Великий князь Александр, второй сын императора Александра II, родился 26 фев. 1845 г. Десять лет было ему, когда скончался его крестный отец, император Николай I, с которым, он идейно имел много общего.
С 1849 года воспитателем великих князей Николая, Александра и Владимира был генерал-адъютант Н. В. Зиновьев, бывший директор Пажеского корпуса, которого историк В. В. Назаревский именует: «честнейшим и благороднейшим человеком русского закала», окружившим «своего питомца простой, задушевной русской атмосферой». С 1860 года воспитанием его ведал даровитый и благородный генерал-адъютант граф Б. А. Перовский, имея помощником профессора московского университета, доктора исторических наук, политической экономии и статистики, А. И. Чивилева.
Узы близкой дружбы соединяли его с наследником цесаревичем Николаем Александровичем. — «Если старший брат восполнял в младшем познания по тем предметам, каких тот еще не изучал, то в свою очередь, влиял на брата и Александр Александрович своими меткими, практическими суждениями, сдерживающими мечтательные увлечения, а в особенности своею поразительною искренностью, твердой прямой и кристальной, как выражался цесаревич, честностью своего характера», — пишет Назаревский. — «Оба брата имели и общих наставников: не только законоучителей Бажанова и Рождественского, но и преподавателей по другим предметам. Так, М. И. Драгомиров преподавал обоим военную историю и тактику, К. П. Победоносцев — законоведение, С. М. Соловьев — Русскую историю. Своим преподаванием они придали образованию Александра Александровича русский, национальный характер». Влияние же на своего ученика К. П. Победоносцева было так велико, что он в его царствование имел большое значение в государственных делах. Высоко ценил великий князь своего профессора Отечественной истории.
Когда в 1879 году С. М. Соловьев скончался Цесаревич писал его вдове, что «делит со всеми русскими людьми скорбь об этой невозвратимой потере и чтит в нем не только ученого и талантливого писателя, но и человека добра и чести, верного сына России, горячо принимавшего к сердцу и в прошедших и в будущих судьбах ее все, что относится к ее славе, верно хранившего в душе своей святую веру и преданность Церкви, как драгоценнейший залог блага народного».
Этими чувствами любви к историческому прошлому России и преданностью Церкви, преисполнен был с юных лет император Александр III. Последнее в особенности унаследовал он от матери. Императрица Мария Александровна заложила в нем истинные религиозные и нравственные основы.
В письме Лажечникову великий князь Александр Александрович указывал важное значение исторических романов: «Мне приятно заявить, что «Последний Новик», «Ледяной Дом» и «Бусурман», вместе с романами Загоскина («Юрий Милославский» и другие), были в первые годы молодости любимым моим чтением и возбуждали во мне ощущения, о которых я теперь с удовольствием вспоминаю. Я всегда был того мнения, что писатель, оживляющий историю своего народа поэтическим представлением ее событий и деятелей в духе любви к родному краю, способствует оживлению народного самосознания и оказывает немаловажную услугу не только литературе, но и целому обществу».
Тяжкое горе пережил великий князь Александр в 1865 году. 12 апреля в Ницце скончался от туберкулеза любимый брат, наследник цесаревич Николай, еще сильнее и нежнее любивший его. Ф. А. Оом сопровождал Николая Александровича в 1863 году в его поездке по России, закончившейся прибытием в Ливадию, где пребывал император Александр II. Двинулись оттуда в Петербург. Оом пишет, в своих воспоминаниях: «Все были рады возвратиться домой, а Цесаревича влекло к брату. Он неоднократно повторял, что соскучился по Саше». Незадолго до своей смертельной болезни он говорил профессору Б. Н. Чичерину: «У брата Александра хрустальная душа». В Ницце сказал он Ф. А. Оому: «За брата Сашу я не боюсь! Это душа чистая и прозрачная как кристалл».
Назаревский описывает последние минуты великого князя Николая Александровича: «У постели стояли в ногах царственные отец и мать. За одну руку держал его Александр Александрович, за другую невеста умиравшего — юная принцесса Дагмара, дочь датского короля. Прощаясь со всеми, он сказал брату: «Оставляю тебе тяжелые обязанности, славный трон, отца, мать и невесту, которая облегчит тебе это бремя», и, как бы благословляя юную чету, вложил в руку брата руку своей невесты и завещал ей любить его чистую и правдивую душу».
Великий князь Александр так вспоминал об этих часах в позднейшем письме: «Вы можете себе представить с каким чувством я снова приезжал в Ниццу, которая вся своим великолепным воздухом, морем, климатом напоминает мне самую тяжелую минуту моей жизни. — Приехать простым Великим Князем и уехать Наследником тяжело и в особенности лишившись самой моей верной опоры, лучшего друга и любимейшего брата! — Но, что же делать — это воля Божия и не даром мы ежедневно повторяем: «Да будет воля Твоя».
Великий князь Александр Александрович был помолвлен с бывшей невестой брата, принцессой Софией Фредерикой Дагмарой, дочерью датского короля Христиана IX и королевы Луизы. Она присоединена была к Православию с наречением Марией. При замужестве она была наименована великой княгиней Марией Феодоровной. Бракосочетание Их Высочеств состоялось 28 октября 1866 года. Старец митрополит Филарет московский писал новобрачным: «Да будет супружеский союз полон чистой и совершенной любви, да будет счастие семейной жизни вашей облегчением подвигов вашей царственной жизни». Наследник отвечал владыке: «Да будут услышаны Всемогущим эти молитвы старейшего и достойнейшего иерарха Русской церкви, да будет нам дано споспешествовать благоденствию благочестивейших родителей наших и заботам чадолюбивого нашего отца и монарха о горячо любимой России...» Молодые поселились в Аничковом дворце, в котором до воцарения жил и император Николай I.
Последний заносил в свой дневник: «Если меня спросят в каком уголке мира прячется истинное счастье, я отвечу: в Аничковом дворце». Про его внука и крестника Назаревский правильно пишет: «Молодые поселились в Аничковом дворце, который в течение 28 лет давал России образцовый пример идеальной доброй семейной жизни».
19 октября 1867 года скончался, всей Россией почитаемый, митрополит Филарет. 24 ноября утром Победоносцев писал Цесаревичу Александру Александровичу: «Я еду сейчас в Москву с великим князем Владимиром. Простите, Ваше Высочество, что не будучи призван, беру на себя — обратиться к Вам со своим усерднейшим представлением. Ради Бога, если есть какая-нибудь возможность, приезжайте в Москву на похороны митрополита Филарета. Нынешняя минута очень важна для народа. Весь народ считает погребение митрополита делом всенародным, он ждет и жаждет приезда в Москву Государя Императора. Его Величеству нельзя приехать — народ будет спрашивать отчего. Лучшим ответом на этот вопрос, лучшим удовлетворением народных желаний было бы присутствие Вашего Высочества. Оно засвидетельствовало бы всем полноту участия, принимаемого царским семейством в народной и государственной утрате, и заставило бы сердце народное забиться еще сильнее любовью к Государю и к Вам. Я думаю, что верные слуги государевы думают, что в такие исторические минуты, если народ жаждет видеть посреди себя самого Государя, и Государь приехать не может, благо Наследнику, который явится вместо своего родителя. Вас любят в лице Государя, и его любят в Вашем лице. Ради Бога, Ваше Высочество, не поставьте мне в вину эти слова, внушенные сердцем, горячо преданным Государю и Вам, равно как и всей России, и приезжайте если можете».
Наследник Цесаревич в тот же день ответил ему: «Добрейший Константин Петрович, получив Ваше доброе письмо, за которое я Вам очень благодарен, я отправился в Зимний Дворец. Я, признаться сказать, сам уже хотел ехать в Москву на похороны митрополита Филарета, и был уверен, что Государь пошлет меня, так как он сам ехать не мог. Вчера вечером узнаю от Александры Петровны (супруги вел. кн. Николая Николаевича Старшего. — Н. Т.), что Владимир отправляется в Москву. Я был очень удивлен, тем более, что видел еще утром брата, и он мне ничего не сказал. Но вот, что произошло в Зимнем Дворце. Сначала я пошел к матери и сказал ей о моем намерении ехать в Москву, тем более, что я находил это очень натурально и прилично. Я даже прочел матери Ваше письмо (надеюсь, что Вы ничего не имеете против этого). Она одобрила совершенно мое желание и нашла это очень натуральным, чтобы я ехал в Москву. Итак, все шло хорошо, и мать сказала, что она уверена, что государь ничего не будет иметь против этого. Но после нашего разговора пришел государь, и я при нем просил еще раз разрешения ехать в Москву. Вашего письма государю не показывал и даже не говорил, что Вы мне писали, а просто просил от себя и спрашивал, не находит ли он это приличнее, чтобы я ехал туда. Императрица тоже говорила об этом государю и просила меня отпустить. Но государь отказал совершенно, говоря, что совершенно довольно Владимира и что он находит это ненужным, чтобы я еще ехал. Потом он прибавил, зачем раньше не сказал об этом, чтобы ехать вместе с Владимиром. Я ответил, что ничего не знал, что брат едет, но что я еще поспею в Москву на похороны, если выеду сегодня вечером. Но ничего не помогло, ни мои просьбы, ни просьбы матери, которая говорила ему, что это было бы так хорошо, чтобы я ехал в Москву. Государь еще раз сказал, что Владимира достаточно и что мне ехать совершенно лишнее. Так все кануло в воду. Я не знаю причин, почему государь так упорно отказывал мне ехать в Москву, но уверен, что есть причины. Я пишу Вам, добрейший Константин Петрович, чтобы Вы видели, как все было, и чтобы Вы не думали, что я с своей стороны противился этому. Я желал, только одно, чтобы Вы меня не осудили в равнодушии к столь важной минуте для России. Я с своей стороны сделал все, что мог, но Вы очень хорошо знаете, что благие намерения редко удаются, и поэтому мое желание подверглось той же участи. Если увидите наших добрых знакомых Сергея Михайловича и Ивана Кондратьевича (Соловьева и Бабста, преподавателей Цесаревича. — Н. Т.), кланяйтесь им от меня и скажите им, что тронут их доброй памятью обо мне, потому что они никогда не забывают поздравить меня и жену с праздниками. Чичерину и Буслаеву тоже мой поклон (преподаватели). До свидания, добрейший Константин Петрович, — мне очень хочется устроить с Вами лекции и постараюсь найти для них время. Есть много, о чем я желал бы с Вами поговорить. От души преданный и уважающий Вас Александр».
Наследник Цесаревич участвовал в заседаниях Государственного Совета и принимал участие в работах Комитета министров. Будучи атаманом казачьих войск, командиром гвардейского корпуса он хорошо был знаком с военным делом. Признавал он важное значение флота. Когда, из-за угроз со стороны Англии, потребовалось в 1878 году создание вспомогательной морской силы, великий князь Александр был поставлен императором во главе комитета по сбору пожертвований на «Добровольный флот». В скором времени комитет смог соорудить несколько быстроходных океанских пароходов, типа вспомогательных крейсеров, в мирное время использованных для коммерческих целей, в особенности для связи с Дальним Востоком. С развитием миссионерского делания, которое так дорого было императрице Марии Александровне, суда эти доставляли все увеличивающееся число паломников из Одессы в Святую Землю. Ближайшим помощником цесаревича, ведавшего «Добровольным флотом», был К. П. Победоносцев.
С 1867 года он стал председателем Императорского Исторического общества, устроил ему доступ в важнейшие русские и иностранные архивы, и не только председательствовал в его собраниях, но и часто направлял его деятельность. Общество было основано, «чтобы положить конец тем недостойным нападкам, коим в отечественной и заграничной прессе подвергалась история России...» Обществом предпринято было издание замечательного «Биографического словаря русских исторических деятелей». Состоял он членом Московского археологического общества и давал ему средства на производство раскопок и издания трудов. Москва обязана ему созданием, основанного в 1873 году, Исторического музея, почетным председателем которого он был до своей кончины. До 1881 года таковой именовался: «Музей имени Наследника Цесаревича», затем «Императорским Российским Историческим Музеем». После себя государь оставил многоценные иконографические и нумизматические коллекции.
В 1868 году великокняжеская чета совершила путешествие по Волге, Дону, Крыму и ряду губерний. Назаревский пишет: «Сильное впечатление на народ производило усердие высоких путешественников к храмам Божиим и их внимание к памятникам родной старины и к самой жизни народа. Оставляя свой пароход, они, пешком или в простом тарантасе, отправлялись в соседние села, где их совсем не ожидали, чтобы поближе посмотреть, как живет наш народ и познакомиться с его нуждами. Их высочества заходили в крестьянские избы, в дома сельского духовенства, в приходские школы...» |
