- Итак, с победою вас, Николай Николаевич! То, к чему вы шли десять лет своего служения, свершилось! Амур – наш! – так поздравил Николая Николаевича Муравьева 16 мая 1858 года после подписания Айгунского трактата епископ Иннокентий Камчатский, многолетний сподвижник генерал-губернатора, просветитель и созидатель русского Дальнего Востока, Апостол Севера, учёный и миссионер, имя которого известно было даже в Европе…
Будущий Святитель родился 26 августа 1797 года в селе Ангинском Иркутской епархии в семье пономаря Евсевия Попова и был наречён Иоанном. Когда Ивану было 6 лет, отец его скончался, и мать осталась с четырьмя сиротами на руках. Помогал семье дядя, диакон Димитрий Попов. Он взял к себе на воспитание Ваню, выучил его грамоте и 9 лет определил в Иркутскую духовную семинарию. «Учился я хорошо, но чистого, без мякины, хлеба до выхода из семинарии не пробовал», - вспоминал о том времени владыка Иннокентий. Дядя не оставлял его попечением и в Иркутске. Овдовев и приняв монашество, он служил теперь здесь, и племянник навещал его, обучаясь теперь уже прикладным наукам и прежде всего механике, которой весьма увлекался дядя. Юный Иван показал немалые способности и к этому предмету. В одной из комнат семинарии он устроил водяные часы с боем. Колеса были сделаны при помощи простого ножа и шила, из дерева, циферблат — из писчей бумаги, стрелки — из лучинок.
В 1814 году скончался всеми почитаемся епископ Иркутский и Нерчинский Вениамин (Багрянский), и ректор семинарии в память Владыки дал талантливому ученику новую фамилию – Вениаминов.
В 1817 году Иван Вениаминов женился, был рукоположен в диакона, а по окончании семинарии определен учителем в приходское училище и принял священнический сан.
В 1823 году епископ Иркутский и Нерчинский Михаил (Бурдуков) получил указ Святейшего Синода с предложением направить священника на остров Уналашку, где учреждалась духовная миссия для просвещения светом Христовой веры инородцев. Желающих ехать не нашлось: все опасались связать свою судьбу со столь далеким и диким краем. Сперва и о. Иоанн не стремился к подвигу, но, узнав об усердии алеутов к молитве и слушанию слова Божия, принял решение ехать.
Путешествие, в котором сопровождала подвижника жена и дети, длилось долее года. Наконец, 29 июля 1824 года батюшка прибыл на место своего назначения. Сначала жить пришлось в землянке, затем о. Иоанн собственными руками построил деревянный дом. Всю домашнюю утварь, и даже стенные часы, он также изготовил сам. Вечерами вместе с детьми он отливал восковые свечи для своей церкви, а свободное время посвящал прогулкам с ними, в ходе которых обучал их познанию природы. Церковь в честь Вознесения Господня батюшка также построил своими руками, она была освящена два года спустя. «Невозможно лучше желать для сего края человека такой нравственности, таких познаний, благородного характера, с такой прилежностью к своей должности, каков отец Иоанн», – говорил о молодом священнике главный правитель Русской Америки Матвей Иванович Муравьев.
Край, в котором выпало служить будущему Святителю, был совершенно дик. Алеуты не ведали даже глиняной посуды. А дома иногда заменяли им собственные парки, рубахи из птичьих или нерпичьих шкурок и перьев. Это была единственная их одежда, не считая шапок, которые они делали, долбя выброшенные морем корни пней. Тем не менее батюшка отмечал, что с дикарями проще найти общий язык, чем с цивилизованными людьми, так как они чисты и бесхитростны и не знают зла мира. «Чем более знакомлюсь я с дикими, тем более люблю их и тем более убеждаюсь, что мы, с нашим просвещением, далеко, далеко отклонились от пути к совершенству, почти не замечая того; ибо многие так называемые дикие гораздо лучше многих так называемых просвещенных в нравственном отношении», - писал подвижник митрополиту Филарету Московскому. При этом алеуты оказались очень способным и разумным народом. Люди, не ведавшие самых простых предметов быта, знали однако же шахматы и прекрасно играли в них. Эту игру, по-видимому, некогда завез на острова кто-то из путешественников.
Батюшка много радел о своей пастве. Массово проводил прививание оспы, что позволило остановить эпидемии этой болезни у просвещаемых им народов. Построил больницу и сиротский дом. Часто совершал опасные поездки с острова на остров на маленьком челноке (байдарке), до того узком, что ноги можно было держать только протянутыми и прижатыми плотно одна к другой. Часто заставала подвижника в пути снежная буря, и он ночевал в ущельях, в тундре, выкопав себе в снегу яму.
О. Иоанн сразу же принялся за изучение их речи и создание письменности для их языка, которой у них еще не было. Составив алфавит для алеутско-лисьевского языка на основе кириллицы и словарь из 1200 слов, батюшка начал учить в школе чтению и письму детей алеутов. Он открыл училище для мальчиков, которых он не только обучал лично, но и все учебники для них были составлены им самим. По свидетельству Ивана Барсукова, о. Иоанн «всегда можно было встретить окруженного своими и чужими детьми и рассказывающего им из Священной истории или из Евангелия, своим простым, ясным и доступным языком, или играющего с ними в мяч; и для этого он надевал на себя сюртук. Гулял с ними по горам, заставляя их собирать разные камушки, и как сам любитель и наблюдатель природы, рассказывал им из области естествознания. Он положительно не мог переносить, если его дети сидели праздными, и как только лишь это заметит, то тотчас находил им разные занятия...».
В свободное время батюшка начал переводить на алеутско-лисьевский язык священные книги. Он перевел катехизис и Евангелие от Матфея. Затем была переведена на алеутский язык Божественная литургия. К 1830 году он уже мог проповедовать на местном языке без толмача. Зимой 1831–1833 годов отец Иоанн написал небольшую книжечку на алеутском языке – «Указание пути в Царствие Небесное». Эта книга, которую отец Иоанн писал для новообращенных алеутов с целью ознакомления их с основами христианской истины спасения, была очень популярной, она переведена на славянский и русский языки и выдержала 47 изданий.
Много чудес сопровождало пребывание будущего святителя на алеутских островах. Вот, что вспоминает он сам: «Проживши на Уналашке почти четыре года, я в Великий пост отправился в первый раз на остров Акун к алеутам, чтобы приготовить их к говению. Подъезжая к острову, я увидел, что они все стояли на берегу наряженными, как в торжественный праздник, и когда я вышел на берег, то они все радостно бросились ко мне и были чрезвычайно со мною ласковы и предупредительны. Я спросил их: почему они такие наряженные? Они отвечали: «Потому, что мы знали, что ты выехал и сегодня должен быть у нас. На радостях мы и вышли на берег, чтобы встретить тебя». — «Кто же вам сказал, что я буду у вас сегодня, и почему вы узнали меня, что я именно отец Иоанн?» — «Наш шаман, старик Иван Смиренников, сказал нам: ждите, к вам сегодня приедет священник, он уже выехал и будет учить вас молиться Богу; и описал нам твою наружность так, как теперь видим тебя». — «Могу ли я видеть этого вашего старика-шамана? — Отчего же, можешь; но теперь его здесь нет, и когда он приедет, то мы скажем ему, да он и сам без нас придет к тебе».
Это обстоятельство хотя чрезвычайно меня и удивило, но я все это оставил без внимания и стал готовить их к говению, предварительно объяснив им значение поста и прочее, как явился ко мне этот старик-шаман и изъявил желание говеть, и ходил очень аккуратно. Я все-таки не обращал на него особенного внимания и во время исповеди упустил даже спросить его, почему алеуты называют его шаманом. Приобщив его Святых Таин, я отпустил его... И что же? К моему удивлению, он после причастия отправился к своему тоену (старшине) и высказал свое неудовольствие на меня, а именно за то, что я не спросил на исповеди, почему алеуты называют его шаманом, так как ему крайне неприятно носить такое название от своих собратий, и что он вовсе не шаман.
Тоен, конечно, передал мне неудовольствие старика Смиренникова, и я тотчас же послал за ним для объяснения. Когда посланные отправились, то Смиренников попался им навстречу со словами: «Я знаю, что меня зовет священник отец Иоанн, и я иду к нему». Я стал подробно расспрашивать его о неудовольствии ко мне, о его жизни. На вопрос, грамотен ли он, он ответил, что хотя и неграмотен, но Евангелие и молитвы знает. Затем я попросил его объяснить, откуда он знает меня, что даже описал мою наружность своим собратьям, и откуда узнал, что в известный день должен явиться к вам и что буду учить вас молиться. Старик отвечал, что ему все это сказали двое его товарищей. «Кто же эти двое твоих товарищей?» — спросил я его. «Белые люди», — отвечал старик. «Где же эти твои белые люди, что они за люди и какой наружности?» — спросил я его. «Они живут недалеко здесь в горах и приходят ко мне каждый день», — и старик представил мне их так, как изображают святого архангела Гавриила, т. е. в белых одеждах и перепоясанного розовою лентою через плечо. «Когда же явились к тебе эти люди в первый раз?» — «Они явились вскоре после того, как окрестил нас иеромонах Макарий». После сего разговора я спросил Смиренникова, могу ли я их видеть. — «Я спрошу их», — ответил старик и ушел от меня. Я же отправился на некоторое время на ближайшие острова для проповедания Слова Божия и по возвращении своем увидел Смиренникова и спросил его: «Что же, ты спрашивал этих белых людей, могу ли я их видеть, и желают ли они принять меня?» — «Спрашивал, — ответил старик. — они, хотя и изъявили желание видеть и принять тебя, но при этом сказали: «Зачем ему видеть нас, когда он сам учит вас тому, чему мы учим?» — Так пойдем, я приведу к ним». Тогда что-то необъяснимое произошло во мне, какой-то страх напал на меня и полное смирение. Что, ежели в самом деле, подумал я, увижу их, этих ангелов, и они подтвердят сказанное стариком? и как я пойду к ним? ведь я же человек грешный, следовательно, и недостойный говорить с ними, и это было бы с моей стороны гордостью и самонадеянностью, если бы я решился идти к ним; наконец, свиданием моим с ангелами я, может быть, превознесся бы своею верою или возмечтал бы много о себе... И я, как недостойный, решился не ходить к ним, сделав предварительно по этому случаю приличное наставление как старику Смиренникову, так и его собратьям-алеутам, чтобы они более не называли Смиренникова шаманом».
В 1834 году отец Иоанн получил назначение на остров Ситху – один из самых больших островов Ванкуверской гряды, у юго-западного побережья Аляски. Здесь предстояло ему просвещаьб воинственных индейцев-колошей. Батюшка перво-наперво изучил их язык и быт, затем стал писать проповеди на их родном языке. В отличие от алеутов индейцы не спешили принимать новую веру, но к пастырю относились с уважением. Он прививал их от оспы, лечил, обучал плотницкому и кузнечному делу. Для храма в Ново-Архангельске о. Иоанн сделал часы для колокольни, на долгие годы ставшие местной достопримечательностью.
В 1836 году батюшка побывал в Калифорнии и месяц провел в Форт-Россе. В это время он посетил четыре испанские миссии. С католическими миссионерами он общался по-латыни и поразил их тем, что по их просьбе собственноручно сделал для них органчики. В свою очередь капитан английского судна сэр Эдвард Белчер, посетивший местную церковь, оставил такое воспоминание о русском пастыре: «он был огромным человеком атлетического сложения, росту в нем было около шести футов трех дюймов, обут в сапоги, настоящий Геркулес, и притом очень умен». По его просьбе батюшка-Геркулес починил два барометра для корабля.
После нескольких лет служения батюшка вместе с младший дочерью, семилетней Феклой, отправился в кругосветное путешествие, которое завершилось в Петербурге. Жену и остальных детей он отправил в Иркутск. В столице о. Иоанн представил свой отчет о состоянии дел в русской епархии на американском континенте и предложения по упорядочиванию их. «В этом человеке есть что-то апостольское», – отметил уже тогда святитель Филарет Московский.
В эту пору батюшка опубликовал ряд своих работ в газетах и журналах, выступал с лекциями. Тем временем из Иркутска пришла горькая весть: скончалась матушка… По предложению владыки Филарета о. Иоанн принял монашество с именем Иннокентий, в честь святителя Иннокентия Иркутского. 15 декабря 1840 года он был хиротонисан во епископа Камчатского, Курильского и Алеутского. Государь лично пожелал видеть просветителя алеутов во главе новой епархии. После беседы с ним Николай Павлович сказал ему: «Передайте митрополиту, что я желаю, чтобы вы были назначены архиереем новой епархии». По ходатайству митрополита Филарета и велени императора Николая I сыновья епископа были переведены из Иркутской духовной семинарии в Петербургскую, а дочери приняты в столичную школу для девочек. Благодаря этому, он мог всецело посветить себя служению пастве.
Вверенная владыке Иннокентию епархия охватывала огромные территории: часть Якутии, охотское побережье, Камчатку, Чукотку, Аляску, Курильские, Командорские, Алеутские острова. Святитель старался посещать самые отдаленные уголки своей «вотчины». Он придавал большое значение религиозному обучению детей и юношества и наказывал всем священникам регулярно проводить занятия с молодежью в своих приходах. Сам он преподавал Закон Божий в новопостроенной архиерейской резиденции: девочкам – по вторникам, мальчикам – по средам.
Помимо заботы о пастве и просвещения оной, владыка Иннокентий много времени уделял науке. В результате фундаментального изучения быта, культуры, языков, обычаев аборигенов, климата, флоры и фауны он оставил капитальные научные труды в области этнографии, географии и лингвистики, метеорологии, антропологии. Несколько его статей было переведено на французский и немецкий языки. За свои научные достижения святитель был избран членом-корреспондентом Российской академии наук и был удостоен Демидовской премии. О 3-томных «Записках об островах Уналашкинского отдела» с восторгом отзывался писатель И.А. Гончаров: «...прочтя эти материалы, не пожелаешь никакой другой истории молодого и малоизвестного края. Нет недостатка ни в полноте, ни в отчетливости по всем частям знания: этнографии, географии, топографии, натуральной истории; но всего более обращено внимания на состояние церкви между обращенными… Книга эта еще замечательна тем, что написана прекрасным, легким и живым языком».
Наблюдения ученого пастыря также имели большое значение для сохранения популяции некоторых видов морских животных и для получения экономической пользы от их промысла. «Изучив тщательно фауну островов Восточного океана и, вместе с тем, подробно ознакомившись с образом жизни ценных зверей и способами охоты за ними, он на основании... основательного исследования предложил главному правлению Российско-Американской Компании наиболее разумные способы охоты за зверями, - сообщает Иван Барсуков. - И такими указаниями не только предотвратил заметно возрастающее год от года уменьшение количества зверей, но и помог быстрому размножению последних, что сохранило и умножило на несколько сот тысяч доходы компании, от промыслов морского зверя, как единогласно утверждают ближайшие его современники.
Один из этих современников, адмирал В.С. Завойко, бывший в то время начальником Охотской фактории Российско-Американской Компании и лично знавший отца Вениаминова, о наблюдении его за котиками сообщает следующее: «...отец Вениаминов, как человек с острым разумом и быстрым практическим соображением, и как наблюдатель окружающей его природы, ясными своими выводами из своих наблюдений за жизнью земноводных животных, морских котиков, доставил Компании на несколько сот тысяч пользы; и поныне, казна ежегодно получает громадный доход, а ежели будут строго держаться правил, выведенных отцом Вениаминовым, то доход казны должен увеличиться и достигнуть миллиона».
По свидетельству же креола А.Ф. Кашеварова, относящемуся, как и предыдущее свидетельство, к периоду священнического служения владыки: «...отец Иоанн Вениаминов, часто посещая, для исправления церковных треб, острова Прибылова, как принадлежащие к приходу Уналашкинской церкви, проживал там по несколько дней и, следовательно, мог сам делать наблюдения за котиками; составил интересную таблицу вероятной возможности размножения котиков, если промышленники, при ежегодном промысле этого зверя будут ограничиваться показанными в таблице его количествами, постепенного возможного увеличения добычи зверя, от определенного им минимума, в течение данного в таблице той периода времени до размножения зверя... блистательный успех оправдал глубокое соображение высокопочтенного автора таблицы».
В 1849 году в Петропавловске состоялась знаменательная встреча епископа Камчатского и генерал-губернатора Восточной Сибири Муравьева. «В Камчатке я имел счастье встретить епископа Камчатского и Американского преосвященного Иннокентия; поучительные беседы его со мной ознакомили меня с этими отдаленными странами», - сообщал об этой встрече Муравьев Государю. В свою очередь владыка резюмировал: «Мы расстались с ним как нельзя лучше, по крайней мере, мое сердце было и есть пред ним открыто совершенно. Я даже высказал ему и такие мысли, которые немногим можно открывать, и в отношении к нему я и тени сомнения не имею насчет чистоты его действий и его расположения ко мне».
Сразу после этой встречи Святитель Иннокентий составил для генерал-губернатора записку об улучшении торговли в Северо-Восточной Сибири, в том числе среди коренных северян. «Подобное дело совсем не мое, — писал он. — Но я русский и притом, смею похвалиться, не последний по любви к Отечеству, считаю за грех не высказать того, что может послужить к пользе его. В этих мыслях не ищите порядка и большой основательности... Это дело того, кто будет составлять проект, а я только хотел указать на те предметы, которые немногим известны и которые, по мнению моему, необходимы. Я не ищу славы себе, а пользы края».
Епископ предлагал вплотную заняться сельским хозяйством: «Вообще характер почвы Камчатки совсем не тот, что в Охотске, Якутске или в Америке. На пути из Петропавловска до Милькова около 300 верст, можно сказать, нет ни гор, ни болот, ни непроходимых лесов, а повсюду трава; скот можно перегонять по всей Камчатке». Составил владыка и проект развития скотоводства на Камчатке.
А ещё прежде встречи святитель Иннокентий писал о необходимости переноса главного тихоокеанского порта в Петропавловск и других изменениях в транспортной схеме на северо-востоке страны: «К устройству Аяна необходимо Охотскую дорогу закрыть и почтовые станции перенести на Аянскую дорогу, а в Аяне устроить казенные складочные магазины и почтовую контору, порт и город Охотск перенести в Петропавловск — и тогда пойдет как нельзя лучше».
Всё это было реализовано Муравьевым. И, возможно есть доля истины в замечании А.П. Сильницкого: «...Если дать себе труд проследить мысли, высказанные Иннокентием в его путевых журналах и множестве представлений Святейшему Синоду, и административные распоряжения Муравьева, то можно прийти к убеждению, что Муравьев, в его административной деятельности и частью политической, в значительной степени был вдохновляем мыслями Иннокентия».
Владыка Иннокентий был снедаем не только ревностью по Боге, но и по благу Отечества земного. Он был ярым сторонником возвращения России ее территорий, отторгнутых в 1689 году по Нерчинскому договору с Китаем. В своем исследовании «Нечто об Амуре» он писал: «Река Амур - одна из огромнейших рек не только в России, но даже в целом мире... по воле Провидения оставалась в забытьи... теперь, когда по ней сплыли два огромнейших рейса, а ныне еще третий, она возбудила внимание многих, а с тем вместе разные толки о ней. Так, например, одни говорят: зачем занимать Амур, когда у нас без того много мест, еще незаселенных; другие называют ее неудобной к судоходству... иные напротив...желая выхвалить Амур, превозносили его до чрезвычайности, увеличивая все до крайности. Прошедшая война доставила случай и мне сплыть по Амуру и кое-что заметить, слышать и видеть. И с моей стороны было бы даже недобросовестно не высказать моих замечаний и мнений касательно Амура... Прежде всего следует указать на цель занятия Амура. Конечно, главная цель есть одна, то есть приобрести во владение наше такую огромную реку и тем яснее определить границу нашу с Китаем. Но цель эта совмещает в себе множество разных целей: частных и общих, отдаленных и ближайших...
Главнейшая и важнейшая из отдаленных целей занятия левого берега реки Амура...есть та, чтобы...приготовить несколько мест для заселения русских, когда для них тесно будет в России...
... места по Амуру... представляются удобными для поселения, а между тем, самая река представляет большое и важное удобство для сообщений Сибири с океаном...
Из ближайших целей занятия Амура есть снабжение Камчатки и других приморских и заморских наших мест хлебом и другими сибирскими и отчасти русскими произведениями...
Когда обозначена цель занятия Амура, тогда сами собой рождаются многие вопросы, например:
а) Удобен ли Амур для судоходства?
б) Удобны ли берега его для заселений?
в) Где первоначально сделать заселения?
г) Кем заселить и заселять, и какими способами? И прочее...».
Святитель Иннокентий рекомендовал Муравьеву на должность военного губернатора Камчатки адмирала Завойко. Не хуже людей военных видел владыка и внешние угрозы, исходившие от Англии и Америки, которые непременно завладели бы Амуром при малейшем отступлении России.
В 1856 году он участвовал в третьем сплаве по Амуру, во время которого провел исследование реки и побережья на предмет пригодности для судоходства и устройства крестьянских поселений, а на судьбоносных переговорах в Айгуне вместе с Муравьевым убеждал китайцев в необходимости альянса с Россией, которая одна может защитить и себя, и соседей от посягательств англичан.
Айгунский договор возвратил Амурский край России. Освоение Дальнего Востока продолжалось. Владыка был одним из инициаторов и непосредственных участников основания города Благовещенска, который стал центром Камчатской епархии. По проекту святителя и при его непосредственном участии в городе был заложен кафедральный собор. Летом 1862 года архиепископ Иннокентий прибыл в Благовещенск на постоянное жительство.
В мае 1858 года на месте слияния Амура и Уссури начал строиться пост Хабаровка — будущий Хабаровск. Строился он по благословению святителя Иннокентия. Уже в июле 1858 года владыка направил служить сюда священника из Николаевска Константина Коллегова. В свои летние путешествия по Амуру 1860 и 1861 годов святитель Иннокентий лично дважды побывал в Хабаровке. 30 июня 1863 года им была освящена первая хабаровская церковь. А два года спустя, благодаря его хлопотам, начали возводить новый храм во имя святителя Иннокентия Иркутского.
В 1867 году Апостол Севера покинул Дальний Восток. По кончине владыки Филарета он был назначен митрополитом Московским, став главой Русской Церкви. В этой должности святитель продвигал идею восстановление соборного устройства Русской Церкви, наиболее отвечающего правилам апостолов и св. отцов. Он сетовал на недостаточную внутреннюю свободу Церкви и планировал разгрузить Синод от мелких дел и занять его прежде всего подготовкой достойных священнослужителей. Однако, Александр Второй не дал хода соборной реформе.
Владыка Иннокентий активно занималась храмостроительством, всемерно поддерживал миссионерскую деятельность, выступал против либеральных веяний – в частности, новых уставов духовных семинарий и духовных училищ, утвержденных 14 мая 1867 г. Святитель видел в них «семя анархии в Церкви»: умаление власти епархиального архиерея, введение выборного начала и установление преобладающего светского элемента в ущерб духовному. На фоне распространения материалистических и позитивистских учений владыка Иннокентий считал необходимой правильную постановку духовного образования, целью которого должна стать подготовка не ученых, а благочестивых пастырей. Об этом он писал в двух записках обер-прокурору Синода Толстому, но замечания Святителя были отвергнуты.
Образование было давним предметом попечения Владыки. Ещё в 1845 году он писал обер-прокурору Протасову, что задачей просвещения должно стать укоренение прежде всего благочестия и нравственности среди детей: «Измерение просвещения народного числом грамотеев, кажется, очень может быть ошибочно, потому что грамотность без нравственности у простого народа есть то же, что нож у своевольного ребенка. Кто, большею частию, причиной различных расколов? - Безнравственные грамотеи. И, следовательно, кто опаснее для спокойствия Отечества? - Безнравственные грамотеи». Святитель полагал необходимым обучение детей при церквах и возложение преподавания на священников под надзором благочинных и архиереев.
К этому же вопросу вернулся он уже в 1869 году, написав «Записку о детском воспитании». Как указывает в комментарии к ней Иван Барсуков: «Небрежность, неумелость, шаткость и ошибочность в воспитании детей, и даже вредное направление в детском образовании, побудили Митрополита Иннокентия к составлению этой записки (СПб. 13 Февраля 1869 г.) с изложением своего взгляда, как приняться за это святое дело и вести его. Им указан легкий, дешевый и прямой способ ознакомить детей с обязанностями человека к Богу, к ближним и самому себе. Способ этот доступен не для одних ученых педагогов и не для детей только достаточных родителей, но и для таких воспитателей и воспитательниц, которые знали бы только грамоте и были бы достаточно толковы, даже и для самых беднейших детей, удаленных от училищ и не имеющих учебников, в глухих захолустьях наших. Особенно будут благодарны за эти указания наши сельские священники и сельские причты, принимающие участие в обучении детей своих прихожан. Всякие Фребелевские сады, с их иноземными дорогими затеями, должны уступить предлагаемому способу первенство по сродству, дешевизне, разумности, приятности и затем благотворности прочнаго подготовления детей к жизни и служению общественному. Ясный и простой язык Записки может служить образцом для учителей, как им следовало бы беседовать с своими питомцами, чтобы дети не бегали от учения».
Увы, и эти предложения русского апостола не были восприняты государственными бюрократами…
Митрополит Иннокентий скончался 31 марта 1879 года и был погребён в Троице-Сергиевой лавре, рядом с могилой святителя Филарета (Дроздова) в церкви Филарета Милостивого в Патриарших покоях. В годы большевистского богоборчества раки святителей были вскрыты, останки перезахоронены на территории лавры. Потомки Апостола Севера подверглись репрессиям. Его внук, протоиерей домовой церкви Аничкова дворца Иоанн Вениаминов, в 20-е годы был арестован и сослан в г. Кашин. Правнук И.И. Вениаминов - расстрелян в 1937 г., правнук С. И. Вениаминов – расстрелян в 1938 г. В 1994 году мощи Святителя Иннокентия были обретены и идентифицированы археологом С. А. Беляевым, после чего помещены в раку в Успенском соборе Лавры.
«Крупная выдающаяся личность, - писал о владыке Иннокентии И.С. Гончаров. - О нем писали и пишут много, и много будут писать,- и чем дальше населяется, оживляется и гуманизируется Сибирь, тем выше и яснее станет эта апостольская фигура». Ныне, когда столь великими трудами обретенный край вновь угрожаем потерей для России ввиду обезлюживания его и заселения инородцами, в первую очередь восстановившего свое могущество китайским соседом, не омофора лучшего для восстановления в этих пределах пошатнувшейся русской гегемонии, нежели омофор нашего русского Апостола – святителя Иннокентия.
Е. Федорова
Русская Стратегия
_____________________
ПОНРАВИЛСЯ МАТЕРИАЛ?
ПОДДЕРЖИ РУССКУЮ СТРАТЕГИЮ!
Карта ВТБ: 4893 4704 9797 7733
Карта СБЕРа: 4279 3806 5064 3689 (Елена Владимировна С.)
Яндекс-деньги: 41001639043436
|
