ПРИОБРЕСТИ КНИГУ "ПЕВЕЦ РУССКОЙ РЕКОНКИСТЫ" В НАШЕЙ ЛАВКЕ

https://vk.com/market-128219689?screen=group

В одной из своих статей, опубликованной в «Русском Инвалиде» (№51, 1933), Петр Николаевич Краснов недвусмысленно заметил: «Все мы <...> часто впадаем в интеллигентскую ошибку и становимся, отдаваясь духу времени, несправедливыми и жестокими в оценке людей и событий, которые, если приглядеться к людям – совсем уж не такие плохие люди, если правильно оценить события – далеко не такие простые события».

Поистине, эти справедливые слова можно вполне отнести и к его легендарной личности. Нет, мы не будем повторять тех клевет, что возвела на Краснова большевицкая пропаганда, мы лишь напомним о том, что, как русский, (а не советский!) патриот и кадровый военный, Петр Николаевич на протяжении всей жизни последовательно боролся за торжество Русской идеи на земле, торжество этой идеи познавшей. Он искренно любил Господа, почитал Государя, на верность которому присягал, верой и правдой служил Отечеству, приумножая его славу, как оружием, так и пером.

Краснов, как никто другой из писателей-современников, знал психологию простого солдата и казака, психологию тех, кого с подчеркнутым уважением именовали: «Ваше благородие». А «благородство» - он-то знал наверняка – достигалось особым правом – первым пойти в атаку, первым лечь в родную или чужую землю, совершать поступки, свидетельствующие честь, но не выгоду.

Именно этой бескорыстной любви к служилому сословию, чести и достоинству, рыцарственному служению Отчизне учат и все книги П.Н.Краснова, в которых растворена его душа-христианка, Душа его Армии, неистребимый дух верующей России.

Происходил Петр Николаевич из старинного казачьего рода; его прапрадед, генерал-майор Иван Кузьмич Краснов, был сподвижником Суворова и большим другом Атамана Платова, погиб в стычке с французами накануне Бородинского сражения. В 1904 году именно он посмертно стал шефом 15-го Донского казачьего полка. Несмотря на то, что его праправнук Петр родился в Санкт-Петербурге, все члены большой и дружной семьи Красновых были приписаны к своей родовой земле – вотчине «Краснополье», основанной Иваном Кузьмичом недалеко от станицы Урюпинской Хоперского округа Войска Донского.

В год рождения Петра Николаевича (1869) Российская империя отмечала 100-летие со времени утверждения Высочайшим указом высшей боевой награды русского офицера – ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия и, конечно же, не ведала, что на свет явился еще один его кавалер. П.Н.Краснов окончил Александровский кадетский корпус, куда перевелся из гимназии, 1-е Павловское военное училище и Офицерскую кавалерийскую школу; был лихим наездником и прекрасным спортсменом, не единожды получавшим победительные призы из рук самого Государя за участие в Красносельских скачках и конкур-иппиках в Михайловском манеже.

Об этом периоде жизни Петр Николаевич поведал читателям в романе с музыкальным названием «Ларго» (1930), где отразил свои представления о том, что такое достоинство настоящего офицера, наполнив роман чарующими картинами музыкального Петербурга и его дачных предместий. Там же сделал уже не первую попытку осмысления борьбы тайных, антирусских сил за обладание душою России, приведшей к ее краху в феврале 1917 года. И там же поднял особенно волновавшую его тему греха и расплаты за него, тему христианского покаяния.

Литературный талант Краснова, унаследованный от отца – Николая Ивановича, служившего в Главном управлении казачьих войск, заявил о себе рано. Но именно его «Дневник», написанный по следам командировки в Абиссинию (Краснов был назначен туда в качестве начальника казачьего конвоя Русской Императорской Миссии) и опубликованный в «Военном сборнике», имел огромный успех, после чего Петр Николаевич был приглашен к постоянному сотрудничеству в газету «Русский Инвалид». Фельетоны, напечатанные под псевдонимом Гр.А.Д. (Град – так звали строевую лошадь Краснова!), по мнению специалистов, весьма оживили этот столичный органе военной мысли.

Но не только публицистика влекла молодого, энергичного и всегда собранного офицера. В 1896 году в свет выходят его первый роман «Атаман Платов» и «Донцы» - рассказы из казачьей жизни. Не расстается Краснов и с так полюбившимся в их семье жанром исторического и военного очерка. «Донской казачий полк 100 лет тому назад» (1896), «Ваграм» (1898), «Атаманская памятка» (1898), «Суворов» (1900) – это далеко не полный перечень трудов молодого Краснова, написанных в относительно спокойные для России годы. А «Путевые очерки: по Азии» и «В сердце Закавказья», также популярные, как жанр, в начале ХХ века, в свою очередь, снискали их автору славу наблюдательного путешественника и знатока восточной культуры, под которую подпадал и знаменитый стиль «chinois».

Кстати, вышеупомянутая «Атаманская памятка» - это краткий очерк об истории Лейб-Гвардии Атаманского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полка, созданного в 1775 году. К нему, по окончании Павловского училища, был прикомандирован только что произведенный в первый офицерский чин хорунжий Петр Краснов.

В 1896 году он женится. Его избранницей становится Лидия Федоровна Бакмансон, урожденная баронесса фон Грюнайзен, известная в России оперная певица. Немецкие корни супруги злые языки потом будут не раз ставить в вину Петру Николаевичу Краснову, обвиняя его в прогерманских настроениях, а то и в откровенном германофильстве. Но нужно было знать Петра Николаевича – человека высокой внутренней культуры, большого знатока русской и европейской истории, истории русско-германского партнерства на протяжении веков, чтобы заниматься подобными небылицами. (Впрочем, а почему бы ему и не любить Германию?..)

Нужно было знать и Лидию Федоровну, благородный нрав которой, сопряженный с тонкой деликатностью, отражен в ее небольшом эпистолярном наследии. Он же сквозит в образах тех женщин в романах Краснова, для которых ярким прототипом послужила именно она, обрусевшая петербургская немка, чтобы говорить о каком-либо «влиянии» на личность офицера-гвардейца, к моменту их знакомства духовно и нравственно сложившуюся.

 Интересно, что бы сказали злые языки, узнай о том, что и бабушка Петра Николаевича, урожденная фон Гантвиг, дочь генерал-губернатора Западной Сибири, была также носительницей германской крови?.. При этом почему-то не учитывается, какое благотворное влияние на сына оказывали его отец, Николай Иванович, потомственный казак православного вероисповедания, допущенный преподавать военную статистику Наследнику Цесаревичу, и его мать, Феодосия Ивановна Гаврилова, дочь управляющего Двором Великого князя Михаила Павловича, чье детство проходило в строгой атмосфере Михайловского и Елагинского дворца. Ее образ, между прочим, вполне узнаваем в Варваре Баланиной, одной из героинь семейной саги Краснова «Опавшие листья», ибо обличает в ней и большого книгочея, и человека, хорошо знавшего прошлое Петербурга.

После объявления войны с японцами П.Н.Краснов был прикомандирован к Штабу Маньчжурской Армии как военный корреспондент «Русского Инвалида». Высокий воинский дух, врожденная отвага и жажда подвига не позволили молодому офицеру оставаться в роли стороннего наблюдателя. Именно в Маньчжурии открыт послужной список его военных наград. И среди них: орден Святой Анны 4-й степени – «За храбрость», орден Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом, мечи к уже имевшемуся ордену Святого Станислава 2-й степени.

«Год войны» - так назвал Краснов книгу, повествующую о боях под Ляояном, Мукденом, на реке Шахэ. Об этих же событиях, переосмысленных глубоко и со знанием дела, Петр Николаевич напишет в 1905 году замечательный роман «Погром» (Из Русско-японской войны), который и сегодня еще остается малоизвестным для широкой читательской аудитории.

В предисловии к роману писатель необычайно проникновенно напишет: «Весь 1904 и начало 1905 года я провел в рядах Маньчжурской армии, сражаясь и описывая военные действия против японцев... Мне пришлось быть участником таких громадных сражений, как Ляоянское, Шахейское и Мукденское, пришлось видеть гибель наших батарей, смерть многих тысяч храбрых, погром едва зародившейся русской жизни на Дальнем Востоке... Но в корреспонденциях многое не могло быть описано так подробно и ясно, как это хотелось бы... А между тем, живя среди войск, много приходилось видеть и пережить таких тяжелых драм, место которым только в романе. <...> В России принято смотреть на эту войну, как на войну колониальную, как на войну за никому не нужную Маньчжурию и экзотические предприятия на Дальнем Востоке. Как бы ни были эфемерны и незначительны наши работы и предприятия на Дальнем Востоке, он втянули в себя целую серию русских людей, вложивших в них свои капиталы, ум и энергию и полюбивших их. Для этих людей отдача Японии Маньчжурии и Ляодуна, падение нашего могущества на Дальнем Востоке – погром...»

К началу Великой войны Петр Николаевич Краснов – командир славного 10-го Донского казачьего генерала Луковкина полка, расквартированного в одном из городков Царства Польского, на границе с Австро-Венгрией. Думы полкового командира, его наблюдения обычаев и нравов местечка, казачьи сборы на войну, первые дни и первые победы на Галицийской земле – это и многое другое талантливейший художник Краснов скрупулезно занесет в свой большой роман-эпопею «От Двуглавого Орла к красному знамени».

... Обучая свой полк и готовя его к боевым действиям, Петр Николаевич любил цитировать великого Суворова, который с детских лет служил ему примером во всем. «С нами Бог и Екатерина!» - повторял Краснов заученные когда-то прекрасные, грозные и полные величия наставления. – Кого из нас убьют – Царство Небесное, живым – слава! Слава! Родство и свойство с домом моим: - Бог, Государыня, Отечество! Горжусь тем, что я Русский!.. Молись Богу: - от Него победа. Пресвятая Богородице, спаси нас, Святителю Отче Николае чудотворче, моли Бога о нас. Без сей молитвы оружия не обнажай, ружья не заряжай <...> Все начинай с благословения Божия и до воздыхания будь верен Государю и Отечеству».

С благословения... До издыхания...

А еще он учил солдат и офицеров не бояться смерти и беречь полковое знамя, ибо оно – живой организм, говорящий о смерти и воскресении, - страшное и бессмертное.

«Бородино... Фер-Шампенуаз... Париж... Варшава... 1775-1875 гг. Что же испытывали те, на кого с истлевающей парчи смотрели из глубины веков – Нарва, Лесной, Полтава, Берлин <...>, перед кем развертывалась слава, уходящая в глубину трех-четырех веков!?» - в блестящей работе по военной психологии «Душа Армии» вопрошает не потерявший чувства восторга перед армейской святынею П.Н.Краснов. И здесь же вспоминает: «... командуя полком, сколько раз ночью я просыпался в тесной галицийской хате или в землянке и видел над своею головою в углу черный чехол, копье с Русским двуглавым орлом внутри и Георгиевский крест под ним. Живым и дарующим какую-то особую силу казалось оно мне...»

Краснов требовал, чтобы при первой просвистевшей пуле, при первом пушечном ударе, как только рвалась таинственная завеса между противниками, - хорунжий при знамени со знаменным урядником снимал чехол, и распускали темно-синее знамя с изображением Спаса Нерукотворного...

Итак, вместе со старинным казачьим полком Краснов вступил в полосу непрерывных боев. В статье «Генерал Краснов. К 50-летию в офицерских чинах» профессор генерал-лейтенант Н.Н.Головин («Русский Инвалид», №138, 1939) подробно раскрывает послужной список Петра Николаевича и дает яркую характеристику его боевого прошлого. Вспоминает его участие в бою при взятии местечка Белжец и станции Любич, за что полковник Краснов был пожалован Георгиевским оружием.

По-военному лаконично описывает он рукопашные сражения, когда брались пленные и многочисленные трофеи, когда подолгу удавалось сдерживать пехотные бригады австрийцев, и непосредственное участие Краснова в стремительных конных атаках... Производство Петра Николаевича в генерал-майоры.

О мужестве Краснова говорит и тот факт, что ранней весной 1915 года, раненный в плечо под Незвиской, он остался в строю, чтобы вместе с казаками, несмотря на лютый буран, атаковать венгерскую пехоту... В результате в плен попадает вражеский батальон с офицерами... Через месяц – новое назначение. Командиром 3-й бригады Кавказской «Туземной» дивизии. Бои у станции Дзвиняч завершаются в мае 1915 года кавалерийской атакой, спасшей положение II Конного корпуса. А к прочим славным наградам Краснова прибавляется орден особой ценности – Святого Георгия 4-й степени.

В суровые дни отступления Русской Армии генерал был назначен начальником 3-й Донской дивизии, но почти сразу переведен во 2-ю Сводную казачью. Именно этой дивизии было суждено прикрывать отход русских войск на самом тяжелом участке фронта. Маневренная война генерала Краснова была хорошо известна военным специалистам, а также отмечена в Журнале боевых действий, и подразумевала тактику вклинивания между наступающими колоннами германцев. При этом генерал умел в своих действиях быть дерзким и неуязвимым.

Принимал участие П.Н.Краснов и в знаменитом Луцком («Брусиловском») прорыве. Командование предполагало использовать опыт его удачливой дивизии в рейде по австрийским тылам по направлению к Ковелю. Туда же должен был пробиваться и Командующий 8-й Армией Юго-Западного фронта генерал Каледин. Луцкий прорыв ему удался, а вот Краснову с его казаками пришлось в пешем строю взламывать австрийскую оборону. Ожесточенные бои вынудили противника искать подкрепления, что, в конце концов, сосредоточило его массированный удар на дивизии Краснова. Казаки стояли насмерть. Их жертвенность способствовала общему успеху всего Юго-Западного фронта.

К сожалению, такие названия селений, как Вулька Галузийска, Тоболы, или Червищенский плацдарм на реке Стоход, почти ничего не говорят сердцу современного «россиянина», приученного в дни памятных дат листать книгу яростных сражений и побед «несокрушимой и легендарной» в годы 2-й Мировой войны. Обильно политые кровью терроризированных советских граждан знамена на несколько десятков лет застили величественного и державного Двуглавого Орла, былой блеск русского офицерства. Бывшие «царские орлы» в СССР покорно превращались в красных командиров, без погон на плечах, символику которых Краснов связывал с крестоношением... Недаром, в нравственном христианском богословии крест – это совокупность жизненных лишений, страданий, невзгод, которые христианин терпеливо переносит в утверждение веры Православной. Отсюда, из области Духа, и такая выносливость русского солдата и русского офицера!

Вспоминая и осмысливая прежний опыт ведения войны, армейский устав, взаимоотношения между офицером и рядовым, генерал Краснов писал: «Наш старый устав, титуловавший офицера «ваше благородие», поминал этим и подчеркивал моральное превосходство офицера и его обязанность благородно себя вести, благородно поступать, быть рыцарем.

В силу этой же моральной обязанности офицера вести себя «по-благородному» в наш старый дисциплинарный устав был введен кодекс об офицерском суде чести, допускавший узаконенные дуэли. Этим способом и солдатам, и офицерам указывалось, что для офицера честь (невесомое) дороже жизни (материального, весомого)».

...«Кругом измена и трусость, и обман...» - запишет в своем дневнике в дни отрешения от престола арестованный в Пскове Государь-Император Николай II. С Государем-Императором должны были сойти с исторической арены и Его верные слуги.

Несомненно, в этот ряд встали, пусть и немногие явленные в своем подвиге, но видные военачальники. И, прежде всего, генерал – хан Нахичеванский; бывший командир Кавалергардского полка граф Менгден, заколотый штыками солдат; Командующий 3-м Кавалерийским корпусом генерал граф Келлер, вызвавшийся помочь плененному Императору («Прикажи, Царь, придем и защитим Тебя»), за что и был отстранен от командования, а позже предательски застрелен петлюровцами в Киеве.

А что же генерал Краснов, известный своими монархическими убеждениями? Разве он не был готов отдать «покой и уют, семейное счастье, силы, здоровье и самую жизнь» во имя Родины и Государя? Он, имевший право переступать через кровь, и переступавший через нее на войне, подобно многим?.. Так или иначе, но и он впоследствии ценою собственной жизни рассчитался за грех высшего генералитета – Цареотступничество.

«Революция и отречение Государя Императора застали П.Н. в окопах у Любашева, в господском дворе Павлинове, - записала при составлении биографии генерала, затребованной баронессой М.Д.Врангель уже в эмиграции, Лидия Федоровна Краснова, не зная, что никакого «отречения» в Пскове не было, а была лишь фальсификация Акта. Ибо, ввиду Основных Законов Российской Империи, невозможен был даже и так называемый «Манифест об отречении». Также никто не мог снять с Помазанника Божьего Его узаконенного Церковью Помазанничества и отменить Его Титул!

Незаконность отречения Государя доказывал в своем труде «Императорский всероссийский престол» (1922) и статс-секретарь Государственного совета, тайный советник Николай Николаевич Корево, находясь уже в изгнании. Впрочем, никто и не видел вразумительного документа «об отречении», не говоря уже о том, что даже ловко изготовленная февралистами подделка не была представлена Правительствующему Сенату накануне ее опубликования.

Но общественное сознание, получавшее в те годы мировые и отечественные сведения (пищу для ума) из газет, усвоило одно: «Государь отрекся». Поэтому Лидия Федоровна Краснова поясняла Марии Дмитриевне Врангель: «Считая невозможным после отречения Государя Императора и образования Временного правительства служить, П.Н., как и его командир корпуса, генерал Гилленшмидт, подал прошение об отставке. Прошению этому хода дано не было».

После того, как на станции Видибор в мае 1917-го генерал был арестован казаками, приукрасившимися красными бантами, а затем отправлен для расстрела в Минск, он уже «не счел возможным оставаться во главе предавших его казаков и вторично подал в отставку». «Отставка не была принята, - констатирует Л.Ф.Краснова, - но П.Н. был освобожден от командования 2-й казачьей Сводной дивизии и назначен Командующим 1-й Кубанской казачьей дивизией...» А 26 августа 1917 года, Приказом по Армии и Флоту, он был объявлен Командующим 3-м Конным корпусом...

«Корниловский» поход, в котором должно было принять участие и воинское соединение генерала, завершился, едва начавшись. Краснов был вновь арестован, на этот раз – в Пскове, где провел ночь в местной тюрьме. Освобожденный начальником Штаба Верховного Главнокомандующего генералом М.В.Алексеевым, генерал Краснов отбыл с корпусом под Петроград. Потом последовал еще один поход обреченных. Теперь – против захвативших в Петрограде власть большевиков. Поход, окончившийся «предательской» Гатчиной, Смольным, домашним арестом и побегом в охваченные революционным бурлением Великие Луки, где казаки оставили о себе своеобразный след... Некоторые, правда, исправно распевали по вечерам старый русский гимн «Боже, Царя храни...», чем нарушали сон обывателей.

 Известное письмо Атаману А.М.Каледину, было также написано генералом Красновым в Великих Луках. В нем Петр Николаевич строил планы о будущем Дона и предлагал пути духовного оздоровления Войска Донского. «<...> пережив весь развал армии в строю, - писал он, - непосредственно командуя частями, я пришел к такому заключению, что казаки стали совершенно не боеспособны, что единственное средство вернуть войску силу – отпустить всех по домам, призвать на их место под знамена молодежь, не бывшую на войне <...>. Для подготовки офицеров <...> создать в Новочеркасске офицерскую школу и расширить училище...»