«Рыночная экономика» — дитя либерализма, либерализм — дитя Просвещения¹. Просвещение — это отделение («эмансипация») человека от Бога и, наконец, от любого авторитета с обращением к индивидуальному человеческому разуму, полагаемому «зрелым»².

Самостоятельный («автономный») человеческий разум, который больше не понимает себя как проявление божественного Логоса, должен найти свой принцип в самом себе, чтобы иметь возможность ответить на вопрос о том, что разумно. Мы называем это «рационализмом»³.

Разумным, «рациональным» для рационализма в конечном итоге является только то, что создает удовольствие (экономисты называют это «благо», «удовлетворение потребностей», «прибыль», «благосостояние») и неудовольствие (неправильное использование или «бесполезность», «неприятности», «работа», «усилия», «затраты») ⁴. Принцип разума, определяющий действие, — это, согласно рационалистическому взгляду, экономический расчет «удовольствия и боли», «полезности и бесполезности», «использования и расхода», «дохода и затрат»⁵.

Постольку, поскольку человек действует рационально — и только тогда он действует как «просвещенный» человек, как разумное животное,- он является homo oeconomicus. Вся его поэзия и стремления, все, что он делает, направлено на получение удовольствия («выгоды»), а также на приобретение внешнего богатства и власти, это два средства исполнения любого желания («власть – это деньги»). Это как раз то, что движет «рыночной экономикой»: «жажда наживы и стремление к власти»⁶.

Стремление индивида к прибыли (удовольствию, богатству) и власти наталкивается на аналогичное стремление ближних, т.е. на конкуренцию. Она — инструктивный принцип, который определяет отношение людей друг к другу, а рынок является «местом» конкуренции. Поэтому «рыночную экономику» часто приравнивают к «конкурентной экономике».

Соревнования (например, в спорте) направлены на отбор лучших в соответствии с правилами или стандартами. Такие (игровые) правила или нормы «организуют» соревнование («соревновательное мероприятие») и определяют, кто является победителем, а самый способный («лучший», «самый сильный», «самый быстрый») должен получить приз. Именно на этой идее конкуренции основана услуга или функция, приписываемая «рыночной экономике» оптимального решения главной проблемы национальной экономики — «распределения ограниченных ресурсов». Ресурсы перемещаются к «лучшему хозяину», к наиболее способным компаниям, к покупателям с наибольшей покупательной способностью, к «местам» с самым высоким доходом (например, капитал в странах с самой высокой реальной процентной ставкой) — но только при одном условии: отбор лучших и миграция ресурсов не должны нарушаться, конкуренция не должна «искажаться», рынок не должен «вмешиваться», по крайней мере, не иначе, как с помощью «рыночных» или «нейтральных с точки зрения конкуренции» средства. Рынок должен быть «свободным». Только когда рынок и конкуренция предоставлены самим себе, они смогут выполнять свою «функцию саморегулирования». Таким образом, в политическом плане «рыночная экономика» всегда связана с требованием «laisser faire» и, следовательно, с либерализмом. «Рынку не нужен хозяин», здесь работает автоматизм «самоорганизации», «стихийный порядок» (Ф. А. фон Хайек), «невидимая рука» (А. Смит). Необходимо указать только правила игры и нормы, в соответствии с которыми соревнование должно проводиться и выполнять свою функцию отбора.

Как и в спортивном соревновании, в экономической конкуренции тоже есть победители и побежденные, но в экономике это может иметь фатальные последствия для проигравшего. В рыночной экономике — и это цель конкуренции как отбора — проигравший не должен иметь шансов на рынке, он должен вытесняться рынком и устраняться. Следовательно, конкуренция в рыночной экономике — это всегда хищническая конкуренция, борьба за доли рынка и контроль над рынком (особенно также контроль доступа на рынок).

Как беспощадное соревнование, конкуренция имеет свойство отменять себя, т. е. она стремится к монополии. Конкуренция — это борьба за монополию, за преференциальные позиции, за контроль и власть, подобная партийной демократии. Это (партийная демократия) политический коррелят «рыночной экономики»⁷. Современное индустриальное общество фактически представляется наблюдателю как «мiр монополий»⁸, в котором, если не действует между некоторыми из них перемирие (например, на основе картельных соглашений), все они взаимно хотят войны и друг друга контролировать.

Войны, как мы знаем из опыта, решаются стратегией (операциями), оснащением (оружие, боеприпасы, материально-техническое обеспечение), (кадрами) воинскими частями и боевым духом («мотивация», энтузиазм, «идентичность»). Военные термины давно вошли в лекционные залы, учебники и лексикон руководящих кадров экономики. Неудивительно, что один из ярчайших экономистов рекомендовал своим ученикам изучить «Vom Kriege» («О войне») Клаузевица⁹. Что они там узнают: стратегия, планирование развертывания, атака, внезапность, уклонение, маскировка, обман, окружение, окружение, позиционная война, осада, истощение, провал, отступление и т. д — все это гораздо ближе к реальности, чем все экономические модели и теоремы.

Теоретическая форма, в которой «социальная рыночная экономика» представляется сегодня, — это «неоклассика». Удивительно то, — и поэтому мы должны безоговорочно согласиться с К. В. Ротшильдом, — что нет ни одной микро- или макроэкономической неоклассической базовой теоремы, которая отвечала бы современным эпистемологическим утверждениям как логически, так и эмпирически и прошла бы необходимые проверки. Ни одного! Другими словами, не существует ни одного «экономического закона», причинно-механическая однозначность которого была бы эмпирически доказана. То, что мы делаем сегодня в неоклассической экономике, по сути есть «прикладная математика» или, как насмешливо упрекал экономистов Х. Альберт, «модельный платонизм»¹⁰, моделирование без отношения к реальности¹¹.

Популярный «закон спроса и предложения» для определения цен оказался тавтологией¹². На практике кривых спроса и предложения (на пересечении которых можно найти цену) не существует. Предприниматели (продавцы) не могут даже ответить на вопрос о том, сколько на самом деле «стоит» их продукт¹³. Системы учета затрат и калькуляции, которые, как их убедили, приносили результаты, были «смесью большого количества поэзии и маленькой истины», подходящей для «оправдания достижимой цены»¹⁵. «Законы об увеличении или уменьшении предельной нормы замещения», с помощью которых теория объясняет, как ведут себя потребители, и домохозяйства, управляющие своими бюджетами, вызывали у заинтересованных лиц (домашние хозяйки, потребители), в зависимости от градуса понимания, удивленное покачивание головой или судорожный смех. В конце концов, даже неоклассикам пришлось отказаться от идеи закрытой теории цен и признать, что установленных ими «законов рынка» недостаточно, чтобы объяснить, как возникли цены¹⁶.

А потом они потеряли понятие рынка, они больше не могли его определить! Они разделили один «рынок» на субрынки и элементарные рынки до тех пор, пока он не испарился, и остались только «поведение» и «индивидуальные отношения с клиентами». Уже около тридцати лет назад один специалист в области национальной экономики, работающий неоклассическими методами, рекомендовал «больше не использовать рыночный термин»¹⁷. Это не что иное, как пустой звук.

«Рыночная экономика» без «рынка»? Куда подевались законы рынка, когда предприятия закрывались, а рабочих выбрасывали на улицы? Потому что проблема, которую она обещала решить, проблема безработицы, это бедствие капитализма, никогда не была решена неоклассической теорией и «синтезом». Кейнсианская революция задохнулась. Теория определения национального дохода и занятости посредством накоплений и инвестиций оказалась «метафизической концепцией»¹⁸. Предположения о «предельной эффективности капитала», «склонности к потреблению» и «склонности к ликвидности» были не чем иным, как «модными словечками», которые помогли оправдать безответственное расширение бюджетного дефицита. Они подстегнули инфляцию, вызвали окостенелость структур и ослабили конкурентоспособность.

Когда уже было невозможно контролировать безработицу, теория Кейнса была отброшена. К рулю пришли политики, которые обещали «санирование» бюджета, и универсальные экономисты из классического лагеря, к ним присоединились «монетаристы», продав им старый музейный экспонат ‒ «количественную теорию денег», только что вычищенный и отполированный в качестве новинки.  Теперь «бережливое правительство», приватизация и дерегулирование были на повестке дня. Этим тоже нельзя было решить проблему безработицы, но, по крайней мере, можно было бы переложить вину на предшественников в политическом ведомстве, которые не оставили бюджетной «свободы действий» для мер стимулирования. Экономическая политика колебалась между «газом» и «тормозом».

Читатель, который дошел до этого и подводит итоги, задастся вопросом, к чему все это? Теория, не имеющая практического значения? «Законы» без доказательств? Понятия без содержания? В чем же тогда смысл этой пустой фразы «рыночная экономика»?

Ответ звучит так, как будто он исходит из левой политической кухни:

«Рыночная экономика» — это идеология! Её цель — завуалировать и прикрыть позиции власти, завоевание власти, борьбу за власть, обеспечение власти, контроль власти. Она призвана отвлечь внимание от того, как на самом деле работает современное промышленное общество, как, кем и в чью пользу оно мотивируется и контролируется. Если критика все же возникает, она отклоняется со ссылкой на «саморегулирование» и «laisser faire», на «практические ограничения» и «глобализацию», на «общий рынок» и «международные соглашения». Вместо того, чтобы руководствоваться верной адекватной политикой перед лицом ужасного разрушения окружающей среды, принцип laisser faire становится максимой политики. Отсылка к саморегулирующимся «рыночным законам» является выражением капитуляции политического класса перед лицом развития в обществе и экономике, которые он сам и создал.

Характерной чертой этого развития современного индустриального общества является полное слияние крупной промышленности, бизнеса, вооружений, исследований, технологий, массового производства, потребления, развлечений, коммуникации, манипуляции, государственной бюрократии и политики¹⁹. Вся система обучения и воспитания «производственного фактора» человека направлена на нужды крупной промышленности. Государство поддерживает крупномасштабные исследования, которые теперь превратились в индустрию: электроника, космические челноки, спутниковая связь, атомные исследования, генетические исследования — все это «социальные издержки частного предпринимательства». Индустриальное общество обслуживает не потребности людей, а свои собственные. Его рациональность проявляется в своих высших формах в разрушении («атомное общество»), в расточительстве («общество изобилия») и в овеществлении людей («отчуждение»)²⁰.

Современное триединство науки, технологии и промышленности — Эрвин Чаргафф (Erwin Chargaff) неоднократно обращает на это внимание — работает со все большим ускорением («темпами роста»), чтобы уничтожить мiр. Либерально-капиталистическая «рыночная экономика» и связанная с ней неоклассическая теория — не что иное, как идеологическая надстройка «структуры греха», как ясно называет ее Иоанн Павел II. Смягчение «рыночной экономики» «социальными» или «экологическими» атрибутами не меняет этого сурового вердикта. Это так же верно, как и то, что сказал Пий XI 60 лет назад с лаконичностью, заставляющей содрогаться:

«Это основная ошибка индивидуалистической (= неоклассической, Ф.Р.) экономики, из которой происходят все частные ошибки: в забвении или непонимании моральной природы экономики, она полагала, что государственная власть не имеет ничего общего с экономикой, кроме как свободно и беспрепятственно предоставить ее самой себе (= Laisser faire. F. R.); на рынке, то есть в условиях свободной конкуренции, имея её своим регулирующим принципом …  Но свободная конкуренция, хотя и оправдана, и определенно полезна, при условии, что она поддерживается в определенных пределах, явно не может управлять экономической жизнью — истина, которую более чем достаточно продемонстрировал результат применения на практике… Очевидно, что не только богатство сконцентрировано в наше время, но и огромная власть и деспотическая экономическая диктатура консолидируются в руках немногих. Эту диктатуру наиболее насильственно осуществляют те, кто владеют деньгами и полностью контролируют их, также имеют неограниченное распоряжение кредитом и определяют его распределение по своей воле. Следовательно, они регулируют поток, так сказать, жизненной крови, которым живет вся экономическая система, и так крепко держат в своих руках душу экономической жизни, что никто не может дышать против их воли.

Эта концентрация власти, естественный результат принципиальной необузданной свободы конкуренции, позволяющей выжить только сильнейшим которые слишком часто являются более жестокими и беспринципными.

 Это накопление мощи и власти, в свою очередь, порождает три вида конфликтов: борьба за власть внутри самой экономики; затем  борьба за власть над государством, которое должно использоваться как фактор силы в конфликте интересов; наконец,  борьба за власть государств между собой … (= империализм, Ф. Р.) … Свободная конкуренция разрушила сама себя; экономическая диктатура вытеснила свободный рынок; безудержное стремление к власти также сменило жадность наживы; вся экономическая жизнь стала трагически тяжелой, неумолимой и жестокой».²¹

Ни один коммунист, как сказал Морис Торез в своем историческом обращении 26 октября 1937 года, никогда не критиковал «экономический либерализм» так яростно, как Пий XI²².

Консервативная теория народного хозяйства

С консервативной точки зрения, экономика — это «сообщество производителей» на службе общества, точнее, «иерархически структурированная система средств для достижения целей»²³. В соответствии с этим понятием консервативная экономическая теория различает:

1. Цели, поставленные обществом перед экономикой, для достижения которых необходимы средства, предоставляемые экономикой. Эти ресурсы включают не только те, которые «удовлетворяют» «потребности» отдельных людей («потребителей») (например, еда, одежда, жилье), но также космические челноки, системы SDI, ядерные ракеты и ускорители нейтронов для получения Нобелевских премий, тюрьмы, церковные здания, полицейские водометы, системы наблюдения в пунктах пересечения границы, т.е. ценностей, которые обычно исключаются из неоклассической теории. Какие средства должны быть обезпечены, решает не «экономика», а общество в его вышестоящих над экономикой «культурных предметных областях» (с их «хозяйствами» и «бюджетами»).

2. Виды деятельности или функций: организационная деятельность (экономическая система, хозяйственное законодательство, экономический порядок, хозяйственное право, налоговая система, денежная, валютная и кредитная система), предварительная деятельность (изобретения и обучение), производственные услуги (создание кредита и предоставление кредита), торговля, складское хранение, транспорт, производство, предотвращение убытков и страхование).

3. Производственные структуры или уровни социальной экономики, каждый из которых представляет или «вычленяет» все виды услуг определенным образом (мiровая экономика, макроэкономика, национальная экономика, региональная экономика, корпоративная экономика, управление производством, ведение домашнего хозяйства).

4. Производственные или экономические основы: человек как исполнитель, природа (почва, минеральные ресурсы, лес, вода, виды растений и животных, микроклимат и макроклимат), наука и технологии.

5. Масштабы производства, показатели производительности или цены.

6. Расстановка приоритетов, в особенности приоритет целей над средствами, средств над основами производства, более высоких уровней производства и экономики над более низкими, производительность над масштабом производства.

7. Экономическая политика как воплощение организационных мер по преобразованию экономики с целью повышения эффективности или укрепления общества.

Согласно её основным намерениям («ключевым понятиям»), консервативная экономическая политика — это политика экономического роста (например, политика развития, «политика полной занятости»), политика децентрализации (например, политика рыхления крупного города); структурная (кризисная) политика, политика стабилизации (например, конъюнктурная политика); творческая (стимулирующая) политика ((например, инновационная политика).

Консервативная регуляторная политика не ограничивается политикой конкуренции или организацией рынка: основное внимание уделяется не «конкуренции», а скорее развитию сотрудничества или «кооперации» между отдельными экономическими структурами на основе принципов самопомощи (помощь на основе солидарности), самоуправления (субсидиарность) и общего благосостояния (полное благосостояние, bonum commune, моральные узы). Его регулирующим принципом является не конкуренция, а справедливость (соразмерность, соответствие, iustitia commutativa et distributiva)²⁴.

Благодаря политике сотрудничества экономика «формируется» или «организуется», то есть объединяется. Чем энергичнее развернуты ассоциации и иерархически организованы, тем лучше функционирует самоуправление, баланс интересов между ассоциациями и сотрудничество с государством. «Ассоциация освобождает государство»: государство может вернуться к своим реальным суверенным задачам и оставить экономические и социально-политические вопросы в значительной степени на регулирование (социального) партнерства бизнес-ассоциаций, которые, в отличие от государства и бюрократии ЕС, обладают необходимым опытом для регулирования общих вопросов. Государственное вмешательство необходимо только в том случае, если баланс интересов терпит неудачу или нарушается общее благо.

В зависимости от исторической ситуации практически все западные промышленно развитые страны принимали меры регулирования и создавали институты, с помощью которых поощрялось формирование ассоциаций, ориентированных на общее благо, а сотрудничество между государством и бизнесом улучшалось и регулировалось. Достаточно вспомнить «Reichswirtschaftsrat» Веймарской республики (провал из-за ее состава), сегодняшнее относительно упорядоченное «представительство организованных интересов» в ФРГ, швейцарские «Vernehmlassungsverfahren» и «Friedensabkommen», Австрийское «социальное партнерство», «Социально-экономический совет» в Нидерландах, «Планирование во Франции», «Корпоративная  палата » в Португалии (создана при Салазаре), система «лоббирования» в США, которая не очень достойна подражания, но которая дополняется «слушаниями». В конце концов, эти, а также другие подходы, некоторые из которых чрезвычайно успешны, показывают, что ни одно государство не полагается только на «рыночный механизм». Сегодня у государства уже не так много вариантов: либо оно оставляет контроль над «рынком» крупным корпорациям со всеми недостатками для общего блага, которые были описаны в первом разделе; или оно выполняет свою задачу по обеспечению общественного благосостояния и способствует созданию ассоциаций на основе принципов, описанных выше. После провала реальных социалистических экспериментов вряд ли кто-то рассмотрит третий вариант: социализация и централизованное планирование.

Неоклассической теории практически не доступны ассоциации и их функции. Для неё ассоциации являются носителями частной власти, которые контролируют рынки и хотят устранить конкуренцию (то есть картели или монополии). Поэтому, чтобы иметь возможность реализовать свой идеал максимально полной свободы конкуренции и рыночной свободы, представители неоклассицизма предпочли бы распустить все ассоциации, возможно, также союзы. Все, что они могут достичь, — это контроль над рынками со стороны тех гигантских компаний, которые остались после того, как конкуренция выполнила свою функцию отбора.

Каждое общество тем живее и богаче, чем больше развиваются и дифференцируются небольшие сообщества и ассоциации. Отсюда политика децентрализации, рассредоточения, упора на разнообразие, «специфичность» вместо равенства и единообразия. Это приводит к формированию образа консервативной экономики, к которому нужно стремиться:

1. Гуманный мир труда и потребления: продвижение малых и средних предприятий («малое — это красиво»), децентрализация крупных предприятий (рассредоточение заводов и фабрик, бригадная работа, полное производство вместо сборочных линий, автоматизация, чтобы облегчить бремя скучной повторяющейся работы), продвижение прочных, здоровых и долговечных продуктов и личных потребностей, сокращение массового производства и массовых развлечений, массового туризма и т.д.

2. Гуманная среда обитания: содействие разрыхлению городской среды, движение за городские дома и сады, ликвидация многоквартирных домов и трущоб, содействие развитию культуры района, деревни, района и дома.

3. Укрощение науки и технологий: ликвидация военно-технических и промышленных надстроек, продвижение естественных и гуманных экономических технологий, регенеративных циклов, промежуточных технологий.

4. Защита природы, бережное отношение к природным основам; сохранение плодородия почв, сохранение минеральных ресурсов и запасов энергии, борьба с усыханием лесов и их масштабной вырубкой, поддержание чистоты озер, рек, морей и запасов подземных вод; сохранение видов животных и растений, методы разведения, близкие к естественным, прилегающие животноводческие помещения, борьба с ухудшением климата (загрязнение озоном, парниковый эффект) и загрязнением воздуха.

5. Всестороннее продвижение сотрудничества на всех уровнях (компания, регион, национальный, международный), между всеми поставщиками услуг, классами и слоями, их ассоциациями и представителями. Подавление чрезмерной конкуренции, классовой борьбы, конфликта интересов, концентрации власти, экономического империализма.

6. Совместное развитие и «формирование» ассоциаций в идеальное «экономическое тело», которое делает взаимозависимость и зависимость всех членов, вовлеченных в экономическую жизнь, осознанным, управляемым и поддающимся изменению, и, таким образом, сочетает в себе инициативу (самопомощь, личное обеспечение, частная собственность) и самоуправление (самоопределение, свобода) с ориентацией на общее благо (социальный принцип).

Традиционные основы устройства экономики

Традиция консервативной экономической концепции²⁵ восходит к античности. У нее есть свои представители и школы в каждую эпоху интеллектуальной истории, и она находит все больше и больше друзей в настоящее время. Необходимо назвать вклады тысяч авторов, но нескольких подсказок будет достаточно:

«Государство» Платона является фундаментальным с его учением о единстве или целостности порядка бытия, порядка государства (= сословный строй) и порядка добродетелей. «Суммы» св. Фомы Аквинского с их учением о «справедливой цене» и учением о благах. Католическая социальная доктрина с энцикликами Пап в значительной степени основана на Фоме. «Закрытое торговое государство» Фихте, которое в своей строгости ясно показывает контраст между консервативной точкой зрения и «открытым» или «свободным» рынком или конкурентной экономикой. «Элементы государственного искусства» Адама Мюллера с их доктриной «идеального» или интеллектуального капитала нации. «Национальная система политической экономии» Фридриха Листа с «доктриной производительных сил», которая все еще остается в силе для всей экономической политики сегодня. Старшая и младшая исторические школы (Рошер, Книс, Хильдебранд, Шмоллер) с ее отказом от всякого модельного мышления и акцентом на «исторический рост порядка» в противодействие конструктивистским и функционалистическим попыткам управления экономикой. Социологическое направление экономики во главе с Вернером Зомбартом и Максом Вебером. «Универсалистская» или «холистская» школа Отмара Шпанна и Вальтера Генриха, которая на сегодняшний день представила наиболее тщательно проработанную систему консервативной экономической теории. «Институциональное» направление, которое в основном представлено в США (Т. Веблен, Дж. К. Гэлбрейт). Школа «структурного анализа», восходящая к Дж. М. Кейнсу, но получившая дальнейшее развитие, с ее расчетом затрат-выпуска (В. Леонтьев). Культурно-морфологическая школа (Э. Эгнер, Б. Лаум, Ф. Перру), которая внесла фундаментальные идеи в неденежные операции (ключевое слово: «дарящая экономика»). Экологическое направление с учением о «социальных издержках» (В.К. Капп). «Школа общественного хозяйства» с исследованием муниципальных предприятий (Г. Вайссер, Х. Ричль). «Школа пространственной экономики» с акцентом на факторы местоположения и «центральные местоположения» (А. Лёш).

В целом можно сказать, что авторы, которые интенсивно занимаются специальными вопросами и экономико-политическими проблемами (например, международные организации, валютная и кредитная политика, сельскохозяйственная политика, маркетинг, управление бизнесом, бюджетное управление и т.д.), хотя бы на основании содержания своих работ, часто приближаются к консервативным взглядам во многих отношениях. Наука управления производством, например, имеет свою собственную консервативную традицию (Э. Гутенберг), которую оно сознательно противопоставляет современной неоклассической микроэкономике (Х. Никлиш, К. Оберпарлейтер, Э. Шефер, Ф. Шенпфлюг, Й. Кольбингер, Р. Фюрст), Р.-Б. Шмидт, Х. Ульрих, Х.А. Саймон). Нечто подобное, вероятно, можно было бы сообщить из любой области экономической науки.

Смена парадигмы?

Консервативная экономическая концепция, сознательно подчиняющаяся интеллектуальным, культурным и моральным аспектам общества, ставит перед собой важнейшую задачу нашего времени: «морализацию» экономики и общества, или, говоря словами Иоанна Павла II, «преодоление структур греха», к которым, несомненно, относятся либерализм и либеральная капиталистическая рыночная экономика, включая сопровождающую их неоклассическую теорию²⁶. На Западе она в значительной степени стала доминирующей; эта структура имеет свои духовные корни в философии Просвещения. На установках «Просвещения» (отрицание трансцендентности, не различение между бытием и сущим, отказ от всякой метафизики), его образе мышления (индивидуализм, гедонизм, утилитаризм, рационализм) и его методов мышления (научные, технические, математические процедуры, позитивизм, критический рационализм) возник «Кризис Нового времени»²⁷ с его почти опасным для жизни разрушением и снижением ожиданий на будущее²⁸.

В развитии экономики есть четыре момента, которые вселяют надежду на замену либерально-капиталистической теории рыночной экономики:

1. Целостный взгляд: в теории сегодня существует тенденция к тотальному анализу, чтобы охватить всестороннюю («взаимозависимую») взаимосвязь всех отдельных явлений и побочных эффектов экономического процесса, поэтому сегодня, прежде всего, внимание уделяется экологическим, ландшафтным, социокультурным и техническим аспектам и последствиям экономических проектов и решений.

2. Формирование «целостных» институтов: один только их состав создает предпосылки для взвешивания проектов или мер экономической политики в соответствии со всеми аспектами и интересами (социально-экономические советы, консультативные советы по социальному партнерству, палаты, государственные корпорации и т. д.)

3. Разработка целостных методов экономического анализа: потребность в этих учреждениях, а также целостный взгляд требуют методов, которые делают видимым общий контекст отдельных секторов экономики и домохозяйств, а количественные эффекты мер экономической политики поддаются оценке (национальные счета, системный анализ, таблицы ввода-вывода и т. д.)²⁹.

4. Девальвация экономики: сегодня появляется все больше и больше движений, которые ставят требования «индустриального общества» на их место (охрана природы, Гринпис, биодинамическое сельское хозяйство и садоводство, движение городов-садов, акции гражданского неповиновения, оккупация строительство электростанций, предотвращение дорожных проектов, гражданские инициативы и многое другое). Такие движения являются симптомами того, что нематериальные, социальные и культурные ценности, такие как здоровье, качество жизни, «самореализация», личная свобода и достоинство по отношению к доходу и потреблению материальных благ, приобретают все большее значение³⁰.

В той же степени, в которой эти консервативные, целостные способы мышления и методы получают признание, они вытесняют «рыночную экономику» и неоклассику. Сдвиг парадигмы от «Просвещения» к «Консерватизму», кажется, происходит медленно. Как долго продлится процесс отстранения и какие откаты на него повлияют, сегодня никто сказать не может. Но одно мы знаем сегодня наверняка: «Просвещение» и либерализм, последовательно продуманные до конца, приводят к хаосу и анархии³¹, к разрушению природы³², к разрушению порядка и, в конечном итоге, к «упразднению человека».^{33 34}

СНОСКИ

1. Наиболее полное разъяснение этой связи между социальной рыночной экономикой, (нео)либерализмом и просвещением можно найти в книге: E. Nawroth. Die Sozial- und Wirtschaftsphilosophie des Neoliberalismus, Heidelberg 1961. Наврот приходит к выводу, что неолиберализм — это не новое творение, речь идет о возрождении старых либеральных концепций, которые не выходят за пределы интеллектуального уровня философии Просвещения ни в одном фундаментальном вопросе (стр. 425). Н. имеет дело с немецкими отцами неолиберализма (Ф.А. фон Хайек, А. Мюллер-Армак, В. Ойкен, В. Репке, Ф. Бём). В англосаксонском регионе неолиберализм действует под названием «неоклассика». Выводы Н. применяются таким же образом как к неолиберализму и «социальной рыночной экономике», так и к «неоклассической экономике». См. Ср. с этим: F. Romig: Die ideologischen Elemente in der neoklassischen Theorie - Eine kritische Auseinandersetzung mit Paul A. Samuelson, Berlin 1971 [Ф. Ромиг: Идеологические элементы в неоклассической теории — критический анализ Пола А. Самуэльсона, Берлин, 1971, особенно стр. 10]; независимо от этого к сходным заключениям теперь приходит: H. Arndt. Irrwege der Politischen Ökonomie, Мюнхен, 1979. А. рассматривает литературу во всей ее широте.
2. Ср.: Ключевое слово: «Просвещение», в: Schmidt: Philosophisches Wörterbuch, 20. Aufl. (neu bearb. v. G. Schischkoff), Stuttgart 1978, S. 45f . Здесь следует особо отметить ссылки на «рационализм» и «либерализм», которые неразрывно связаны с «Просвещением». Хороший и более подробный обзор предоставлен Ф. Шальком: F.Schalk: Die europäische Aufklärung, in: Propyläen Weltgeschichte, Bd. 7, Frankfurt 1986 (Neudruck), S. 469-512.
3. Ср.: Ключевое слово: «Рационализм», в: Phil. W. B., a. а. О. (FN 2), стр. 551: «Рационализм — это образ мышления Просвещения …».
4. Максимизация удовольствия (гедонизм) как конечная цель рационализма следует из его чувственной (материалистической) духовной доктрины: Nihil est in intellectu quod non fuerit in sensu (Дж. Локк) Этот принцип проходит через все Просвещение от Гоббса до Маркса и эволюционистов. См.: Spann. Philosophenspiegel - Die Hauptlehren der Philosophie begrifflich und geschichtlich dargestellt, 3. Aufl. (mit einem Nachwort von G. Schischkoff), Bd. 13 der Othmar Spann-Gesamtausgabe, Graz 1970, S 35.
5. Сведение «рационального» мышления к «экономическому расчету» «удовольствия и боли» (Джевонс) можно проследить через А. Смита до неоэпикурейского эвдемонизма Ф. Гоббса. Ср.: Muth: Geschichte des abendländischen Geistes, Berlin 1950, Bd. 2, S. 221, S. 400, S. 421. Суть неоклассической «микроэкономики» — это не что иное, как «расчет выгоды» обмена или «возможностей замещения» («вариантов», вариантов выбора). С политической точки зрения, сохранение открытых вариантов замены оправдывает требование свободы занятости, свободы собственности, свободы торговли, «открытых» рынков, «свободной» рыночной экономики и отсутствия «силы» и «принуждения». На тавтологию, возникающую из создания свободной от власти модели рыночной экономики и затем, из возникающего для ее функционирования требования устранить власть, ‒ указал: K. W. Kapp: The Social Costs of Private Enterprise, Cambridge, Mass. 1950, S. 240.
6. Иоанн Павел II: Энциклика о социальной заботе Церкви «Sollictudo rei socialis», Рим, 1987 (сокращенно SRS), п. 37: Сегодняшние «структуры греха» характеризуют два поведения: «исключительная жадность к прибыли и стремление к власти» оба они «неразрывно связаны» и составляют «истинную природу зла».
7. Связь между «рыночной экономикой» и демократией» снова и снова подчеркивается неолибералами или «ордо»-либералами («свободный» экономический порядок — «свободный» социальный порядок). Неолиберальная концепция превращает «свободу конкуренции» в «принуждение к конкуренции», отсюда и запрет картелей, слияний и других объединений как форм «частной власти».
8. Robinson: The Economics of Imperfect Competition, London 1933 (repr. 1948).
9. См. K. W. Rothschild: Preistheorie und Oligopol, in: A. E. Ott (Hrsg.), Preistheorie, Köln 1965, S. 360.
10. Albert: Modell-Platonismus. Der neoklassische Stil des ökonomischen Denkens in kritischer Beleuchtung, in: Sozialwissenschaft und Gesellschaftsgestaltung. Festschr. f. G. Weisser, Berlin 1963, S 45.
11. Обеспокоенность по поводу отношения к реальности красной нитью проходит через «Президентские послания», которые самые известные экономисты из англо-американского региона обращаются к Американской экономической ассоциации в конце каждого года и которые затем публикуются в The American Review. На фоне растущей специализации и тривиализации требуется «экономика экономики», то есть применение экономического расчета выгод и затрат к теориям производства экономистов. Это напоминает замечание, приписываемое Дж. Шумпетеру, о том, что 10 процентов работы экономистов было посвящено созданию новых теорий, 90 процентов — их опровержению, а результат приближался к нулю. Сегодня это определенно неверно: следует исходить из не менее 50 процентов бездумных размышлений о недоказанных основных теоремах в курсах и учебниках. «Попугайная болтовня» — так называет это один из самых известных экономистов Дж. Робинсон. Чтобы противодействовать этим тенденциям – отрыва от реальности, тривиализации, растрате ресурсов — было бы последовательным с точки зрения рыночной экономики — даже если бы это спровоцировало небольшую революцию — не только требовать «экономики экономики», но и приватизировать науку и исследования, в том числе обучение и университеты, а также государственные субсидии для корректировки. В этом направлении идут предложения двух важных критиков сегодняшнего «научного бизнеса», таких как Э. Чаргафф и П. Фейерабенд (ср.: Chargaff: Kritik der Zukunft. Stuttgart 1983, S 35ff; P. Feyerabend: Irrwege der Vernunft (engl. Farewell to Reason), Frankfurt 1989, bes. S 381 ff.) Как всегда, и здесь принципы рыночной экономики «приходят к концу, когда затрагиваются «корыстные интересы».
12. Об этих предложениях, которые вытекают из факта экономического цикла и взаимозависимостей и на первый взгляд не сразу правдоподобны, а также на следующих примерах: F. Romig, op. О. и Х. Арндт, op. а. О. (beide FN 1).
13. Robinson: Doktrinen der Wirtschaftswissenschaft — Eine Auseinandersetzung mit ihren Grundgedanken und Ideologien (engl. Economic Philosophy), München 1965,S 118.
14. Так пишет ведущий немецкий теоретик затрат и практик П. Рибель: Riebel. Das Rechnen mit Einzelkosten und Deckungsbeiträgen, в: Zeitschrift. f. handelswissenschaftliche Forschung. Köln schon 1959, S. 237: «В каждой науке есть вопросы, на которые невозможно ответить, исходя из сути вопроса. Среди них очевидный, но непростой вопрос: какова стоимость единицы продукции».
15. Robinson там же. (FN 13), S. 169. Сарказм нельзя не заметить.
16. Ср.: Stackelberg: Grundlagen der theoretischen Volkswirtschaftslehre, 2. Aufl., Tübingen 1951, S. 220f.
17. Sanmann: Marktform, Verhalten, Preisbildung bei heterogener Konkurrenz, in: Jb. f. Sw., Bd. 14, Göttingen 1963, S 59. Консервативная экономическая теория использует термин «изменение производительности» для «рынка» и принимает связанные с этим функции.
18. Robinson, там же (FN 13), S 118.
19. Очень четко проиллюстрировано Дж. К. Гэлбрейтом: K. Galbraith: Die moderne lndustriegesellschaft (engl. The New lndustrial State), München 1968.
20. К этому еще принципиально Г. Маркузе: Одномерный человек. Исследования развитого индустриального общества (англ. One-Dimensional Man), Берлин, 1968 г., 3-е издание. Он цитирует Павла VI в его «Обращении к Международной организации трудящихся (МОТ)» в Женеве 10 июня 1969 г., № 20, в: Katholische Arbeiter -bewegung Deutschlands (Ed.): Texts on Catholic Social Teaching, 8th edition, Bornheim 1992 , S 451.
21. Пий XI: Энциклика об общественном устройстве, его восстановлении и завершении согласно плану спасения Евангелия «Quadragesimo anno». Рим 1931, № 88 и 105-109.
22. Пастырское письмо Епископской конференции Соединенных Штатов Америки по марксистскому коммунизму от ноября 1980 г. (немецкий язык), Бонн 1980 г., примечание 3. А. Молер напомнил, где находится настоящий враг консерватора: в лагере либералов. Здесь важно стремиться к абсолютной ясности и избегать любого компромисса (см. А. Молер: Liberalenbeschimigung. Sex und Politik, Der Faschistische Stil, Gegen die Liberalen — Drei Politische Traktate, Essen 1989, p. 132).
23. Мы следуем универсалистско-консервативной теории О. Шпанна и его школы, которая, по мнению Армина Молера, предоставила консервативной революции «наиболее тщательно проработанную систему мышления» (A. Mohler: The Conservative Revolution in Germany 1918-1932, Дармштадт 1972 г. (2-е изд.), Стр. 203. Стандартными работами консервативной экономической политики могут быть: W. Heinrich: Wirtschaftsppolitik, 2 vol., Berlin 1964-1967 (2 ed.); F. Romig: Wirtschaft der Mitte. Введение представляет собой краткий обзор «экономической политики» Вальтера Генриха, Stifterbibliothek, том 72, Зальцбург, 1955. Популярное введение в систему Шпанна было представлено В. Бехером: Becher: Der Blick aufs Ganze - Das Weltbild Othmar Spanns, München 1985; in den "Monographien zur österreichischen Kultur und Geistesgeschichte" liegt als Bd. 4 jetzt vor: J. H. Pichler (Hrsg.): Othmar Spann oder Die Welt als Ganzes, Wien 1988. Там также есть библиография наиболее важных работ Школы Шпанна (С. 279-285). Полное издание Отмара Шпанна в 21 томе было опубликовано в Академическом полиграфическом и издательском институте в Граце в 1963–1979 годах.
24. Ср.: Romig: Theorie der wirtschaftlichen Zusammenarbeit, Berlin 1966. Dort auch eine Tabelle als Überblick über das ganzheitliche System von Gesellschaft und Wirtschaft (S 92).(Ф. Ромиг: Теория экономического сотрудничества, Берлин, 1966. Существует также таблица для обзора целостной системы общества и экономики (стр. 92).)
25. В историческом изложении мы в основном согласны с 0. Шпанном: Spann: Die Haupttheorien der Volkswirtschaftslehre auf lehrgeschichtlicher Grundlage. In einem Nachwort weitergeführt v. W. Heinrich. (Bd. 2 der Othmar Spann-Gesamtausgabe), 28. Aufl.,Graz 1969.
26. Иоанн Павел II называет «структуры греха» для западного либерального капитализма, а для Востока — «системой, ориентированной на марксистский коллективизм». См. Энциклику SRS (FN 6), номер 20.
27. Тем не менее стоит прочитать, чтобы пролить свет на интеллектуальную подоплеку этого кризиса: René Guénon. Die Krise der Neuzeit (franz. La Crise du Monde Moderne), Köln 1950.
28. >Из уже безграничной литературы следует выделить два основных произведения: Bericht an den Präsidenten: "GLOBAL 2000", Frankfurt 1981 (12. ); World Comission on Environment and Development: Our Common Future (abgek. Brundtland-Bericht), Genf 1989 (12. Aufl.). [Доклад Президенту: «GLOBAL 2000», Франкфурт 1981 (12-е издание); Всемирная комиссия по окружающей среде и развитию: наше общее будущее (сокращенно Отчет Брундтланда), Женева, 1989 г. (12-е издание)]. Обширные ссылки на литературу в обоих отчетах. Последний отчет звучит как крик отчаяния (особенно стр. X и далее). Разрушение окружающей среды длится годами и постоянно ускоряется. Эффективные меры, которые были бы подходящими для замедления или даже остановки развития, обычно терпят неудачу из-за различных интересов отдельных стран.
29. Невключение потребления природных ресурсов (например, нефти) или ухудшения качества жизни, а также игнорирование услуг вне рынка (например, работа по дому) в национальных счетах приводит к неверным заявлениям (например, про «темпы роста валового национального продукта»), неправильным выводам и неправильным мерам. В некоторых случаях такие расчеты производятся для того, чтобы сделать правдоподобными проекты, которые встречают сопротивление. Тогда речь идет о «косвенной прибыльности» (например, о «всемирных выставках»), «побочных эффектах» (в космических путешествиях и вооружениях). Нематериальные затраты обычно не принимаются во внимание, в отличие от нематериальных доходов.
30. Ср.: Lehmann: Gesellschaftlicher Wandel und Weitergabe des Glaubens, Bonn 1989, S 8.
31. Как только «мерилом всего является человек», а не Бог, это ведет, согласно изречению Ф. Грилпарцера, «от человечности через национальность к зверству». Эмансипации от Бога соответствует освобождение человека от («ограничений») сообщества, распад семьи, отмирание государства, бесклассовое и свободное от господства общества, анархия. С точки зрения интеллектуальной истории, Фейербах, Маркс, Бакунин и Кропоткин следовали за Руссо. В радикальном понимании любой либерализм заканчивается анархизмом. Дополнительно: Muth: Die Geschichte des abendländischen Geistes, Berlin 1950, insbes. Bd. 2, Kap. VII: "Die Doktrin der Anarchie", S 283 ff. Цель анархии: «безвластное общество» сегодня можно найти во всех «освободительных» движениях современности, так же и с «зелеными альтернативами» — «массовые демократы», «феминистки», «революционные марксисты», коммунисты и социалисты. То же самое с либералами (А. Рустов), левыми либералами и социал-демократами. Реализация следует «стратегии Kulturkampf», которая в основном затрагивает школы, университеты, церкви, средства массовой информации, искусство и индустрию развлечений. Подробно рассматривается о стратегии левых: F. Romig: Der neue Kulturkampf - zur Strategie der Linken: Die "Revolution ohne Revolution", in: Neue Ordnung, H. 4-6, Graz 1988.
32. Romig: Erwin Chargaff: Ein Monument des Widerstandes gegen die Dehumanisierung der Welt, - eine Hommage, in: Neue Ordnung , H. 4, Graz 1989, S. 9 f. Естествознание не исследует природу, оно взрывает её; оно не решает проблемы, оно их создает. Наука ‒ это не знания, а деньги. Основная функция науки ‒ создание и поддержание рабочих мест для ученых, которые создаются университетами независимо от потребности. Наука была стилизована под замену религии, исследователи были рукоположены в квазисвященники, вопрос о смысле их работы, «даже если бы это было только получение образца камня с Марса», считается табу и святотатством. Сильное лобби гарантирует, что у государства будут отниматься все большие средства, что служит самосохранению исследовательской индустрии и ее раковому росту. Вместе с индустрией, которой она управляет, она делает землю непригодной для жизни и уничтожает все живое. Это стало величайшей угрозой для человечества. Она исходит от демона «Просвещения», который обеспечил «почти двести лет бросает мир в дрожь» (Warnungstafeln, Stuttgart 1982, S. 184. [Предупреждающие знаки, Штутгарт, 1982, с. 184]). В этом смысле пишет и П. Фейерабенд: Feyerabend: a.a.O. (FN 11), там обширные источники.
33. Kardinal Ratzinger. Wider die Abschaffung des Menschen - Antwort zur Krise der Werte und der Moral, in: DIE PRESSE, Beilage SPECTRUM, Wien 5./6. Dez. 1987, S 1. «Процесс, который … уничтожит людей, столь же заметен среди коммунистов и демократов, как и среди фашистов … … Наиболее противоречивые современные мировоззрения имеют общую отправную точку — отрицание естественного морального закона и сведение мира к «простым» фактам…Господствуют расчёт и сила. Мораль понизилась, и человек понизился». Подобное см. у Ф. Х. Тенбрука: H. Tenbruck: Die unbewältigten Sozialwissenschaften oder die Abschaffung des Menschen, Reihe "Zukunft und Herkunft", Bd. 2, Graz 1984, Abschnitt "Über die Abschaffung des Menschen", S 230ff.
34. Представленная консервативная экономическая концепция тесно связана с консервативным образом человека. См. F. Romig: Das Wesen des Konservativismus, CRITICON, H. 119, Munich 1990, 135ff.

Перевод с немецкого и публикация: Алтайский отдел Союза Русского Народа.
Об авторе докторе Ф. Ромиге см. пояснение протоиерея Георгия Титова.
Другие работы Ф. Ромига на РИ:
Проф. д-р Фридрих Ромиг. Французская революция: «Eritis sicut Deus»
Проф. д-р Фридрих Ромиг. Немецкий идеализм, философия немцев. С предисловием о. Георгия Титова и комментарием М.В. Назарова