Когда я в 1988 году пришел на полуподпольные семинары христианского журнала «Выбор», издававшегося Виктором Аксючицем и Глебом Анищенко, главное, что меня тогда поразило, было ощущение какой-то необычайной внутренней свободы, небывалое как для мира официальных советских учреждений (в том числе и научно-образовательных), так и церковного официоза, с которым я тогда также успел уже познакомиться. Свободы и подлинности. Этого не было ни в МГУ (я закончил филфак еще в 1983 году), ни в синодальных учреждениях РПЦ.

Для меня, в моей биографии, в процессе моего становления как личности, это был, можно сказать, своего рода момент истины. Русская Атлантида, эта запрещенная в советское время русская философия, «самиздатская» и эмигрантская литература, полузапрещенный «серебряный век» – мощно всплывала на поверхность нашей истории и жизни. Люди Церкви, после 70 лет «вавилонского пленения» говорившие на этих семинарах свое проникновенное и глубокое духовное слово, свидетельствуя о высшей истине спасительного Православия, были тем, казалось бы, просто забытым миром, который вдруг открылся нам, молодежи. Они навсегда вошли тогда в мое сердце, я вдруг полюбил их всех, даже незнакомых, кого в первый раз видел. Подлинная Россия – вот она, протяни руку и войдешь. Это было незабываемое чувство! В этом процессе узнавания и обретения себя, как части этого мира, Глеб Александрович Анищенко занимал одно из ключевых мест.

Он всегда держался скромно, в тени Аксючица, выдвигая того на первый план. Хотя, по свидетельству самого Виктора, именно Глеб был еще недавно одним из главных его учителей. Так, он буквально затолкнул своего друга в политику, резонно убедив, что если мы не будем заниматься политикой, то политика рано или поздно займется нами. РХДД[1], новый закон о свободе совести (который они написали практически вдвоем) и другие законы (принятые с их подачи Верховным Советом РСФСР), с чего началось возрождение Церкви, расстрел «Белого дома» – все это было еще впереди.

Сказать, что Глеб Анищенко – весьма одаренный и своеобразный литературовед – значит ничего не сказать. Именно он, наряду с еще некоторыми, стал зачинателем того направления в нашей науке, которое можно назвать христианским литературоведением, когда еще не были известны имена ни Михаила Дунаева, ни Ивана Есаулова, ни многих более молодых, что уверенно стоят сегодня на плечах великанов.

Он был еще и выдающимся преподавателем. Те лицеисты, что говорили свое слово на похоронах, имевшие максимальные баллы ЕГЭ по литературе, фантастически отличны от обычных школьников и студентов наших дней, часто не знающих самых элементарных вещей. Те из них, кто после лицея пошел в Университет, дружно свидетельствовали, что никто из профессоров и преподавателей близко не стоял с Глебом по уровню понимания литературы. Его книга «Загадки и отгадки русской литературы» – настоящая, высокая классика нашей науки, содержащая немало открытий. Ну и, конечно, книга публицистики «Выбор и путь» и стихи, стихи, стихи…

Видится глубокая символика в том, что Глеб скончался накануне дня Всех Святых. Святые – это те, кто уже в своей земной жизни достиг идеала, став для нас образцом жизни и подвига, для большинства, увы, практически недостижимого. Разумеется, не в нашей власти упреждать Промысел и решать за Бога, кто какого места достоин в Жизни Вечной. Но невозможно не видеть, что Глеб Анищенко всем стилем своей жизни, ее прикровенными принципами, реализуемыми в повседневности, жил, что называется, подражательно, был в чем-то очень похож на своего небесного покровителя святого князя Глеба, что вместе со своим братом Борисом отказался от борьбы за власть, предпочтя смерть насилию. Как это ярко отлично от «мейнстрима» современного мира!

Эта манера держаться в тени, подспудно влияя на очень важные процессы, это смирение, в котором ощущался стальной стержень воли, умение сочетать убежденное упорство и политическую мудрость с какой-то поистине детской наивностью и доверием к ближним, открытость, но и мудрое различение своих и чужих, все эти незаурядные и нечасто встречаемые вместе качества – черты подлинного христианина, каковых в сущности, очень немного в окружающей нас реальности.

Он ушел смиренно, как и жил, зная о своей неизлечимой болезни и спокойно готовясь к смерти, успев завершить начатое, оставив после себя почти грандиозное наследие – свои книги и, главное, целый сонм учеников. Россия все еще жива, вопреки всему – вот главное, что можно вынести из его жизни и смерти.

Владимир Семенко,

2023 год, день Всех Святых, в Земле Российской Просиявших