В очередных спорах на тему теодицеи недавно был задан такой вопрос: правда ли те, кто не хочет спасения, знают, от чего они отказываются? И могут ли они поэтому лишиться его?

Что можно на это сказать? Мы вообще не знаем того, что лежит за пределами чувственного мира. Христиане руководятся верой, а не знанием. Знание спасения - это обретение спасения. До той же поры никто не знает, есть ли оно. У нас есть выбор. И он отнюдь не слепой. Христианин выбирает следование закону любви к Богу и ближнему потому, что это обещает несравненно больше, чем следование эгоизму. Легко понять умом, что эгоистические страсти ненасытимы. И таковой опыт мы получаем уже сейчас. Всегда остается желание получить больше и одновременно увеличивается желание удержать полученное. Этот закон аскетики знаком не только христианам, но и представителям иных традиционных религий, отображающих духовный опыт человечества.

Любовь же, напротив, освобождает человека от ненасытного желания и страха. Вместе с тем, это не равнодушие или смерть, а, напротив -  истинная жизнь. Умение радоваться всему и благодарить Бога за все есть поистине райское состояние. Но достижимо ли оно - мы не знаем точно, живя здесь. Только предчувствуем в какие-то моменты просветления. Но ум,  действительно, понимает, что такая возможность стоит того, чтобы ради нее отказаться от временных греховных утешений, которые лишь больше усиливают страдания.

Такой выбор любви как высшего блага отнюдь не эгоистичен, как полагают иные. Ибо любовь предполагает выход за пределы своего ограниченного эго. Любовь насыщает всех, а не только любящего. Это источник, текущий в жизнь вечную. Другие говорят, что человек не должен стремиться к спасению, принимая от Бога все, что Он пошлет. Но как раз любовь и предполагает, что человек принимает все, что пошлет Бог. Другими словами, спасение, обретаемое в любви - не внешнее, не перемена места обитания и его условий, а внутреннее. Что, конечно, не отменяет и возможность внешнего преображения мира.

Отказ от спасения - это отвержение приведенных разумных доводов веры, которое и порождает неведение, становящееся в силу этого предосудительным. Этот бунт каждый может наблюдать в себе. Несмотря на логическую ясность веры, грех продолжает бороть нас, и мы ему часто поддаемся. Почему? Часто мы путаем грех с естественной потребностью, пленяясь им. Но такие грехи по неведению исправимы. Отцы прямо пишут, что Бог дал нам покаяние по причине немощи плоти. Но все ли грехи таковы? Очевидно, что нет. В упорном грехе, когда мы сознаем, что это зло, и грешим свободно, не остается, по слову Апостола, жертвы за грех. Это хула на Духа, которая, как учил Спаситель, не прощается.

Почему мы можем дойти до такого состояния? Нет ли и здесь извинительного неведения, ведь, очевидно, что и сознательно упорствующие в грехе не желали бы попасть в вечные муки? Любой грех после какого-то наслаждения начинает мучить человека, и каждый становится перед выбором - отвергнуть грех, покаявшись, или же упорствовать в нем. Упорство в грехе в конце концов приводит к вражде против Бога, устроившего мир таким невыносимым для грешника.  И окончательный выбор, по-видимому, заключается в том, чтобы отвергнуть либо себя (свое эго), либо Бога. Укоренившийся во зле человек не хочет, безусловно, вечно страдать, но он ставит свое спасение на кон в безумной сатанинской надежде стать как Бог самому, отвергнув Бога.  Но шансов выиграть нераскаянному грешнику нет. Бог не может перестать быть Богом. И не может разрушить мироздание в угоду кому-либо. Бог ощущается везде, и от Его присутствия нельзя скрыться. Он сопряжен человеческому духу, и отвергая Бога, человек разрушает сам себя. И это не имеет конца, ибо человек по причине причастия Духу Божьему вечен.