Михаил Осипович Меньшиков - один из небольшого числа проницательных людей, живших в тот период русской истории, который иным казался (и сейчас еще кажется) безоблачным. Но чуткие люди уже тогда, на рубеже XIX и XX веков видели главный корень надвигавшихся бед, обрушившихся потом на Россию и переживаемых нами до сих пор (да и не видно, когда еще придет им конец).

Этот основной порок общества, несущий в себе опасность будущих глубоких потрясений, Меньшиков усматривал в ослаблении национального сознания русского народа. К такому заключению многие пришли лишь позднее, в эпоху "борьбы с русским великодержавным шовинизмом" и торжества идей "пролетарского интернационализма". Такой вывод стал очевидным ныне, когда историческая Россия распалась на части; когда даже "матерь городов русских" явилась столицей очень мало дружественного по отношению к России государства; когда русский народ вымирает со скоростью один миллион человек в год; когда многое другое заставляет думать о великих опасностях для России.

Говоря о современной фазе процесса, Солженицын, например, пишет: "Национальный обморок", "Мы утеряли чувство единого народа" ("Россия в обвале", 1998 г.). А Меньшиков указывал на начало процесса еще с первых лет XX века. Истоки он видел и еще раньше, когда властвующий слой России, дворянство, не выдержал испытания властью и после петровских войн поспешил освободиться от своих государственных обязанностей, добыв себе - "дворянские вольности", а крестьянам оставив - крепостное право. Отсюда, говорит Меньшиков, появляются Скотинины, Митрофанушки и "презрение к своей стране". "Все великие государства держались единством своего духа "...", единством сознания, что граждане - братья и родина им родная мать". Это "единство духа" и ослабло сначала в верхнем слое. "Почти столетие сплошь посвящено у нас тому, чтобы размотать единство, расстроить единодушие народа, подорвать его веру в Бога и в себя".

"Мне кажется, в этом национальная наша опасность. Нельзя великому народу отказаться от элементарной необходимости иметь национальную власть". А за протекший век "властный класс в праздности и распутстве изнежился и перестал быть властным". Он все более смотрел на русский народ как на средство для строительства и поддержания грандиозной бюрократической империи.

В поразительной статье "Для кого воевала Россия" Меньшиков разбирает пример Кавказа, за который Россия воевала 50 лет. Еще до конца войны, в 1819 году, в отвоеванную часть Кавказа переселили 500 семей - но не русских, а вюртембергских, которым были отведены лучшие казенные земли и даны разные льготы.

После войны 1826-1828 годов в Закавказье было расселено 40 000 персидских переселенцев и 84 000 турецких армян. "Для водворения армян было отведено 200000 десятин казенных земель и куплено более чем на 2 млн. рублей земли у мусульман. Неужели же, однако, у самой России тогда не было народа, нуждающегося в земле?" "В итоге нашей "национальной" политики на Кавказе за 100 лет государство на завоеванных им пустопорожних землях поселило 1200 000 инородцев и всего лишь 240 000 человек русских, в том числе сельских переселенцев всего 140000 душ". При этом в 1879 году русским было запрещено селиться в сельской местности. И по поводу этой черты оседлости никто не возмущался (да и сам я узнал о ней только из статьи Меньшикова, перепечатанной недавно).

Меньшиков предвидел, что замеченные им причины будут еще долго влиять на русскую жизнь. "Чем кончится социальный раздор, предсказать трудно, но начался он потерей народного единодушия. Когда нация перестает быть нацией, она бессильна отражать не только внешних врагов, но и то страшное состояние, когда народ сам делается себе врагом". "Русская жизнь, - пишет Меньшиков, - подавлена всеми последствиями национального упадка. Народное безбожие, народное пьянство, развертывающиеся в государственную катастрофу - народная нищета, народная преступность, народное невежество, опасный упадок практических знаний, беспомощность труда, бесправие и бессудье - все это и многое другое составляет общую пропасть, из которой надо извлечь народ".

Программа самого Меньшикова отражена в названии одной из его статей - "Великорусская идея". И поразительно как злободневна и современна была (и осталась до наших дней) эта идея и какую она вызывала (и вызывает сейчас) реакцию. Меньшиков писал: "Когда речь зайдет о нарушении прав еврея, финна, поляка, армянина, подымается негодующий вопль: все кричат об уважении к такой святыне, как национальность. Но лишь только русские обмолвятся о своей народности, о своих национальных ценностях: подымаются возмущенные крики - человеконенавистничество! Нетерпимость! Черносотенное насилие! Грубый произвол!"

Принципы защиты русских национальных интересов лежали в основе всего написанного Меньшиковым. Ими объясняются и его удивительные провидения и некоторые срывы. За эти принципы он и отдал жизнь.

В одной из последних своих статей он высказал то основное чувство, которое давало силы для его неустанного и смертельно опасного труда: "Не раз великая Империя наша приближалась к краю гибели, но спасало ее не богатство, которого не было, не вооружение, которым мы всегда хромали, а железное мужество ее сынов, не щадивших ни сил, ни жизни, лишь бы жила Россия".

Долгое время имя Меньшикова было вымарано из народного сознания, причем часто путем прямой лжи, полного искажения его мыслей. Например, не раз встречалось выражение: "такой черносотенец, как Меньшиков...", хотя среди его статей есть такие, само название которых показывает, что они были направлены против современных ему "черносотенцев".

Но оказалось, что уничтожить память о Меньшикове можно только вместе с самой Россией, и сейчас, когда один за другим выходят сборники его статей, он снова возвращается в Россию. Оказалось, что расстрелять его не удалось, в небытие провалились те, которые его расстреливали, а вовсе не он.