Ключи от рая. Путевые заметки о земле Переславской. Ч.1.
…но чудеса, как уже было сказано в начале, сопутствовали нам. И очередное чудо оказалось сильнее синоптиковых угроз. Уже вечером мы пили ни с чем несравнимый послегрозовой воздух Дендрологического сада, а на утро, хотя выдалось оно холодным и пасмурным, спешили в Свято-Алексиевскую пустынь – уникальный очаг русского просвещения и созидания. Истинное чудо. Русское. Божие.
Весной 1991 года священник Алексий Василенко (в миру – ученый и бывший заведующим отделом Соловецкого государственного историко-архитектурного и природного музея-заповедника) был направлен настоятелем храма Святого Духа села Новое Переславского района (ныне Новоалексеевское). Первое время священник с женой и детьми жил в развалинах монастырского скита, в ветхом деревянном домике. Деревня, как и тысячи других, умирала. От местных жителей о. Алексий узнал, что здесь до революции был основанный в конце 19 века скит Феодоровского женского монастыря с храмом во имя Алексия, человека Божия. Храм был разорён большевиками, от него остались лишь руины. Старухи, ещё помнившие скит, подарили батюшке свернутое в рулон старинное полотно с ликом Алексия человека Божия, его небесного покровителя. Тогда о. Алексий понял, что Бог привёл его в это место недаром, и решил возродить пустынь.
Начал батюшка с организации крестьянского хозяйства – нужно было кормить семью. В своё распоряжение он получил не только территорию, где когда-то стоял скит, но и земли сельскохозяйственного назначения, принадлежавшие бывшим совхозам «Новое» и «Глебовское». О. Алексий вступил в ассоциацию крестьянских фермерских хозяйств Переславского района и перво-наперво обзавёлся трактором, который самолично пригнал из Владимира. Дальше хозяйство начало развиваться, обзаводясь мастерскими, скотным двором, конюшней, сенным навесом, складом для фуража…
Ныне фермерское хозяйство Василенко имеет в собственности 450 гектаров земли, из них 2 гектара яблоневого сада, опытные делянки такой же площади, обширный огород для выращивания овощей и картофеля. На фермах содержится около сотни высокопродуктивных коров с надоями от 4 до 7 тысяч килограммов молока, 150 овец романовской породы, 6 свиноматок с приплодом, есть птичий двор для кур, гусей и перепелов. Действует пункт переработки молока, где производят масло, сыр и творог.
Параллельно с восстановлением хозяйства совершалось и другое чудо. Возрождение пустыни и созидание уникального образовательного центра. На вырученные от возделывания земли средства и пожертвования удалось восстановить разрушенные здания. А тем временем Провидение уже послало батюшки первых постояльцев и воспитанников. Брошенные дети, неприкаянные взрослые, дети окрестных деревень, в которых были «оптимизированы» четыре школы… Делать было нечего, и о. Алексий решил создавать классическую гимназию…
Сегодня в Свято-Алексеевской пустыни около 200 воспитанников: сироты, трудные подростки, дети из неполных семей, родители которых трудничают в обители и обрели в ней кров, но также и ребята из семей благополучных и обеспеченных. Выпускником пустыни стал в частности сын путешественника Фёдора Конюхова, который построил здесь часовню и сам преподавал какое-то время. Образовательный центр включает в себя 40 музеев с коллекциями по археологии, палеонтологии, минералогии, нумизматике, энтомологии и таксодермии и т.д. В картинной галерее представлены подлинники великих русских мастеров и немецких художников эпохи Ренессанса. В экспозиции по литературе хранятся письма Тургенева и автографы знаменитых поэтов Серебряного века. В Свято-Алексеевских музеях находится сегодня 15% всего музейного фонда Ярославской области. Поражает воображение 600-тысячная библиотека обители, в которой находятся драгоценные издания Пушкина, рукописное Евангелие, западно-европейские рукописи и издания, начиная с шестнадцатого века, а древнерусские – с пятнадцатого…
Обучение в пустыни ведется строго сообразно склонностям и способностям пестуемых. Одних детей, с академическим складом ума, учат по законам классической русской гимназии. Других обучают математике, физике, готовят из них будущих инженеров, ученых. Гуманитариев «натаскивают» по истории, литературе, искусствоведению. Трудные подростки обучаются в кадетском корпусе, носящем имя Александра Невского. Их воинскую подготовку ведут Ярославский зенитный ракетный институт ПВО и учебный центр выживания и спасения летного состава ВВС России.
Кроме перечисленного в общине действуют многочисленные кружки и секции. От верховой езды до золотого шитья. В обитель приезжают прославленные музыкальные коллективы: хор Минина, хор имени Свешникова, Большой Симфонический оркестр, оперный театр «Амадеус», оркестр «Кантус Фирмус» и др. Детей возят на экскурсии, развивая душу, и приучают к труду: каждый воспитанник в обязательном порядке должен работать на поле, в огороде и т.д. Община живёт тем, что производит сама.
Посетить обитель святого Алексия мы собирались давно. Едем туда не с пустыми руками, везём книги, изданные нами в последние годы. При сборах не учли мы, однако, как оказалось, «мелочи»: договариваться о посещении заповедника русского просвещения и воспитания надо заранее. Мы, не ведая о том, приехали так. Но разве может так быть, чтобы добрые русские люди не договорились с добрыми русскими людьми? Никак не может. Если договориться не удается, значит, по одну сторону (или по обе) люди не добрые и не русские…
Остановившись у шлагбаума, мы объясняем сторожу, что представляем общество Императора-Миротворца, привезли книги. Сторож – человек отзывчивый и с достойным упорством начинает вызванивать начальствующих матушек, поясняя суть дела. (Надо заметить, что имя нашего Августейшего «шефа» неизменно располагает людей, и не единожды за этот вояж, узнавая, чье имя мы носим, люди сразу оживлялись и говорили о своем почтении к Государю Александру Александровичу.)
Наконец, «таможня даёт добро», и мы въезжаем на территорию пустыни. Перво-наперво, как указано нам было, идём в приёмную, где необычайно светлая, радушная матушка принимает наши дары и… снова начинает звонить в «инстанции» - теперь уже с целью получить дозволение, чтобы нам показали обитель. Попутно она смущенно объясняет нам, что большинство сестер сейчас в отъезде – повезли воспитанников отдыхать на море, в Краснодарский край. Поэтому очень не хватает людей, все тянут на себе вдвое-второе больше послушаний, чем обычно…
- Ничего-ничего, подождите, я сейчас найду, кому вас передать в хорошие руки…
Третий звонок оказывается удачным, третья «инстанция» рекомендует обратиться к Наташе. Матушка сияет:
- Наташа – чудесный человек! Она вам всё покажет и расскажет!
«Хорошие руки» появляются через несколько минут. Наташа и Варя, её дочка лет трёх. Наташа – здешний педагог. По виду – совсем юная девушка. Но уже мать семейства, кроме Вари у неё есть ещё сын, школьник. Наташа родом из Карелии. В пустынь перебралась, чтобы сберечь детей от соблазнов. В частности, от телефонно-смартфонно-компьютерной зависимости. Телефоны детям в обители запрещены. Здесь живут они не виртуальной, а настоящей жизнью, где есть место всему – и молитве, и учению, и труду, и весёлым играм, в которые счастливо играли поколения детворы до них, и которые не ведают безжалостно обокраденные айфонным веком современные дети, кои даже собравшись вместе, умудряются играть в смартфоны, смотреть не друг на друга, а в светящиеся экранчики, заменять живую речь смайликами… Несчастные дети! Сколько радостей лишены они в своем виртуальном плену!
Наташа – прирожденный гид. Сперва нам показывают местный зоопарк. Павлинов и фазанов, ослов и пони, лошадей и козлов разных пород, важного верблюда, медведей Мишку и Машку… Снова посокрушались мы, что недостаточно подготовились к визиту. Ведали бы, что встретит нас такой зверинец, так и взяли бы, чем угостить с такой надеждой взиравших на нас Мишку, Машку, верблюда… Перед животными было неловко. Но, если судит Бог вновь посетить сей заповедник, то мы непременно исправимся и, помимо книг, привезем хлеба для верблюда и сгущенного молока для медведей.
Следом наша проводница показывает нам занимающий целое здание музей. Здесь собрана уникальная коллекция минералов (тысячи видов!), бабочек и иных насекомых, а также чучела едва ли не всех представителей фауны земного шара. Кажется, не поместился только слон – видимо, ввиду габаритов… Зато есть останки мамонта и скелет древнего медведя-великана, вымершего в те же поры.
Что сказать? Счастливы дети, которые могут познавать мир не только по книгам и картинкам, но имея возможность видеть обитателей его если и не совсем «в натуре», то уж в полный рост и в полном объеме. Вспоминая самих себя в нежные лета, нетрудно представить, какой восторг должен вызывать подобный музей у ребят. Наташа с радостью соглашается с этим высказанным нами мнением. Чувствуется, что и музеем, и самой обителью просвещения она искренне гордится.
На выходе из музея – книжная лавка. Целая полка со сборником духовной прозы Ивана Шмелева «Солнце живых». Изданные в обители труды профессора В.Ю. Троицкого. Материалы педагогических конференций. Много иной литературы. Брать можно… о, чудо! – даром! Взяв книжицы о самой пустыни, спрашиваем о цене. Цена копеечная, но Наташа оговаривается:
- Если можете заплатить, заплатите. А если нет, то берите так.
Сердобольная матушка, встречавшая и определявшая нас «в хорошие руки», хотела определить нас и к хорошему столу – на обед, в трапезную. Как раз приближалось обеденное время. От обеда мы, однако, уклонились: дождь всё же грозил ежечасно разразиться, а мы – в общей ограниченности времени нашего вояжа – надеялись в сей день посетить и другие святые места. Тепло простившись с нашим гидом и подарив ей в благодарность одну из бывших в запасе книг («И у меня был край родной…» Кузнецовой-Будановой), мы покидаем Свято-Алексиевскую пустынь и берем курс обратно на Переславль.
Дождь спешит по нашим пятам, но мы, мчась с опережением нашего преследователя, ещё успеваем посетить расположенную на въезде в город обитель Феодора Стратилата. Именно здесь, как утверждает летопись, явился на свет младший сын грозного Царя, ставший полной ему противоположностью – кротчайший Феодор Иоаннович. Монастырь погружен в свою жизнь, трудятся в саду монахини и послушницы, часть территории для посетителей закрыта, дабы нетревожим был покой насельниц. Закрыт и в сей час и главный храм, лишь в церковь Казанскую заходим мы и обнаруживаем там сравнительное многолюдие. «Людие», впрочем, преимущественно праздное. Это не паломники-молитвенника, а туристы. Туристы вообще составляют бОльшую часть посетителей святых мест. И это для них заготовлены в последних платки и юбки, что особенно существенно в жаркие дни, когда ретивые туристки норовят ступить под святые своды в самом прямом смысле слова полуголыми. Не отстают и представители сильного пола. В монастыре Никитском последние никак не могли «врубиться», зачем заставляют их, бедолаг, повязывать вокруг чресел бабьи юбки. Усталые монахи мирно объясняли, что монастырь – не пляж, и щеголять в шортах здесь не принято.
В Феодоровском, впрочем, ни шорт, ни мини не встречалось. День выдался холодный… С первыми каплями дождя мы напрямки, через огороды, устремляемся к выходу. Напоследок успеваем ещё подойти к бюсту святителя Луки, что установлен у монастырских стен. Что за удивительная судьба была у хирурга-епископа! И при таланте известном какой фильм можно было бы снять по этому свыше написанному сценарию! Ничуть не уступающий снимаемым в Италии кинематографическим житиям святых Августина, Риты, Джузеппе Маскати и дона Боско… Но у нас сняли то, что сняли… Так, что остается лишь удивляться степени альтернативной одаренности, с которой возможно столь бездарно обойтись с таким богатейшим материалом. Счастье, что племя бездарей-халтурщиков редко достигает до русской провинции. Иначе, пожалуй, вытоптали бы здесь все живые ключи… Ключи – живого созидания, истинного подвижничества. Был у покойного Говорухина-младшего фильм, «Земля людей». Он – не про то, увы. Совсем не про то… Но, вот, название хорошо ложится на ту благодатную землю, по которой мы странствуем уже три дня. Да, Переславль и его окрестности – это земля людей. И потому легко дышится в пределах её, и укрепляется, высветляется удрученный городским пленом и безумием виртуальщины дух, и чувствуем мы себя своими среди своих, «здешними».
Главная «рабочая» цель предпринятого нами путешествия расположена позади Переславля, в получасе езды от города. Это село Троицкое, бывшая вотчина князей Сумбатовых. Когда-то здесь располагалось княжеское имение Светлое, от которого ныне не уцелело даже руин… Между тем, Сумбатовы дали России целую плеяду славных воинов, прекрасного поэта и иных заслуженных деятелей. Один из князей пал на Бородинском поле, а судьба последних поколение по трагичности сопоставима с судьбой всего нашего Отечества. Князь Александр Сумбатов был убит при покушении террориста Каляева на Великого князя Сергея Александровича. В том же страшном году пал на Русско-японской войне его старший сын, Сергей. Умерла дочь… А спустя десятилетие война Мировая забрала у нечастной матери ещё двоих сыновей, во поле брани павших. Когда мать получила известие о гибели последнего, четвертого сына, сердце её не выдержало. Сын же выжил. Ранение, сочтенное смертельным, было уврачевано в Царскосельском госпитале. Князь Василий месяц лежал без сознания, а затем… очнулся. Не по молитвам ли верной подруги своего детства, которой посвящал он стихи, уходя на фронт, Великой княжны Ольги Николаевны? Сестры милосердия Романовой-первой? Её пресветлой памяти посвятит он и роман свой, написанный уже в эмиграции… Когда князь Василий только восстанавливался от ран, Россию взорвала революция. Долечивался он уже в Москве, здесь стал свидетелем юнкерского восстания, здесь укрывался от большевиков в доме своего бывшего преподавателя… Здесь женился на дочери последнего, удивительной девушке, окончившей Московский государственный университет. Вдвоем они уехали на юг. Добровольческая армия… Эвакуация… Работа художником и содержание русской книжной лавки в Италии… Во Вторую мировую князь-белогвардеец прятал бежавших из нацистских лагерей советских военнопленных. После себя он оставил роман, поэму «Без Христа» - ответ на кощунственные блоковские «Двенадцать» и лучшее поэтическое произведение о революции, несколько стихотворных сборников… Здесь, под Переславлем, в Светлом, прошло детство Василия Александровича. И мы хотим напомнить об этом, и о нём, и о его героях-братьях, и о мученике-отце.
Когда-то Троицкое было многолюдно и изобильно. Ныне постоянно здесь проживает лишь 8 человек. Тем не менее, величественный Троицкий храм недавно был восстановлен из руин, и мы ещё издали видим белую колокольню на возвышенности. Окрест – глушь. Залесский край в полноте слова. Телефон и навигатор «умирают», заставляя нас вслепую кружить по проселочным дорогам… Но, вот, она – колокольня! Вот, она – сумбатовская вотчина!
Храм, к сожалению, заперт. Мы обходим его вокруг и на счастье встречаем живую душу, которая поясняет нам, что служит в храме священник, приезжающий из Никитского монастыря, но живет в селе староста, второй дом вниз по улице, «позвоните в ворота». Звонков ни на одних из немногочисленных, но весьма могучих ворот мы не обнаружили, а на стук наш никто не ответствовал. Признаки жизни подавал лишь один дом, из-под ворот которого сперва выскочила собачонка, а за нею маленькая девчушка. Из-за забора мать ли, бабушка ли потребовала, чтобы обе беглянки немедленно вернулись. Но врат не отворила: и собака, и ребенок снова ловко проползли под калиткой.
Не дозвавшись старосты, мы решили ещё раз заехать в Троицкое на обратном пути и устремились к самой дальней точке нашего путешествия – Николо-Сольбинскому женскому монастырю. К нему едем мы сквозь сплошные леса по абсолютно пустой дороге. Иногда кажется, словно мы остались одни в мире, и нет больше ничего и никого, кроме этих с обеих сторон стенами высящихся лесов (какое счастье, что при варварском истреблении всё ещё есть они – грозные и непроходимые, как в древние времена!), дымчатого неба, узкой дорожной ленты и нас, летящих по ней в неведомое…
Но вдруг лес расступается и открывает глазам Дивное Диво. Средневековую крепость с грозными башнями, выдающими фряжское происхождение архитектора, и обилием разнообразных куполов. Это и есть Никольская обитель на реке Сольбе. В дни основания своего была она подворьем московского Симонова монастыря – нашего родного Симонова монастыря, в стенах которого уже три года работает наш клуб в память Великого князя Сергея Александровича. Так нежданно-негаданно переплелось всё: Симонов, Сольба, князь Сергей, князья Сумбатовы…
Трагична была судьба Сольбинской обители. Натерпелась она раззора и первую Смуту, и – ещё паче – во вторую. Обновленщины монастырь не принял, за что и был разогнан. Духовник обители, бывший сподвижником архиепископа Серафима Угличского, коего новомученик и виднейший русский духовный мыслитель Новоселов прочил в патриархи, был расстрелян. Сестры разошлись по близлежащим деревням. Несколько лет монастырь продолжал существовать тайно – россыпью по окрестностям. Продолжалось тайное служение. Однако, в конце 30-х члены тайной общины были арестованы и репрессированы по групповому делу «контрреволюционной фашистской организации». Можно предположить, что дело это было частью знаменитой и самой масштабной антицерковной операции ОГПУ «Дело ИПЦ». Как известно, Ярославщина наряду с Петроградом отложилась от митр. Сергия (Страгородского) и была одним из центров той самой «ИПЦ» (Истинной Православной Церкви – название это было придумано ГПУ, сами противники сергиевского синода именовали себя «тихоновцами»). Одним из лидеров её был архиепископ Серафим Угличский, и тайные (катакомбные) общины были характерны для «тихоновцев».
Сам Сольбинский монастырь был большевиками частично разрушен. В уцелевших и искореженных зданиях после войны разместился лагерь для инвалидов, аналогичный валаамскому. Сюда изувеченных победителей свозили умирать, чтобы они не портили своими культями вида советских городов… Несчастные калеки умерли. После них здесь мучились другие страдальцы – психически больные. В 90-е психоневрологический интернат закрыли. Кто только не жил в то время на монастырских руинах – полоумные, алкоголики, наркоманы, преступники… Истинная юдоль скорби и печали. И страха. И стыда…
Тогда, вероятно, трудно было поверить, что пройдёт не столь много лет, и фениксом из пепла восстанет обитель в неизреченной красоте и силе! Но именно так и вышло. Божиим чудом. Людским самоотверженным подвигом и жертвой. Входя в монастырь, сперва даже теряешься от огромности и красоты его, от многочисленности храмов, от разнообразия архитектур.
Вот «крепостной» храм Святого Спиридона, «вкрапленный» в стену. Видом своим он напоминает Спас-на-Крови. А напротив – резной «терем» церкви Сергия, Антония и Феодосия, дань русскому деревянному зодчеству. В центре величественные храмы Успения и Ксении Петербургской. И ещё «крепостные» - Святой Варвары (редкий!) и Святого Игнатия Кавказского, Троицы, Александра Невского… И конечно же – красавица-колокольня над монастырскими вратами.
Убранство территории соответствует архитектуре. Прекрасны и сад, и цветник, и пруд с парой благородных лебедей…
Но кроме красоты являет нам Сольбинская обитель и ещё одно чудо. Оказывается, не только в Свято-Алексиевской обители, но и здесь созижден заповедник просвещения русского! Конечно, куда более скромный по размаху, однако же в своем роде удивительный. Это «колледж», пансион для барышень, получивших неполное среднее образование. Здесь они получают образование специальное и два диплома – государственный и церковный. Воспитанницы принимаются в пансион бесплатно. Бесплатно проживают под его кровлей, питаются, обеспечиваются медицинской помощью, учатся. Чудо? По нашим временам ещё какое! В обители создан хор, выступавший в том числе в столице, действует мастерская, изготовляющая керамические изделия с уникальной сольбинской росписью. Работают в мастерской сестры и воспитанницы.
Монастырю не хватает рабочих рук. Нужны педагоги, врачи, повара, водители… С проживанием под кровлей обители. В сущности, для русского православного человека, не обремененного семейством, может ли быть место лучше? Жить в святом месте, в окружении лесов, трудиться во славу Божию, имея к тому и награду за труды…
Работы в обители много. Кроме «Доброй школы», мастерских, здесь есть, конечно, и свое хозяйство. Не остается в забвение и окрест живущее население. Каждое воскресение отправляется монастырский автобус по деревням, свозя на службу престарелых жителей.
Справа от монастырских стен раскинулись поля, в которых традиционно господствуют коровы. Здесь же – ключ и купальня. В купальню как раз ведут болящего – здорового, рослого парня лет 25-30, видимо, оставшегося в развитии своем во младенчестве и издающего гортанные звуки, мало похожие на человеческую речь. Мы набираем воды и с сожалением покидаем столь восхитившее нас место.
На обратном пути вновь долго плутаем меж лесов и редких деревушек (пункт выдачи «Озон» непременно встречает нас вывеской на каком-нибудь сарае), навигатор и телефон «мертвы». Но, вот, техника, наконец, подает признаки жизни и с третьей попытки мы обретаем правильный путь – назад, к Троицкому.
В Троицком встречает нас всё та же звенящая тишина. Открыв храмовую калитку, мы заходим на территорию и, обойдя сельский погост, оставляем на дверях церкви записку старосте, в которой кратко излагаем суть нашего дела и просим перезвонить.
День спустя, когда мы уже достигли Москвы и подъезжали к дому звонок раздался, и уже по телефону мы смогли обсудить то, что не вышло лично. О Сумбатовых в Троицком знают и готовы содействовать увековечиванию их памяти. Как? Всего лучше стендом, на котором каждый сможет прочесть о доблестных владельцах Светлого, увидеть лица их, прикоснуться к творчеству князя Василия Александровича. Что ж, как говорил П.А. Столыпин, вперед на легком тормозе! И Бог нам в помощь!
В последний предотъездный день мы, наконец, поднимаемся на высокий холм, с которого встречает всех въезжающих в Переславль Сретенская церковь. В этот час она оказывается закрыта, идёт реставрация. Обойдя глубокий карьер, отмечаем открывающийся с «кромки» его вид – меж деревьев в солнечном сиянии высятся синие купола церкви Сретения, позади него, на горизонте, виднеются башни и купола ставшего уже родным Горицкого монастыря.
Вернувшись, у подсобки с инвентарем, что подле храма, встречаем дюжего «рабочего» с окладистой бородой. «Рабочий» оказывается священником. Отцом Андреем. С отцом Андреем как-то сразу возникает у нас взаимопонимание. Он тоже с большим почтением относится к нашему Императору и в остальном оказываемся мы, как говорится, «на одной волне». Отец Андрей – батюшка-созидатель, батюшка-строитель.
- Мало чего такого есть, чего бы я не мог сделать своими руками!
И делает. Строит. Восстанавливает свой храм своими руками. Не один, впрочем. Вот, целая группа студентов из Москвы в помощь приехала. Сейчас, правда, отлучились они посмотреть соседний Феодоровский монастырь.
Отец Андрей открывает и показывает нам храм. Промелькнула на мгновение молодая, миловидная женщина, рыженькая, нарядная и, как кажется, от природы радушная. Она экскурсовод, но сейчас как раз ведёт группу туристов и лишь после сможет вернуться к нам.
- Надо визитками обменяться… надо… - но ждут милую женщину туристы, и она покидает нас.
В итоге экскурсию для нас проводит сам батюшка. Он показывает нам расположенную подле храма земскую больницу, в которой некогда работал будущий святитель Лука. Больница уцелела и теперь также реставрируется. А в здании напротив уже оборудованы «кельи», в которых живут учащиеся здесь сестры милосердия. Здесь же проводятся занятия с детьми с особенностями развития. Ребята даже поставили спектакль, который возили показывать в столицу. Ещё один островок просвещения, созидания и милосердия! Ещё одно чудо.
И об одном томится душа – хочется и самим чем-то доброму русскому делу пособить, а, вот, нечем оказывается. В этот конкретный час, по крайней мере. И уже к концу стремительно приближается наш переславский вояж. И остро чувствуется, что, как ни много увидели мы, а лишь по верхам пройти успели, и надо бы вновь приехать сюда, и, уже имея ориентиры, более основательно. Судит ли Бог?..
На другое утро уезжаем мы позаранью. Последний обход древних горицких стен (аккурат достало получаса предотъездного), последние поклоны на четыре стороны с крестным знамением и тихой молитвой о новой встрече, пара минут «посиделок на дорожку» в ставшей уже привычной кухне-гостиной…
До свидания, чудный остров Святой Руси! Мы обязательно вернемся к тебе, чтобы вновь из чистых ключей твоих пить живую воду – подлинного русского делания, созидания, просвещения, милосердия и красоты. Не знаю, как по отдельности, но всё это, взятое вместе, воистину способно спасти мир. Мир, который может быть раем. Если мы найдём ключи от него. В самих себе.
Елена Семенова
Русская Стратегия
|
