В последние годы я не смотрю отечественных «новинок», ибо считаю, что кино наше приказало долго жить, и видеть то, что подаётся под его видом, не вызывает ни малейшего желания. Но для «Крыльев Империи» сделала исключение. А сделав, не могу не поделиться размышлениями по поводу увиденного.
Начну с хорошего.
1. Не возникает желания выругаться и выключить через пять минут просмотра – для нашего «кинематографа» последних лет это уже неплохо.
2. Нет затёртых «медийных персон». Вполне добротно подобранные лица. Достаточно правильная речь и тональность. После кошмарных «адмиралов» и «белых гвардий» - опять-таки достижение.
3. Чётко показана роль «врагов рода человеческого – англичан» (свт. Игнатий (Брянчанинов)) в организации февральской революции.
4. Верен основной посыл, что революции никогда не приносят благо, а лишь многократно умножают зло, разрушают государство, жизнь, души. Что в считанные месяцы великая страна, пусть и не лишённая недостатков, не идеальная, обращается в кровавый ад.
5. Очень достойная работа актёра Григория Некрасова. Это, действительно, образ, психология, характер. Действительно, настоящая актёрская игра: от простенького деревенского паренька до холодного убийцы-революционера, от расколотого в себе палача до юродивого.
Теперь о недостатках. Я не стану «придираться» к мелким историческим ляпам, они в данном случае не столь важны. Главный недостаток фильма – в его основе. В сценарии. Создатели фильма очень увлеклись символизмом. В большинстве случаев он оказывается притянутым за уши, нарочитым, надуманным. Главным образом это касается многострадального самолёта «Россия», который якобы не мог полететь все три года войны и вокруг которого непонятно в качестве кого и зачем мелькает старший Двинский. В связи с этим аэропланом отчего-то также непрестанно поминается князь Дмитрий Павлович. Однако, князь был кавалеристом и вступил в войну с л.-гв. Конным полком. Кстати, был награждён Георгиевским крестом за доблесть в боях. Вопросы же авиации курировал у нас её создатель – Великий Князь Александр Михайлович.
В символизме, как приеме, нет ничего плохого. Но он должен быть органичен. Когда же сюжет, факты начинают очевидно подгоняться в оправдание некого придуманного символа, получаются ходули.
Увлекшись оправданием символов, создатели пренебрегли столь важной вещью, как детали. Я не о реквизите, не об интерьерах, а о персонажах. Кто они? Что у них в душе? Зачем они в кадре? Художественный образ – это не набор отрывочных действий и фраз, а психология, развитие. Это жизнь, заключённая в пространство фильма (спектакля, книги). И задача актёра – прожить эту жизнь на экране. В нашем случае сценарий практически не даёт «пищи» для проживания. Возьмём, к примеру, старшего из братьев Двинских, Константина. Его играет прекрасный актёр Иван Колесников. Но играть ему практически нечего. Вот, он несколько раз появляется у аэроплана, вот, поспорил с братом… В финальных сериях мы можем догадаться, что в душе его что-то произошло. Вот, опускает он шашку, позволяя брату нанести себе смертельный удар, вот, чудом выжив, становится монахом… Ведь за этим же – человеческая история, работа души. Но она остаётся за пределами экрана, о ней можно только догадываться. Истории нет. Есть несколько эпизодов, данных пунктиром. В итоге нет образа. Есть проходная фигура, некая функция…
Функций в фильме вообще довольно много. И не поймёшь, кто они. Каковы они. Как видят их сами авторы. В первой серии появляется на экране Царь. Его играет актёр Михаил Елисеев - надо сказать, один из очень немногих актёров, кто соответствует этой роли. При первом его появлении мы узнаем о романе его старшей дочери, ухажера которой надо срочно женить, об игре Наследника на балалайке… Довольно длинный эпизод, но к чему и зачем? Ведь дальше «партия» Государя практически не развивается. Несколько почти безмолвных появлений в кадре и всё. Ни драмы отречения, ни подвига последних месяцев, ни ужаса Ипатьевского дома… Ни образа, ни личности не явлено на экране. А явлена безличность, безликость…
Безлики и большевики. Из общего зверства последних двух серий, конечно, ясно вырисовывается, что они мерзавцы, но в самих них нет ничего примечательного. Ни эмоций, ни страстей. Люди озвучивают текст, только и всего. Безликость дополняется тем, что главные большевики (не считая вовсе не похожего на себя Ильича и Зиновьева) весьма схожи друг с другом. И лишь отдалённо напоминают своих прототипов. Опять-таки люди-функции, по умолчанию считающиеся Троцким, Свердолвым, Каменевым и т.д., начисто лишённые какого-либо своеобразия.
«Крылья» весьма явно обнажили проблему и современного кино, и – ещё более того – современной литературы. А именно - отсутствие героя. В «Крыльях» практически нет положительных образов. Ну, разве что медсестра Дьяконова, в известной степени проститутка Ляля, полицейский капитан Лядов, что работал в тылу врага-революционеров. (Кстати, монолог последнего в споре с Матвеем – одно из лучших мест сериала). Но это всё же не герои. Героем мог бы стать старший Двинский, но о нём уже сказано выше. (Кстати, не могу не отметить известного идейного порока, который доселе угнездился в нашей публицистике, а ныне добрался до экранов. «Да, большевики убили Романовых, но предали Царя вы!» - говорит брат-большевик брату-белогвардейцу. То есть вновь внедряют нам в «подкорку» лукавую ложь, что белые всё-таки предали Царя, что они февралисты и т.д.)
За 12 серий мы не видим ни единого крупного характера, ни одного вдохновляющего образа. В самом конце фильма появляется на экране герой настоящий – генерал Кутепов. Явление, надо сказать, отрадное. И отрадна финальная речь его. Появление Кутепова в немалой степени добавляет фильму верного идейного содержания, но героем его Александр Павлович также не является. Ведь по существу он и показан был лишь для упомянутой финальной речи, для озвучки красивого слова. И о том, что на экране Александр Павлович Кутепов, о том, кто такой Кутепов, знают лишь те, кто «в теме». А для широкого зрителя – что ж? Промелькнувший напоследок белый генерал, вовсе никак не связанный с сюжетом фильма. Очередная проходящая фигура без особого содержания. Правда, получившаяся достаточно живой и привлекательной.
Итак, героя, за которым бы хотелось идти, героя в самом прямом смысле слова в «Крыльях» нет. Зато есть антигерой. Не отрицательный герой, а именно антигерой. Отрицательный герой (которого в фильме нет также) всегда содержателен. Он может быть совершенно законченным негодяем и сущим демоном, но это всегда характер, глубина, яркость. Пресловутое отрицательное обаяние. Здесь же – пустота, безликость, линейность… Я имею ввиду Двинского-младшего. Серия за серией даже трудно понять, кого, собственно, лепят из него создатели. Мерзавца? Заплутавшего патриота? Ни то, ни другое. А так, не пойми что. Но это «не пойми что» вызывает большее отвращение, чем любой инфернальный негодяй. Ибо с первой серии до последней антигерой занимается лишь пакостями. Причём делает это не по злобе, не по идее, не по страсти, а просто из ничтожества самовлюблённой натуры. Сперва будущий офицер предлагает товарищу деньги, чтобы вместо него пойти в караул к Императору, оскорбляет его низким происхождением, затем издевается над его страхом высоты и доводит до гибели. Затем якобы возникает любовь. Но стоит любимой попасть в беду, полететь в пропасть, как «воздыхатель» швыряет ей несколько целковых и исчезает, не предпринимая никаких попыток спасти возлюбленную. При этом персонаж продолжает демонстрировать обиду родителям, которые посмели не одобрить его желание жениться на дочери кондитера… Так и демонстрировал все три года войны, уже сам отвернувшись от названной невесты. Страна летит в пропасть, а г-н поручик уныло надирается в своём дворце. Рассуждая на тему, что «жиды» не при чём, а это всё солдатский сын Алексеев и прочие нехорошие деятели с русскими фамилиями намутили. Естественно, после данных любимых нынешними необольшевиками тирад идёт на службу к «жидам». И как служит! Друга застрелил, родного брата зарубил, детей и женщин на Тамбовщине пострелял, Кронштадт истребил… Да что там брат с Кронштадтом! Бывшему поручику, а ныне комдиву сообщают, что его мать сожгли заживо в родовом имении. «Ни звука из его груди…» И уже через считанные часы – вновь обретённой названной невесте, ныне комиссарше, бестрепетно объявляет, что мать – это его жертва революции. И тут же радостно сообщает, что теперь-то уж меж ним и комиссаршей нет никаких преград, и они поженятся! В общем, выходит что-то вроде: спалили мамашу-старушку? Ну и… чёрт с ней! Лишь бы мне комдивовский паёк жрать… За все 12 серий лицо антигероя не меняется. Он всегда холён, ровен и до неприличия доволен собой, поглядывая на всех свысока с характерной презрительной ухмылкой. При этом по воле авторов персонаж терзается виной за то, что когда-то стал причиной гибели товарища. Тут уже, конечно, совершеннейшая глупость: человек, равнодушный к тому, что его родную мать сожгли заживо, уж точно не будет терзаться «причинением смерти по неосторожности» постороннему. Ни боли, ни муки, ни страсти нет на этом холёном лице. Кажется, что это манекен. Очередная функция… Создатели навешивают на этот манекен события, подобно одежде. Но ведь он не пронести эти события должен, «для символики», а на экране прожить. А проживания нет. В образе Двинского вообще нет жизни. Хотели ли авторы сделать из него подлинного отрицательного героя, по типу гвардейского иуды Тухачевского? Не понять. По крайней мере, достигнуть этой цели не удалось. А жаль.
Ведь задумка-то по сути была правильной. Один брат, белый, пусть далеко не безгрешный, остаётся верен семье и Отечеству, пройдя через горнило усобицы, опускает меч, не желая стать Каином, и обращается к Богу. Другой брат, красный, проваливается в глубины зла, теряя всё – близких, Родину, душу. Но правильная задумка не получила необходимого художественного развития.
Главный вопрос фильма звучит из уст сходящего с ума палача-идеалиста Матвея: «Кто же во всём этом виноват? Что вы сделали с моей страной?» Многие «буревестники» задавали его в то время. И сходящий с ума писатель-богоборец Андреев кричал из Финляндии: «Ленин, верните мне мою Россию!» Все они обращали этот вопрос вовне, искали вину в других, но никто не задал его себе, не обвинил себя… «Кто же во всём этом виноват?» Из Галлиполи будто ответ на этот вопль прозвучит молитва ставшего монахом Двинского-старшего: «Господи, прости нас всех…» Так в булгаковской «Белой Гвардии» молилась Елена Турбина: «Все мы в крови повинны… Но Ты не карай…» Здесь отчасти слышен примиренческий мотив, и он неверен, ибо были и в те кромешные дни Авели, и невозможно смешать их воедино с Каинами. Но в этом есть и правда, ибо, предстоя пред Богом никто не смеет кивать на иного, пусть и Каина, а себе сознавать праведным и неповинным. Осуждение преступлений и преступников также необходимо, как покаяние и молитва о заблудших. Осуждение – юридическое, по закону и разуму, осуждение, которое не может смешивать Каина и Авеля. Покаяние, сокрушение – сердечное, не смеющее оправдывать себя, но обвиняющее себя, по Достоевскому, за всё и пред всеми… Не «что вы сделали», что мы сделали и продолжаем делать с нашей страной… Но это уже иная тема, выходящая за рамки рассматриваемого фильма.
Елена Семёнова
для Русской Стратегии
http://rys-strategia.ru/ |
