28 марта 1922 г. лидер кадетской партии Павел Милюков, нисколько не сокрушавшийся о своей ответственности за погубившую Россию и повлекшую многомиллионные жертвы революцию, за свою сознательную клевету на убиенного Государя и Государыню, выступал в зале Берлинской филармонии с докладом, приуроченным к пятой годовщине Февральского бесива, организацией которого главный либерал продолжал гордиться. Когда доклад был завершен, со своего места в зале поднялся бледный от волнения молодой офицер Петр Шабельский-Борк.
- Месть за Царицу, месть за Царскую Семью! – воскликнул он и несколько раз выстрели в оратора из револьвера. Пули Милюкова не задели, а на защиту однопартийца бросился В.Д. Набоков. Он попытался отнять у Шабельского оружие. Но за боевого товарища вступился другой офицер, Сергей Таборицкий. Именно его две пули оборвали жизнь отца будущего знаменитого писателя Владимира Набокова…
Оба офицера тотчас были арестованы. Они не пытались бежать и прямо заявляли о мотивах, подтолкнувших их на радикальный шаг. В монархической прессе в те дни писали: «Кроткий и незлобивый, П.Н. Шабельский-Борк горел священной ненавистью к врагам и предателям России... Петр Николаевич решил отомстить Милюкову, первому с трибуны Государственной Думы осмелившемуся бросить клевету против Государыни Императрицы Александры Федоровны... Своим выстрелом, мстя за поруганную отчизну, за цареубийство, за преступление революции, Петр Николаевич вызвал искреннее восхищение в сердцах всех русских людей, верных престолу и отечеству».
В свою очередь «царский гусляр» поэт Сергей Бехтеев посвятил Борку и Таборицкому стихотворение "Дорогим узникам":
Нет! Не убийцы вы!
Пусть суд ваш строг и гневен…
Возмездье грозное по совести творя,
Вы мстили палачам за кровь святых Царевен,
За смерть Царевича, Царицы и Царя!
Петр Николаевич Шабельский-Борк (Попов) был не только офицером, прошедшим две войны, но и поэтом, писателем, публицистом. Родился он 5 мая 1893 г. в дворянской семье, в Кисловодске. Его настоящая, по отцу, фамилия была Попов, но для публичной деятельности молодой человек предпочел взять фамилию своей крестной матери, известной деятельници монархического движения Елизаветы Александровны Шабельской-Борк. В те годы она была известна, как автор романов "Сатанисты ХХ века" и "Красное и Черное". Елизавета Александровна состояла в Союзе Русского Народа, в который по ее стопам вступил и Петр.
Война застала Попова студентом Харьковского университета. Он тотчас оставил учебу и отправился на фронт добровольцем. Сражался в рядах Ингушского кавалерийского полка "Дикой" (или "Туземной") дивизии и за доблесть вскоре был произведен в корнеты. Шабельский-Борк неоднократно отличился в лихих кавалерийских атаках, был тяжело ранен, удостоился награждения Георгиевским крестом… В 1915 г. после тяжелейшей контузии он восемь месяцев был прикован к постели – отказали ноги. Тем не менее отважный офицер вновь вернулся на воинскую службу.
С началом февральской революции Петр Николаевич вернулся в столицу. Когда он сообщил о своем отъезде командиру, тот хмуро поинтересовался:
– Что Вы хотите мне сказать?
– Вы верите в мою трусость?
– Абсолютно нет.
– Тогда я уезжаю с фронта в тыл; там больше работы, а тут – уже все кончено.
– Я Вас понимаю и не удерживаю, и желаю успеха.
Присягать Временному правительству корнет Попов отказался, а о своем оставлении фронта в дальнейшем сказал: «Действующей Армии я не покидал, – ушел из бездействующей... Я воевал, пока все воевали; уговаривал, когда началось братание, и ушел, когда кончили воевать, заявив, что немец-брат им милее русского».
После октябрьского переворота Шабельский-Борк наряду с другими монархистами был арестован по делу монархической организации Пуришкевича. На вопрос «судей», считает ли он себя по-прежнему монархистом, он ответил утвердительно, подчеркнув что является не просто монархистом, а монархистом убежденным, верным раз данной присяге. Доказать причастность Попова к организации Пуришкевича не удалось. Борк никогда не уважал этого много навредившего монархическому делу деятеля. "Порой мне кажется, - писал он, - что Пуришкевича судили не за "правизну", а за левизну. Речь его во время последнего слова была шедевром митингового ораторства, но местами мне не понравилась. - Мне было грустно, когда он завел волынку об Императрице Александре Федоровне и о Распутине. Какой это монархизм!"
Попова большевики в итоге обвинили в дезертирстве. "Отшумел наш процесс, - сообщал Петр Николаевич в одном из частных писем. - Сидя на скамье подсудимых, я, нельзя сказать, чтобы чувствовал на себе пятно позора. Все мы держались с достоинством. Иначе, собственно говоря, и быть не могло. Нам первым выпало на долю в анархической России громко назваться монархистами. Нелепыми и жалкими казались нам истерические призывы наших обвинителей... - к самосуду".
Приговор Петроградского Революционного Трибунала от 3 января 1918 г. был сравнительно мягким: принудительные общественные работы сроком на 9 месяцев с нахождением под стражей в Трубецком бастионе Петропавловской крепости, а позже – в «Крестах». Фёдор Винберг, с которым судьба свела Шабельского в ходе этого процесса, вспоминал: «На суде он держался превосходно. Я к нему питаю особенно нежные чувства, так как, по особенностям склада ума и души моего корнетика, мне, старому кавалеристу, он представляется особенно близким и родным».
Крепкая дружбу два верных монархиста пронесли затем через всю жизнь. Памяти Винберга посвящено стихотворение Бока «Царскому паладину»:
Я помню Вас в советском трибунале,
Когда с подъятой гордо головой,
Вы речь о Верности Царю держали,
И голос Ваш звучал, как громовой.
Я знаю, как петлюровские звери
Вас повели однажды на расстрел.
Вы смело стали у загробной двери,
Но Бог Вас спас, и Вы остались цел.
И знают все, как в черный год измены
Своей Вы не склонили головы,
Служа Святой Присяге неизменно.
И было мало Царских Слуг, как Вы!
Ваш «Крестный Путь» рисует паутину,
В сетях которой бьется наш народ,
И объясняет скрытую причину
Великих потрясений и невзгод.
Звучал «Призыв», сверкали «Лучи Света»,
Гремит Ваш труд «В плену у обезьян», —
Вы впереди в бою за Старые Заветы,
Рубя с плеча измену и обман.
Так Рыцари когда то ратовали
За Живоносный Гроб Господень вдалеке
И шли на бой в бронях чеканной стали
С Крестом на сердце и мечом в руке.
До гроба Вы остались Паладином,
С душой такой же чистой, как янтарь:
«Иду всегда путем прямым, единым,
Как мне велят Господь и Государь!»
(Слова Гв. Полковника Феодора Викторовича Винберга после переворота 1917 года, - прим.)
Вы не увидите Пресветлаго в сиянии,
Когда Его нам возвратит Восток, —
Вы умерли, угасли в ожидании,
Увяли, как торжественный венок…
Покойтеся же с миром на чужбине,
Под сенью Православного Креста,
А духом светлым воцаритесь ныне
В Чертогах у Сладчайшего Христа.
Попов и его «однодельцы» были освобождены по амнистии в мае 1918 г. Перво-наперво Петр Николаевич отправился на Украину, где в ту пору проживал верный рыцарь своего Государя граф Федор Артурович Келлер. Увы, Келлер так и не успел развернуть свою Северную армию, и в декабре того же года был убит в Киеве петлюровцами. Сам Попов вместе с Винбергом смог покинуть город, воспользовавшись предложением эвакуирующихся немецких войск присоединиться к ним. Памяти Келлера Борком посвящено стихотворение «Витязь славы»:
Когда на Киев златоглавый
Вдруг снова хлынул буйный вал,
Граф Келлер, витязь русской славы,
Спасенья в бегстве не искал.
Он отклонил все предложенья,
Не снял ни шапки, ни погон:
«Я сотни раз ходил в сраженья
И видел смерть» — ответил он.
Ну, мог ли снять он крест победный,
Что должен быть всегда на нём,
Расстаться с шапкой заповедной,
Ему подаренной Царем?..
Убийцы бандой озверелой
Ворвались в мирный монастырь.
Он вышел к ним навстречу смело,
Былинный русский богатырь.
Затихли, присмирели гады.
Их жег и мучил светлый взор,
Им стыдно и уже не рады
Они исполнить приговор.
В сопровождении злодеев
Покинул граф последний кров.
С ним — благородный Пантелеев
И верный ротмистр Иванов.
Кругом царила ночь немая.
Покрытый белой пеленой,
Коня над пропастью вздымая,
Стоял Хмельницкий, как живой.
Наглядно родине любимой,
В момент разгула темных сил,
Он о Единой — Неделимой
В противовес им говорил.
Пред этой шайкой арестантской,
Крест православный сотворя,
Граф Келлер встал в свой рост гигантский,
Жизнь отдавая за Царя.
Чтоб с ним не встретиться во взгляд,
Случайно, даже и в ночи,
Трусливо всех прикончив сзади,
От тел бежали палачи.
Мерцало утро. След кровавый
Алел на снежном серебре…
Так умер витязь русской славы
С последней мыслью о Царе.
По некоторым данным, Попов состоял даже членом тайной монархической организации бывшего лидера Союза Русского Народа Николая Евгеньевича Маркова. Являясь ее уполномоченным, принимал участие в неудавшейся попытке освобождения Царской Семьи из екатеринбургского заточения. После этой неудачи Шабельский, по воспоминаниям М.К. Дитерихса, пытался самостоятельно расследовать обстоятельств гибели Царской Семьи. «В сентябре 1918 года в Екатеринбурге, не служа в частях нашей армии, проживал именовавший себя корнетом Петр Николаевич Попов-Шабельский, - свидетельствовал генерал. - Он говорил, что приехал в Екатеринбург по поручению Высоких Особ, и в чем именно заключалось его поручение, он не высказывал. Рассказывал также, между прочим, что был вместе с полковником Винбергом, автором записок "контрреволюционера", участником процесса Пуришкевича. Он очень интересовался Царским делом, говорил со многими, расспрашивал всех, посещал исторические места и хотя говорил, что ему тяжело верить в убийство Августейшей Семьи, но тем не менее там, в Екатеринбурге, утверждал, что в факте Ее убийства он не сомневается. В конце сентября он исчез из Екатеринбурга».
С 1918 г. Шабельский проживал в Германии, зарабатывая себе на жизнь переводами и литературной работой. Вместе с Винбергом и Сергеем Таборицким они основали монархический литературно-политический журнал "Луч света", также поэт участвовал в издании газеты "Призыв" и печатался в журнале "Двуглавый орел". Стараниями Борка увидела свет известная книга «На Новике», написанная офицером этого корабля Г.К. Графом. Последний вспоминал Попова, как «человека очень религиозного, но и не без странностей». «Наряду с небольшой дозой присущего ему чудачества, Петр Николаевич владел завидным даром беззавистной радости чужому успеху, - дополняет другой современник. - Никто так не сиял и не ходил таким именинником, как Старый Кирибей (литературный псевдоним Шабельского – прим.), когда становились известными удача и успехи его знакомых и близких...»
После неудачного покушения на Милюкова суд приговорил Борка и Таборицкого к 12 годам заключения, но уже через 5 лет друзья были амнистированы. Шабельский вернулся к литературной деятельности, создав ряд документально-художественных произведений, посвященных русским царям и героям. Особенно близок Попову был образ оклеветанного Императора Павла Петровича. Несмотря на крайнюю стесненность в средствах, Петр Николаевич сумел собрать небольшой музей Государя.
Как и многие русские эмигранты, на первых порах явления Гитлера с его национальными лозунгами и реальными действиями по «подниманию с колен» своего народа и страны, Шабельский проникся симпатиями к фюреру. Он стал секретарем начальника Управления по делам русской эмиграции в Берлине генерала В.В. Бискупского и заместителем председателя Русского Национального Союза Участников Войны генерала А.В. Туркула. Получая от германского правительства скромную пенсию, поэт, впрочем, продолжал заниматься литературным трудом, публикуясь в самых разных изданиях по всему миру.
В 1945 г. он навсегда покинул Германию, перебравшись в Буэнос-Айрес, где продолжал печататься в православных монархических изданиях вплоть до своей кончины 18 августа 1952 г. В некрологе о нем, написанном Василием Зверевым, говорилось: «Ушел в лучший мир хороший, прекрасный человек... Человек великой скромности, безсребреник. Патриот великого сердца. Ушел верный сын Императорской России и доблестный офицер Императорской Армии… …Не гнавшийся за житейским благополучием, ничего для себя не искавший, почивший Петр Николаевич жил исключительно интересами беззаветно им любимой родины и неразрывно связанной с ее судьбами Династией. Чуждый тени каких-либо сделок с совестью, Петр Николаевич до последнего вздоха исповедовал верность нашему, тысячелетним опытом проверенному лозунгу - за Веру, Царя и Отечество… …Да будет ему легка далекая, приютившая его земля. Да простит ему Господь его прегрешения вольные и невольные... Да примет в селениях праведных и да пошлет чистой душе его вечный покой... А за бренностью жизни человеческой - долгую, долгую память среди знавших и любивших его».
До последнего вздоха Петр Николаевич Шабельский-Борк оставался верен своему Государю и чаял грядущего возрождения России.
Наш Великий, Православный, Богоданный Государь,
Ты опять Россией править будешь так, как правил встарь!
Стонет наш народ в неволе, стонет тяжко под ярмом
И с тоскою вспоминает он о времени былом.
Помня старые победы, помня славу прежних дней,
Он пришлет к Тебе с поклоном своих избранных людей.
Засияет снова солнце, без следа исчезнет мгла
И по всем церквам России загудят колокола.
Возродится и счастливой будет Русская Страна,
Необъятна, неделима, и могуча, и грозна. . .
Книгу Белый Стан можно приобрести в нашем магазине: https://vk.com/market-128219689?w=product-128219689_9103670
|
