40-е годы. Свердловск. Юный Алик каждый день спешит в школу мимо мрачного, обнесённого забором здания. В прежние годы сюда, в подвал водили детей на экскурсию… «Здесь советская власть расстреляла бывшего царя Николая Кровавого и его семью…» В 40-е экскурсий уже не водят. И вообще не говорят о том, что произошло за этим забором тридцать лет назад. Но все знают об этом. Знают, что это за дом. Знает и юный Алик. Много десятилетий спустя, он скажет, что от Ипатьевского дома веяло каким-то холодом, это чувствовалось, даже несмотря на время, когда все ещё верили советской пропаганде.

За ту веру многим пришлось заплатить очень дорогую цену. Например, в 1933 году в Свердловск из Польши приехали несколько комсомольцев. В ту пору коммунистическое движение в Европе переживало упадок, и молодые марксисты ринулись в СССР – строить светлое будущее… Поляки – народ, как известно, религиозный. И даже марксизм не умел вытравить этого. Удивлялись российские комсомольцы, как это сочетается в товарище Леониде марксизм с христианством…

А товарищ Леонид был всего лишь одним из заплутавших в страшном ХХ веке романтиков, искренне верящих в идеалы всеобщего равенства…

Он работал на кондитерской фабрике, а в свободное время играл на саксофоне. Причём играл настолько профессионально, что однажды к нему пришли услышавшие его выступление представители Mосковской филармонии и уговаривали переехать в Москву, обещая сольные концерты.

Согласись тогда Леонид на это заманчивое приглашение, и кто знает как сложилась бы его судьба? Но…

В те же поры в Свердловск перебралась спасавшаяся от раскулачивания крестьянская семья. Ещё при Столыпине Кузьма Алексеевич с домочадцами перебрался из-под Мелитополя в Сибирь и вскоре, благодаря своему трудолюбию, поднялся, стал зажиточным хозяином. Таких советская власть объявляла кулаками, разоряла и истребляла… Вот, и предупредили Кузьму с началом сплошной коллективизации: «Уезжай отсюда, все равно раскулачим!» Бросил всё Кузьма, не дожидаясь пущей беды, и вместе с семейством перебрался в Свердловск, где устроился наборщиком в типографию. 

Дочери Кузьмы, красавице Кате, исполнилось в ту пору 16… Она едва окончила школу и работала киномехаником. В неё-то и влюбился без памяти товарищ Леонид. Девушка ответила взаимностью. Но, когда Леониду предложили перебраться в Москву, категорически воспротивилась, испугавшись, что столичные модницы отобьют у неё мужа. Леонид Катю любил, а потому пренебрёг музыкой и карьерой и остался в Свердловске…

Наступал 1937 год… Среди других репрессированных групп оказались и поляки. В интернациональном государстве их арестовывали и расстреливали только за одно – польскую национальность. Товарища Леонида расстреляли как польского шпиона в ноябре 1937-го… А несколькими месяцами раньше, в июне, появился на свет его сын, которого ему не суждено было увидеть. Сына Екатерина Кузьминична назвала изысканным именем – Альберт.

«Твой муж – враг народа!» - эти слова, сказанные в ссоре бабушкой матери, будущий народный артист России Альберт Леонидович Филозов услышал случайно, и с той поры долгие годы, как и многие советские люди, носил в себе смутный страх «разоблачения»…

Его матери после ареста отца приходилось постоянно менять место работы – как «чс» («член семьи врага народа»), он подпадала под увольнение первой. Впрочем, семье сравнительно повезло, ей удалось в каком-то смысле «затеряться». И в школе Альберт учился наравне с другими учениками, не нося клейма, случайно услышанного им из уст бабушки…

Пройдут годы, прежде чем страх оставит его. И судьба собственного отца, семьи поймётся в истинном свете. А заодно поймётся и тот холод, то тяжелое чувство, которое неудержимо возникало при виде мрачного дома за высоким забором, поймётся ужас злодеяния, в нём совершенного…

«Раньше я не был религиозным человеком, хотя и дед, и бабка были людьми воцерковленными, - рассказывал Альберт Леонидович в одном из своих интервью.* - Но с годами и я пришел к религии. Кстати, первым привел меня в храм как раз Василий Иванович Бочкарев. Сам он всегда был глубоко верующим, из-за чего в свое время ему званий и не давали. Потом, помню, мы со спектаклем «Серсо» были на гастролях в Мюнхене. Нас повезли в один православный монастырь — необыкновенный, поскольку все служители той обители, а их было человек 14, состояли в ранге епископов. По воскресным дням они разъезжались по своим приходам — Европа-то маленькая. И вот настоятель, владыко Марк — выдающаяся личность, имеющий гигантский, огромный авторитет в православном сообществе, — после того как мы отстояли утреннюю службу, долго общался с нами — какими-то неведомыми ему советскими артистами, водил по территории монастыря, заводик свечной монастырский показывал, маленькую типографию… Потрясающее произвел впечатление. А еще меня там поразил один серб, мы думали, просто прислуживающий — он разносил всем нам еду и при этом шутил, как-то так искренне, по-детски, улыбался. Оказалось, тоже епископ, сербский. Немыслимо! Так я открыл для себя этот неведомый мне прежде мир и стал в него погружаться. Сейчас вот по воскресеньям, по большим праздникам, пою в церковном хоре в маленьком храме под Подольском и получаю от этого огромное удовольствие.

Во-первых, эти песнопения необыкновенно красивы, и петь их — огромное наслаждение. А во-вторых, все это очень близко к моей профессии. Из бесед со своим духовным наставником я давно понял, что между церковью и театром есть нечто общее. Душа и Дух. В театре происходит огромная душевная работа, и она словно распечатывает душу, распахивает ее, смягчает. А храм указывает духовный путь. То есть получается, что одно подготавливает другое. Увы, сейчас в большинстве своем театр стал совсем другим, превратился в зрелище, и совсем не богоугодное».

Альберт Леонидович Филозов ушёл из этой жизни глубоко верующим воцерковлённым человеком, оставив после себя много-много света и доброты, разлитых в лучших его ролях… Недаром его часто называли «Сказочником».

* http://www.tele.ru/stars/interview/albert-filozov-chtoby-v-seme-byl-lad-zhenshchina-dolzhna-obmanyvat-muzhchinu/

Русская Стратегия

http://rys-strategia.ru/