенции держится союзнической ориентации, другая, большая часть — приверженцы немецкой ориентации, но те и другие забыли о своей русской ориентации».
Как утопающий за соломинку ухватился Павел Петрович Скоропадский за Келлера. Само его имя Келлера было настоящим знаменем, за которое боролись совершенно разные силы гражданской войны, и волею случая «джек пот» достался Скоропадскому.
Объявив всю Украину театром военных действий, в грамоте от 5 ноября 191 года гетман написал: «Ввиду чрезвычайных обстоятельств общее командование всеми вооруженными силами, действующими на территории Украины, я вручаю генералу от кавалерии графу Келлеру».
Сравнивая два правления двух властителей Украины в одних и тех же условиях можно только удивляться тому, насколько разными были поступки этих людей.
В Киеве генерал развернул энергичную деятельность по обороне города, и в первый же день своего командования нанес петлюровцам успешный контрудар, лично возглавив под Святошиным атаку гетманских сердюков (гвардейцев), в результате которой был разгромлен курень (батальон) Черноморского коша и взято 2 орудия.
«Гетманское правительство испугалось определенности и решительности действий графа Келлера»,- писал Николай Тальберг, занимавший видную должность в министерстве внутренних дел Украинской Державы. Скоропадский выражался яснее: «Его правые убеждения, ненавистничество ко всему украинскому меня пугали».
Но, конечно, гораздо больше пугало гетмана устранение его от власти. А этого он допустить не мог. Генерал, хоть и был невысокого мнения о гетмане, все же надеялся на то, что он хозяин своего слова. А Скоропадский захотел - дал слово и всю полноту власти, захотел – забрал обратно. Келлер, несмотря на то, что он имел реальную власть в городе, подчинился.
Гетманская власть продержалась еще три недели и пала. В обороне города принимал участие и отставной Главнокомандующий с преданными ему офицерами, который не имел возможности выехать из осажденного и окруженного петлюровцами Киева в Псков. Именно этот момент отображен Булгаковым в «Белой Гвардии».
Как генералу Келлеру, так и гетману Скоропадскому немцы предлагали эвакуацию вместе с немецкими частями, которые договорились с петлюровцами о нейтралитете. Им легко удалось убедить гетмана, и тот покинул город, как сообщает М. Булгаков, в немецкой шинели, и с перебинтованным лицом. Келлера же пришлось убеждать всю ночь, и, когда, казалось, это удалось, и немцы сказали ему отдать наградное оружие и георгиевские ордена он возмутился: «да вы совсем из меня немца хотите сделать!». И не пошел.
Сергей Карый |
