Самой массовой категорией командиров Русской Армии в Великую войну были так называемые офицеры военного времени – мобилизованные из запаса или прошедшие ускоренный курс обучения в школах прапорщиков или при военных училищах  молодые люди, влившиеся в действующую армию в качестве взводных и ротных командиров. В сущности это была русская интеллигенция в погонах, основную массу которой составляли учителя, агрономы, студенты вузов. В 1916 году, когда значительная часть кадрового офицерства была выбита в кампаниях 1914-1915 гг., именно они несли основное бремя по воспитанию и обучению солдат, поднимали их в атаку, делили с одетой в серые шинели крестьянской массой все тяготы той страшной войны.

Мы расскажем об одном таком офицере, уроженце уездного города Семенова Нижегородской губернии подпоручике Леониде Владимировиче Успенском, а также его друзьях-фронтовиках, которым было суждено не только пройти через горнило Второй Отечественной войны, но и принять участие в народном сопротивлении большевизму в глубоком тылу. Это сопротивление полыхало с середины 1918 г. и получило широкий размах весной и летом 1919-го ввиду обильной подпитки его зелено-дезертирским элементом, поскольку население не желало участвовать в развязанной большевиками братоубийственной бойне и зачастую предпочитало партизанскую борьбу в лесах мобилизациям в армию Ленина-Троцкого.

Леонид Успенский родился 10 марта 1893 года в семье полицейского чиновника Семеновского уезда В.И. Успенского. О его послужном списке рассказывает анкета, заполненная молодым офицером при регистрации в нижегородском губернском военном комиссариате летом 1918 г., когда в Нижнем Новгороде приступили к формированию стрелковой дивизии, предназначенной для отправки на Южный фронт.

В войну Леонид Успенский – студент Киевского политехнического института. В 1916 г. ввиду образовавшегося вследствие крупных потерь некомплекта офицеров в частях воюющей армии Высочайшим приказом объявляется мобилизация учащихся высших учебных заведений. Под ружье встает и студент-политехник Успенский. После прохождения курса молодого бойца в 183-м пехотном Пултусском полку его направляют в 3-ю Киевскую школу прапорщиков. По окончании курса Леонид произведен в офицерский чин и направлен на фронт в состав 48-го инженерного полка. В боях лета 1917 г. он получил тяжелую контузию.

Весной 1918 г. большевики, выполняя свои обязательства перед спонсорами-немцами, заключили позорный сепаратный мир в Брест-Литовске. По его условиям, продиктованным германскими генералами ввиду полного развала посредством разлагающей большевистской пропаганды воюющей армии, Россия теряла 1 млн квадратных километров своей территории, обязывалась демобилизовать армию и выплатить врагу контрибуцию в размере 6 млрд золотых дойчмарок.

Понимая, что без принятия условий той, по сути, безоговорочной капитуляции, предающей национально-государственные интересы России и обесценивающей подвиги и пролитую кровь миллионов солдат и офицеров, власть не удержать, Ленин настоял на этом «похабном» мире. По некоторым данным, он был готов даже на сдачу немцам Петрограда.

Все это явилось одной из главных причин восстания против ленинской диктатуры. Его авангардом стало русское офицерство. Видя в нем ядро патриотической общественности, большевики направили на армейских офицеров главный удар. Апогеем кампании бессудных убийств в воинских частях, травли и всяческих гонений стало лишение особым ленинским декретом офицеров чинов и боевых наград (только представим, что такое сотворили с офицерами-фронтовиками периода Второй мировой!).

Отсюда святая ненависть к предателям-большевикам, которая пронизала массу российского офицерства. Отсюда и свирепый красный террор, который обрушился на его голову. Часть офицеров подалась на Юг России, где формировалась белая Добровольческая армия.

Но это удавалось не всем. Весной 1918 г. в городе Семенове, куда просачивались сведения о событиях как на фронтах гражданской войны, так и в столицах и крупных городах, образуется организация «Союз защиты Родины». Название почти совпадает с наименованием крупного подпольного офицерского объединения «Союз защиты Родины и свободы» с центром в Москве. Численность этого Союза, имевшего сторонников в других городах, достигала 5000 человек. Состоящие в нем офицеры соглашались даже на политическое руководство бывшего эсера-террориста Савинкова, ибо считали, что время для политических споров прошло и главное – одолеть антинациональный и безбожный большевизм.

Была ли у молодых демобилизованных семеновских офицеров (учителей, агрономов, земцев) какая-то связь с головным офицерским союзом, мы не знаем и считаем это маловероятным. Нет никаких данных и о том, что подобная же организация действовала в губернском городе, Нижнем Новгороде. Скорее, в Семенове происходила патриотическая самодеятельность. В марте 1918 г. неизвестные расклеили по городу листовки, затем бросили бомбу в общежитие для советских работников. Все это носило в сущности несерьезный характер и большой опасности для большевиков не представляло.

Летом 1918 г. в Нижнем развертывается мобилизация. По приказу Тоцкого и Вацетиса с большой помпой формируется ударная стрелковая дивизии. Идет поголовная регистрация, а затем и призыв демобилизованных офицеров. Кампания захватывает и уезды, включая Семеновский. Часть молодых фронтовиков от нее уклоняется, предпочитая скрыться.

Когда в августе 1918 г. на стыке Нижегородской и Костромской губернии, в Урень-крае, вспыхивает широкое народное восстание против грабежей и насилий большевиков, некоторые из семеновцев принимают в нем деятельное участие (об Уренском восстании читай на «Русской Стратегии»: http://rys-strategia.ru/news/2018-09-27-6023).  В их числе мы видим и товарищей Леонида Успенского, в частности, Николая Николаевича Зуева, сына депутата Государственной думы Н.В. Зуева. Самого Успенского, как и его старшего брата Владимира, мобилизуют в Красную армию и назначают заведующим уездного всеобуча.

Забегая вперед, укажем, что летом или осенью 1919 г. Леонид Успенский будет арестован ЧК и расстрелян. Его архивно-следственное дело в архив Нижегородской области не передавалось и по-прежнему засекречено. А только оно способно пролить свет на обстоятельства гибели молодого образованного человека, который смог бы принести немало пользы Родине. Пока же об этих обстоятельствах можно только гадать, тем более, что в разных публикация на эту тему содержатся явные противоречия.

Читаем в книге «Гражданская война и Нижегородский край»: Обстоятельства гибели Л.В. Успенского не вполне ясны. Авторы книги «История нижегородских органов безопасности: 1917-2006 гг.» пишут о нем как о «белогвардейском офицере и командире бандформирования под названием Семёновский белогвардейский батальон» численностью до 150 бойцов, совершавшего «массовые грабежи и налеты на совучреждения и склады с оружием». Там же говорится, что «в конце 1919 года бандитский атаман Успенский был пойман и по постановлению НГЧК расстрелян» (курсив мой. – Авт.). Вместе с тем газета «Нижегородская коммуна» от 24.06.1919 сообщала не о поимке Успенского в ходе очередной облавы на дезертиров, а об аресте его в Семенове и препровождении в Нижний вместе с девятью другими арестованными в связи с «предполагаемым выступлением против советской власти». Видимо, речь шла о превентивном аресте, на всякий случай.

Ту же версию подтверждает и недавняя публикация в нижегородской газете «Новое дело», посвященная ликвидации «белого бандитизма» (читай: партизанского движения антибольшевистски настроенной части населения, не желающего участвовать в братоубийственной войне). В этой статье, больше похожей на агитку, чем на серьезное исследование, говорится, что Леонид Успенский «стоял во главе» действовавшего в заволжских лесах бело-партизанского отряда («Семеновского белогвардейского батальона»), но руководил им, так сказать, дистанционно, из своего служебного кабинета в уездном военном комиссариате. Автор статьи почему-то называет его «одним из местных советских руководителей» и пишет: «Свои приказы банде он тайком передавал через специальных куьеров». Не правда ли, странное командование? И явно завышенная оценка беспартийного и в сущности бесправного военспеца, уездного инструктора всеобуча.

Отметим, что названная газета давно уже специализируется на грубой апологии  большевизма и чекизма. Подобные статьи обычно бездоказательны, голословны, в основном повторяют трактовку событий публицистов советского времени. Об одном таком сочинении, больше высосанном из пальца, чем основанном на реальных фактах и тщательном анализе, «Русская Стратегия» уже писала (статья о мнимом «широком белогвардейском заговоре», придуманном нижегородскими чекистами в феврале 1918 г. и на деле оказавшимся «мыльным пузырем»: http://rys-strategia.ru/news/2018-01-19-4630).

В статье «про белобандитов» автор, игнорируя весь имеющийся в распоряжении исследователей набор архивных источников и в очередной раз изменяя принципу объективности, вероятно, использует какой-то один попавшийся ему документ, где говорится об аресте Успенского по месту службы, в уездном военном комиссариате. А далее дает волю своей фантазии, прибегая к домыслам и натяжкам и делая сногсшибательный вывод о заведующем всеобучем как вожде белопартизанского движения в семеновской лесной глуши. Скажем прямо, версия надуманная, нелепая. Как, впрочем, и та история про «заговор поручика Громова, где также фигурирует «белогвардейский батальон», а вместе с ним склады винтовок и пулеметов, будто бы спрятанных в подклети ярмарочного собора.

Выдумывать такие версии и развлекать ими несведущего читателя можно лишь в условиях монополии на печатное слово. Сегодня в Нижнем Новгороде она укореняется все сильнее. СМИ контролируются и перенацелены на решение задач «ресоветизации». Допуски в архивы также строго дозированы. В частности, дела производства губернской ЧК периода 1918-1922 гг. по-прежнему засекречены в нарушение федерального закона об архивной службе, устанавливающего срок давности в 50 лет. В свое время автору этих строк как члену комиссии при губернаторе Нижегородской области довелось познакомиться с рядом таких дел и могу заверить: ничего секретного в них нет. Вероятно, при передаче в 1992 г. из ведомственного архива в гражданский они были изрядно выхолощены и сегодня, как правило, представляют собой 1-2 листочка: ордер на обыск и арест, анкета, протокол допроса. Приговор обычно отсутствует. Никаких семейных тайн, а тем более государственных. Вместе с тем, такие дела могли бы, при скудости источниковой базы, послужить хорошим материалом для историка и краеведа. Но увы…

А пока дела обстоят именно так, не остается ничего другого, как строить версии, опираясь на скудные документальные источники и привлекая в помощники логику и здравый смысл.

В анализе событий, связанных с гибелью офицера-фронтовика Л.В. Успенского, будем исходить из нескольких документально доказуемых фактов.

Первое. В Семенове существовала небольшая группа интеллигентной молодежи, настроенная антибольшевистски. Часть этой группы участвовала в Уренском восстании, потом скрывалась в лесах и вела партизанскую борьбу с большевиками.

Второе. Член этой группы подпоручик военного времени Л.В. Успенский в силу своей биографии и семейных обстоятельств не мог не сочувствовать этой борьбе, но, будучи подвергнутым принудительной мобилизации в Красную армию, нес службу в уездном военкомате (инструктор всеобуча) и, возможно, даже поддерживал с товарищами какую-то связь.

Третье. Весной-летом 1919 г. в Нижегородской губернии приобрело огромный размах «зеленое» движение – уклонение от призыва, бегство в леса, создание вооруженных партизанских групп с целью самообороны и самоснабжения. Для их подавления были созданы чрезвычайные органы – Губкомдез и полевой трибунал. Газеты весны-лета 1919 г. изобилуют сообщениями о расстрелах «злостных дезертиров». Но движение не спадает, ибо активную помощь ему оказывает местное население. Чтобы лишить повстанцев такой поддержки, практикуется массовое заложничество родственников и соседей, укрывающих партизан и помогающих им, конфискация земли и скота и др. карательные меры. Подробно эти события описаны здесь: http://rys-strategia.ru/news/2019-03-27-7074

Четвертое. В июне 1919 года Успенского вместе с группой заложников арестовали и доставили в губернскую ЧК. И вскоре расстреляли.

Рискнем дать этим фактам такое объяснение. Чтобы справиться с массовым народным неповиновением, порой принимающем вооруженную форму, власти вновь прибегают к самому свирепому террору. Во-первых, идут аресты родственников. Во-вторых, в тюрьмы бросают всех потенциально возможных участников сопротивления, всех подозрительных.

Леонид Успенский подходит сюда по всем статьям. Он из буржуазной семьи, отец и брат подвергались репрессии в кампанию красного террора. Его друзья – Степан Тарасов, Василий и Николай Гуляевы, Иван Чернигин, Николай Зуев, Александр Пирожников,  Борис Фомин – в недавнем прошлом члены местного противобольшевицкого «Союза защиты Родины», причем, некоторые из них – белые партизаны, ведущие борьбу с большевиками в керженских и ветлужских лесах.

Всякая террористическая кампания имеет истерическую фазу, когда казнят правого и виноватого – всех подряд. Возможно, именно так и погиб в застенке губернской ЧК демобилизованный подпоручик Успенский. Его арестовали и расстреляли не как «главаря бандформирований», а как потенциально опасного, с превентивной целью. Потому, вероятно, и хранится под грифом «секретно» его следственное дело. Ибо его открытие высветит еще одно бессмысленное и антигуманное террористическое деяние советской власти.

Усердствуя в своих натяжках, автор статьи в «Новом деле» весьма эмоционально описывает масштаб злодеяний белых заволжских партизан детом 1919 года: «налеты на совучреждения», «захват винтовок в нескольких пунктах всеобуча», «расстрел трех карателей», «расстрел лесника-информатора ЧК», «обстреляны милиционеры». Как говорится, не густо, но сойдет и так.

Однако истина познается в сравнении. И  уж если стремиться поразить читателя чьей-то звериной жестокостью, то стоит привести куда более внушительный список насилий и убийств. Например, совершенных ЧК за дезертирство в том же 1919 г. Для большего психологического воздействия к длинным спискам расстрелянных можно добавить подробности казни, с описанием подвалов, стрельбой в затылок.

Можно описать в подробностях карательные акции ЧК в мятежных деревнях в период 1918-1919 г., когда при насильственном изъятии хлеба крестьяне оказывали сопротивление и расправа с ними влекла куда более многочисленные жертвы. Только в селе Емангаши Васильсурского уезда в ноябре 1918 г. каратели из ВЧК расстреляли таким образом до 50 крестьян-марийцев (часть их реабилитирована). Спустя два месяца отряд Сергачской уездной ЧК расстрелял 51 жителя татарской деревни Семеновка в порядке возмездия за беспорядки, устроенные местной мобилизованной молодежью, чьи семьи местные коммунисты беззастенчиво грабили (все расстрелянные официально реабилитированы, в селении воздвигнут мемориал).

И два слова в заключение. Приходится только сожалеть, что статья про ужасных белых бандитов, «лихих людей», напечатана в официальной газете правительства Нижегородской области. Вряд ли такое, с позволения сказать, освещение истории способствует заживлению ран, нанесенных гражданской войной. Подобные трактовки, возвращая общество ко временам однопартийной монополии на слово, удаляют от истины. Они воспринимаются как исполнение идеологического заказа и порождают только одно – недоверие к власти.

Станислав Смирнов

для Русской Стратегии