«Не нужно преследовать своих личных интересов, а беречь его интересы», - так говорил «самоарестовавшийся» вместе с Государем Николаем Александровичем князь Василий Долгоруков. Когда у вас явится вопрос, что есть русский аристократ, просто взгляните на фотографию князя-мученика Василия Александровича. Вот он – образ законченного благородства, чести, верности, достоинства.
Когда арестованный Император прибыл в ставшее для его семьи тюрьмой Царское Село, то присутствовавшие при этом стали свидетелями позорной сцены – как разбегалась из царского поезда в разные стороны обласканная вчерашним Самодержцем свитская знать… Эту картину запечатлел в своих воспоминаниях коменданта Александровского Царскосельского Дворца полковник Е.С. Кобылинский: «Я не могу забыть одного явления, которое я наблюдал в то время; в поезде с Государем ехало много лиц Свиты. Когда Государь вышел из вагона, эти лица посыпались на перрон и стали быстро-быстро разбегаться в разные стороны, озираясь по сторонам, видимые проникнутые чувство страха, что их узнают. Прекрасно помню, как удирал тогда начальник походной канцелярии Императора генерал-майор Нарышкин и, кажется, командир железнодорожного батальона генерал-майор Цабель. Сцена эта была некрасива».
В таких положениях общей подлости обыкновенно находится «один, который не стрелял». Или не бежал. Или не предал. Во всей Императорской Свите, находившейся в Ставке, нашелся именно один такой человек – Василий Долгоруков, добровольно объявивший себя арестованным. Депутат Бубликов, немало потрудившийся, чтобы Государь попал в западню, констатировал, что во всей Свите «с действительным достоинством держал себя только обер-гофмаршал Высочайшего двора князь Долгоруков».
Он появился на свет не в России, а в Карлсруэ. Его отец, князь Александр Васильевич Долгоруков, скончался во цвете лет, когда Вале, как звали Василия в семье, было лишь 8 лет. Кроме него, в семье подрастали ещё двое детей – брат Александр и сестра Ольга. Мать, княгиня Мария Сергеевна, вдовела недолго и стала женой обер-гофмаршала графа П.К. Бенкендорфа, входившего в ближний круг Николая Второго. Как и полагалось отпрыскам знатных родов, юный князь окончил Пажеский корпус, служил в привилегированном лейб-гвардии Конном полку. В 1896 году он был назначен флигель-адъютантом к Его Императорскому Величеству, в 1912 году зачислен в свиту Государя, а аккурат на пороге войны, 23 июля 1914 стал гофмаршалом двора ЕИВ, и в этом качестве безотлучно находился при Императоре на протяжении всей кампании.
По прибытии в Царское добровольный арестант встретился с матерью и отчимом. Они тоже приняли на себя подвиг верности и остались с Государыней и детьми. Теперь их разлучит лишь отправка венценосных узников в Тобольск. Граф Бенкендорф должен был сопровождать их, но этому помешает тяжелая болезнь Марии Сергеевны. В Царском же они вместе разделяли первые унижения, выпавшие на долю царственных мучеников и их верных. Анна Вырубова вспоминала: «В саду стоял Царь Всея Руси и с ним преданный друг Его, Князь Долгоруков. Их окружали шесть солдат, вернее, шесть вооружённых хулиганов, которые толкали Государя, то кулаками, то прикладами, приказывая: «Туда нельзя ходить, господин полковник, вернитесь, вам говорят!» Государь совершенно спокойно на них посмотрел и вернулся во дворец».
Когда Царскую Семью отправили в ссылку, Василий Александрович с болью покинул больную мать на попечение отчима и последовал за своим Государем. По ходу начавшегося крестного пути он регулярно писал Марии Сергеевне, неизменно рассказывая ей о Государе: «Дорогая Мама, Она (Царская Семья) часто подавлена, но настроение хорошее и соответствует роли, которую она должна играть – спокойна. Достойно, естественно принимает новости и события. Он (Государь) всё тот же, страдает морально, высказывается откровенно и умеет сохранить своё обаяние и приветливость».
Такая средневековая рыцарская верностью сюзерену была воистину диковинной во времена торжествующего права на бесчестье. Право на бесчестье – это ведь не только то, чем соблазнилась чернь – грабить «награбленное», громить, дезертировать… Это и бежать прочь от царского поезда… Это и не принять необходимых мер для защиты порядка… Это и нацепить красный бант – Великому князю…
«Дорогая Мама, Семья чувствует себя хорошо. Они занимаются тем, что пилят дрова во дворе. Она (Государыня) выходит очень мало, так как не выносит холода. У маленького Алексея время от времени болит нога. Это наступает и проходит. Он очень мил, но по-моему, честолюбив и властен как его Мать. Семья очень сплочённая и дружная. Досаждает солдатский комитет. То приказали разрушить горку, сделанную для нас во дворе. То запрещают ходить в церковь. Еда сведена к минимуму. Ни кофе, ни масла. Полфунта сахара в месяц. На завтрак суп и одно блюдо. На обед два блюда (без супа)».
Новая власть упразднила гофмаршальскую часть, но могло ли это иметь значение для Василия Александровича? Он следовал за своим монархом не по службе, а по совести, по долгу чести и верности, по велению благородного сердца. В этом человеке не было лукавства. Конечно, в силу родовитости, ему было дано все… Но за это «все» он, не колеблясь и заплатил всем. Жизнью.
Не колеблясь, Василий Александрович отправился вместе с Государем в Екатеринбург. При не была коробка с двумя дуэльными пистолетами и 80000 рублей. Пистолеты стали формальной причиной для ареста князя сразу по прибытии в Екатеринбург. Помещенный в тюрьму, он, ещё апеллируя к умершим в революционной России законам, написал протест: «Ввиду того, что мне не предъявлено никакого обвинения, я прошу меня освободить и дать возможность поехать к больной матери в Петроград».
Требование арестованного было в своем роде удовлетворено. Через несколько дней его обвинили в подготовке побега Царской семьи из Тобольска и незаконном хранении оружия. Приговор – расстрел.
«Несколько дней после взятия Екатеринбурга, во время приведения в порядок города и погребения убитых, неподалёку от тюрьмы подняли два трупа, - вспоминал учитель царских детей Пьер Жильяр. - На одном из них нашли расписку в получении 80.000 рублей на имя гражданина Долгорукова и, по описанию свидетелей, очень вероятно, что это было тело князя Долгорукова».
Тело князя вместе с телом его сомученика, генерал-адъютанта Ильи Татищева, также добровольно последовавшего за Царской Семьей, было предано земле сестрами Ново-Тихвинского монастыря. Могилы верных были уничтожены большевиками.
Годом позже был убит и старший брат Василия Александровича. Его арестовали в 1919 году в Петрограде по схожему поводу – не сдал офицерского оружия. После полугодового заключения перевели в Москву, в Бутырку, а затем в Покровский лагерь, и, лишь помучав жертву, расстреляли, как «контрреволюционера и шпиона».
Лишившаяся обоих сыновей Мария Сергеевна в 1921 году добралась до Эстонии, по дороге похоронив мужа, заболевшего в пути. Некоторое время она жила в Риме у внучке, а затем перебралась в Рим. Ей судьба отмерила долгий век. Графиня Бенкендорф скончалась в 1936 году в возрасте 90 лет.
Русская Стратегия |
