Молодой глава сельской администрации в Мордовии придумал, как возродить российскую деревню, — через социальные сети пригласить сюда горожан. И горожане поехали

Напротив клуба тянутся вверх стропила нового дома.

«Это многодетная семья строится, они субсидию получили, — и. о. главы администрации Шокшинского сельского поселения Павел Акишев везет нас по Московской улице, показывает дома. — Тут женщина жила, умерла. Вот новый дом дачники построили. А этот старый совсем бурьяном зарос, не живет никто. В том доме Тамара Дмитриевна ремонт затевает. А в этот мужчина приехал, родительский дом в порядок приводит, хочет на пенсии жить».

Обычная для российской деревни картина разрушения тут перемежается признаками новой жизни. Да Павел и сам — ходячий такой признак. Родился в 1989 году во Владимире, куда его мама, урожденная шокша, когда-то уехала учиться. Каждое лето проводил в Шокше у бабушки, но сельским жителем становиться совсем не собирался. Учился на прикладной математике и информатике, разочаровался, бросил институт, отслужил в армии и не знал, что делать, пока в очередной приезд в Шокшу не встретил Дмитрия Шиндакова.

«Не появился бы Дима, меня бы тут не было, — уверен Павел. — А еще клуба бы не было, дорог бы не было. Когда он стал главой администрации, то начал набирать себе людей. Вот и меня позвал работать».

Вслед за Павлом в Шокшу вернулись и его родители. Втроем они живут в одной избе-пятистенке на той же Московской улице.

«Родители сейчас вышли на пенсию и перебрались сюда на постоянную, — объясняет замглавы. — В городе им скучно, а тут завели кур, индюков, коз, овец».

Дмитрий Шиндаков еще моложе Павла: когда в 2015 году он возглавил поселение, ему было 24 года. До этого он окончил шокшинскую школу с медалью, экономический факультет института в Саранске — с красным дипломом. Пошел в аспирантуру по региональной экономике (бросил через два года), параллельно заочно окончил юрфак. Но вместо того чтобы закрепиться в республиканской столице, вернулся в родное село работать главой администрации. Место было вакантным — никто особо и не рвался. «А чего рваться, если у главы зарплата 15 тысяч, а у уборщицы 11?»

Сейчас ему 29, но выглядит моложе: чисто выбритый, загорелый. Когда надо быть чиновником, надевает униформу: классические чиновничьи синие брюки и рубашку в мелкую синюю крапинку. Когда нужно на тракторе работать или бычка резать, принимает деревенский вид: старый спортивный костюм, стоптанные черные туфли.

Одним из первых дел в новой должности стало создание группы села во «ВКонтакте» и заглавного поста: «Глава администрации приглашает переехать для работы на земле и отдыха молодежь и пенсионеров на территорию Шокшинского сельского поселения, Республика Мордовия. Готовы помочь с переездом и жильем. Все необходимое в селе есть, а также богатая история и культура… В моем ведении 4 населенных пункта с населением Шокша — 500 чел, Сакаево — 200 чел, Сак майдан — 40 чел, Мал Шокша — 3 чел. Выбирайте на ваш вкус. Также дадим землю под кфх или лпх 1 га с условием освоения».

КФХ — это крестьянско-фермерское хозяйство, а ЛПХ — личное подсобное. И земли невостребованной в Шокше действительно много. Насчет истории глава тоже не соврал: раскопки средневекового могильника показали, что поселению в этом месте не меньше полутора тысяч лет.

Культура же у Шокши и вовсе самобытная. Тут и традиционный мордовский наряд, и на кладбище исторически ставят гигантские, высотой с фонарный столб, кресты, чего ни у кого больше нет.

Село расположено в северо-западном углу Мордовии: через овраг Рязанская область, через поле — Нижегородская, до Москвы 600 километров по прямой. Но от другой мордвы шокша отличаются даже языком. Более трети местных слов не встречается в обоих официальных мордовских языках: эрзя и мокша. Улица, например, по-эрзянски «ультя», по-мокшански «куро», а по-шокшански «пе». Поэтому, когда Дмитрий Шиндаков ставил в селе трехъязычные указатели улиц: по-русски, по-английски и по-местному, он дипломатично объяснял вышестоящему начальству шокшанские слова как обиходные названия.

Диалект у шокша или отдельный язык — вопрос для Мордовии политический, местные уверены, что язык у них свой. В любом случае говорят на нем не более 10 тысяч человек — в Шокше и нескольких окрестных деревнях.

В шокшинской школе пробовали преподавать в качестве родного языка и эрзя, и мокша, но местные учили их как иностранные. Само же слово «шокша» переводится с обоих мордовских языков как «уютное, теплое местечко».

«Сами посудите: раньше в школе было больше тысячи учеников, сейчас меньше 50. Бешеным темпом молодежь уезжает в города получше устроиться. Но в городах себе, что удивительно, тоже не находит достойного места. При этом есть те, кто готов приехать», — говорит Дмитрий Шиндаков, странно растягивая слова: в мордовских языках в слове бывает по два-три ударения.

Прислушивается к сельской тишине и продолжает:

«Это как круговорот воды в природе. С деревни люди едут в район, из района — в город, из города — в областной центр, оттуда — в Москву. А вот некоторые москвичи и жители городов-миллионников уже хотят переехать в село. Сам я, наверное, просто два уровня перескочил и сразу захотел в село вернуться».

Он и себе оформил гектар под ЛПХ и собирается строить дом. Совсем не деревенский — с эркером и мансардой.

«Местные спрашивают, зачем мне столько земли, картошку я там, что ли, собираюсь сажать. А я деревья посажу — березы, дубы, липы. Я сразу думаю как москвич, который сюда переехал, — говорит Дмитрий. — Такие люди — узкая прослойка, горожане, но их довольно много. У них большие группы во “ВКонтакте”».

В группах этих Дмитрий и продвигает свою малую родину. У него в них уже есть друзья и соратники — горожане, мечтающие о переезде в село. За все время Дмитрию написало несколько сотен желающих. Более 150 человек вступили с ним в подробную переписку. Примерно 35 приезжали посмотреть. Несколько семей остались.

Переманить Дмитрий надеется не только пенсионеров и дауншифтеров, но и тех, кто работает удаленно через интернет: возможность высокоскоростного доступа в сеть в Шокше есть в каждом доме. Все, какие тут есть на продажу, дома Дмитрий фотографирует, описывает и выкладывает в интернет. Заброшенный, никому не нужный сруб можно взять за 30—50 тысяч. Приличные крепкие здания с нормальными документами начинаются с 250 тысяч.

Мастерство сельского начальника во многом состоит в том, чтобы выбивать для подотчетной территории разного рода субсидии, влезать в государственные и региональные программы. Этим по мере сил занимался и Дмитрий. Самым крупным уловом стал ремонт клуба в 2017 году, который до этого стоял заброшенным, без окон, без дверей. На ремонт выделили 5 миллионов рублей и еще 1,2 миллиона на оборудование.

Для сравнения: весь бюджет поселения — 1,5 миллиона, не развернешься: многое приходится делать самому. Так Дмитрий с Павлом своими руками обустроили перед клубом место для селфи — название села из метровых фанерных букв.

Этой весной Дмитрий ушел на повышение — стал руководителем районной соцзащиты: «Но на этом посту я могу даже больше для села делать — и не только для своего. А возрождение Шокши для меня теперь не работа, а вроде как хобби».

Сейчас в администрации поселения остался один Павел, который, вероятно, к осени станет главой. Он уже завел собственную группу во «ВКонтакте» — «Шокша Веле» (по-местному — «деревня Шокша»). Одна из последних новостей группы — как Дмитрий Шиндаков на тракторе убирал несанкционированную свалку. Бывший глава использует личный трактор в служебных целях постоянно: то дорогу починит, то водопровод, даром что больше не глава.

Марина Перфильева была тележурналисткой в Казани. Сперва на местном канале, потом собкором по Татарстану, а в итоге попала в Республиканское агентство по печати и массовым коммуникациям. Когда надоело, стала парикмахером. Ее муж Марат Беляков работал медбратом в хосписе.

Теперь Марат с Мариной — жители Шокши. Уже два года спят на печи, в печи же и готовят, а по вечерам пьют чай на травах и смотрят фильмы. В деревню они решили переехать после отпуска на Алтае и знакомства с местными экопоселенцами: «Везде было дорого, в среднем 600 тысяч рублей за 10 соток, тогда как в Шокше — 100 тысяч за 40 соток земли. А главное, мы познакомились через интернет с Дмитрием Шиндаковым. Увидели землю, увидели человека, который готов помочь».

Супруги завели коз, кур и кроликов, но вскоре оказалось, что на все в деревне постоянно нужны деньги. Загон для коз — уже 60 тысяч на материалы. Козлятник — еще 15 тысяч. Тюк сена — 600 рублей.

Решили подрабатывать: Марат устроился в фельдшерский пункт в соседнем селе Сакаево, Марина снова взяла в руки ножницы и начала стричь своих соседей. Иногда за деньги, иногда по бартеру: за банку соленых груздей, несколько рыб, ведро картошки. Волосы, правда, приходится собирать и отдавать клиентам с собой: многие верят, что чужачка может их сглазить. Пациенты Марата сначала тоже относились к нему с недоверием: «Как мы ему будем задницу показывать, если он чужой?»

Вскоре у Марины появился шанс проявить себя — Дмитрий Шиндаков позвал ее заведовать клубом. Она восприняла это как миссию: нести культуру в массы. На новый, 2018 год она сделала такое шоу с видеоэффектами на большом экране, которого в Шокше никто никогда не видел. Но нести культуру оказалось непросто: «Пыталась я местным “Форест Гамп” показывать — не досматривают, уходят. Тем, кто помладше, ставила “Приключения Петрова и Васечкина”, но они больше 15—20 минут не выдерживали».

Но первая задача была — «чтобы в клубе не пили». Борьбу Марина повела жестко: например, поймав местную молодежь с бутылкой, целый месяц показывала им антиалкогольные ролики. На нее из-за этого родители главе жаловались.

Но из-за клубной работы начались проблемы с козами: «Меня вызывают в район на совещание — я дою на два часа позже. А от этого удои на 30 процентов падают и не сразу восстанавливаются. Вот и пришлось уволиться».

Зато теперь Марина угощает нас самодельным овсяным квасом и хлебом собственной выпечки. У нее в саду сидит Светлана Авилова — еще одна переселенка, только из Москвы.

Она раньше работала главбухом, но в 50 лет осталась не у дел, хотелось душевного покоя, поэтому год назад она переехала в другое село этого района — Широмасово. А потом познакомилась с Мариной Перфильевой и решила перебраться в Шокшу. В Шокшу Светлана переманила из Москвы и дочь. Так что дом покупали на дочерин материнский капитал: «Это было непросто, потому что нужен был дом со всеми удобствами, который пенсионный фонд одобрит. Дмитрий Шиндаков нам очень помог с выбором. И мы купили за 250 тысяч дом с водой, газом и канализацией». Сейчас дочь, учительница начальных классов, собирает в Москве последние документы — будет устраиваться в школу здесь, в Шокше.

Светлана отдала Марине однорогую козу Катю. Та теперь пасется в Маринином стаде, а Светлана просто приходит за молоком. «Мне очень нравятся козы, а Светлане нет, зато она отлично готовит, чего не люблю я», — объясняет принцип сотрудничества Марина.

Городским хочешь не хочешь приходится держаться вместе: деревенские воспринимают их как чужаков.

«Если местным вещи на лошади перевезти стоит 200 рублей, то нам уже 800, — говорит Марина. — Они думают, что раз мы горожане, то у нас очень много денег».

Еще одна переселенка, Эльвира Гафарова из Тюменской области, много лет прожила в Москве на съемных квартирах, была продавщицей в магазине медицинских изделий. Шокшу она выбрала именно благодаря объявлению Дмитрия: «Надоело мне в Москве работать. Да и вообще, в деревню хотелось, а тут дома были дешевые».

Свой первый дом Эльвира купила за 30 тысяч рублей — но пришлось проводить даже воду. После Москвы такая жизнь оказалась очень тяжелой, да и с некоторыми соседями за два лета сельской жизни отношения не заладились. Но появились у нее среди местных и подруги: по их наводке Эльвира теперь купила дом с удобствами за 500 тысяч, чтобы жить вместе с пожилой мамой. А зарабатывать хочет дистанционно — сейчас как раз осваивает навыки продвижения в интернете: «Прежде чем сюда переезжать, люди должны очень хорошо подумать. Чтобы деньги были, был какой-то заработок и машина была, потому что тут нет никакого общественного транспорта. Иначе здесь делать нечего».

Многие из местных тоже считают, что в Шокше делать нечего. Колхоз развалился, есть только три более-менее крупных хозяйства, которые также не очень благоденствуют. Женщины ездят работать в райцентр Теньгушево в теплицы — выращивают розы. Мужчины отправляются в столицу на вахту. Одно из популярных направлений — работать на технике в московском ЖКХ.

Бывшая почтальонша Нина Кузьминична Налогина по молодости порывалась уехать трижды. Один раз — во Владимир (посмотрели, не понравилось). Второй раз — почти сразу после свадьбы, в Москву. Ей тогда было 19 лет, мужу Михаилу 22.

«Все уезжали, и мы уехали. А мне ведь совсем не хотелось в город. Устроилась я на кирпичный завод в Медведкове, но заболела. А мужа сразу взять не смогли, потому что он какие-то документы дома забыл. Сидим мы с ним вечером, и я говорю: “Как хочешь, а я домой”. Назад тайком приехали к свекрови. Сумки в коридор, сами на печку спрятались. Стыдно же в деревню возвращаться!»

Последний раз пытались уехать по объявлению. Малосемейных звали на стройку, обещали жилье. «Доехали до станции, сели в поезд, смотрим друг на друга и думаем: “А куда мы едем, а кому мы там нужны?” Решили пока в Москве в кино сходить, на Красную площадь посмотреть и по магазинам, а там и решить. Подумали, взяли покупки — и в родную деревню».

Учитель физкультуры Иван Мельцаев уезжал в Москву уже в наше время, но вернулся. Они с Дмитрием — одноклассники. Одновременно учились в Саранске, только Иван — на физрука. В армии попал во внутренние войска в дивизию Дзержинского, потом остался по контракту. Женился. Работал в Подмосковье в строительстве.

Затем вернулся с женой и дочками на малую родину — тут Ивану достался просторный дедовский дом, который он привел в порядок, отделал и содержит в чистоте и аккуратности. Только вот жена не выдержала — и уехала. Теперь Иван — один из самых активных жителей села и участник всех субботников, которые организуют Дмитрий с Павлом.

Вместе с родителями Иван держит трех коров. В Шокше вообще в каждом дворе если не корова, то хоть овцы, козы, свиньи.

«У нас самая живая деревня во всем районе точно. Да не только в районе. А еще в нашем ДК по вечерам всегда люди. А в райцентре все бары и клубы пустые, — рассказывает Иван. — Многие деревни исчезли с карты родины. Но наша уже не исчезнет».

«Деревня наша будет жить и жить, потому что сюда приезжают новые люди и из городов, и из других сел», — твердо говорит мне местный поэт Александр Кабаев.

Сам он пробовал зарабатывать в деревне всеми возможными способами, но потерпел неудачу. Пытался с братом растить коров на мясо, но из-за перекупщиков это оказалось невыгодно. Потом пошел работать на местную пилораму — повредил плечо. Сейчас сидит дома и пишет стихи на Stihi.ru, а ему оттуда присылают почетные грамоты, чем поэт ужасно гордится. А самое главное, Александр Емельянович нашел свою любовь и перевез ее в Шокшу.

С Галиной Сергеевной Титовой, вдовой из Алексина Тульской области, он познакомился на сайте знакомств. И два года назад позвал сюда. Она — человек вполне современный, поэтому заранее через интернет изучила не только будущего мужа, но и село. Прочитала про Шиндакова и осталась довольна. Встреча состоялась, и что Галина, что Александр хором говорят — будто много лет друг друга знали. Вскоре поженились.

«Здесь не чувствуется, что мы в деревне. Горячая вода у нас есть, туалет, интернет. Я там много чего заказываю, — говорит горожанка Галина Сергеевна. — Но, конечно, без уличного освещения тяжело, его тут почти нет».

Молодожены вдвоем написали для Шокши гимн. Александр Емельянович слова, Галина Сергеевна музыку. «Шокша, моя милая ты, Шокша, Не могу прожить я без тебя! Шокша, моя милая ты, Шокша, деревенька старая моя!» — поется в припеве.

В городе Галина Сергеевна была музыкальным руководителем в садике и учителем ритмики. Пытались ее пристроить к делу и тут. Звали вести секцию в районе, но она отказалась. Зато по субботам в семь вечера у новобрачных в доме собирается бесплатный музыкальный кружок: человек десять местных поют песни для души.

В общем, Галина Сергеевна и Александр Емельянович живут в селе именно так, как когда-то Дмитрий Шиндаков придумал и обещал, когда стал главой и позвал в Шокшу новых жителей.

«Я это сделал, потому что надо любить свою малую родину, — рассуждает Шиндаков. — Надо помочь ей возродиться. Так?»

Источник