Как же большевицкие диктаторы, воинствующие безбожники, одержимые злым духом властолюбия и страшным недугом тщеславия, превращали великую крестьянскую Россию с богатой историей и богатейшими природными ресурсами в безбожное и нищее государство, поверженное сатанинскими силами зла? В таком виде и так открыто, без каких-либо опасений за свою свободу и даже жизнь этот животрепещущий вопрос совсем недавно не ставился. Лишь в последние десятилетия он всё чаще задаётся и обсуждается, и на него пытаются ответить многие люди – и здравомыслящие, стремящиеся постигнуть историческую правду, и весьма недалёкие, живущие вчерашним днём и пытающиеся всеми силами повернуть историю вспять и оказаться впереди планеты всей, или в недавнем «светлом прошлом».
До октябрьского переворота 1917 года подавляющее большинство, более восьмидесяти процентов населения России составляли крестьяне. Они пахали, сеяли и в поте лица добывали хлеб насущный, которого вполне хватало не только для внутреннего потребления – полного обеспечения их многодетных семей и городского населения, но и для продажи за границу.
Однако такое внутреннее и внешнее благополучие русского государства вовсе не означало, что исключительно все крестьяне были довольны условиями своей нелегкой жизни. Недовольны были крестьяне, работавшие, как и их предки многих поколений, на своих господ-помещиков, живших в праздности, утопавших в роскоши и не торопившихся освобождать своих крестьян, хотя и государство было заинтересовано в их освобождении. Некоторые помещики не занимались ни хозяйственными, ни другими полезными делами и вовсе не проявляли какую-либо заботу об улучшении жизни своих крестьян, которых совсем недавно, до освобождения от крепостной зависимости, могли продать подобно скотине на базаре. Их бездеятельность и безволие породили обломовщину, характерную лишь для немногих поместий, которые со временем, рано или поздно разорялись, доживая свой век. О беззаботной, праздной жизни таких помещиков много и подробно вплоть до мельчайших деталей их повседневного быта и семейных взаимоотношений, очень часто не соответствующих нравственному закону, написано с большим художественным мастерством в разных произведениях русских писателей девятнадцатого века, вышедших из дворянской среды и не всегда представлявших земных проблем русского народа. А некоторые писатели по-настоящему не знали, кому же на Руси жилось хорошо вне их поместий, где были в моде любовные похождения, а подневольные слуги обслуживали, как могли, своего барина и всячески угождали ему.
Во время октябрьского переворота семнадцатого года и сразу после него каких-либо заметных, кардинальных изменений в сельской жизни, в отличие от городской, не наблюдалось – в деревнях и сёлах на бескрайних русских просторах продолжалась тихая размеренная жизнь. Лишь немногие крестьяне, не желавшие добросовестно трудиться в поле и не усвоившие простое житейское правило, что грабить чужое не только греховно, но и преступно, шли с дубиной против помещиков, разоряли и грабили их поместья. Помещичьих земель с каждым годом без всяких революционных потрясений становилось всё меньше и меньше. В то время их было не так уж и много – к началу большевицкого переворота всего лишь десятая часть всех сельскохозяйственных угодий европейской части России находилась во владении помещиков, а остальная земля на этой и на всех других российских территориях принадлежала крестьянам.
На бывших помещичьих и монастырских землях после октябрьского переворота большевицкие властители и «мудрецы» пытались построить безбожный рай, организовав коммуны, где всё наше, но ничего моего. Эти первые ласточки «светлого будущего» долго не задержались – они улетели ушедшее лето искать и остались навсегда в «светлом прошлом». В коммуны в редком случае шли опытные, трудолюбивые крестьяне со своим хозяйством. Туда шли в основном пришлые люди: господские слуги, хорошо усвоившие, как угодить своему барину, но не пахавшие и не сеявшие; обедневшие землепашцы, оказавшиеся по тем или иным причинам на грани нищеты, и пришельцы из города, искавшие лучшей жизни. Все они по-настоящему не познали крестьянской жизни, не владели в совершенстве крестьянским хозяйством, в котором надо многое знать и уметь, чтобы любить свою землю и чтобы она отзывалась обильным урожаем на их нелёгкий труд. Главная причина несостоятельности новоявленного сельского сообщества коммунаров заключалась в том, что они, по-настоящему не познав земного труда, не желали и не стремились добросовестно трудиться, чтобы пожинать плоды своего, а не чужого труда. Поэтому сельские коммуны, не успев организоваться, совсем скоро стали распадаться и к началу принудительной, насильственной коллективизации почти все развалились, а в поселениях бывших коммунаров всё чаще стали появляться неухоженные, запущенные дворы, заваленные хламом, и хаты с дырявыми крышами, открытые всем ветрам.
В отличие от деревень и сёл, во многих городах, особенно крупных, накануне и после октябрьского переворота спокойствие было нарушено – их охватило неукротимое пламя революционного безумия. Укротить такое разбушевавшееся пламя не смогли ни действовавшая власть, ни временное правительство. Не смогли его укротить и большевики без царя в голове, совершившие преступный вооруженный переворот. Все центральные улицы и площади больших и малых городов были переполнены бурлящим, взбунтовавшимся народом. Останавливались фабрики и заводы, а рабочие, потерявшие работу, выходили на улицу, где в шумной толпе захватившие власть горлопаны-большевики, в том числе и Ленин, Троцкий и их сатрапы, метившие в наполеоны, обещали народу мир, а рабочим власть под лукавым лицемерными лозунгами свободы и диктатуры пролетариата. В то же время в деревнях и сёлах никто не выходил на улицу, никто не рвался к власти и даже не помышлял о ней, а все по-прежнему выходили в поле и добросовестно занимались своим любимым делом. Трудолюбивые крестьяне-землепашцы твёрдо знали, что ни уличная бурлящая толпа возмущённого народа, ни «пламенные революционеры», призывавшие разрушать старый мир до основания, не прокормят взбунтовавшийся и проголодавшийся народ и не спасут его от голодной мучительной смерти.
Многие крестьяне учились в церковно-приходских школах и владели простейшей грамотой, умели читать и писать, но утопические произведения Чернышевского, Герцена и других авторов-вольнодумцев, запретные газеты, напечатанные за границей и призывавшие Русь к топору, чтобы свергнуть существующую власть, они не читали, дабы не тратить на такое пагубное чтение своё драгоценное время. О революции, захлестнувшей города России, они узнавали от своих родственников, спасавшихся от голода и приехавших в деревню либо село к своим родителям или к братьям и сестрам из города, где воцарились беспорядки и разруха. Узнавали они и от солдат, вернувшихся домой из фронта, где их «просвещали» засланные радикально и воинственно настроенные казачки-агенты, разносившие листовки с призывами идти с оружием в руках против существующей власти, которую винили во всех грехах. Иногда в деревни наведывались и другие большевицкие казачки с обострённым чувством справедливости и овеянные романтикой революционного дурмана. Поверив печатному слову, они раздавали газеты «Искра» и листовки с лукавыми, соблазнительными призывами бороться за свободу, равенство и братство. По своей наивности отрицая Слово, которое было в начале и которое призывало и призывает не бороться, а любить ближнего своего как самого себя, такие казачки не могли понять, что не всякому слову можно верить. По своей непросвещённости они не могли осознать, что нельзя верить лукавому слову, напечатанному в газете даже большими красивыми буквами и направленному не на спасение, а на растление души человека.
Как же сложилась дальнейшая судьба засылаемых в деревню заблудших, обманутых властью и надеждой, пламенных революционеров-романтиков, продавших душу дьяволу? Судьба их складывалась по-разному, но, как правило, в большинстве случаев трагически. Лишь немногим из них удалось пробиться на вершину самозваной власти и занять высокие чиновничьи посты. Удовлетворяя свои неограниченные потребности, как при коммунизме, и пользуясь всеми земными благами, большевицкие и партийные вожаки жили в роскошных квартирах с видом на Кремль либо на всю златоглавую Москву. Самозваных господ обслуживали по высшему разряду – в их распоряжении были служебные машины, загородные дачи, специальные поликлиники и больницы, закрытые от народа магазины и распределители, где можно было приобрести всё, что душа пожелает. Многие из них, обласканные властью, доживали до глубокой старости. Пламенные, но не воинствующие революционеры, по своей молодости и наивности, поверившие в «светлое будущее», были выброшены за борт красного большевицкого корабля, плывшего по волнам неспокойного моря, побагровевшего от пролитой крови миллионов безвинных людей. Одни из выброшенных были расстреляны без суда и следствия по отмашке бывших своих единоверцев в коммунизм, другие же прибились к чужому берегу, где нашли себе приют. Остальные же лишённые свободы, томились в тюрьмах и ссылках, испытав на себе все прелести внедрённого в жизнь социализма, ради которого они готовы были бороться, не жалея живота своего, до победы революции не только в отдельно взятой стране, но и во всём мире.
Как правило, матёрые большевицкие диктаторы, облюбовавшие роскошные дворцы и одурманенные властью, неограниченной никем и ничем, засылали своих «просвещённых» натасканных агентов для якобы передачи власти крестьянам на местах, в деревнях и сёлах. Как же это осуществлялось в реальной жизни?
Приехавшие большевицкие агитаторы, поднаторевшие революционным словоблудием в марксистских кружках, собирали крестьян из ближайших, смежных деревень и сёл и рассказывали им красивые байки про счастливую жизнь при новой власти, которая в деревне должна принадлежать крестьянам, и обещали раздать им помещичьи земли. Иногда среди собравшихся крестьян находились смелые слушатели, не верившие лукавым обещаниям и красивым словам, и во всеуслышание заявлявшие, что им и так живётся хорошо, и никакая другая власть им не нужна. На следующий же день в их хаты по бандитски вламывались незваные гости – служаки-чекисты с винтовкой, и под покровом ночи увозили с собой первые крестьянские жертвы кровавой революции, многие из которых так и не вернулись домой. Об их трагической судьбе сохранились лишь скудные сведения в архивных документах, находившихся долгие десятилетия под грифом строжайшей секретности, – большинство арестованных безвинных крестьян было расстреляно без суда и следствия.
Насколько часто совершался такой ужасный большевицкий самосуд над мирными безвинными крестьянами, которые никогда не стремились ни к власти, ни к славе? Подобные случаи жестокого самосуда над крестьянами были большой редкостью и во время октябрьского переворота, и в течение непродолжительного времени после него. Массовые беспощадные аресты, расстрелы, лишения свободы и ссылки начались гораздо позднее, сначала при грабительской развёрстке, а затем и при насильственной коллективизации, когда совершалось чудовищное бандитское нашествие вооружённых большевицких служак, поверженных в ярость и безумие, на мирных трудолюбивых крестьян.
Сразу же после большевицкого переворота русская деревня продолжала жить прежней жизнью, и главной заботой всех крестьян было вовремя вспахать поле и посеять, а потом вовремя собрать выращенный урожай. И многие крестьяне, от мала до велика молили Бога, чтобы родила земля и приносила богатый урожай. И большинство их, как и их предки, верили в Бога, нуждались в Нём и надеялись на Него, но пока не знали, что большевики-безбожники во всеуслышание объявили войну православию, которая в городах уже началась и которая в скором будущем коснётся каждой деревни, каждого села и каждого двора. Им не ведомо было, что где-то далеко на Западе уже провозглашена новая «религия» – коммунистическая революция, и в неё стали вольно или невольно верить некоторые заблудшие люди, думая, что на самом деле можно построить рай на земле без веры в Бога. Творцами безбожной «религии» были западные философы-вольнодумцы, отрицавшие духовное начало человеческие бытия. Их утопии, безобидные на первый взгляд, послужили идейной почвой для теоретического марксизма, основанного на насилии, вражде и непримиримой классовой борьбе.
Из всемирной истории известно, что предлагались и другие безумные идеи перестроить мир путём насилия, когда классовая борьба считалась второстепенной. Одну из таких умопомрачительных, разрушительных идей выдвигал Моисей Гесс, учитель Карла Маркса. Он считал первостепенной вовсе не классовую, а расовую борьбу до победного конца, в которой десятки миллионов будут замучены и уничтожены. В своей социалистической «религии» он пытался скрестить сионизм и коммунистическую революцию.
Многие воинствующие революционеры по-своему представляли расовую борьбу. Среди них, конечно же, выделялся оригинальностью Ленин: «Пусть девяносто процентов русского народа погибнет, лишь бы десять процентов дожили до мировой революции».
О какой-то особой оригинальности «гениального вождя» вряд ли можно вполне определённо говорить, если сравнить его высказывание с бесовским предсказанием Гесса о десятках миллионов жертв коммунистической революции. Главный вопрос заключается не столько в первенстве безумных идей, а совершенно в другом: почему же «вождь мирового пролетариата», выросший на русской земле, ненавидел так русский народ, вскормивший его и созданную им коммунистическую партию, в которой, по его убеждению, «на сто человек порядочных – девяносто негодяев»?
Из такого твёрдого ленинского, «единственно верного» убеждения, проверенного кровавой практикой, невольно напрашивается следующий вывод. В результате насильственного государственного переворота вся нераздельная власть оказалась в руках партии негодяев, хотя неукротимое пламя революции раздували в большинстве своём романтики, многие из которых, овеянные коммунистическим дурманом, искренне верили в «светлое будущее», вовсе не помышляя путём кровопролития пробиться к власти.
Напрашивается и другой вопрос, зачем же на русской земле Ленин организовал партию негодяев, среди которых самыми отъявленными были вовсе не русские? На эти и многие другие вполне понятные вопросы в течение многих десятилетий не было разумных убедительных ответов.
Яростные призывы воинствующих большевиков во главе с Лениным перестроить мир под знаменем марксизма не привели бы к такой страшной национальной катастрофе на русской земле с многомиллионными жертвами и не нанесли бы большого вреда всему русскому народу, если бы они оставались в горячих головах неуёмных бунтарей и в их нездоровом воображении. Самозваные и невежественные бунтари стремились любыми, даже безнравственными и преступными средствами, включая жестокое насилие и массовое кровопролитие, свергнуть законную власть и прибрать её в свои нечистые руки, обагрённые кровью. Не только утопизм марксизма, но и его пагубность проявились со всей разрушительной силой при его превращении в практический ленинизм, приведший к величайшей в мире чудовищной трагедии русского и братского народов.
Практический ленинизм, захлестнувший русскую землю, заключался не только в широкой безнравственной пропаганде классовой борьбы, но и в доведении её через массовый террор до физического уничтожения целых социальных групп населения либо лишения их свободы. Иначе говоря, безумный ленинизм вылился в ужасный кровопролитный эксперимент, который не был проверен сначала на себе его обезумевшими зачинщиками и злодеями. Прежде чем проводить какой-то эксперимент над человеком, его обязательно проверяют на животных, и об этом знает всякий здравомыслящий, благочестивый экспериментатор, которому ведома и другая прописная истина: любое кровопролитие, любое убийство – это нарушение заповеди Божией «Не убей!» и, в то же время, убийство – это преступление, за которое должно следовать неизбежное наказание. «Пламенные революционеры» во главе с Лениным этот двойственный запрет, нравственный и правовой, преодолели оригинально, по-своему, «единственно правильно, потому что верно», совершив кровавый поход на православную церковь и узаконив беззаконие, при котором преступление не только всячески поощрялось, но и считалось подвигом. И к такому подвигу, хотя и безнравственному и безумному, стремились некоторые отъявленные и радикальные активисты, подогретые революционным безумием.
Оголтелые революционеры-ленинцы, составлявшие ничтожное меньшинство, но назвавшие себя большевиками, бросили все свои нечистые сатанинские силы на повсеместное уничтожение духовных основ общества: совести, чести, милосердия и сострадания, – спасавших человека от пагубных злодеяний и греховных падений во все времена от начала сотворения мира. Под «мудрым» руководством Ленина, названного позднее его сатрапами «самым человечным человеком», основной удар был направлен на божественное присутствие в обществе:
– на личность как венец Божьего творения,
– на православную церковь как соборное единство в Боге свободных,
– на духовенство,
– на православную религию как духовную связь человека с Творцом.
Многие документальные сведения о бандитском нашествии на Русскую православную церковь содержатся в книге Игоря Володского «Истоки зла», в которой аргументировано и доказательно вскрывается сатанинская сущность революции и коммунизма. Эта книга нацелена не на разрушение современного мира, а на консолидацию русского и братского народов во избежание очередной революционной, кровопролитной смуты.
Воинствующие большевики поставили безумную и безнравственную задачу – раз и навсегда лишить русское общество спасительной духовной основы, и в этом они преуспели – беспощадная расправа над православной церковью по своей жестокости превзошла гонения на веру и верующих в первые века от Рождества Христова. Богоборчество было одной из самых разрушительных и пагубных стратегий большевицкой диктатуры. Ленин провозгласил лозунг: «Церкви и тюрьмы сравняем с землей!». Этот безумный лозунг, как и многие его призывы, произносимые нераздельной, картавой речью перед шумной бурлящей толпой народной, оказался лукавым: церкви по бандитски грабили и беспощадно разрушали, а тюрьмы не сравняли с землёй, а строили всё новые и новые везде и всюду. Тюрьмы же стремительно пополняли их не только верующими благочестивыми узниками, но и множеством других безвинных «врагов народа».
Считая Русскую православную церковь своим главным врагом, Ленин принял одно из своих первых решений, направленных против церкви, которую он собирался сравнять с землёй. Именно таким безбожным путём он поднимался на самую высокую вершину власти, оказавшейся Голгофой не только для него, но для многих миллионов безвинных русских людей. Сравнять с землёй церкви немедленно и сразу ему не удалось, но после октябрьского переворота были изъяты монастырские и церковные земли. Однако и этого оказалось мало, и «гениальный вождь» пролетариата распорядился «провести беспощадный массовый террор против … попов». По его же личной инициативе был запрещён Поместный Собор Русской православной церкви.
Священнослужители подвергались повальным арестам без суда и следствия, жестоким пыткам, истязаниям и расстрелам, которые иногда совершались прямо на глазах у верующих. Над духовенством, кроме того, организовывались позорные большевицкие судилища, выносившие по отмашке сверху «справедливые» решения на основании узаконенного беззакония. В кровопролитной борьбе с религией и великим множеством «врагов народа» принимали непосредственное активное участие не только большевицкие служаки во главе с Лениным, но и его «верные соратники», «пламенные революционеры», а по сути, сатрапы и соучастники самых жестоких злодеяний: Свердлов (Гаухман), Сталин (Джугошвилли), Троцкий (Бронштейн), Зиновьев (Алфельбаум), Каменев (Розенфельд), Дзержинский (Руфинов), Володарский (Коган), Ярославский (Губельман) и многие другие зачинщики и исполнители кровавых преступлений, совершённых против русского и братских народов.
Полная правовая и нравственная оценка таким злодеяниям и преступлениям до сих пор не дана на государственном уровне, хотя после падения коммунистического режима сделан первый важный шаг – многие миллионы безвинных жертв революции и большевицкой диктатуры реабилитированы, что подтверждает их невиновность и вину совершивших преступления. И чем быстрее будут сделаны следующие не менее важные шаги, тем быстрее современная Россия обретёт истинное лицо правового, цивилизованного государства, в котором ничто не забыто в угоду власти.
Библиографические ссылки
Карпенков С.Х. Русский богатырь на троне. М.: ООО «Традиция», 2019. – 144 с.
Карпенков С.Х. Стратегия спасения. Из бездны большевизма к великой
России. М.: ООО «Традиция», 2018. – 416 с.
Карпенков С.Х. Незабытое прошлое. М.: Директ-Медиа, 2015. – 483 с.
Карпенков С.Х. Воробьёвы кручи. М.: Директ-Медиа, 2015. – 443 с.
Карпенков С.Х. Экология: учебник в 2-х кн. Кн. 1 – 431 с. Кн. 2 – 521 с. М.: Директ-Медиа, 2017.
Степан Харланович Карпенков
для Русской Стратегии
http://rys-strategia.ru/
|
