Дело было в Германии, в ДиПи лагере Шляйсхайме (DP – Displased Persons - ДиПи – перемещённые лица – иностранцы, насильно вывезенные на работы в Германию и Австрию) в 1950. В бараке, где были канцелярии русской лагерной администрации, я, как начальник ИМКА, имел свою комнату, где в служебные часы принимал всех желавших со мной поговорить. Однажды ко мне пришел человек, сказавший, что он историк, интересующийся скаутским движением в СССР и что он, зная обстановку, ни в какую подпольную скаутскую деятельность не верит и считает, что всю подпольную скаутскую работу придумали сами же «доблестные чекисты» умевшие получить от арестованных какие угодно признания. Что скаутов арестовывали не за какую-то работу, а просто так, как тогда говорилось, «был бы человек, а параграф найдётся», и только как доказательство, что ЧеКа не даром получает деньги, а ведёт не лёгкую борьбу с «врагами народа», партии и правительства, раскрывает заговоры и подпольные организации.
В 1923 под Москвой, у села Всехсвятское, прошел последний скаутский слет, который был разогнан милицией, после чего были запрещены все скаутские организации, а их было много, но не было единого центра, что затрудняло чекистам взять всех сразу под свой контроль. Руководители, не желавшие иметь неприятности с властью, сразу отошли от работы и прервали связи со старыми друзьями, кто-то пошёл на работу к пионерам, но таких было мало. Большинство осталось верными своему ТО – Торжественному обещанию, исполнять свой долг перед Богом и родиной. Одни руководители встречались с ребятами не для прохождения с ними разрядов, а просто для дружеских встреч и не думали, что они этим нарушают приказ о прекращении скаутской работы, но были и другие, которые сознательно шли против коммунизма и насаждаемого большевиками безбожия.
Моя дочь Мила нашла в сетях статью с такими данными, которых мы, будучи за границей и не знали. Вот они;
«Скаутское подполье просуществовало до 1927 года. Самые стойкие ребята, не пожелавшие стать юкками, еще в 1919 году объединились в подпольное «Братство костра», которое состояло из пары десятков отрядов по всей стране. До революции движение объединяло 50 тысяч подростков, а в двадцатых годах осталось несколько сотен скаутов на всю Россию. В Москве: отряд «Черного волка», отряд «Эфиопы», Московская независимая команда скаутов и Хамовнический отряд герль-скаутов, в который входили только девочки. В те годы трудно было найти «обстановку, где девушка будет равным товарищем юноше», и, пожалуй, только в скаутинге такое и было возможным. Отряды скаутов были в Нижнем Новгороде, Петербурге, Киеве, Архангельске, Одессе, Севастополе»
С 1923, когда скаутская работа в СССР была запрещена, и до 1927 шли аресты руководителей и тех, с кем они имели связь. Говорят, что было много арестованных и около 1000 человек осуждено на ссылку в «места отдалённые и редко населённые» или даже в ИТЛ – Исправительно-трудовые лагеря, как у чекистов назывались концлагеря.
В архивах ЧеКа сохранился, обнаруженный ими подпольный скаутский рукописный журнал «Серый ушан» (порода летучих мышей) с карикатурами на пионеров, но не слова песни, которая начиналась «Нас десять, вы слышите, десять» Как не назвать это подпольной работой? Теперь эти слова кочуют из одной научной работы в другую, а не будь счастливого случая и Божией воли на то, никто бы о ней не знал, и такой яркий документ исчез бы из человеческой памяти.
Дело было так. Примерно в 1925 была арестована одна девушка-скаут, лет 16, получившая 5 лет ссылки. Она не была руководительницей и её в концлагерь не отправили. После отбытия срока ей разрешили приехать в Киев и даже поступить там в университет. Возможно, что среди студентов она была единственной, которой после ссылки разрешили продолжить учиться. Многим студентам захотелось познакомиться с таким человеком, они спрашивали её за что её сослали, и она не скрывала, что это был скаутизм. Студенты в середине 1930-х годов, если и слышали что-то о скаутизме, то в чём дело, толком не знали, спрашивали её и она им что-то и как-то объясняла.
Студент химик Юрий Анатолиевич Семенцов (1915-1992), узнав по секрету, от одного из своих друзей студентов про студентку, пострадавшую за скаутизм, решил с ней познакомиться и узнать как ей было в ссылке и о том, что такое скаутизм, за который она пострадала. Она согласилась поговорить и предложила встретиться там, где можно было взять лодку на прокат. Встреча состоялась и они, немного отплыв остановились около какого-то безлюдного островка, где их никто не видел и не слышал. Она начала со слов ТО, потом перечислила 12 скаутских законов и спела песенку «Будь готов», которая в России не считалась скаутским гимном. В заключении сказала, что думает, что её собеседник понял суть скаутизма и почему для коммунистов он был неприемлем. Юра согласился, и продолжил задавать вопросы, а девушка, видя его интерес спела ему ещё одну песенку, которая начиналась словами:
Нас десять, вы слышите, десять,
А старшему нет двадцати.
Конечно, нас можно повесить,
Но раньше нас надо найти.
Во время разговора Юра вдруг почувствовал себя как бы частью скаутского братства. Вот так эта руководительница, применяясь к новым условиям, продолжала вести подпольно скаутскую работу и после отбытия срока. После этого разговора Юра хотел продолжить знакомство, но она ему сказала, что лучше не надо. Юра понял, что она права. И он и она были членами комсомола, а кто-то, кому надо следил за всеми и куда надо сообщал.
Возможно, что в этой скаутской группе было не десять человек, а немного больше и возможно, что если не все, то многие были арестованы и по понятным причинам никто из них на допросах слов этой песни следователям не говорил. Поэтому она оказалась неизвестной всем тем, кто потом рылся в архивах ЧеКа и ЗнКаВеДе. Ведь все арестованные старались выкрутиться, а не попасться на слове, которое следователь мог бы использовать против них.
Окончив в страшном 1937 году университет, Юра поступил в аспирантуру и в каком-то институте преподавал химию. Немецкая оккупация застала его в Киеве откуда Юра с женой и родителями в 1943 ушёл на Запад. Получив приют в польском ДиПи лагере, он избежал выдачи в СССР. Искал связь с русскими скаутами и связался в 1949 со мной на одном из съездов ИМКА. От него я узнал слова песни, которой кроме него никто не знал и которая стала одним из доказательств подпольной работы скаутов в СССР. В 1951 Юра прибыл с семьей в США и стал преподавателем химии в колледже. Имел 11 научных трудов. До самой смерти принимал участие в лагерях Нью-Йоркской дружины ОРЮР в «Новом Павловске». Вечная ему память.