В любой деревне на земле русской во все времена, круглый год – весной и летом, осенью и зимой – всегда работ полон рот и особенно во время летней, страдной поры. Однако крестьяне, несмотря на повседневную большую занятость, испокон веков оставляли для отдыха от земного труда воскресные дни и церковные праздники, когда их семьи всё же отвлекались от основных работ в поле и дома за исключением самых неотложных и необходимых в своём небогатом хозяйстве. Такому житейскому правилу наставляли Корнея Ковалёва в родительском доме и в школе на уроках Закона Божия. О нём же в зрелом возрасте он узнал из книг Священного Писания. По церковным праздникам и чаще всего по воскресениям он читал Евангелие и Псалтырь, которая была написана на старославянском языке. Затруднений в понимании прочитанного он не испытывал – в школе до рокового октябрьского переворота 1917 года в начальных классах изучали этот язык, хотя он и был непростой для освоения. Однако при стараниях и прилежании, свойственных любознательному и способному ученику Корнею, не составило особого труда освоить его азы.
Чаще всего он читал Евангелие. Эта книга в твёрдом переплёте была издана на русском языке ещё в дореволюционное время. Купил её в церковной лавке Трофим Васильевич, отец Корнея, владевший простейшей грамотой и худо-бедно знавший старославянский язык. Отец и сын старались со вниманием читать Священное Писание, дабы постичь божественную истину. Особенно близка и понятна по смыслу и содержанию была притча о сеятеле.  
В один зимний, воскресный день, когда все утренние работы по хозяйству были завершены, Корней зажёг свечку перед иконой Спасителя, и, совершив крестное знамение, тихо произнёс:
– Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.
Затем, открыв Евангелие от Марка, главу 4, он стал медленно, вдумчиво и с большим вниманием читать.
1. И опять начал учить при море; и собралось к Нему множество народа, так что Он вошёл в лодку и сидел на море, а весь народ был на земле, у моря.
2. И учил их притчами много и в учении Своём говорил им:
3 слушайте: вот вышел сеятель сеять;
4 и, когда сеял, случилось, что иное упало при дороге, и налетели птицы, и поклевали то.
5. Иное упало на каменистое место, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока;
6 когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корня, засохло.
7. Иное упало в терние, и терние выросло, и заглушило семя, и оно не дало плода.
8. И иное упало на добрую землю и дало плод, который взошёл и вырос, и принесло иное тридцать, иное шестьдесят, и иное сто.
9. И сказал им: кто имеет уши слышать, да слышит!
10. Когда же остался без народа, окружающие Его, вместе с двенадцатью, спросили Его о притче.
11. И сказал им: вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах;
12 так что они своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут их грехи.
13. И говорит им: не понимаете этой притчи? Как же вам уразуметь все притчи?
14. Сеятель слово сеет.
15. Посеянное при дороге означает тех, в которых сеется слово, но к которым, когда услышит приходит сатана и похищает слово, посеянное в сердцах их.
16. Подобным образом и посеянное на каменистом месте означает тех, которые, когда услышат слово, тотчас с радостью принимают его,
17 но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняются.
18. Посеянное в тернии означает слышащих слово,
19 но в которых заботы века, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово, и оно бывает без плода.
20. А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают, и приносят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат.
На этом Корней Ковалёв чтение Евангелия не закончил. Дочитав начатую главу до конца, он перекрестился перед иконой Спасителя и, сев на лавку возле окна, погрузился в свои мысли и воспоминания. Притча о сеятеле затрагивала его самые глубинные, душевные чувства. И быть иначе не могло. Он сам был сеятелем, его отец Трофим был сеятелем, его дед Василий был сеятелем и его отец – тоже. И все они пахали, сеяли и собирали урожай. Все они добывали свой хлеб насущный своими руками, работая в поте лица от зари до зари.
Как дед, так и отец его пахали не плугом, а только сохой. Это был тяжёлый, изнурительный, физический труд. Чтобы удержать соху в земле, требовались большие практические навыки и почти богатырские, исполинские силы – нелёгкая соха то и дело норовила вырваться из вспахиваемого грунта. Натруженные руки пахаря всегда были в мозолях, которые долго не сходили и после пахоты. Соха досталась по наследству и Корнею, но ему пришлось пахать на ней недолго, несколько лет – на смену пришёл плуг – более совершенное орудие крестьянского труда.
Соха – это самое примитивное, самое простое орудие обработки земли, пришедшее на смену мотыге. Её мог изготовить любой умелый крестьянин, имея заготовленные сошники – железные наконечники в виде заострённого треугольника, которые ковались в кузнице. Смастерить же плуг мог только опытный мастер-кузнец.
Закреплённые на полозьях сохи железные сошники разрывают землю, не переворачивая полностью её пласт. Поэтому после вспашки сохой остаются неровные, рваные борозды, да и сорняки не закапываются глубоко в землю, как того хотелось бы. Массивную соху удерживает на весу пахарь в течение всей вспашки, что, конечно же, сильно его утомляет.
В плуге вместо сошников один лемех, впереди которого устанавливается железный нож, а вверху крепится вогнутый отвал. Сначала отвалы изготавливались из твёрдой породы дерева, а потом – из прочного стального листа. Нож и лемех плуга подрезают землю вместе с корнями сорняков, а отвал подымает пласт вверх и полностью его переворачивает. При этом подрезанные сорняки оказываются зарытыми под толстым слоем почвы, и большая часть из них погибает, а рост остальных существенно замедляется. Плуг гораздо легче удержать в руках, чем соху. Его, как и соху, может свободно тянуть одна лошадь без особых усилий, если почва не слишком твёрдая, какой она обычно бывает, например, в поле с чернозёмом, если высохнет на солнце. Плуг может захватывать борозды шире или уже, по желанию пахаря. Им можно регулировать и глубину вспашки: если отпустить у лошади чересседельник, плуг пойдет глубже, а стоит подтянуть его, вспашка будет мельче.
Своё детище-плуг Корней знал досконально и берёг его. После каждой пахоты тщательно очищал его от налипшей земли и все его части, заглаженные вспахиваемой почвой до зеркального блеска, смазывал отработанным маслом, чтобы их не разъедала ржавчина. При вспашке Корней старался держать плуг относительно неглубоко, чтобы не зарыть в землю верхний плодородный слой почвы, и чтобы была меньшая нагрузка на плуг, да и лошади при этом гораздо легче его тянуть.
К лошади Корней относился с любовью. Она всегда была ухоженной и накормленной. Перед пахотой либо другой тяжёлой работой он давал ей побольше лучшего сена, либо свежую скошенною траву, а иногда подсыпал небольшую мерку специально припасённого овса. Хозяин твёрдо знал: лошадь нужно гнать не кнутом, а овсом и сеном. И она отвечала послушанием своему заботливому и внимательному хозяину, реагируя без принуждения и понукания на каждый его жест.
Всей земной наукой и практикой пахоты и обращения с лошадью Корней владел в полной мере, в совершенстве, и его любимая работа пахаря, хоть и была тяжёлой и утомительной, но всегда была в радость. Тяготы и радости крестьянского труда воспел простым, понятным и образным языком в своих проникновенных стихах выдающийся русский поэт Алексей Кольцов, отразивший, как никто другой, живое, трепетное общение пахаря с лошадью и пашней, на которой всходят посеянные зёрна, дающие многократный урожай. Его стихотворение «Песнь пахаря» Корней полюбил всем сердцем – оно трогало и пробуждало в его душе самые возвышенные чувства. Особенно ему нравились следующие строфы.
Ну, тащися, сивка,
Полем-десятиной:
Выбелем железо
О сырую землю.
Весело на пашне...
Ну, тащися, сивка!
Я сам-друг с тобою,
Слуга и хозяин.
Пашенку мы рано
С сивкою распашем.
Зёрнышку сготовим
Колыбель святую.
Его вспоит, вскормит
Мать – земля сырая.
Выйдет в поле травка,
Вырастет и колос,
Станет спеть, рядиться
В золотые ткани.
С тихою молитвой
Я вспашу, посею...
Уроди мне, Боже,
Хлеб – моё богатство!
Эти строфы замечательного стихотворения, весьма удачно названного песней, Корней выучил наизусть ещё в детстве, когда учился в третьем классе церковноприходской школы. Ему казалась, что эта великолепная песня написана про него самого, про его родителей. Очень часто зимой, когда рано начинало темнеть, в свободное от домашней работы время он читал её наизусть своим детям.
Раньше землю пахали сохой или плугом не один раз в течение каждого года, дабы лучше разрыхлить почву. Особенно это важно и полезно для выращивания ржи, которую сеют осенью, и которая дозревает после зимовки и даёт урожай во второй половине лета. Поэтому она и называется озимой. Многовековой крестьянский опыт показывает, что озимые культуры более урожайные, чем яровые, посеянные весной, когда едва подсохнет и прогреется земля на солнце.
Плугом на лошади пашут землю и в настоящее время во многих деревнях и сёлах на бескрайних русских просторах. Пашут преимущественно на собственных земельных участках или на своих полях. Как и раньше, земля вспахивается перед посевом – осенью и весной. Вспаханная осенью земля остаётся на зиму, и мороз чудесным образом совершает своё благородное дело – доводит её до мелкого рыхления. Весной, после того как вывезен навоз на поля и удобрена почва, земля вспахивается перед посевом яровых культур.
Пахать землю на лошади всегда было нелегко. Поэтому все пахари-крестьянине пытались всячески облегчить свой нелёгкий труд. И облегчение пришло, пришло не сразу, только в прошлом веке, после применения трактора. Трактор, в отличие от лошади, не только тащит за собой несколько плугов, но и везёт своего пахаря-тракториста. Им можно вспахать гораздо быстрее и гораздо большую площадь земли, чем на лошадях. Пламенный мотор трактора сжигает солярку и не требует сена, необходимого для лошади, заготовка которого – также нелёгкий крестьянский труд. Трактор стал широко применяться со средины прошлого века преимущественно на колхозных полях, вытесняя лошадь. А на своей земле, на приусадебных участках, в подавляющем большинстве российских деревень плуг и лошадь оставались и остаются до сих пор основными средствами обработки земли.
Корнею приходилось пахать землю и сохой, и плугом. Сохой он пахал только в ранней юности. Перейдя к плугу, он сразу же оценил его достоинства. Но его отец настолько привык к сохе, настолько полюбил её, что долго не мог расстаться с ней. Соха не была выброшена. Очищенная от земли, она, как реликвия, бережно хранилась в гумне, и Корней показывал её своим детям, вспоминая о своём отце и рассказывая, как он учил их пахать и сеять.
 Плуг для Корнеевых сделал кузнец Демидов, живший в соседней деревне Кобылино. У него была своя небольшая кузница, и благодаря его изобретательности, смекалки и умелым рукам плуг получился, как говорится, на славу. Он был сравнительно лёгкий, не ломался и не изнашивался. К концу пахоты его лемех и отвал блестели на солнце как зеркало. Пахать таким плугом было одно удовольствие. Однако, чтобы даже хороший плуг слушался пахаря, надо вспахать не одну десятину земли, и пахать не один год. Корней вспоминал, как нелегко давалась ему, казалось бы, простая наука пахаря. И сначала он вспахивал сравнительно немного земли. Но после освоения такой земной науки он мог вспахать не меньше других опытных пахарей, взрослых мужиков. Однажды, ещё до раскулачивания, на своей земле Корней вспахал почти десятину за один день. Правда в ту весну после зимних морозов земля была очень рыхлой и мягкой, как пух, и плуг легко погружался в землю, а лошадь шла свободно, без напряжения, не уставая.
Оставшиеся восемнадцать соток земли после бандитского раскулачивания Корней вспахивал тем же дедовским методом без особых усилий и даже с некоторым удовольствием, вспоминая свои юные годы. Да и времени требовалось совсем немного – всего не более трех часов.
Любовь к кормилице-земле передалась ему от предков. И она прививалась с самого раннего детства без принуждения, но по воле Божией. Он часто вспоминал, как в детстве отец брал его с собой в поле, как он сидел в конце полосы на мягкой, зелёной траве и смотрел, как ходит за плугом его отец, как легко повинуется ему лошадь. Он испытывал настоящую детскую радость, увидев проворных галок, снующих по свежевспаханному полю. Совсем молодому Корнею хотелось скорее стать взрослым и самому ходить за плугом. Однако подросшему мальчику отец доверил сначала не плуг, а борону, за которой легче ходить без особых навыков. Конечно же, молодой пахарь, идя за бороной босиком по мягкой рыхлой земле, испытывал неземную радость, ведь ему, как взрослому, доверили очень важную работу – ходить за бороной по вспаханному и засеянному житом полю и управлять вожжами лошадь.
В семилетнем возрасте Корней, как и многие деревенские дети, пошёл в первый класс. Учёба ему давалась легко и очень нравилась. Учился он охотно и прилежно. Однако после четвёртого класса его учёба в школе закончилась, хотя учитель считал его лучшим своим учеником, способным продолжать учиться. Но Корней не мог пойти против воли своих родителей, для которых главным было вовсе не школа и не чтение книг, особенно праздное и бесполезное, а работа в поле, работа на земле, которая кормила и не давала умереть с голоду. Научится пахать, сеять, косить и собирать урожай – вот это настоящая земная наука. И она даётся с не меньшими трудами и усилиями, чем освоение азов элементарной математики и грамматики великого русского языка. Так считали не только родители Корнея и их предки, но и повзрослевший их сын и все крестьяне-труженики, полюбившие всем сердцем свою землю. И не поэтому ли их древних предков называли землянами?
Пахать и косить Корней научился не сразу: понадобились годы, чтобы плуг выводил ровную борозду, а после проворной косы во время сенокоса на лугу не оставалось нескошенной травы под покосами, которую косцы называют бородой. Сеять он научился гораздо быстрее. Конечно же такие навыки давались тоже не совсем сразу. Сначала брошенные им зёрна рассыпались неравномерно. Иногда правая рука с горстью семян непроизвольно ударялась о висевший на груди лубок, и семена просыпались прямо под ноги. Но к концу дня совсем молодой сеятель испытывал радость от того, что с размаху брошенные им зёрна ложились ровно, веером, как и у его отца. Потом каждый год взрослеющий Корней выходил в своё поле вместе с отцом в поле сеять жито, овёс и ячмень. Выходил до тех пор, пока большевицкие самозванцы не отняли землю, принадлежавшую его родителям. Но несмотря на это, Корней всегда считал себя пахарем и сеятелем, часто вспоминая то время, когда все мужики в деревне выходили пахать и сеять не в чужое, а в своё поле, чтобы вырастить хлеб, который во все времена составлял основу жизни. Они хорошо знали: у кого хлеб есть, тот не просит есть, или, по-другому, кто хлеб носит, тот и есть не просит. Понимали они и то, что хлеб насущный даёт силу физическую и объединяет материальное и духовное начала бытия.

        Библиографические ссылки

Карпенков С.Х. Русский богатырь на троне. М.: ООО «Традиция», 2019. – 144 с.

Карпенков С.Х. Стратегия спасения. Из бездны большевизма к великой

России. М.: ООО «Традиция», 2018. – 416 с.

Карпенков С.Х. Незабытое прошлое. М.: Директ-Медиа, 2015. – 483 с.    

Карпенков С.Х. Воробьёвы кручи. М.: Директ-Медиа, 2015. – 443 с.

Карпенков С.Х. Экология: учебник  в 2-х кн. Кн. 1 – 431 с. Кн. 2 – 521 с. М.: Директ-Медиа, 2017.

Степан Харланович Карпенков

Русская Стратегия