 Сейчас в эпоху ресоветизации, когда даже в поправленной конституции РФ появилась статья 67.1 о преемственности РФ от СССР, советская внешняя политика трактуется как "миролюбивая" в еще бóльшей мере, чем это пропагандно делалось в годы Холодной войны. Особенно это стало педалироваться в последние годы в связи со всплеском русофобии на Западе из-за т.н. "аннексии Крыма" и "российской агрессии на Украине, возрождающей советскую угрозу всему мiру".
Как противодействие этой русофобии культивируемое нынешними правителями РФ оправдание и приукрашивание советской внешней политики, быть может, еще пригодно для продолжающегося оболванивая нашего населения, так и не очистившегося от советского наследия, но оно совершенно непригодно для воздействия на население западных стран. Наоборот: российская пропаганда выглядит лживой и этим лишь укрепляет подозрения в маскировке "возрождаемой Путиным советской агрессивности".
Ведь в годы Холодной войны советская пропаганда давала множество саморазоблачительных доказательств агрессивности СССР, начиная от Программы КПСС с идеологией неизбежной коммунизации всего человечества по образцу СССР (причем Хрущев во время поездки в США подтвердил это откровением в духе "Мы вас похороним!") ‒ и до насаждения марксистских просоветских режимов во многих странах Азии и Африки. Вот и сейчас заявления наподобие откровения Нарышкина о восстановлении Коминтерна подтверждает пропагандный русофобский миф о "восстановлении Путиным советской агрессивности".
Ниже моя статья почти полувековой давности (после ввода советских войск в Афганистан для спасения там марксистского режима) о том, как тогдашняя советская внешняя политика и экспансия виделись глазами русской антикоммунистической эмиграции, в которой я тогда получал свое идеологическое образование. ‒ М.В. Назаров
+ + +
В чем причина этого, на первый взгляд рационально не объяснимого явления коммуниcтической экспансии? Что заставляет коммунистов, не считая ни с чем, даже с падением собственного престижа и нанесением себе политического ущерба, а также перегружая свою экономику финансированием коммунистических и братских партий по всему мiру и обрекая свой народ на низкий уровень жизни ‒ бросать огромные средства на прибирание к рукам новых и новых стран и на подрывную работу на Западе, причем без шансов на успех: ведь на Западе люди не слепые.
Зачем сейчас понадобилось свергать короля и коммунизировать Афганистан, и без того бывший лояльным к СССР? Ведь, рационально рассуждая, вторжение в Афганистан дало советскому режиму больше минусов (как в международной политике, так и во внутриполитическом положении), чем плюсов. Но можно быть уверенным, что когда появится возможность прибрать к рукам какой-нибудь очередной Афганистан, коммунисты ее не упустят. В чем же дело, где тут у коммунистов не срабатывает общепринятая логика?
Она срабатывает. Только она другая. Коммунисты ведут политику завоевания мiра даже не потому, что так предсказал их пророк Маркс и так записано у них в Программе. (У этой причины мистическая основа в том, что этого хотят силы зла, но этого уровня я сейчас не касаюсь.) Их неудержимое стремление к мiровой экспансии вполне логично объясняется сегодня не столько ролью "повивальной бабки истории", то есть содействием наступлению новой эры и новой общественной формации (эта идеология во внешней политике предназначена на экспорт в бедные развивающиеся страны Азии и Африки, страдающие от неоколониализма), сколько природой тоталитаризма.
Тоталитарное общество построено на монополии информации в руках руководства, то есть на лжи. Всякое дыхание правды есть разоблачение лжи, этой основы режима, и это для тоталитаризма смертельно. Именно поэтому за распространение правды в СССР дают двузначные сроки заключения. Возмущение западной общественности, мол, у нас немыслимо подобное, чтобы за какие-то листовки или демонстрацию человека сажали в тюрьму! ‒ эмоционально понятно, но логически неверно: в западных странах подобные личные протестные акции не подрывают, а соответствуют основному принципу их строя: смешивать и обезвреживать нежелательную правдивую критику в общей каше множества других мнений, в то время как в тоталитарном режиме критика действительно является подрывной, а правда ‒ смертельно опасной. Рассматривая их как таковые тоталитарная система в сущности права.
Основная причина внешней экспансии коммунизма ‒ тот же страх перед правдой и свободой в окружающем мiре. Пока в нем существуют неподконтрольные альтернативные государства ‒ уже сама информация об их существовании, о возможности жизни (и с более высоким ее уровнем) в принципиально иных государственных системах ‒ тоже подрывает прочность и в нашем случае (в сравнении с дореволюционной Россией) также и легитимность тоталитарного государства в сознании его населения.
Тоталитаризм может лишь временно мириться с сощуствованием чего-то иного, но он никогда не упустит шанса уничтожить "чужеродный мiр". Реакция на его уничтожение такая же автоматическая, как у фагоцитов-пожирателей.
В принципе, тоталитарную систему подрывает в какой-то мере само наличие географических атласов, где обозначены иные, неподконтрольные режиму и недоступные страны. Почему они недоступны? ‒ рано или поздно может возникнуть этот вопрос у подрастающего молодого человека, и ответ режима на это не может быть убедительным для всех. Проще было бы, если бы весь атлас был закрашен одним красным цветом ‒ это сняло бы вопрос.
Возможно, в каком-то смысле даже существование Луны, планет и звезд на небе "подрывает" тоталитарный режим своим фактом неподконтрольного существования, выпадением из сферы тоталитарного господства. Характрно, что первыми предметами, доставленными советской автоматической станцией на Луну, были коммунистические символы: советский герб и барельеф Ленина ‒ "застолбили", как пес "столбит" свою территорию метками по углам заборов.
Тоталитаризм ‒ это раковый процесс в духовно-идеологической сфере, направленный на пожирание окружающего мiра и его уподобление себе, своей раковой опухоли. Мне кажется, он в СССР в гораздо большей части инстинктивен и самопроизволен, чем руководствуется марксовыми пророчествами о необходимости "помочь историческому прогрессу". Вероятно, Маркс, не сталкивавшийся на практике с особенностями существования тоталитаризма, этих раковых инстинктов за ним не предполагал, и завоевание коммунистами мiрового господства мыслил себе как "научно обоснованное" должное.
Остается подумать, в какой степени этот инстинкт экспансии коренится в личной психологии тоталитарного диктатора (или группы диктаторов) и в личном ощущении ими угрозы своей власти, или же самого диктатора "волочет за собой система". Смысл этого вопроса в том, можно ли надеяться, что в рамках той же тоталитарной системы когда-нибудь на месте диктатора окажется человек, который пойдет на перестройку системы? И сможет ли он ее осуществить?
В конкретной ситуации сегодняшнего СССР на этот вопрос можно ответить так. Пока советское руководство будет легитимировать себя марксистской идеологией, эта идеология будет "заставлять" любого коммунистического руководителя, по крайней мере в пропаганде, превозносить свой режим как "передовой", "научный", и продолжать защитную экспансию вовне в духе "повивальной бабки истории". Но можно предположить, что гипотетический руководитель с антитоталитарными намерениями, готовясь к "переходному периоду", сможет ограничиться практическим бездействием в плане экспансии. Это будет "волочением его системой", но оно преодолимо, если руководитель действительно ставит перед собой задачу коренного изменения системы.
Более опасный раковый инстинкт экспансии присущ настоящему тоталитаристу, который боится потерять свою власть и более всего озабочен ее укреплением, то есть укреплением режима. Пока что в советском руководстве находятся люди именно такого плана, сделавшие карьеру в сталинское время и лично участвовавшие в укреплении тоталитаризма, связавшие с ним свою судьбу ‒ коренное изменение системы для них означяает не только потерю власти, но и, как они опасаются, самой жизни (достаточно им вспомнить Нюрнбергский трибунал...).
Люди иного плана, менее связанные лично с созданием системы, сейчас на подходе к власти. Смена поколений властителей должна произойти в ближайшее время. Как когда-то Моисей долго водил свой народ по пустыне, чтобы не осталось помнивших египетское рабство, так не суждено ли и советскому правящему слою (да и всему советскому обществу) столько же лет сидеть в затхлом болоте "развитого социализма", вымаривая сталинистов и страх перед ужасами сталинизма в обществе?
Примерно 1980 г. (не было опубликовано)
М.В. Назаров
Комментарий МВН. 30 сент. 2024 г.
Статья не была опубликована, так как рукопись не была приведена в чистый вид для набора, я ее отложил, чтобы доработать, и забыл о ней. Только сейчас, разбирая архив после потопа, решил опубликовать ее с небольшим редактированием и комментарием ‒ в связи с форсируемой в РФ ресоветизацией (о ее причинах и ее сути писал не раз на РИ).
 Мои тогдашние размышления сбылись уже «в ближайшее время»: через пять лет после написания этой статьи власть в СССР возглавил человек, «менее связанный лично с созданием тоталитарной системы», который под давлением "крестового похода" Рейгана, ощутил необходимость «перестройки», продолжая поначалу превозносить свой социалистический строй как "передовой": "Гласность!" и "Больше социализма!". Но он не обладал для оздоровительной реформы должными государственными знаниями, кроме всё того же марксизма и комплекса неполноценности перед жизненным уровнем и свободами западной демократии, о функционировании которой и о действительных правителях западного мiра он не имел представления. Как и о государственном строе исторической России, на который следовало ориентироваться как на традицию и основу. Поэтому тов. Горбачев тоже оказался в ловушке тоталитарной системы, а кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Ельцин не нашел ничего лучшего, как вместо демонтажа обрушить ее, толкнув падающего в том направлении, в каком этого хотел Запад: в союзе с прозападной частью партийной номенклатуры революционно разрушить геополитического соперника и превратить его осколки в колонии.
А Путин, тоже будучи продуктом советской системы и даже ее охранительного легиона, не имея должного идеологического и духовного образования, а лишь советскую форму западничества, не нашел никакой лучшей "скрепы" российского общества и своей "легитимации", чем совпатриотизм. Выставляя себя на Западе "реаниматором советской угрозы" и этим успешно помогая русофобии.
|
