Оказывают ли события в жизни поэтов на их творчество? Да, конечно, не могут не оказывать. Другое дело, какое именно влияние личная и общественная жизнь влияет на создание шедевров в стихах. Критики литературы всегда пытались увязать факты биографии великих поэтов с их творчеством. Хотя, на мой взгляд, не биография, а именно сама поэзия более всего характеризуют личность поэта, потому что они раскрывают вне внешнее, а внутреннюю лабораторию – мысли и их воплощение в совершенных строках. По плодам поэтов мы лучше и достовернее узнаем о них. К сожалению, уже с 19 века в России сложились как бы две основные точки зрения на поэтов и поэзию: одна с христианской точки зрения, другая – с позиций революционного демократизма. В конечном итоге, в 20 уже веке революционные и либеральные лжеидеи нагло и безцеремонно подавили Христианскую Поэзию. Казалось бы, война против Христа в искусстве поэзии завершилась полным торжеством безбожия и демократизма на человеческий лад. Но разве можно силой свергнуть Божие Вечное! Где доморощенные борцы с Богом? Где целая когорта писак, воспевавшая безбожную власть и безбожные дела? Было, да сплыло. И вот же что преудивительно, с одной стороны, что именно в пору махровой борьбы безбожной хрущевской власти с Христом, а, значит, с народом, вовсю расцвел аленький цветок Рубцовской поэзии, христианской по своей сущности! И хотя райский цветок безжалостно растоптали на Крещение, он свою святую миссию исполнил. Зверское убийство поэта на Богоявление – урок всем нам и доказательство того, что злоба вне Христа готова на любые преступления, что без любви Божией мы сами себя обрекаем на погибель, только в отличие от Рубцова, гибель безславную.

Ничто особенно не предвещало, что в семье дворянина А.Шеншина и крестьянина М.Рубцова родятся великие русские поэты. Но одно дело человеческое, а другое Божие. У Бога свои планы на каждого человека, и Господь эти планы никому не рассказывает. Главное для нас – откликнуться на зов Божий, не остаться равнодушным, проявить решительность в добре. Вспомним, сколько претерпели в жизни и Фет, и Рубцов. Их жизнь была не победным шествием на Парнас. Но Бог знает, что делает, когда раздает те или иные Свои дары людям: поэты терпеливо снесут все невзгоды и донесут свой крест до конца. В миру ведь как чаще всего: обывателю кажется, что поэтами рождаются, а не становятся. Обыватели, несведующая в Божественном «чернь» видят только или конечные плоды – стихи-шедевры или то, как не трудно поэту, а что он делает и чем занимается. Отсюда и их отношение к поэзии – мол, это удел отвлеченных «мечтателей», «романтиков, далеких от реалий суровой жизни», «таких же грешников, как и они, если не хуже» и все в таком же духе. Но отчего же тогда чествуют не их – прагматичных и преуспевающих, а именно великих поэтов, по праву считая их поэзию гордостью и славой страны?

Поэты, как никто другой, за свободу, но свободу духовную, а не своеволие – «хочу грешу, хочу нет». Свобода может быть осуществлена по примеру Христа только в безкорыстной любви, причем в любви необъятной и жертвенной, доходящей до того, чтобы душу отдать свою за спасение другого, да и саму жизнь. Мало кто понимает, что добрый, совершенный стих – это благоприятная жертва Богу, приносимая поэтом на жертвеннике своего сердца. «Кровью сердца пишу я к тебе эти строки» (А.А.Фет). Поэтому поэзия – это меньше всего вклад в искусство, способ зарабатывания денег и славы, средство самовыражения, но служение Богу, пение в благоговейном предстоянии Всевышнему. Всякое дыхание да хвалит Господа. Великий поэт пишет не в силу требований общества и меркантильных интересов, хотя рукопись и можно продать, но в силу вдохновения и любви, чтобы попрать грех и злобу. Поэт духа не может и не хочет жить и петь без любви к Богу и ближнему.

Словно продолжая высказанное выше о весне, Фет продолжает

Но верь весне. Ее промчится гений.

Опять теплом и жизнию дыша.

Для ясных дней, для новых откровений

Переболит скорбящая душа

Поэты духа не пишут о розах, бокалах или поцелуйчиках. Фет не описывает и не обоготворяет весну, но зовет верить весне, потому что она от Бога и никогда не обманет, наполнит жизнь свежестью, обновлением, желанием не просто жить, но жить не напрасно, а духовно. Поэт мог бы написать прямо в лоб: «Но Богу верь…» Однако великие так не пишут, потому что они не проповедники и не религиозные пропагандисты, а Божии вестники. Весну мы все знаем в России и любим, а вот отношения с Богом у нас посложнее… Гениальное создание Божие – весна в природе, как бы не была хороша и прекрасна на земле, как бы ее не пели поэты в миру, она все же явление преходящее. Весна – это лишь напоминание нашим душам о весне более важной и нужной – духовному перерождению. У весны в видимой природе мы должны учиться, как воскресать из холода грехов, вполне мертвого состояния, чтобы жить настоящей жизнью и воскресением. Греша, мы умираем для Бога, любя Бога, мы воскресаем, чтобы не умереть уже никогда. Но чтобы зажить духовно, надо немало поскорбеть в мире, где грех и бесы свили себе многочисленные гнезда. А это подвиг. Не боящийся скорбей, переживший печали с Богом, любит и сочувствует другим.

Поэт в России больше чем поэт, потому что он не столько талантливый или даже гениальный составитель сладких и звучных рифм, но пророк от Бога: «И виждь и внемли, Исполнись волею Моей, И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей» (А.С.Пушкин). В жестокий век и времена восславили Фет с Рубцовым свободу от греха и милость Божию призывали на людей. Верное Богу слово не может не звенеть, не может не лететь в народ дивной жар-птицей! При всем при этом, то есть при осознании значимости совершенного доброго слова, поэты никогда не относят свою поэзию к лично своим достижениям. Есенин говорил о себе, что он лишь «божья дудка», не более, то есть, что хочет Бог, то и говорит через него, а он только инструмент для передачи Божьего.

«В свою судьбу боюсь я заглянуть» - признается Афанасий Фет. Действительно, судьба словно бы ополчилась на Афанасия Фета. Но верующий человек не признает «рока» и «судьбы». Все в мире совершается отнюдь не случайно, а по воле или же по попущению Божию к нашей же пользе, только пользы происходящего для себя иной раз мы не понимаем, поэтому и скорбим напрасно и даже ропщем.

Жизнь, вернее сказать, Бог испытывал своего посла в стихах, чтобы он оставался верен Правде Бога, а не человеческим знаниям и учениям. Казалось бы, что может угрожать жизни сына хоть и обедневшего, но все же русского дворянина? Непостижимым образом линия жизни великого поэта связалась с Царской Династией Романовых. Дело в том, что мать Фета – Шарлотта была родом из немецкого Дармштадта. А, как известно, именно из Дармштадта были родом святые сестры – Елисавета Федоровна и Александра Федоровна Романовы. Конечно, связь между ними была не кровной родственной, но вспомним, что Романовы весьма ценили поэзию Афанасия Фета и он был удостоен, как и Пушкин, звание камергера Двора. Имена святых Романовых и великих русских поэтов стоят в одном ряду, как имена, отражающие Россию Духа.

Очень много сегодня у Великой России, и, увы, так уже продолжается тысячелетие – разного рода завистников и врагов. Лучше бы русофобам завидовать Русскому Православию, чтобы спастись в Вечности, но они с упорством обреченных завидуют не вере русских, а нашим природным территориям и земным богатствам. С целью опорочить русских пущены всякая ложь и клевета, мол, «не тем достались безчисленные богатства» и пр.. В каких только грехах и пороках не обвиняют русских, как будто обвинители – ангелы и Божии человеки. Но мы знаем, что ни ангелы, ни люди от Бога никого не осуждают, никому не досаждают, а любят. И не в том ли все дело, что именно святое и чистое враги Православной России не любят более всего, а за обвинениями, иногда, чего греха таить, и справедливыми, скрывают свою патологическую ненависть к Христу и Церкви. Это самое настоящее безумие – ибо ввиду крайнего умаления Святости в мире и придет антихрист. И тогда земная, темная, греховная история окончательно завершится, и восторжествует на веки вечные не злоба, а Небесный Бог.

Клевещущие на поэта А.Фета утверждают, что он, якобы, боролся за восстановление доброго имени, хотя, на самом деле, Фету пришлось с большим трудом восстанавливать справедливость, чтобы вновь именовать себя Шеншин, то есть тем, кем он и был на самом деле. Ради доброй памяти о матери он оставил себе литературное имя «Фет» и добился-таки своего. Это многого стоит.

Не меньших усилий требует искусство поэзии, которое призвано не конструировать и формулировать в рифме впечатления, но производить впечатление на людей, если хотите, ошеломлять их, но ошеломлять гармоничностью, стройностью, точностью, чтобы человек понял и признал, что есть в мире более важные вещи, чем деньги, слава, почет и пр..

                                      Еще весны душистой нега

                                    К нам не успела низойти,

                                    Еще овраги полны снега,

                                    Еще зарей гремит телега

                                    На замороженном пути.

                                    Едва лишь в полдень солнце греет,

                                    Краснеет липа в высоте,

                                    Сквозя, березник чуть желтеет,

                                    И соловей еще не смеет

                                    Запеть в смородинном кусте.

                                    Но возрожденья весть живая

                                    Уж есть в пролетных журавлях,

                                    И, их глазами провожая,

                                    Стоит красавица степная

                                    С румянцем сизым на щеках

А.А.Фет писал: «В истинных художественных произведениях я под содержанием разумею не нравоучение, наставление или вывод, а производимое ими впечатление… Дело поэта найти тот звук, которым он хочет затронуть известную струну нашей души. Если он его сыскал, наша душа запоет ему в ответ».

Рубцов гениально, по-своему продолжает Фета

                          Вот летят, вот летят… Отворите скорее ворота!

Выходите скорей, чтоб взглянуть на высоких своих!

Само собой, что Фет более детален, интимен, тонок, менее осязаем, тогда как Рубцов в буквальном смысле – такое ощущение! – присоединяется к полету журавлей, охватывая с высоты все русское, щемящее, святое… Но то и другое оставляет неизгладимое впечатление! Не в нравственном выводе, не в умозаключениях и не в назидательности, как и в не описательности, состоит воздействии поэзии, а в общем благотворном влиянии, выходе из привычного и будничного, однако не связанного ни с вычурностью, ни сверхоригинальностью и прочими искусственными приемами в форме и в содержании, игрой настроений и слов. Добиться вдохновенной передачи чувств и многих смыслов, не теряя точности и гармоничности – в этом и заключается таинственность поэзии, как небесного искусства.

Вообще, где Бог, там во всем поэзия! Вне же Бога тлен и ад, маскирующиеся под рай. Отступление от Божией Любви ведет к безчестью, позору и погибели, причем в Вечности. Здесь на земле человек среди других грешников может еще как-то маскироваться, что-то скрывать, подделываться, выдавать себя не за того и т.д., но со смертью все вскрывается, обнажается: «нет ничего тайного, чтобы не стало явным». Поэтому миссия поэта в падшем во зло мире чрезвычайно трудна – он должен отразить не свое собственное личное, как и не общее многоликое, а значимое, Правду Бога. Для этого мало жить, необходимо «весь день поучатися Правде Божией». Только тогда эта Великая Правда отразится Духом Святым в стихах. Конечно, человеческое искусство поэзии не в состоянии отразить во всем объеме и во всей глубине Божие, но стремиться к совершенному надо, ибо совершенство отгоняет дикость, безверие, грех, смерть.

                          Цветы глядят с тоской влюбленной,

Безгрешно чисты, как весна…

Фета продолжает Николай Рубцов

Нарву цветов и подарю букет

Той девушке, которую люблю…

Только любящая личность одухотворена и Божественна! Это не плотское влечение к другому полу, а безкорыстное чувство, образ жизни, когда душу полагаешь за други.

Николай Рубцов зрит в ромашках чистые души и хочет умереть, их обнимая! Есть ли у нас тень такой любви? Поэт слышит незримых певчих пение хоровое!! А мы что-то отдаленное хотя бы слышим?

Поэзия Правды от Бога требует всего человека. Кроме того, поэзия сопряжена не только с богоподобными смирением и кротостью, но и с творческим дерзанием, своего рода безумием, то есть с отрицанием того, что любят и лелеют большинство живущих на земле, довольствующихся одним бренным и тленным.

И я шепчу безумные желанья

И лепечу безумные слова…

Бездонность и всеохватность поэзии заключаются в нескольких словах, над которыми можно размышлять подолгу, вызывая самые разные переживания. Вот Фет роняет

            Долго-долго, до поздней поры огонек

            Будет теплиться…

И сразу вспыхивают безсмертные рубцовские слова

            Вдруг тихий свет (пригрезившийся, что ли?)

Мелькнул в пустыне, как сторожевой…

Злобная тьма старается угасить все добрые, святые огоньки веры и любви. И если бы не милость Божия, то от добра и радости на земле давно бы уже ничего не осталось ничего живого… Все же мы видим, что добрых огоньков во тьме обезумевшего от грехов мира стало весьма мало, так что порой кажется – уж не пригрезились ли они нам, не мираж ли это?! Между тем, никому не воспрещено верить и любить! Нужна только решимость и все, а дальше Бог поможет. Вопрошают – существует ли Бог? Но существование Бога не зависит от человека или от чего-либо и кого-нибудь. Чтобы не верить и не любить Бога люди придумали много суеверий – веру «в лучшее», «в природу» и пр.. Так «удобнее» - меньше переживаешь, не просишь, полагаешься на себя. Правда, неясно, что за гробом, но это так пустяки – конец у всех один – впереди молчание и полное забвение… А если все же есть Бог, есть добро и зло – а это мы видим внутри и вокруг себя, и за гробом – суд и воздаяние, тогда что? Тогда неверы теряют все, а верующие и любящие Бога, наоборот, все только приобретают. Начинать надо не с вопроса о существовании Бога, а с проблемы реального существования добра и зла в мире, чтобы выбрать свое место в борьбе против зла, или, увы, наоборот, против добра. Свалить на Бога легче, чем бороться. Выбрать - на чьей ты стороне, все равно придется. Придется свой нравственный, духовный выбор сделать и поэту, ведь от этого напрямую зависит воздействие его стихов. Никто не может отрицать, что поэзия родилась ввиду необходимости защиты человека от всякого зла, ради отстаивания любви и правды. Если все-таки не так, то стихи не станут поэзией, а хламом, никому не нужной макулатурой.

Пример подает Афанасий Фет, утверждая: «Жизни нет конца, и цели нет иной, как только веровать…» («Сияла ночь. Луной был полон сад…»). По Фету «поэт тот, кто в предмете видит то, чего без его помощи другой не увидит, и вот это-то Открытие, эта Высшая Правда нас так радует каждый раз, когда мы с Ней встречаемся». По большому счету, если мы в стихотворении не встретимся с Богом, то напрасно потеряем драгоценное время жизни.

А что же Николай Рубцов? Как ему в безбожное время удалось довести до сознания людей евангельские вечные истины? Именно в своеобразном донесении до сердец и душ истин Любви к Богу и ближнему как раз и заключается особенность и поэта Фета, и поэта Рубцова. За это они и любимы в народе. За эту внутреннюю приверженность Святому Евангелию Правды поэты немало пострадали на земле, а Николай Рубцов был убит нечистой силой. Фет и Рубцов – создатели великого гармонического стиха, исполненного любви, надежды, утешения, правды. Зная, что прямое богословие и стихотворная проповедь мало затрагивают сердца людей, поэты сосредоточились на самом сокровенном, что волнует многие сердца. Великие пишут в предстоянии перед Красотой и поставляют читателя перед престолом Божиим, от чего захватывает дух, кружится голова, но либо ошеломление Божественным, либо поругание лжекрасивостью.

Русская Стратегия