«Под Львовом наш полковой священник углубился в лес и натолкнулся на разъезд австрийских кавалеристов в 26 человек. Узнав в австрийцах славян, священник начал убеждать их, что грешно проливать славянскую кровь. В конце своей речи священник осенил солдат крестным знамением. Эта неожиданная встреча в лесу и пламенная речь священника произвели на австрийских солдат такое сильное впечатление, что все они, как один человек, благоговейно последовали за священником в наш лагерь», - таков был по сообщению газеты «Утро России» бескровный подвиг одного из пастырей Великой войны.

Русские священники в те годы не раз проявляли ратную доблесть, имея своим оружием лишь крест и Божие слово, полагая душу за своих пасомых, за Отечество и Государя. Одним из таких героев был иеромонах Антоний (Смирнов).

Василий Смирнов родился в 1843 г. в Самарской губернии в семье священника. С юных лет он подвизался послушником в монастырях, а в 38 лет принял постриг. В 1909 г. о. Антоний был определён служить на Черноморский флот. Своё служение священник нёс на минном заградителе «Прут».

15/28 октября 1914 г. «Прут» взял курс на Ялту, где должен был забрать пехотный батальон. А 17 октября Севастополь подвергся первому за эту войну нападению: немецкие крейсера «Гебен» и «Бреслау» обстреляли российские порты. «Прут» как раз возвращался в родную гавань, и, заметив его, «Гебен» стремительно ринулся ему наперерез. Один из лучших немецких кораблей, он легко мог состязаться один с тремя самыми сильными русскими кораблями. Несмотря на требование сдаться «Прут» ответил поднятием на фок-мачте большого парадного Андреевского флага. Капитан русского судна Г.А Быков принял решение затопить его. Команда стала покидать корабль на шлюпках и вплавь. На борту остались лишь капитан, несколько офицеров, врач и судовой священник.

В это время «Гебен» открыл огонь. Им были убиты два офицера, боцман и 25 матросов. Капитан Быков был ранен осколком, контужен в голову и выброшен взрывной волной в воду. Не успевшие достаточно отойти от тонущего «Прута» члены экипажа (капитан, два офицера, два кондуктора, судовой врач и 69 матросов) были взяты в плен подошедшими турецкими миноносцами. 199 матросов при трёх офицерах добрались до Севастополя.

О. Антоний в последний момент уступил свое место в шлюпке матросу, а сам до последнего продолжал молиться и благословлять отплывающих с тонущего корабля моряков…

- Спасайтесь сами, - сказал старый священник отплывающим. - Мест в шлюпках на всех не хватит, вы молоды, а я уже пожил на белом свете и стар.

С этими словами он вернулся в свою каюту, облачился в ризу и, выйдя на горящую палубу с крестом и Евангелием в руках, еще раз благословил команду. «...Глаза всех еще оставались прикованными к палубе, - писал морской офицер Г.К. Граф. - Там виднелся отец иеромонах Антоний, который, стоя в полном облачении, осенял крестом находившихся в шлюпках. Семидесятилетний пастырь (...) не захотел покинуть ни родной корабль, ни смертельно раненных, которых не представлялось возможным спасти. Вот уже и палуба стала уходить под воду, а еще через несколько минут «Прута» не стало».

Вместе с о. Антонием погиб лейтенант Рагусский, взорвавший пороховой запас и несколько членов команды.  «Каждая война выдвигает своих неведомых дотоле и незримых миру героев долга, - писал журнал «Летопись войны 1914 года». - Выдвинула их и настоящая. До нее совершенно неизвестен был русскому обществу семидесятилетний старец-иеромонах Бугульминского монастыря Самарской губ. Антоний (Смирнов). А теперь это имя облетело весь мир и сохранится в памяти потомства как образец героического самоотвержения и выполнения долга до конца».

За свой подвиг иеромонах Антоний (Смирнов) был посмертно награждён орденом св. Георгия 4-й ст., став первым русским военным и единственным флотским священником, удостоенным этой награды в годы Великой войны.

Ещё одним пастырем, получившим орден св. Георгия стал благочинный священник 7-го Финляндского стрелкового полка Сергей Соколовский. 1 марта 1915 г. он был ранен ружейной пулей в бедро. В течение 7 месяцев войны батюшка проявлял бесстрашие во время боя, находился в самых опасных местах, так что даже офицеры изумлялись: «как это только Господь милует нашего батюшку». Утром 1 марта немцы перешли в наступление. Узнав об этом, священник собрал санитаров и повел их к месту боя. «Для того, чтобы ему были виднее падающие жертвы неприятельского ружейного огня, слышнее бы был ободряющий стрелков его голос и его распоряжения по выноске раненых, он стал на совершенно открытом месте - на корень спиленного дерева». Когда один из офицеров был убит, священник бросился выносить тело с поля боя и был ранен. Наскоро перевязанный, он отказался от носилок ради других бойцов.

Полковой священник 5-го Финляндского стрелкового полка Михаил Семёнов также удостоился высшей награды Русской Армии. Он родился в 1885 г. и сперва избрал военное поприще. Окончил Михайловское артиллерийское училище, служил офицером Выборгской крепостной артиллерии. Приняв сан в 1911 г., о. Михаил был назначен штатным судовым священником учебного судна «Двина», а с 1912 г. - священником 5-го Финляндского стрелкового полка.

17 сентября 1915 г. во время боя о. Михаил был контужен, но несмотря на это, вынес из-под огня тяжелораненого и доставил его на перевязочный пункт где причастил всех раненных, напутствовал умирающих и похоронил убитых.

На другой день противник стал сильно теснить левый фланг русских. Увидев опасность создавшегося положения бывший офицер, а ныне пастырь, не обращая внимания на непрерывный огонь, одел епитрахиль и бросился в атаку, увлекая за собой войска, которые блестяще выполнили возложенный на участок задачу.

8-21 октября о. Михаил все время проводил либо на передовом перевязочном пункте, либо на передовой позиции, где, не обращая внимания на огонь противника, выполнял свои пастырские обязанности. В разгар жестокого сражения 16 октября необходимо было доставить в передовые окопы патроны. Конюхи не решались проехать на позицию, так как дорога, проходившая около трех верст по открытому месту, обстреливалась в это время сильным огнем тяжелой и полевой артиллерии противника. Тогда отважный священник принял под свою команду три патронных двуколки и провел их на передовые позиции, чем и обеспечил общий успех стрелков.

8 ноября командир полка со своим штабом и остальными офицерами вошли в предназначенное им помещение и… обнаружили там не разорвавшуюся немецкую бомбу. О. Михаил осторожно взял эту бомбу на руки, вынес ее из помещения и утопил в реке…

В те же дни орден Св. Георгия получил полковой священник 6-го Финляндского стрелкового полка о. Андрей Богословский за то, что 22 октября 1915 г., стоя на возвышении, благословлял каждого подходившего к нему воина. Когда началась стрельба он остался на прежнем месте. Грудь его защитила дароносица, висевшая на шее, дав пуле, летевшей в сердце, боковое направление.

Андрей Александрович Богословский родился 21 сентября 1869 г. в селе Луковец Луковецкой волости Череповецкого уезда Новгородской губернии в семье диакона. По окончании семинарии был определён на службу военным священником и направлен в Туркестанскую стрелковую бригаду, а затем - в Ташкентский военный Спасо-Преображенский собор.

С началом Русско-японской войны о. Андрей отбыл на фронт, где неоднократно отличился, заслужив ордена Анны 3-й и 2-й ст. с мечами, св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом и золотой наперсный крест на Георгиевской ленте.

Многочисленные награды русского героя-священника дополнила и высшая французская награда - орден Почётного легиона. В 1916 г. о. Андрей оказался во Франции в составе Русского экспедиционного корпуса. Вернуться в Россию батюшке было уже не суждено. После большевистского переворота он остался на передовой с той частью русского корпуса, что решила продолжать сражаться с немцами, образовав часть, которую сами французы окрестили Русским легионом чести.

О. Андрей погиб 2 сентября 1918 г. Штабс-капитан 2-го Особого пехотного полка Вячеслав Васильев вспоминал: «В пять утра стрелковые роты выходят из окопов и под ураганным огнем артиллерии противника бросаются вперед. Старый батюшка, Георгиевский кавалер, - наперсный крест на Георгиевской ленте, - отец протоиерей Богословский, несмотря на уговоры, выходит со всеми из окопов и идет под огнем по открытой местности. Без каски, с развевающимися по ветру седыми волосами, высоко подняв крест в правой руке, он благословляет идущих в атаку. Батальон Русского Легиона уже проскочил далеко вперед. Резервные части зуавов торопливым шагом пересекают то место, где стоит батюшка. Французы-католики, пробегая мимо православного священника, снимают каски, крестятся, а ближайшие подбегают и целуют наспех наш крест. Первые лучи восходящего солнца придают этой картине незабываемое впечатление.

В полдень до первой линии дошли грустные вести. Батюшка убит! Разорвавшимся рядом с ним немецким снарядом он был тяжело ранен. Санитары, наскоро перевязав его, понесли на носилках на перевязочный пункт. Уже на носилках, кружившиеся как коршуны стаи немецких аэропланов, посыпавшие свинцовым огнем атакующие войска, пулеметной очередью добили батюшку насмерть. Эта славная смерть, быть может, избавила его от подвалов Ч.К. Он уже получил приказ вернуться в Россию, но считал своей священной обязанностью напутствовать крестным благословением идущих в атаку своих русских легионеров».

Последней наградой о. Андрея стал Военный крест с пальмовой ветвью, посмертно присвоенный ему французским Главнокомандующим маршалом Фошем.

Отличился в годы Великой войны и ещё один легендарный герой войны Русско-японской о. Стефан Щербаковский. Тогда, окружённые японцами, потерявшие убитым командира, измождённые многочасовым боем русские солдаты уже потеряли надежду на спасение. В критический момент перед строем появился о. Стефан. Он опустился перед бойцами на колени и трижды осенил их крестом со словами: «Христос воскресе!» Затем поднялся и воскликнул:

- Вперед, за святое дело, за Отечество! Победим!

Сжимая в руке крест, священник устремился на вражеские цепи. Солдаты с громовым «Ура!» бросились следом и прорвали окружение.

О. Стефан получил в том бою два пулевых ранения. Одна из пуль попала ему в правую руку, он выронил крест, но тут же поднял его и понес в левой. Вторая пуля пробила грудь. Потерявшего сознание священника вынесли на перевязочный пункт.

В Великую войну о. Стефан служил в Лейб-гвардии Кавалергардском Е. И. В. Государыни Императрицы Марии Федоровны полку. Он несколько раз имел случай отличиться, был удостоен боевых наград. Бог сберёг пастыря и в этой войне… Но в 1918 г. в Одессе отважный священник был арестован ЧК и расстрелян, пополнив сонм Новомучеников Российских.

Ещё один ветеран двух войн - священник Александр Холмогоров.

Александр Павлович родился 14 декабря 1866 г. в Пермской губернии в семье священника. Он окончил Казанскую духовную академию, преподавал церковную и библейскую историю в Пермской семинарии, был автором ряда сочинений. На Русско-японскую войну о. Александр отправился добровольцем. «26-27 января 1904 года неожиданно грянул над Русскою землёю гром войны: в ночь 26-го января японцы напали на наш тихоокеанский флот, стоявший на внешнем рейде кр[епости] Порт-Артура, и повредили три судна; 27-го утром они бомбардировали Порт-Артур. Гром войны разбудил всю Русь. Она встряхнулась, поднялась. Неожиданный и тяжёлый урон, причинённый японцами, возбудил патриотические чувства, и все, кто чем мог, ринулись на помощь родине. Многие, бросив свои дела, отправились на Дальний Восток защищать родину или служить своими силами и знаниями защитнице её - армии. По примеру других решился и я послужить родине, чем умею, и встать в число лиц последней категории. Я просился на должность священника в один из полков действующей армии, втайне мечтая попасть в Порт-Артур, приковавший к себе взоры всего мира.

И Промыслу Божию угодно было сделать меня очевидцем и участником великой артурской обороны», - вспоминал он.

О. Александр участвовал в бое у Цзиньчжоу (Кинчжоу) 13 мая 1904 г. и обороне Порт-Артура, служил в полковом храме в честь Святителя Николая Чудотворца. В 1905 г. в Санкт-Петербурге была издана его книга «В осаде. Воспоминания Порт-Артурца», состоящая из трёх глав: «Оборона Порт-Артура», «Жизнь в городе» и «Конец осады. - Возвращение на родину».

В мае 1916 г. протоиерей Холмогоров вновь отправился на войну, будучи назначенным полковым священником 168-го пехотного Миргородского полка и благочинным 42-й пехотной дивизии.

К своим обязанностям батюшка относился с великой ревностью. Перед боем и в начале боя, с крестом в руках и епитрахилью на груди, несмотря на град осколков, шрапнелей и пуль, обходил ряды полка, благословляя бойцов на ратный подвиг. В разгар боя, когда на перевязочный пункт прибывали раненые, как простой санитар под губительным огнём перевязывал им раны и напутствовал умирающих. Особенно внимательно он относился к погребению павших героев: следил, чтобы холмик повыше был насыпан, чтобы крестик был поставлен, сам сплетал веночки из веток…

Не было случая, чтобы батюшка в праздничный день, после божественной литургии, не обошёл своих любимых чад. Часто, во время сильного обстрела, и офицеры, и солдаты просили батюшку пересидеть в их землянке, но о. Александр отказывался: «Я в Порт-Артуре высидел осаду, пойду, а то до сумерек не успею обойти всех».

Гибель батюшки описывал «Вестник военного и морского духовенства»: «В праздник Богоявления протоиерей Александр Павлович Холмогоров, свершив Божественную литургию при штабе дивизии и Крещенское водосвятие, несмотря на свою усталость и сильный мороз, без замедления отправился на позицию с духовным утешением к своим чадам, находившимся в окопах. Так как был ясный морозный день, то над позицией кружились вражеские аэропланы, и ещё с утра начался артиллерийский обстрел наших окопов. Отец Александр смело направился прямо к окопам и стал окроплять их иорданской водой, начав с крайнего левого фланга. Когда он дошёл до среднего, самого опасного боевого участка, вблизи которого, как бы предупреждая пастыря, разорвались, не задев его, две бомбы, он не прекратил окропление, хотя офицеры советовали ввиду сильного обстрела перенести чин на другой день. Но неустрашимый пастырь продолжал своё святое дело. Вдруг послышался свист бомбы, она летела прямо на отца Александра. Благочинный получил более двадцати ран от осколков, один из них повредил позвоночник неустрашимого батюшки. Истекающего кровью, не потерявшего сознание, бойцы перенесли его в лазарет, где после исповеди и причастия священник скончался на руках вызванного из ближайшей артиллерийской бригады отца Кашубского».

«...С первых дней твоего духовного общения с полком ты стал для всех дорогим, желанным, ты стал душой полка, - говорилось на прощании с павшим пастырем. - Скоро ты сумел занять почётный уголок в душах и сердцах всех твоих духовных чад - от рядового солдата до командира полка включительно. Все увидели в тебе облик евангельского доброго пастыря, полагающего душу свою за овцы своя, что так дорого всегда для военной паствы, а особенно теперь, в тяжёлую войну, явным подтверждением чего явилась твоя мученическая кончина в передовой линии окопов... Земно поклоняясь пред твоим прахом, благодаря перед твоей памятью, сплетём тебе, собрат и незабвенный пастырь, не из роз живых и листьев дубовых венок, но из наших сердечных чувств уважения и любви к тебе. В горячей молитве к Богу да изольётся наша печаль».

Среди героев-пастырей упоминалось газетами имя о. Иоанна Терлицкого. В одном из боев в критический момент, когда счастье, казалось, начинало изменять русским, о. Иоанн, с крестом в руках, появился в линии огня, и среди рвущихся шрапнелей, трескотни пулеметов и свиста пуль успел настолько воодушевить находившиеся на позиции части трех полков, что последние, уже было отчаявшиеся в успехе боя, ободрились, перешли в наступление и удержали за собою занятые важные позиции.

Газета «Биржевые ведомости» сообщали о подвиге священника А. Турукаевского: «Когда в местечке Р. разгорелся бой, то о. Турукаевский явился туда. Мы были окружены немцами. Значительный отряд мог быть уничтожен, так как была значительная убыль в командном составе. Под шрапнельным и пулеметным огнем священник бросился и воскликнул: «У меня святой крест, идите за ним, за святой силой его». Солдаты бросились за священником. После я ему говорил: «Вы спасли людей, батюшка». Он весь заволновался: «Не я, сила креста святая».

В последний день я видел его в день отступления немцев. Весь день я пробыл в пулеметном блиндаже. Немцев мы не пустили, они успокоились, исчезли из нашего поля зрения. В 8 часов мой телефон перестал работать. Я послал его исправить, посланные не возвращались. Мы встревожились. В это время появился свящ. Турукаевский: «Вот я пришел к вам с Господним благословением» - «Батюшка, спуститесь вниз» - «А вон кто идет», - сказал батюшка. - Я поднялся и увидел при свете молодого месяца (было около 9 часов) немцев, заходящих в тыл. «Батюшка, уйдите. Я открою пулеметный огонь, они будут отвечать, вы можете быть ранены». «Господи, да ведь мы одни». Я оглянулся. Нас было шесть пулеметчиков и батюшка. Отец Афанасий вынул крест, мы поцеловались с батюшкой. Я обратился к батюшке, что приближаются немцы, что ему лучше уйти. - «Господь не оставит вас». Батюшка исчез.

Огонь. Первая цепь немцев легла. Как мы вышли из этого, я не помню, потому что я действовал в беспамятстве. Пули цеплялись за одежду. Меня оживляли слова: «Господь вас не оставит». Когда мы вышли к своим, первый вопрос был, где батюшка. Этими словами я бы хотел положить венок на безвестного для вас и для нас, потому что он пропал без вести».

Священник Виктор Козловский при вступлении неприятеля в г. Белгорай остался при исполнении своих обязанностей. В течение месяца о. Виктор томился в плену, терпя всевозможные глумления от австрийцев. Два раза по подозрению в шпионстве и за неповиновение австрийским властям был приговорен к смертной казни. Много раз неприятель врывался в дом названного священника с разными допросами и требованиями. Невзирая на все это, Козловский постоянно ободрял и утешал своих пасомых, из которые многие томились в заточении. За проявленное пастырем мужество, Государь повелел наградить отца Виктора орденом св. Анны 2-й ст. с мечами.

Ещё об одном замечательном подвиге русского пастыря рассказывал своим читателям журнал «Унтер-офицер». Дело было на Пасху 1915 г. В разгар праздничной службы австрийцы подвергли русские позиции жестокому обстрелу.

Служивший литургию полковой священник «сразу остановился, затем быстро выскочил за окоп и крикнув: «Не отвечайте, пожалуйста, не стреляйте», неожиданно для всех скрылся в темноте. Солдаты повысунувшись из окопов, криком умоляли батюшку вернуться, но он ничего не отвечал, и спереди неслось сначала громко, а потом тише: «Христос воскресе из мертвых».

Прошло несколько томительных минут, затем вдруг, точно по команде, прекратилась стрельба из австрийских окопов, стало тихо. Солдаты тщетно всматривались в даль, ничего не было видно. Все были уверены, что наш добрый, симпатичный батюшка погиб, уже вызвались смельчаки разыскать его тело, но вдруг из темноты чуть слышно, снова долетели звуки пасхального гимна. Вот они становятся все громче, это несомненно поет батюшка. И верно, еще несколько минут, и встреченный дружным ура священник спрыгивает в окоп.

Кругом него собираются, начинают его расспрашивать. Он как-то конфузливо улыбается, и вначале только твердил: «Ничего, братцы, ничего. Разговляйтесь спокойно... Они мне поклялись сегодня не стрелять»... Больше священник ничего не хотел рассказать.

Только уже к утру, обойдя всех солдат и сидя за чаем в офицерской землянке, он понемногу разговорился.

Оказалось, что начатая австрийцами во время его обхода стрельба так его возмутила, что он решил их вразумить. С этой целью, высоко подняв крест и все время с пением «Христос воскресе», он напрямик пошел к австрийским окопам. Чудом прошел он больше половины расстояния. Затем австрийцы его заметили, по окопам разнеслись крики «русский ксендз» и тотчас же стрельба прекратилась. Он вошел в австрийский окоп. В окопах оказалось много чехов, которые его поняли и перевели его слова солдатам других народностей. Затем он начал стыдить их за стрельбу, добился вызова начальничка участка и взял с него слово в эту ночь стрельбы больше не открывать. После этого он уже спокойно вернулся к нам.

- А не страшно, батюшка, идти было, - спрашивали его.

- Нет, ведь я с крестом и с пением славословия Господу шел».

В заключении приведём отрывок из статьи газеты «Земщина», опубликованной осенью 1914 г.: «В числе раненных, доставленных в Москву, есть несколько священников. Из их рассказов видны те условия, в которых проходит жизнь нашего духовенства на передовых позициях.

Большинство священников совершают огромные переходы вместе со своими полками. Едут верхом на лошадях и очень редко в экипажах. Последние имеются главным образом у пехотных частей. В кавалерийских же частях священники совершают походы наравне с офицерами.

Во время боя духовенство находится обыкновенно при первом обозе, верстах в двух - в трех от места битвы. Страха перед бомбами никакого нет. Среди батюшек много мужественных людей.

Так, например, рассказывают про священника из одного гусарских полков. Этот батюшка дни и ночи проводит на передовых позициях, в разъездах, в ночных пикетажах, то и дело подвергается опасности быть обстрелянным и убитым. (…)

Перед боем священники, говорят, кидались в бой и одушевляли своими проповедями: войска всегда рады этим теплым, сердечным речам.

- За Христа, за святую Русь помрем, - говорят они, и истово крестятся.

Многие из священников работают братьями милосердия при госпиталях и сплошь и рядом проводят дни и ночи у постели страждущих воинов.

Есть священники, которые наравне с санитарами уносят раненных с поля битвы под градом пуль и снарядов.

Перед офицером, перед каждым солдатом встает благостный, добрый, бесконечно любимый русский батюшка».

Е. Фёдорова

для Русской Стратегии

http://rys-strategia.ru/