После «циркуляра о расказачивании», секретно принятого Оргбюро ЦК РКП и подписанного председателем ВЦИК Янкелем Моисеевичем Свердловым 24 января 1919 г., начались массовые репрессии против казачества: аресты, ссылки и расстрелы, которым подвергались все без исключения казаки, независимо от возраста и звания, расстреливая и тех, кто воевал против советской власти, и тех, кто еще не успел разобраться, что она собой представляет и чем эта сатанинская власть обернется для казаков. Красные комиссары не щадили никого. Даже не искали особых причин для репрессий: за то, что приносил присягу Царю и верно служил Царскому Престолу, охранял границы Россiйской Империи от нападения врагов, не на жизнь, а на смерть защищал Отечество и православную веру – этого уже было достаточно, чтобы уничтожить «виновного», а заодно всю его семью, даже малолетних детей. Заполыхали станицы, хутора, кровь казачества полилась рекой по всей земле, где веками проживали и служили казаки: на Дону, Кубани, на Тереке, в Оренбуржье, на Урале, в Сибири…
На Кубани безсудной расправе подвергали всех, кто «ростом выше колеса телеги», особенно зажиточных казаков. А таковых было большинство, потому что казаки умели воевать, за что получали царские награды и щедрые льготы, и добросовестно трудиться. Для комиссаров ненавистно было само слово «казаки», их воинственный менталитет, их гордый и крутой нрав, безстрашие, их особый уклад жизни, понятия о казачьем братстве и взаимоподдержке, о демократизме станичных отношений и строгой иерархии в управлении воинством. Их чувство независимости и достоинства, по причине которых иногородние к ним обращались исключительно как «господа казаки!». При мирной жизни трудились на своих землях, как это принято было у казаков, все члены многочисленной семьи, не считая военных сборов, на которые уходили молодые казаки. В грозное время все мужское население станицы, снаряжалась на фронт, считая это своим гражданским долгом. Поэтому казаки всегда жили в военном режиме, по многу лет считаясь в походе, готовые в любую минуту отдать свои жизни служению Родине. И устройство их поселений тоже было по военному образцу: станица (стан), курень, отдел, войско. Все вопросы станицы решались на казачьем кругу – демократично. Последнее слово было за атаманом. Их преданность присяге Царю стала основной причиной поголовного уничтожения казачьего сословия. Но самое главное – их твердое исповедание православной веры. Когда казаки поселялись на новом месте, первое, что они делали – строили храм, а потом уже занимались земными заботами и нуждами. И за веру, «за крест наш золотой», неустрашимо воевали! Если представитель иного сословия выражал желание стать казаком, его принимали в приписные казаки при условии, если тот исповедует православную веру, для чего просили прочитать «Отче наш» и «Верую». Этого, конечно, слуги сатаны потерпеть никак не могли и расправлялись с казачеством безпощадно!
Не обошли репрессии и известной казачьей семьи, чей род Бугаев со времен Запорожского войска, проживал в станице Елизаветинской на Кубани. Ее расказачили за то, – хотя, конечно, причина была формальной – что у них был небольшой кустарный заводик, изготовлявший саманные кирпичи, которые использовали казаки для постройки жилых домов. И даже за то, что их многочисленная семья, с многодетным потомством, жила в добротном просторном, из красного кирпича доме, построенном еще прадедом. Арестовав главу семьи, казачьего сотника Афанасия Даниловича, вместе с другими казачьими старшИнами, находившимися в это время в станице, под усиленным конвоем красноармейцев отправили в станицу Тимашевскую, где располагался их штаб. Но просчитались! Неустрашимый духом сотник, который всегда среди первых мчался на коне в лаве навстречу противнику, увлекая за собой безстрашных воинов, который в бою мог на полном скаку разрубить врага до седла лошади, неоднократно отличавшийся храбростью в Турецкие войны, за что был награжден знатной трофейной турецкой шашкой, не говоря о других наградах, просто так сдаваться не собирался. Вместе со своими товарищами они безшумно и быстро справились с конвойными. Отобрав ружья и прикончив их, арестованные бежали. Кажется, спаслись, потому что никого не нашли. Но аресты в станице после этого значительно усилились. Вскоре и всю его многодетную семью как родственников врага народа сослали в ГУЛАГ в Кировскую обл. (б. Вятская губерния), на угольную шахту «Мариинская». В 1925 г. она стала называться — Половинковская копь горного управления «Кизелтрест», с 1933 — шахта имени Урицкого, на территории которой, перед зданием клуба под названием «Победа», поставили бюст этому кровавому упырю. По пути в ссылку скоропостижно умер, ему было тогда уже за 90 лет (!), престарелый глава старинного казачьего рода Бугаев Данила Спиридоныч, чей предок был известен как один из сподвижников Атамана Богдана Хмельницкого. Умерли, не выдержав страданий, младшие дети.
Отцу моего мужа, Федору Афанасьевичу, одному из старших сыновей Афанасия Даниловича, когда семью сослали в концлагерь, было 13 лет. Все его родные погибли при взрыве метана в шахте, где они отрабатывали смену глубоко в тоннеле. Федору повезло – в этот день он был определен в другую смену. Но шахта «отметила» его тоже: однажды он не смог удержать вагонетку, которую полную угля катил перед собой к подъему наверх, она сорвалась с рельсов и намертво защемила ему кисть правой руки. Несколько часов он шел к врачу в соседний лагерь, при сильнейшем морозе, один, без конвоя, потому что начальство знало, что не убежит – кругом намного километров была сплошная тайга, мороз, ветхая одежда, и голодные дикие звери. А затем после ампутации кисти, которую сделал стоматолог (других врачей не было!), тоже из заключенных, он шел обратно. Выжил. Тогда ему было чуть более 20-ти лет. Последующие годы он уже работал наверху электриком, быстро освоив, несмотря на увечность, новую специальность. Но освобождать его по инвалидности никто не собирался. Он отбыл в ГУЛАГе – без всякой вины, только за то, что он родился казаком – 21 год (!) и перешагнул за лагерные ворота в 45-м, когда ему исполнилось 34 года. Он вышел на свободу потому, что очень повезло, мог бы сидеть и дальше, т.к. про него «там» забыли. Федора спасла полюбившая его девушка Нина, вольнонаёмная подавальщица в лагерной столовой, которая, использовала все возможности, кланяясь и задабривая местное партийное начальство. Она буквально вытащила его из концлагеря, благодаря тому, что отец ее Михаил Евстафьевич Бутолин был в губернии почитаемым народом земским врачом, излечившим многих сибиряков от смертельного туберкулеза.
С молодой женой Федор поехал в родовые места на Кубань, надеясь найти хоть кого-то из многочисленной родни. Выжили его две старших сестры: еще до репрессий вышли замуж, уехав в Екатеринодар и сменив фамилии. Тогда же, когда закончилась война, переживший годы тяжелейших испытаний, приехал к своим дочерям Афанасий Данилович. Это был измождённый, сгорбленный старик, но с живыми глазами, острым взглядом и несломленным духом. Как и когда после бегства из-под ареста Афанасий Данилович оказался на строительстве Беломорканала, очевидно, сумев скрыть свою биографию, иначе бы его тут же расстреляли, в каком году, и при каких обстоятельствах он покинул стройку, когда освободился и где скитался последующие годы, мой муж не знает: он был совсем малым ребенком, когда дед вернулся домой. А через год Афанасий Данилович умер от рака желудка. Ни отец, ни дочери о нем ничего не рассказывали.
Их родовой дом в Елизаветинской уже много лет занимали чужие люди – из той «пришлой бедноты», которую комиссары по циркуляру расселяли в опустевших казачьих станицах. Имея «волчий билет», приближаться к Елизаветинской, под угрозой ареста, было опасно, жаловаться было некуда, прав на защиту никаких, могли посадить опять, по доносу тех же жильцов или соседей. Кто-то из знакомых помог Федору Афанасьевичу получить небольшой участок в селе им. Калинина под Краснодаром, семья стала жить во времянке из саманного кирпича и земляным полом, с тремя малолетними детьми. К тому же в 45-46-м годах на Кубани опять разразился страшный голод, унесший сотни жизней. Жили в жуткой нищете, но через несколько лет, с помощью родственников и старых знакомых казаков, которые помнили еще их деда и прадеда, построили свой, собственный саманный дом, который казался тогда вместительным и надежным. Сын Миша радовался, когда ему в 12 лет тетя Харюта сшила шаровары – впервые из нового сатина... Достойную работу отцу найти было практически невозможно, на нем стояло клеймо бывшего заключенного. Зная его честность (тогда это еще ценилось!), Федора Афанасьевича взяли кладовщиком на фабрику головных уборов «Отечественник», тем более что он мог в уме совершать любые арифметические действия с шестизначными цифрами. Когда проверяли его подсчеты на арифмометре – ни одного раза ошибки! И к слову сказать, «при утруске и усушке» за все годы работы кладовщиком ни одной пропавшей кепки или женского берета – навсегда сохранились, несмотря на ГУЛАГ, казачьи правила: воровать нельзя, за воровство – в куль и в реку!.. Возможно, он родился гениальным математиком, что как-то помогло ему хотя бы выжить в концлагере, а мог бы стать гордостью русской науки… Зарплата у Федора Афанасьевича была мизерной, поэтому, чтобы себя прокормить, трудиться приходилось с раннего утра до заката всем способным: полоть в огороде, доить корову, кормить кур и кроликов, выращивать на арендуемой бахче арбузы, а потом их продавать, по 5 копеек... А у отца рабочей была только левая рука… Когда Федор был в концлагере, с детства мечтал об одном: когда выйдет на волю, поесть досыта хлеба. Теперь Федор Афанасьевич мечтал, чтобы у них был добротный дом, досыта наелись хлеба с маслом и попили чая с сахаром его дети. И самое главное, Федор Афанасьевич клал все силы, чтобы они могли учиться, получить высшее образование. Бог милостив, мечта его исполнилась еще при его жизни, правда, для этого им пришлось скрывать свое происхождение.
Федор Афанасьевич остался жив, но сколько ни в чем неповинных детей-казачат погибли за колючей проволокой ГУЛАГа, как и его родные братья и сестры при взрыве метана в шахте, которую лагерные начальники спешно залили водой, скрыв свои жертвы навсегда… Он отбыл в ГУЛАГе более 20 лет, попав в концлагерь незрелым подростком. При выходе из неволи, в выданной справке значилась причина: «член семьи врага народа». За это безысходное время он пережил много скорбей и горя, человеческой злобы и несправедливости, надежд и отчаяния, потеряв там своих близких и родных, видел страдания и смерти заключенных, издевательства, унижения, травлю сторожевыми собаками беззащитных людей, их нечеловеческие мучения и пытки… Но он никогда не рассказывал об этом своим детям, желая уберечь их от страшной правды сталинского режима, стараясь сделать, как он понимал и как мог, их жизнь более счастливой, чем его собственная судьба – обкраденная и изуродованная ненавистниками русского народа …
Исполняя декрет расказачивания, казаков не только расстреливали и ссылали в отдаленные места, власть использовала и другие изуверские способы их массового уничтожения. Одновременно, в 20-е годы, комиссары устроили на Кубани смертельный голод, когда у станичников отбирали в виде продразверстки весь урожай, всё съедобное. Красноармейцы окружали станицу, по концам ее ставили пулеметы, исполняя секретный циркуляр: в станицу всех впускать и никого не выпускать. Каждый день станичники умирали десятками, была съедена даже трава, кто пытался вырваться, расстреливали на месте, трупы умерших от голода, и вместе с ними умирающих, но еще живых людей, сбрасывали в заранее ими же вырытые ямы. Их не закапывали, родственники, кто мог еще двигаться, находили потом своих близких, чтобы захоронить их по-человечески. До нашего времени сохранились эти характерные холмы с огромными низинами рядом, с останками жертв комиссарского безчеловечного произвола. Много лет назад, будучи в станице Елизаветинской проездом, я спрашивала местное население, знают ли они, что это за холмы. Все, без исключения, равнодушно пожимали плечами в недоумении… Теперь там живут потомки «пришлой бедноты», очередное поколение потомков. Кто-нибудь назовет, сколько замучено и репрессировано казаков, сколько казачьих жизней уложено в эти страшные ямы, сколько безследно уничтожено казачьих родов, которые когда-то составляли опору, гордость и славу нашего Отечества?..
Не надо думать, что репрессии против казачества после смерти Сталина прекратились. Негласно, но неуклонно, хотя уже не в прежних масштабах, они продолжались еще не одно десятилетие: за казачью форму, найденное оружие, которое, например, как сабля или кинжал, традиционно является неотъемлемой частью казачьей формы. И даже за исполненную публично казачью песню или пляску могли подвергнуть уголовному преследованию, выслать, посадить. Казачьи круги тоже были запрещены. Не говоря о том, что могли даже безнаказанно убить за ношение казачьей формы, за защиту прав казачества, за попытку возродить историческую память, национальный уклад жизни, воинские казачьи традиции, а тем более желание организовать на исторических казачьих землях историческое казачье войско как впитанный с младенчества традиционный образ жизни казачества.
Советская власть, под руководством КПСС правившая с 17-го года в Россiи под разными названиями и подвергавшая кровавым репрессиям миллионы казаков как класс, как воинское сословие, которое она практически, методом фальшивок и подмен, особенно в последние десятилетия, привела к вырождению и уничтожила, не считала это своим безчеловечным преступлением. Путин неоднократно подчеркивал, о чем записано в Конституции, что РФ является правопреемником СССР. Значит, за все, что происходило при Ленине-Сталине-Свердлове-Троцком-Дзержинском, за годы правления чекистов-коммунистов-большевиков, за все их преступные деяния перед державообразующим народом, в том числе и перед казачеством как части коренного народа, нынешняя олигархически-либеральная власть несет полную ответственность. Однако она до сих пор не признала свою вину, не признала эти несмываемые, не имеющие срока давности безчеловечные преступления перед казачеством его широкомасштабным геноцидом, проводившимся государством многие десятилетия! Поэтому этот геноцид продолжился и в наше время, когда в 90-х годах в Чечне были изгнаны и вырезаны целые казачьи станицы, где испокон веков проживали терские казаки, где из 450 тыс. русского и казачьего населения там остались всего лишь несколько десятков, где были разгромлены православные храмы, замучены до смерти православные священники. Терского Казачьего Войска здесь больше не существует! С поддержки кремлевской власти Чечня стала мусульманской и мононациональной, даже казачий город Грозный… На своих исторических землях оказались безправными изгнанниками Семиреченские казаки в Казахстане, после отделения его от Россiи, и РФ на их призывы о помощи и защите равнодушно промолчала… Сейчас, уже в наши дни, в сальских степях, на исторических землях Великого Войска Донского, пришлые из Азербайджана варвары и бандиты безнаказанно грабят фермеров, крадут заготовленное сено, угоняют скот, поджигают их сельскохозяйственные угодья, а кто сопротивляется, жестоко избивают, угрожая смертельной расправой. Казаки, по нынешним законам не имеют права иметь при себе оружие, даже для собственной защиты. А власть молча смотрит на этот неприкрытый бандитизм оккупантов, равнодушно, сквозь пальцы, не оказывая никакой поддержки многовековым защитникам нашего государства… Это не геноцид? Путин часто говорит, что всё идет по плану. А может, по тому секретному циркуляру, принятому к действию еще в 1919-м году? Ведь нынешняя власть по-прежнему пламенно почитает тех, кто его создал и осуществил, ставя им памятники, присваивая россiйским городам и улицам имена кровавых террористов и убийц нашего православного народа… Как смотреть на эти памятники изуверов, читать их имена, жить в городах и на этих улицах, заклеймённых именами убийц, потомках замученных отцов, дедов, близких родственников?..
Я упомянула здесь историю всего одной семьи, одного казачьего рода, пострадавшего от кровавой расправы над казачеством, осуществлявшейся десятилетиями с особой жестокостью и ненасытной ненавистью янкелями моисеевичами, лениными/бланками-троцкими/бронштейнами и их многочисленными партийными подельниками и последователями – русофобами и идейными садистами, сознательно расправлявшимися с Христолюбивым Казачьим Воинством – многовековой защитой и опорой Россiйского государства. Эту историю можно множить на миллионы неповинных жертв, искалеченных казачьих судеб и украденных жизней, которые утратил наш народ за сто лет богоборческого режима. Возместить эти потери национального генофонда при нынешнем безбожном и антирусском режиме никак невозможно. Потому что веками создавал казачество Христос Бог как Своих воинов за Веру, Царя и Отечество и о которых теперь уже никто не узнает… Царство небесное всем казакам, погибшим от красного террора, и вечная им память! Как сказал Христос: «Мне отмщение и Аз воздам!». Уповаем, Господи, на Твою справедливость, веруем, что ни одна слеза, ни одна капля их крови не будет забыта!

В.Д. СОЛОГУБЪ, 24.01.24.

Русская Стратегия