Приобрести книгу в нашем магазине: http://www.golos-epohi.ru/eshop/catalog/128/15516/
Неприятие и непризнание преобладающего значения масонского или иного тайного заговора в устройстве значительных революционных акций всегда связано с недостаточной осведомлённостью о действительных формах реального заговора (как в случае с февралём 1917 г.), а также, что не менее важно, с непониманием сущности революционного движения, о котором ни даёт ни малейшего представления ни система образования, ни средства массовой информации, ни поверхностное знакомство с литературой по предмету. Потому практически неоткуда, при отсутствии точного исследовательского интереса и последовательного изучения, взяться верному представлению о том, что такое и каково в действительности революционное движение в Российской Империи, положившее начало принципам политической организации как СССР, так и Российской Федерации.
Такая неосведомлённость закономерно влечёт к непониманию сути устройства Российской Империи и сохраняющегося значения монархического принципа. Данные же о подлинной сути и неизменном механизме действий активистов революционного движения настолько многочисленны, что историков, игнорирующих все самые важные данные и не делающих последовательных выводов, следует заподозрить либо в намеренных фальсификациях в силу определённых политических пристрастий или же в силу политического заказа при отработке финансирования своих учёных занятий, либо попросту в малой сообразительности и отсутствии интереса к исторической реальности.
Есть свидетельства, имеющие такое подавляющее значение, что невозможно проскользнуть мимо них, не попытавшись проверить с максимальной тщательностью их точность. Пример тому – когда Екатерина Брешко-Брешковская в эмигрантских мемуарах заметила полное совпадение мест распространения партийной пропаганды среди крестьян с беспорядками в народе начала ХХ века. Основываясь на своём опыте, она прямо заявила: «те места, где велась пропаганда, внесли свой вклад в революцию, а где такая работа не велась, ничего не происходило» [Е.К. Брешко-Брешковская «Скрытые корни русской революции. Отречение великой революционерки. 1873-1920». М.: Центрполиграф, 2006, с.121].
Марк Вишняк, отвергая обвинения со стороны иностранных историков своей партии в доктринёрстве, указывал: «Достаточно восстановить даты: крестьянское движение возникло в половине апреля 1902 г., а за два месяца до того эс-эровская «Революционная России» в №4 уже сообщала о выпуске сборника «Крестьянское Дело» и из номера в номер после этого печатала обзоры – «Что делается в крестьянстве»» [«Новый журнал», Нью-Йорк, 1958, №54, с.205].
Даже советские историки и те сообщали: «революционные народники фактически подменяли массовую партию заговорщической организацией». К 1905 г. «эсеры организовали широкую пропагандистскую и агитационную работу в деревне» [«Непролетарские партии» М.: Мысль, 1984, с.20, 81].
Эта работа имела значительный региональный размах. В.П. Гущин, будущий кандидат в Учредительное собрание от ПСР в Вятской губернии, вступил в партию в 1902 г. и организовал на месте службы учителем в Косинской волости крестьянские кружки, пока жандармы не оборвали его деятельность в конце 1903 г. [«Народное дело» (Вятка), 1917, 3 ноября, №5, с.4].
В 1901-1902 гг. в Вятке стали «распространяться во множестве прокламации, привозимые из центральных городов студентами», ссыльными или приезжающими на каникулы [С.Д. Семаков «Из революционного прошлого молодёжи Вятской губернии (1905-1908)» Вятка: Труженик, 1926, с.38].
К 1 мая 1902 г. в Вятке распространили «большое количество прокламаций» к рабочим с убеждениями бросать работу. В конце мая «делают первую попытку распространения прокламаций специально для крестьян»: во время крестного хода они раскидали 1,5 тыс. экз. листовок с крестами – для мимикрии [В.В. Наймушин «Заре навстречу» Кировское книжное издательство,1961, с.58].
В Енисейской губернии организация эсеров была создана в 1903-1905 годах. В 1906 г. ею причиной неудачи революции была названа «недостаточная распропагандированность крестьян и войск», т.е. пропаганда велась, только для окончательного успеха её не хватило [А.А. Макаров «История Красноярского края (1897-1940)» Абакан, 2013, с.28].
Однако, при многочисленных обозначенных точных данных, либеральная и советская историография, объясняя происхождение революции, делала упор совсем не на этом, а на многие десятилетия “системного кризиса” Самодержавного строя, который, получалось, все эти годы спивался и спивался, т.е. переставал справляться с требованиями времени, торчал в горле народных нужд, и только мессианские демократические реформы могли его спасти.
Безусловно, советская историография отдавала должное информационной войне, разрабатывая роль партий в организации революционных выступлений, но основной упор тут делался на авангардизме партий, главным образом большевиков – самых передовых людей, которые шли во главе времени, основных социальных тенденций. Тут мы встречаем типичный пример подгонки под заведомо известный ответ (факт революции) логических рассуждений и политэкономических закономерностей. Эта подтасовка под заранее заданный результат, будь то свержение Императора Николая II, поражение Белого Движения или победа 1945 года, делала лженаучными все основные выводы советской историографии.
Самая известная формула – верхи не могут, а низы не хотят. Прекраснодушный силлогизм. В идеале, точка перелома должна происходить, когда верхи максимально не способны, а низы более всего не хотят. Методика определений этих возможностей и желаний настолько произвольна, что словесной эквилибристикой всегда можно скрыть то, что линии революционной теории и график реальности не совпадают.
Самый тяжёлый год Российской Империи в Великой войне – 1915 г. Проблемы со снабжением Армии, неудачи главнокомандования В. К. Николая Николаевича, отступление. А революции нет. Продовольственное снабжение в Германии уже в 1915 г. было много-много более тяжким, чем России в феврале 1917 г. А революция происходит не в 1915 г. и не в Германии.
Т.е., каковы бы ни были обстоятельства вокруг революции, поражения или победы, “наука” всегда задним числом подставит её обусловленность и неизбежность. Не выясняя, что главное, а что второстепенное, “наука” будет доказывать: вот, второстепенное существует, оно большое и страшное.
Итак, само по себе то, что в Российской Империи велась информационная война против Самодержавия, общеизвестно, и не нуждается в доказательствах. Существенно будет выяснить её действительную роль, а именно: насколько эта война являлась дезинформационной, то есть лживой, насколько это понимали сами те, кто её вёл, и какие именно она имела последствия, сравнительно с другими тенденциями.
Генеральный авторитет монархической историографии по Царствованию Николая II, С.С. Ольденбург обращает внимание, что крестьянские беспорядки в Полтавской губернии совпали по времени с убийством министра Д.С. Сипягина. Далее он отмечает, что, грабя имения, толпа кричала: «берите, вы должны сделать как в книгах написано». Историк признаёт наличное малоземелье, однако упор сделан такой: «беспорядки, вспыхнувшие в четырёх уездах с малороссийским населением, были вызваны умелой пропагандой, нашедшей благодарную почву в особых местных условиях» [С.С. Ольденбург «Царствование Николая ΙΙ» М.: АСТ, 2003, с.194-195].
Обратившись к монографии по данной теме, вышедшей в СССР, мы тут же встретим совершенно иной “научный” подход вышеописанного советского типа с помешательством на “кризисе” политики: «крестьянское восстание 1902 г. наглядно продемонстрировало недостаточность одних только правовых мер для предотвращения революционного движения». Однако, оперируя документами МВД, М.С. Симонова сообщает, что в министерстве наибольшее распространение получило мнение Департамента Полиции, который выяснил, что «основной причиной» беспорядков была «революционная пропаганда». Полученные новым министром В.К. Плеве донесения от А.К. Бельгарда, С.С. Манухина, А.А. Лопухина, А.В. Герасимова, сходились в признании решающего значения революционной пропаганды, которая только воспользовалась малоземельем. А.В. Герасимов предусмотрительно предупреждал: революционеры точно так используют неурожай, эпидемию, войну – что угодно [М.С. Симонова «Кризис аграрной политики царизма накануне первой российской революции» М.: Наука, 1987, с.80-81].
На практике мы увидим именно это: вовсе не кризисы, крахи и провалы всевозможных политик Самодержавия приводили к выступлениям против существующего строя, а манипулятивные методики информационного террора, всегда шедшего рука об руку с террором вооружённым.
Станислав Зверев |
