М. С. Воронцов находился в дружеских отношениях с братьями Александром Яковлевичем и Константином Яковлевичем Булгаковыми. Из обширной переписки братьев можно почерпнуть массу интересных сведений о событиях и людях того времени, в частности о Михаиле Семеновиче Воронцове и его семье.
К. Я. Булгаков в 1816–1819 годы был почт-директором в Москве, а в 1819 году занял такую же должность в Петербурге. У него возникла идея пустить между Петербургом и Москвой пассажирские дилижансы. Благодаря дилижансам поездки россиян из одно столицы в другую стали бы занимать меньше времени и обходились бы дешевле, чем поездки на перекладных.
С этим предложением К. Я. Булгаков обратился к М. С. Воронцову и к другим «богачам». Михаил Семенович сразу поддержал этот проект и внес большую сумму денег для его осуществления. О проекте было доложено Александру I.
26 мая 1820 года К. Я. Булгаков писал брату А. Я. Булгакову в Москву: «Завтра собирается у меня комитет о дилижансах и положат основание сему славному заведению; тотчас будут делаться почтовые коляски, и к осени, верно, езда в них начнется. Спасибо Воронцову: без него бы, конечно, ничего не состоялось; он взялся за дело горячо, и к нему пристали и другие. Побывал всего несколько месяцев здесь, а успел сделать что-нибудь полезное; а другой и целый век живет, но и в голову не придет позаботиться об общей пользе»1.
В ноябре 1820 года из Петербурга в Москву отправились два первых дилижанса. Но чете Воронцовых не пришлось воспользоваться дилижансами. Они уехали из Петербурга в Москву еще в июне. Из Москвы они отправились в Андреевское. Пребывание в Андреевском было кратким, но и за это время Михаил Семенович успел учредить там школу для крестьянских детей на основе ланкастерской системы взаимного обучения. Из Андреевского супруги поехали в Киев, а затем в Александрию, имение А. В. Браницкой.
В июле М. С. Воронцов впервые побывал в Мошне, принадлежавшем его жене. Отсюда он отправился в Одессу, потом в Бессарабию. В Воскресенске он присутствовал на маневрах 2-й армии. Был на маневрах и Александр I. В Крым на этот раз Михаил Семенович не ездил, но по рекомендации герцога Ришелье купил земли в Мартьяне и Ай-Даниле на южном берегу полуострова.
В сентябре Михаил Семенович и Елизавета Ксаверьевна отправились в путешествие по Европе — Вена, Венеция, Верона, Милан, Турин, Лион, Париж. В Париже им пришлось задержаться на три недели. Не доезжая до города, их экипаж опрокинулся. Елизавета Ксаверьевна снова была в положении, и, к счастью, с нею ничего не случилось, а Михаил Семенович вывихнул плечо.
В конце октября 1820 года Н. М. Лонгинов написал С. Р. Воронцову большое письмо. Он посылал его с оказией, поэтому писал обо всем наболевшем откровенно. Лонгинов как секретарь императрицы Елизаветы Алексеевны был, видимо, неплохо осведомлен о сокровенных мыслях Александра I: «Государь не любит и никогда, я думаю, не полюбит графа Михаила. Никогда человек, стоящий выше, не мог быть у него в фаворе, особенно человек твердый, мужественный и благородный в своих чувствах, неизменный в своих принципах, не способный ни к какому унижению, любимый солдатами, уважаемый публикой». Лонгинов был уверен, что при вступлении Михаила Семеновича в командование корпусом ему обязательно будут «чинить неприятности»2.
В декабре Михаил Семенович и Елизавета Ксаверьевна приехали в Лондон. Семен Романович, конечно же, познакомил сына с письмом Лонгинова. Тот не мог не согласиться с мнением автора, и ему еще меньше захотелось вступать в командование корпусом.
В мае 1821 года, во время пребывания в Англии, Елизавета Ксаверьевна родила дочь, которую назвали Александриной. В июле и лондонские, и российские Воронцовы присутствовали при коронации английского короля Георга IV. Тогда же знаменитый английский художник президент Британской королевской академии Томас Лоуренс написал портрет Михаила Семеновича и эскиз портрета Елизаветы Ксаверьевны.
В декабре 1821 года Воронцовы отправились из Англии в Париж. Из-за болезни Михаила Семеновича они задержались здесь до апреля следующего года. В Париже супруги позировали скульптору Дени Фуатье. Прекрасные мраморные бюсты Елизаветы Ксаверьевны и Михаила Семеновича и сегодня украшают Воронцовский дворец в Алупке.
В июне 1822 года супруги уже гостили у А. В. Браницкой в имении Александрия, затем уехали в Мошны. В том же месяце Михаил Семенович отправился в Петербург. Один. Елизавета Ксаверьевна была опять беременна. Вскоре она родила мальчика, названного Александром. К сожалению, он прожил всего один год.
В Петербурге, как и всегда, М. С. Воронцов принимал в своем доме на Малой Морской многочисленных друзей и знакомых и сам был для них желанным гостем. А однажды он даже получил приглашение от самого императора.
Михаила Семеновича очень интересовало все, что происходит на юге России, где он мечтал жить. Он узнал, что А. Д. Гурьев, служивший в русском оккупационном корпусе в его подчинении, стал градоначальником Одессы. А. Ф. Ланжерон ушел в отпуск и отправился в Европу лечиться. Вместо него генерал-губернатором Новороссии был временно назначен генерал И. Н. Инзов, главный попечитель и председатель Комитета о колонистах юга России. Вскоре Инзова назначили и временным наместником Бессарабии вместо ушедшего в отставку Бахметьева. Воронцов узнал также, что из Новороссии и особенно из Бессарабии в Петербург поступает много жалоб на местную власть.
Не в эти ли дни родилась у Михаила Семеновича мысль оставить армию, перейти на гражданскую службу и занять вакантную должность генерал-губернатора Новороссии? На такую мысль могли натолкнуть его и письма из Бессарабии от И. В. Сабанеева. В них Иван Васильевич всячески расхваливал жизнь на юге. Он писал Михаилу Семеновичу, что здесь можно с выгодой заняться выращиванием пшеницы. А вскоре сообщил, что поселился в Одессе, купив хутор с садом и колодцем.
Михаилу Семеновичу не сиделось на месте. Он уехал к теще в Александрию. А. В. Браницкая после разговоров с зятем написала в Петербург Н. М. Лонгинову и попросила купить ей мозаичный камин и двери красного дерева с позолоченными ручками из Михайловского замка. Эти вещи предназначались для нового дома, который собирался строить для себя Михаил Семенович. Приобретения обошлись в 5530 рублей. Михайловский замок, в котором жил и был убит Павел I, перешел в инженерное ведомство. Для перестройки его под учебное заведение требовались деньги. Их и решили собрать за счет продажи роскошных украшений замка.
Михаил Семенович продолжал уклоняться от службы. Император разрешил ему продлить отпуск еще на два месяца — для устройства личных дел. Воронцов побывал в Одессе, объехал южный берег Крыма. Съездил в Мошны, а затем в Белую Церковь — к жене, к детям, к теще. Вероятно, М. С. Воронцову служба в армии в мирное время казалась скучной.
В 1822 году Семен Романович поручил сыну управление всеми своими российскими имениями. Михаил Семенович занялся покупкой земель в южных губерниях. В конце года он приобрел у одного помещика в Херсонской губернии 47 тысяч десятин. Вместе с землей к нему отошли село Николаевка с 350 ревизскими душами и деревня Оскоровка. Вскоре Николаевка стала называться Новой Воронцовкой. Сюда начали переселяться крестьяне из воронцовских имений, находившихся в Саратовской и Воронежской губерниях. Там они страдали от малоземелья. За один год в Новую Воронцовку переселилось около двух тысяч человек. В течение года ими было построено 300 домов, в том числе 160 каменных. Как видим, воронцовские переселенцы явно не бедствовали. А в следующем году Михаил Семенович купил землю и дом Ришелье в Гурзуфе и земельный участок с каменным домом и подсобными помещениями в Одессе.
Когда до А. П. Ермолова дошел слух о желании Михаила Семеновича стать генерал-губернатором Новороссийского края, он написал А. А. Закревскому: «Место Ланжерона точно видное и полезное, особливо когда мирное время не представляет лучших занятий, и я нахожу весьма благоразумным сие его желание, но неужели можно отказать ему в том, в чем не затруднили предоставить Ланжерону? Не позволительно столько мало справедливости в отношении к брату Михаиле!»3
Наступил 1823 год. Положение М. С. Воронцова продолжало оставаться неопределенным. В командование 3-м корпусом он так и не вступил. В феврале Михаил Семенович приехал в Петербург. Здесь все говорили, что он будет назначен или на место Ланжерона, или на место Инзова. Но шли недели, а ничто в его судьбе не менялось. Государь никак не мог прийти к окончательному решению.
Лишь 7 мая ситуация наконец прояснилась. В этот день, во-первых, генерал-лейтенанту Инзову за отличную службу, усердие и благоразумное исполнение временно возложенных на него обязанностей по управлению Новороссийским краем и Областью Бессарабиею был пожалован орден Св. Александра Невского. Во-вторых, генерал от инфантерии граф Ланжерон был уволен от звания Генерал-Губернатора Новороссийского с сохранением за ним жалованья и столовых денег. (До 1822 года Ланжерон был главнокомандующим Херсонской, Таврической и Екатеринославской губерний, а по указу от 11 мая этого года главнокомандующему «поведено» было «именоваться» Новороссийским генерал-губернатором.) В третьих, генерал-адъютант, генерал-лейтенант граф Воронцов был назначен Новороссийским генерал-губернатором и полномочным наместником Области Бессарабской. Таким образом, в лице М. С. Воронцова были впервые соединены две должности — генерал-губернатора Новороссии, в которую входили Екатеринославская, Херсонская и Таврическая губернии, и наместника Бессарабии.
М. С. Воронцов был рад сменить не привлекательное для него в мирное время воинское звание генерал-лейтенанта на гражданское звание генерал-губернатора. Вспомним, что в 1778 году, 45-ю годами раньше, генерал-губернатором стал Р. И. Воронцов, дед Михаила Семеновича. Не сыграло ли и это свою роль в назначении внука на такую же должность?
Принимая назначение, Михаил Семенович попросил, а император разрешил ему: 1. Выбрать для резиденции любой город края и менять его, когда посчитает это необходимым. 2. Ездить в Белую Церковь или в другие свои имения, не спрашивая разрешения из Петербурга. 3. Навещать в Англии отца. 4. Приезжать в Петербург так часто, как потребуют интересы дела.
М. С. Воронцов и его супруга остались довольны этими условиями. Друзья Михаила Семеновича радовались за него и поздравляли со столь важным назначением. «Любя пользу Отечества, — писал ему А. П. Ермолов, — рад я был, что ты получил место, в котором больше можешь оказать ему заслуг»4. Из письма Н. М. Лонгинова к С. Р. Воронцову в Англию: «Из всех гражданских мест это единственное подходящее к положению графа как по значительности самой должности, так личным преимуществам для графа и по выгодности для дел домашних. Стоит взглянуть на карту России и на политическое и естественное положение этого обширного края, чтобы понять, какую великую и неисчислимую пользу может ему принесть такой человек, как ваш сын, граф. Я повторю слова графа Кочубея, который писал ему, что если он может поздравить его с таким назначением, то еще больше поздравляет край с таким начальником. Дай Бог России побольше подобных ему губернаторов. <…> Я не нахожу, кого бы можно сравнить с ним в России»5. А Александр I в разговоре с Кочубеем подчеркнул, что он ожидает большую пользу от назначения Воронцова, поскольку тот является любителем всего полезногоб.
Перед отъездом на новое место службы Воронцову необходимо было изучить все имеющиеся в Петербурге материалы о положении дел в Новороссии и в Бессарабии, в том числе и жалобы, которые поступали в столицу, а главное, подобрать сотрудников. На службу к Михаилу Семеновичу просились многие, но он принимал лишь тех, в ком видел единомышленников, на кого мог полностью положиться.
Начальником канцелярии М. С. Воронцова согласился стать полковник А. И. Казначеев, который был адъютантом Михаила Семеновича в бытность его командующим русским оккупационным корпусом во Франции. На гражданскую службу, лишь бы только остаться рядом с Воронцовым, перешли также Ф. И. Брунов и П. Я. Марини. Брунов должен был ведать делами Бессарабской области, а Марини — иностранной перепиской. «Все трое в восхищении, — писал К. А. Булгаков, — да и есть от чего: приятнее начальника иметь нельзя»7. Подбор сотрудников на этом не закончился.
1 июня супруги Воронцовы дали в доме на Малой Морской прощальный обед. Ранним утром следующего дня Михаил Семенович отправился в Мурино, чтобы посетить могилу своей кормилицы Пелагеи. 7 июня чета Воронцовых и новые сослуживцы генерал-губернатора покинули Петербург. По дороге они заехали в Белую Церковь. Елизавета Ксаверьевна была в положении и решила некоторое время пожить у матери.
21 июля М. С. Воронцов, Н. М. Лонгинов, А. И. Левшин, П. Я. Марини, В. М. Шаховской, О. Р. Франк и А. Н. Раевский прибыли в Одессу. О приеме, оказанном им горожанами, рассказывается в путевых письмах Никанора Михайловича Лонгинова, брата Николая Лонгинова, секретаря императрицы Елизаветы Алексеевны.
21 июля, до Одессы 50 верст. «Тут мы узнали, что в Одессе все сословия ожидают нас с энтузиазмом. В самом деле, прибывши в Одессу в 10-м часу вечера, среди глубокой темноты, мы нашли большой частию город иллюминированный, и люди группами толпились по улицам. На звук наших колокольчиков у экипажей многие за нами бежали; но вообще народ с 4-го часу пополудни был на ногах и оставался в ожидании графа».
22 июля. «В этот день афишкою Итальянского театра возвещена была la Cenerentola, нарочито для приезда графа. Мы отправились в театр, который был освещен; явились в генерал-губернаторской ложе. Публика была самая многочисленная. Всеобщее ура было знаком радости зрителей при появлении нашего графа, который был от сего в величайшем замешательстве, да и мы были неравнодушны к сей сцене».
24 июля коммерческое одесское общество устроило в честь графа Воронцова бал. «При входе его сиятельства встретила огромная музыка на хорах, и с оных полетели тучи печатных листков с стихами в честь графа на Российском, Итальянском, Латинском и Французском языках <…> Полагают, что одних дам было более 300. Вкус туалета и богатство убранства не уступают Петербургу»8.
Празднества были вечерами, а днем кипела работа. 22 июля Воронцову были представлены чиновники, купечество, духовенство, иностранные консулы. В канцелярию генерал-губернатора стали поступать первые жалобы и прошения горожан. М. С. Воронцов лично знакомился с ними и принимал по ним решения.
26 июля М. С. Воронцов и несколько чиновников его канцелярии поехали в Кишинев, чтобы принять дела от И. Н. Инзова. А дела эти оказались в самом плачевном состоянии. Дом, в котором остановился Михаил Семенович, сразу стали осаждать десятки горожан, жалуясь на беззаконие местной власти. По свидетельству жителей, самые вопиющие нарушения закона происходили тогда, когда наместником области был Бахметьев. Его супруга прославилась как женщина алчная и бессердечная. Любой мошенник мог купить за деньги любую должность, а честных людей держали в тюрьмах, чтобы не раскрылась правда. Казнокрады, получившие должность, делились с наместником награбленным и оставались безнаказанными.
Порядка в Бессарабии не было и при И. Н. Инзове. «Инзов самый плохой старик, — писал Н. М. Лонгинов, — ибо никогда не дал себе труда вникнуть в явные происшествия, только что вел обыкновенные бумаги». «Не могу вам описать, — продолжал он, — всех тех мерзостей и беспорядков, которые тут мы нашли по всем частям. Законы в бездействии; финансы в запустении и бессчетности; народ в угнетении; полиция и страсти деспотствуют; варварство на каждом шагу»9.
Воронцову пришлось заменить полицмейстера, частных и квартальных надзирателей. Бессарабский Верховный Совет получил предложения по совершенствованию управления областью.
Поняв, что Бессарабии придется уделять особое внимание, а из Симферополя, где он хотел первоначально обосноваться, туда не наездишься, Воронцов выбрал местом постоянного пребывания Одессу.
В Кишиневе М. С. Воронцов встретился со своим бывшим сослуживцем Иваном Петровичем Липранди. До Отечественной войны 1812 года И. П. Липранди успел поучаствовать в двух кампаниях, был награжден орденом Св. Анны и шпагой с надписью «за храбрость». Отечественную войну он начал в звании поручика, а закончил подполковником генерального штаба. Участвовал в Бородинском сражении, в битве под Малоярославцем. В деле под Смоленском получил тяжелую контузию в колено, от которой страдал до конца жизни. После занятия Парижа союзными войсками был назначен начальником военной полиции, служил в русском оккупационном корпусе М. С. Воронцова.
У М. С. Воронцова и И. П. Липранди было много общего. Оба были храбры, непреклонно следовали законам чести, критически относились к высшей власти и оба увлекались собиранием исторических и географических сочинений и карт. Но Липранди был отчаянным дуэлянтом. Одна из дуэлей стала причиной понижения его в должности. После возвращения в Россию Липранди был переведен в Якутский пехотный полк, а затем в Егерский полк, расквартированный в Бессарабии. В ноябре 1822 года он ушел в отставку в звании полковника и с правом ношения военного мундира. С тех пор Иван Петрович жил в Кишиневе. Михаил Семенович предложил ему должность чиновника по особым поручениям. Липранди согласился.
Приняв дела от Инзова, М. С. Воронцов отправился вместе И. П. Липранди в приграничные города Измаил, Килию и Аккерман. Возвратившись в Одессу, он поселился в нанятом для него просторном доме Фундуклея.
В первые недели пребывания в Одессе М. С. Воронцов получил возможность ближе узнать и подружиться с П. Д. Киселевым, начальником штаба 2-й армии. Павел Дмитриевич прожил в Одессе около двух месяцев после дуэли со служившим во 2-й армии генерал-майором Мордвиновым.
Зачинщиком дуэли был Мордвинов. Он послал Киселеву оскорбительный вызов, и тому пришлось пожертвовать исполнением закона ради соблюдения чести. На дуэли Мордвинов был ранен, а на следующий день умер. П. Д. Киселев передал свои обязанности дежурному генералу, написал государю об обстоятельствах дуэли и стал ждать решения своей участи. Какое-то время он жил в Тульчине, а потом уехал в Одессу. Александр I не осудил Киселева и оставил его в прежней должности, но заметил, что было бы лучше, если бы поединок состоялся за границей. Михаил Семенович конечно же был на стороне Киселева. Ведь и для него честь была превыше всего. Правда, сам он был противником дуэлей и стрелял в людей только на войне и только в неприятеля.
У М. С. Воронцова и П. Д. Киселева были общие взгляды на крепостное право и положение солдат в армии. В 1816 году Павел Дмитриевич подал Александру 1 записку «О постепенном уничтожении рабства в России». Он также выступал за ограничение телесных наказаний нижних чинов и заботился об улучшении их материального положения. И тоже, как и Воронцов, открыл для солдат 2-й армии ланкастерские школы взаимного обучения.
17 августа М. С. Воронцов отправился в длительную командировку в Крым. В качестве секретаря он взял с собой А. И. Левшина. Много лет спустя тот вспоминал: «Проводя дни и ночи в одной коляске или за одним письменным столом; ночуя иногда на одной куче сена, разговаривая нараспашку о делах всякого рода, нельзя было нам не свыкнуться друг с другом, а мне нельзя было не оценить достоинств моего начальника и горячего стремления его к благу вверенного ему края; нельзя было мне не привыкнуть смотреть на вещи шире и смелее, нежели смотрят в канцеляриях и разных управлениях. Таким образом, я в течение трех лет совершал дополнительный курс моего политического образования и признаюсь, что в эти три года идеи мои много изменились к лучшему»10.
В.А. Удовик |
