Это интервью было записано в марте 2004 года, в Калуге. Тогда же оно было опубликовано в «Меценате» – литературно–художественном приложении к областной газете «Весть». Сейчас, по прошествии многих лет, я с большой грустью сознаю, что в настоящее время ни в одной из калужских газет я уже не смог бы опубликовать ни этот материал, ни подобный ему. У нас можно печатать или показывать по ТВ любую белиберду, лишь бы она не содержала в себе даже намёка на гражданскую позицию, на личностное мнение, вообще на личность… Про официальные партийно–благостные или псевдо–критические тексты я и не говорю, ими завалены все печатные издания российской провинции. Вертикаль власти, господа… Она отчётливо напоминает мне осиновый кол, вбитый в российскую журналистику, в подлинную (не показную!) гражданственность.
* * *
Побеседовать со скульптором Вячеславом Михайловичем Клыковым, автором многих памятников, посвящённых ключевым фигурам Русской Истории, было моей давней задумкой. Поводом для встречи послужило завершение работы над скульптурой адмирала А.В.Колчака. Шестиметровый монумент (ещё без постамента) стоит сейчас в цехе Калужской скульптурной фабрики, но в недалёком будущем будет перевезён в Иркутск и установлен на месте расстрела адмирала на берегу реки Ушаковки. (Памятник адмиралу А.В.Колчаку был открыт 4 ноября 2004 года к 130–летию Александра Васильевича Колчака в Правобережном округе около Знаменского монастыря на месте предполагаемого расстрела. Памятник выполнен из кованной меди, высота фигуры – 4,5 метра).
Придя на фабрику, я увидел и другую работу мастера, которая сейчас тоже в стадии завершения – памятник Василию Макаровичу Шукшину. День его установки уже определён – 25 июля. А произойдёт это на родине писателя, на Алтае, у села Сростки. Обе скульптуры – на первый взгляд, абсолютно разные и посвящённые столь разным личностям – имеют, как мне кажется, и нечто общее. А именно – глубокую и горькую задумчивость, с которой стоит в распахнутой шинели Колчак и сидит, сложив ладони крепких мужицких рук, Шукшин. Понятно, что думы их – о России, о судьбе страны и народа на самом трагичном, решающем этапе земной истории. Вот и разговор мой с Вячеславом Михайловичем получился об этом же: ведь искусство, политика, древние времена и современность, собственная судьба и творчество, вера в Бога – всё сжато в едином фокусе мировосприятия художника, всё так или иначе проявляется в его произведениях, в его словах и мыслях.
– Вячеслав Михайлович, недавно в Ростовской области, в городе Сальске, впервые был установлен памятник Белому генералу С.Л.Маркову (скульптор В.Суровцев), вскоре будет воздвигнут Ваш монумент А.В.Колчаку. В сущности, это памятники всему прежнему русскому офицерству…
– Прежде всего, это процесс восстановления правды нашей Истории, особенно правды о самом страшном её периоде, времени Гражданской войны. А если говорить об офицерах России, то все лучшие их качества олицетворял собой император Николай II. Александр Васильевич Колчак – также представитель старой воинской школы со всеми её нравственными ценностями, которые царские офицеры несли не только в Русскую Армию, но, можно смело сказать, и в мировую культуру. Но, в общем–то, главные воинские качества присутствовали в русских героях ещё в древние времена, ещё во времена князя Святослава.
– Ваша скульптура представляет адмирала Колчака как бы в последние минуты жизни, уже выходящим на расстрел?
– Замысел такой: он встал и крепко задумался. И не случайно у подножия памятника, на постаменте, изображены два бойца, два брата, скрестивших штыки винтовок. Они в разной форме – белый и красный. И, конечно же, мы тоже до сих пор мучаемся вопросом: что произошло с Россией? Почему так получилось? Можно говорить о революционной катастрофе, находить какие–то причины, но по большому счёту понять невозможно. Был чудовищный террористический заговор против России, его последствия. И были личности, которые не смирились с происходившим, которые боролись за Россию до последней капли крови. Александр Васильевич Колчак – один из них.
– Могли бы Вы предположить в середине 70–х годов, что когда–нибудь сделаете памятник одному из лидеров Белого движения?
– Пожалуй, нет. Но в то же время как художнику мне не пришлось переживать какой–то идеологической эволюции, потому что я никогда не работал в русле советской пропаганды. Да я ей никогда и не верил, даже в школьные годы, когда преподаватель нам говорил одно, а в быту мы видели совершенно другое. Именно с тех пор пошло у меня неприятие лжи, двойных стандартов. И тогда же появился интерес к литературе, которая раскрывала бы правду, историческую правду. Когда я окончил институт и уже серьёзно работал, то смог найти для себя канал, своего рода брешь, через которую получал необходимые мне литературные издания. Знаете, когда ставишь себе какую–то важную цель, хочешь чего–то добиться, то судьба обязательно рано или поздно подбросит необходимую книгу, необходимую встречу.
Один из моих любимых авторов, публицистов, общественных деятелей – Николай Евгеньевич Марков–второй. Сейчас издана его главная работа «Войны тёмных сил». Его я просто обожаю за то, что он никогда не был «кабинетным философом», ему была присуща философия действия. Во всём. Его слово никогда не расходилось с делом, в отличие от многих других, у которых слово само по себе, а дело само по себе. И если говорить о периоде 1918 года, то именно этот человек с его железной волей мог реально изменить ход нашей Истории, вернуть власть Государю, у него ведь целая организация была. Позже, уже став эмигрантом, Николай Евгеньевич вспоминал (не с мстительной радостью, а с болью за упущенные возможности), как московские денежные тузы давали жалкие гроши на борьбу с большевиками, а потом были ими обобраны до нитки, лишились сбережений, банков, сейфов… Ну а кто успел удрать, то без своего капитала.
– Говорят, что История не терпит сослагательного наклонения, то есть рассуждений о том, «что было бы, если бы…». Как Вы относитесь к историческому фатализму?
– Фатализм всегда оправдывает наше бездействие, наше предательство. Нам ведь дана свобода воли – как каждому лично, так и в масштабах народа. В любом конкретном случае фатализм ни при чём: можно перейти реку по мосту, а можно поплыть и утонуть. Так и в Истории. Если бы не был убит Пётр Аркадьевич Столыпин, выдающийся государственный деятель, настоящий защитник основ российской государственности, если бы сопротивление большевизму шло под знаком восстановления Православной монархии, то, убеждён, мы не имели бы того ужаса, коим пронизаны события 20–го века. У генералов, стоявших во главе Белого движения, был, увы, один недостаток: они не верили в Русского Царя, они сами хотели въехать в Москву на белом коне президентами какой–то совершенно непонятной республики. Результат печальный и даже трагический. И с их стороны это не ошибка даже, это – недомыслие.
– Ну а нынешние генералы, которые становятся патриотами? Как Вы их охарактеризуете?
– Генералы сейчас становятся патриотами тогда, когда им, говоря грубо, под зад коленкой дадут, когда их из армии вышибут. Сейчас подобных «патриотов» видимо–невидимо развелось. Ну, такие, знаете, как в последние дни Российской Империи – с банкетами, ужинами, с громкими речами… Единственный генерал, который хотел и мог что–то реальное сделать для России, был Лев Рохлин. Его судьба известна. Когда–то сильное впечатление при личном знакомстве произвёл на меня генерал Лебедь. Но он не выдержал испытание властью, «медными трубами». Это испытание вообще мало кто выдерживает.
– Однажды Вы выразили намерение восстановить памятник русским воинам на полуострове Галлиполи, месте временного пребывания Русской Армии генерала Петра Николаевича Врангеля в 1921–1922 годах. Осуществится ли этот план?
– Восстановить разрушенный землетрясением памятник – огромную каменную пирамиду, увенчанную православным крестом, на прежнем месте нет никакой возможности. Там сейчас всё застроено, местность полностью преобразилась. Галлиполи – территория Турции. И мэр города предложил, я считаю, приемлемое решение: на воинском кладбище, где захоронены английские и немецкие солдаты, погибшие в годы Первой мировой войны, отвести участок земли и сделать там некрополь русских воинов–белогвардейцев. Переговоры по этому поводу ведутся давно, и, хотя турки не очень быстро принимают решения, всё же дело движется. Вначале планируется установка памятного креста, потом будет создан некрополь.
(В 2009 году Центр Национальной Славы и Фонд Андрея Первозванного осуществили проект по восстановлению памятника россиянам, скончавшимся в 1920–1921 годах в период временного пребывания на Галлиполийском полуострове эвакуированных из Крыма частей Русской Армии генерал–лейтенанта, барона П.Н.Врангеля).
– А прежние русские могилы в Галлиполи остались?
– Практически нет. Но среди галлиполийцев из поколения в поколение передаются легенды об эвакуированной Русской Армии, о том, в каком строго порядке она содержалась, как достойно русские военные вели себя по отношению к местному населению.
– Получается, что турки хранят память о последних крупицах, осколках православной России. И память эта благодарная. Увы, в России сегодняшней бывает подчас совсем наоборот.
– Меня поражает отношение нынешних представителей власти к нашей исторической памяти. С каким размахом отмечалось недавно 300–летие Петербурга, какие колоссальные деньги были «вбуханы» в это мероприятие! А в то же время исполнилось 1100 лет со дня основания древнего Пскова. По сути – 1100 лет Русской православной государственности! Но президент Путин на этот праздник не приехал, а питерский губернатор Матвиенко прислала туда какого–то чиновника с приветствием от областного руководства. И всё. В самом городе праздник прошёл хорошо, но центральные СМИ о нём молчали.
– Зато у нас любят другие праздники, с явной советской окраской…
– Да взять хотя бы 8–е марта. Поздравляем женщин с праздником, придуманным какой–то Кларой Цеткин. Ну, кто её знал в русском народе?! И ведь есть же замечательный праздник – день жён–мироносиц, третье воскресенье после Пасхи. Действительно, чудесный весенний день, всё расцветает, хорошая погода… И женщины ведь и в жизни, и в доме должны быть мироносицами. Или 23 февраля. Неужели наш президент не знает Историю или ему не подсказывают? Ведь 23 февраля 1918 года армия, сформированная Троцким из остатков разложенной большевизмом Русской Армии, потерпела сокрушительное поражение от немцев. Что же мы празднуем, скажите?! День поражения? И Красная армия, набиравшаяся из простых крестьян, создана была для борьбы с собственным народом. Это совершенно ясно показала Гражданская война. И ведь знают же! И президент знает, и его генералы, и те, кто его «пиаром» занимается. Ну, почему праздником защитников Отечества не сделать, скажем, день победы на Куликовом поле, после которой страна наша подлинно осознала себя государством Российским? Так нет, продолжают лить ложь о нашей Истории бесконечным потоком на народ, на молодёжь бедную.
– Кстати о молодёжи…
– Молодёжь сейчас просто превращается в стаи волков каких–то, отморозков. Последний пример: в минувшее 8–е марта один из работников фабрики столкнулся на улице с группой подростков. И его, человека немолодого, вполне безобидного, работягу, эти подонки избили до крайности, ногами били, у него всё лицо – сплошной кровоподтёк. Да что же это делается?! Я вспоминаю свою молодость: все мы тогда задиристыми были и между собой дрались, но чтобы пожилого человека ударить или вообще кого–нибудь, кто старше нас лет на двадцать?! Такого просто быть не могло! И вот что сейчас сделали с молодёжью. Ведь молодых людей, кто задумывается об Истории, о судьбе страны, сейчас по России единицы, поверьте.
– Так где же выход, Вячеслав Михайлович? Вот сейчас всё громче заявляют о себе сторонники неосталинизма, нового Сталина хотят для России…
– Они одного хотят: любыми путями оторвать людей от Православия. Для этого придумываются и неосталинизм, и неоязычество. Любая ересь сгодится, лишь бы оттолкнуть людей от Церкви, лишить веры, православного государственного видения. Триединая формула «Вера, Царь и Отечество» есть стержень Российской государственности, и прошлой, и будущей. Без этого Россия как государство идёт сейчас к гибели, к исчезновению с лица земли. А русский народ исчезает как народ. Единственный выход – в том поколении, в котором ростки монархического сознания дали свои всходы. Если эти люди объединятся, за ними пойдёт народ.
– А в 1970–е годы ростки православного государственного сознания у русских людей уже были?
– Они были всегда. Даже в годы Второй мировой войны, поднимаясь в бой с криком «За Родину, за Сталина!», люди подсознательно произносили «За Веру, Царя и Отечество!» Я вот сейчас работаю над памятником Василию Макаровичу Шукшину. Он тоже вроде бы коммунистом был, и в то же время по духу своему, по душевному складу он был абсолютно православным человеком. Удивительная личность, удивительный писатель. На иной его маленький рассказ нанизывается практически всё наше общество снизу доверху: от самой верхушки до самого последнего нищего. Рассказы Шукшина – это почти притчи. Он очень многое сказал, несмотря на короткую жизнь. И я знаю, что он более всего переживал о русском народе, конкретно – о русском. Василий Макарович нёс в себе, может быть, сам об этом и не догадываясь, все качества русского человека. Это был живой нерв литературы. Такого живого нерва, как у Шукшина, ни у одного писателя не было.
– А как Вы к творчеству Высоцкого относитесь? В нём ведь тоже некий нерв пульсировал.
– Так же, как и к произведениям Шукшина. Только, конечно, Шукшин – от земли, а Высоцкий на городской почве вырос. Но тем не менее.
– Ну а «блатная», «лагерная» лирика Высоцкого… Как Вы её оцениваете?
– Да у нас вся Россия – лагерь сплошной. Вы посмотрите на архитектуру наших городов – это же сплошные бараки с койками. За период советских экспериментов страна вся была превращена в концлагерь. Так что же говорить о соответствующих песнях, когда у нас каждая семья пострадала, у всех кто–нибудь сидел? Одни длинные сроки несли, другие – короткие, а многих вообще к стенке ставили. Высоцкий и Шукшин были многогранными творческими личностями. Это надо понимать. Мне однажды довелось наблюдать, как на концерте Высоцкого ветераны войны, прошедшие огни и воды, со слезами на глазах слушали его песни. Так он их брал за живое. Казалось, что он на глазах перевоплощается и в горящий самолёт, и в моряка–подводника. Это потрясающий актёрский талант!
– Вы считаете, что и Высоцкий, и Шукшин всё–таки пришли к Богу?
– Они в душах своих и были верующими людьми. А то, что ёрничали иногда в творчестве: «Нет, и в церкви всё не так, всё не так, как надо…» Ну, ведь были у нас и есть такие батюшки, как в одном из шукшинских рассказов, где сельский поп, подвыпив, кричал: «Верую в коммунизм, в электрификацию!..» Общество у нас больное, оттого и рассказы, и песни такие.
– Как родился замысел шукшинского памятника?
– В этом году исполняется 75 лет со дня рождения Василия Макаровича. Я подумал, кто такую личность сейчас решится запечатлеть? Правительство, что ли? Или губернатор какой–нибудь? Нет. Поехал на Алтай, на его родину. Там есть такая гора – Пикет. Шукшин, когда приезжал в родные места, всегда поднимался на неё, подолгу сидел. Он говорил: «Мне иногда кажется, что это пуп земли». Вот и скульптура, которая будет установлена на этой горе, изображает писателя сидящим, задумчивым. *** Ну а деньги на установку этого памятника, как и памятника Колчаку, я и мои единомышленники ищем сами. И в том и в другом случае я, к примеру, отказался от своего авторского гонорара. Вообще же сейчас, слава Богу, есть ещё немало русских людей, которые понимают, что память о нашей Истории, о личностях, являвших собой духовную мощь России, – основа нашего национального возрождения.
– Если вспомнить недалёкое прошлое, то всё же не считаете ли Вы себя чем–то обязанным советской власти?
– Нет, ничего особенного этой власти я не должен. Государственную премию присудили мне не за скульптуру партийного деятеля, а за оформление Детского музыкального театра. Потом я выиграл конкурс на лепку статуи Меркурия в столичном Центре международной торговли. Памятник Константину Батюшкову я сделал для Вологды. С этого началось. Звание «Заслуженный художник России» присвоили мне по представлению Союза художников. Ну, спасибо им за признание! Сам же я вот уже лет двадцать ни в Союз художников, ни в академию художественную не показывался. И никогда ничего там не просил. Мастерскую свою сам себе нашёл и отремонтировал. А в представителях нашей творческой интеллигенции меня больше всего возмущает то, что они давно уже превратились в некое продажное сословие, стали послушными пешками в руках любой идеологии. Есть такое качество ужасное – теплохладность. Вот ею сейчас многие поражены.
– Недавно у нас было опубликовано интервью с С.Ю.Куняевым, где он подчёркивал необходимость сотрудничества художника с властью…
– Это вопрос риторический. Какая власть? Какой художник? В начале 1993 года Б.Н.Ельцин собрал как–то представителей интеллигенции в Рахманиновском зале Большого театра и сказал: «Дайте мне идеологию!» Начались выступления. Больше всех, три раза, выходил к микрофону Геннадий Хазанов. Я не выдержал и крикнул с места: «Что это вы весь вечер на манеже?» Хазанов собрался было передать микрофон мне, но ведущий встречи писатель Борис Васильев этому воспротивился. Слова мне не дали. А на сцену в мини–юбке вышла Белла Ахмадулина и отвесила Ельцину земной поклон. И, разумеется, все выступавшие были единодушны в одном, требуя «раздавить красно–коричневую гадину», то есть русский народ в лице коммунистов. Всё это потом вылилось в октябрьские события. Вот вам и проблема: власть и художник.
– Вячеслав Михайлович, Вы никогда не скрывали своего неприятия нынешней «демократии», более того – известны своими монархическими взглядами. И в то же время происходите Вы из крестьянской семьи. Некоторые считают, что монархия – это возврат к крепостному праву.
– Крайне примитивный взгляд. Настоящее крепостное право я видел в своём советском детстве, когда крестьяне работали не за деньги, а за «трудовые палочки». А царскими деньгами у нас в доме была оклеена крышка сундука. В начале 20–го века в родном моём курском селе Мармыжи было более 800 домов, а после советских экспериментов их осталось только двенадцать. В 1956 году, во времена Хрущёва, был взорван сельский храм Покрова. Эту церковь я сейчас построил заново, к Успенью там будет закончена внутренняя отделка. К будущему году в селе появятся и два–три новых дома. В государственном же смысле нам необходимо восстановить Земский собор как подлинный, исторический орган народного волеизъявления. Не суррогат типа референдумов или выборов, а именно орган изъявления воли всего русского народа, действующий совместно Поместным собором Русской Православной церкви. И когда народ, который сейчас настолько оглуплен, одурачен, что вообще никому не верит, возьмёт в свои руки дело государственного строительства, тогда и будет решаться вопрос о Государе. Тогда Господь Бог и даст того человека, Государя, который, может, уже родился. Я верю, что это спасение для России, для страны, для будущих поколений, спасение нашей территории, которая дана нам от предков и от Господа Бога. Иначе всё раздастся по клочкам. А русских просто будут показывать, как индейцев в своё время.
Дмитрий КУЗНЕЦОВ
Калуга, март 2004 года
P.S. Вячеслав Михайлович Клыков, скульптор, народный художник Российской Федерации, скончался после внезапной тяжёлой болезни 2 июня 2006 года. Похоронен в родном селе.
|
