Помнится, сравнительно недавно мы с некоторыми друзьями, которых не стану здесь называть, между собой слегка подтрунивали над теперь уже почившим старцем отцом Илием, который буквально при каждой встрече озабоченно предупреждал, что красные могут вернуться. «Ну, уж это он чудит», - посмеивались мы, апеллируя к известной истине, что стопроцентно прозорливых старцев не бывает. Теперь очевидно, что и в этом вопросе батюшка проявлял неимоверную прозорливость, а мы были неправы, проявляя недалекость ума. В чем приходится теперь каяться.
Красный дракон в последнее время явно поднимает голову; при этом, для кого-то неожиданно, находя себе адептов среди тех, кто позиционирует себя в качестве православных. И вот это – самое страшное, живо напоминающее слова Христа про «соль, потерявшую силу». Сколько бы такие деятели, как Степанов и протодиакон Владимир Василик, ни открещивались от того, что они почитатели Ленина, скрыть правду в такой ситуации очень трудно, практически невозможно. А это, в свою очередь, напоминает другие слова Господа – про невозможность служить двум господам и несовместимость Христа и Велиара.
На этом дискуссию можно было бы и закончить. Однако ведь в построениях «православных» трупопоклонников должна же быть хоть какая-то логика! А в любой честной дискуссии следует пытаться логику оппонента понять в ее¸ так сказать, собственной специфике, сколь бы причудливой она ни казалась.
Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что все построения «православных коммунистов», быть может, и несут в себе некую логику, но все же основаны в первую очередь на самой откровенной и беспардонной лжи.
Степанов начинает свой ответ защитникам фильма “Мумия” с горького сетования: его на дискуссию не позвали. «На мой взгляд, сама по себе подобная форма обсуждения, в ходе которой собравшиеся в студии телеканала “Спас” гости призывали к “дискуссии и диалогу”, но на которую не пригласили ни одного из критикуемых ими авторов – больше похожа (уж простите, коллеги) на партийное собрание советских времён… в позиции телеканала “Спас” невооружённым взглядом видна партийность: собирают только своих, обсуждают только между своими, при этом по-фарисейски призывают к диалогу и дискуссии».
Такая честная позиция профессионального журналиста, беззаветно преданного своей профессиональной этике, могла бы вызвать только уважение и сочувствие. Если бы не одно «но». Сам Степанов ведет себя гораздо хуже. Поскольку лицемерно представляет себя и свою редакцию в качестве образца терпимости к чужому мнению: «Но позвольте, а у вас есть объективный взгляд? У Вас есть дискуссия? На “Русской народной линии” как раз идут дискуссии, а на телеканале “Спас” я что-то не заметил никаких дискуссий. На РНЛ опубликованы разные взгляды, в том числе сторонников фильма “Мумия”, критикующих в том числе даже мою позицию. А в программе не дали слова ни одному критику фильма “Мумия” из числа православных. И это называется объективность?!»
В ответ на наше недавнее предложение опубликовать вот эту статью, которая не оставляет от его и протодиакона «аргументации» камня на камне он, ничтоже сумняшеся, ответил в том плане, что предложенный текст для его сайта неинтересен. А также посетовал, что я застрял во времени лет 10-15 назад, назвав мою критику его с о. Василиком позиции «маловразумительной» (хотя никакие имена там не были названы). Подтекст данного ответа честнейшего журналиста, конечно, же, не имеющего никакого отношения ко второй древнейшей, а занятого исключительно поиском правды, очевиден. 10–15 лет назад еще неясно было, состоится ли в нашей стране неосоветский поворот, потому допустим был «плюрализм»; теперь же (по мнению Степанова) с этим все понятно, так что нечего «застревать». Соответствовать надо. Потому и «неинтересно» для РНЛ то, что доминирующего тренда не учитывает. Люди делом заняты, рейтинг повышают. (Далее Степанов как раз и пеняет мне, что у него рейтинг выше). В этом же смысл журналистики. А вы думали в чем? Личное хамство в мой адрес с поучениями, как надо в жизни хорошо устраиваться, упоминать не буду. Противно. Такой вот образчик верности моральным принципам профессии.
Между тем в этой статье очень просто разбивается главный аргумент «православных» поклонников большевистского режима – апелляция к тому, что у нас есть также и «красные» патриоты, а между «белыми» и «красными», должен быть мир, который якобы и взрывает фильм «Мумия». Они потому и есть, что нет в стране нормальной продуманной пропаганды и нормальной истории, которая бы разъясняла народу правду. Историки есть, а истории нет. Обучают народ, к сожалению, такие, как доктор-протодиакон В. Василик. Которые вместо правды предлагают ему неосоветские суррогаты. А потом апеллируют к тому, что «у нас народ такой, поэтому не надо трогать его святыни». Типичная, можно сказать, образцовая манипуляция!
Специально для Степанова упомянем, что та наша статья была опубликована на 6 (шести) ресурсах сети. Это только те ссылки, которые нам попались.
Но что же все-таки они могут сказать по существу? Начнем с менее значительного, постепенно подвигаясь к более значимому. Вот, например.
«Антоновский обличает Ленина в том, что тот разрешил аборты. Но почему бы не сказать, что Сталин их запретил? Вы же критикуете и Ленина, и Сталина. Так почему не сказать об этой противоречивости и сложности советской политики? Зачем заниматься пропагандой и делать свою позицию заведомо уязвимой? Но Антоновский старательно стремится мазать советскую эпоху чёрной краской и пытается так устроить диалог».
Во-первых, здесь не упомянуто о том, что аборты были легализованы в Советской России постановлением наркоматов юстиции и здравоохранения от 16 ноября 1920 года впервые в мире. Так что не с Запада пришла в Советскую Россию эта зараза, а строго наоборот.
Постановление же ВЦИК и Совнаркома от 27 июня 1936 года касалось лишь абортов по социальным показаниям. Медицинские же показания попали в разряд исключений. Качественного влияния на общую статистику абортов это, в общем, не оказало. Джинна, выпущенного из бутылки, было невозможно загнать обратно. Если поначалу число «официальных» абортов и в самом деле снизилось, то зато расцвели подпольные абортарии, которые часто приводили к смерти самой женщины. В 1940 году, то есть непосредственно перед войной, общее число абортов в СССР составило 500 000. «По состоянию на 1944 год в Советском Союзе фиксировали около 30,5 абортов на 100 беременностей, в том числе 46,2 в РСФСР. После войны их количество оставалось высоким. В частности, в 1950 году было зафиксировано более миллиона абортов. И порядка 90% из них являлись криминальными». Так что запоздалые и лицемерные меры сталинского режима, взявшегося бороться со следствием, не устранив причину (в первую очередь политику государственного атеизма, поскольку падение нравов было прямым следствием отпадения от веры, усиленно поощрявшегося сверху) особого успеха, как видим, не имели. Хотели про сложность, вот вам про сложность.
Предвидя обычную для необольшевиков апелляцию к «сталинскому ренессансу» в отношении к Церкви (конец 1943 – 1947 гг.), укажем на очевидное: это было такое же лицемерие и такая же ложь, даже хуже. Уничтожив все традиционные русские сословия, включая большую часть духовенства, сравняв с землей лучших людей нации, изнасиловав крестьянство, взорвав большую часть храмов, после этого дозированно что-то разрешать, наслаждаясь благодарностью «недорезанных попов» - как-то это совсем далеко от христианства и чистоты нравов…
Совсем неприлично звучат высказывания прот. Владимира Василика про «чистоту нравов» в СССР. Который, отбеливая «черного кобеля» – большевиков с обычным для такого рода публики подспудно апеллирует к позднесоветскому времени, когда реальные острые проблемы постепенно разваливающегося советского общества ловко заметались под ковер, а изначальная темная энергия коммунистического зверя постепенно угасала. Доктор исторических наук, наверно, никогда не слышал о коллонтаевской теории «стакана воды», о нравах, царивших в комсомольской среде, особенно среди активистов, о статистике разводов в сравнении с царской Россией, о волне изнасилований, накрывшей особенно крупные города вскоре после прихода большевиков к власти. Например, о т.н. «чубаровском деле» (по названию переулка в Ленинграде), когда добрых два десятка питомцев нового советского «рая на земле» насиловали одну девушку 20 лет из Тамбовской губернии, приехавшую в Питер на заработки. Это лишь самый громкий пример, получивший наибольший резонанс. Таких случаев были сотни. Какими там аскетами были Троцкий и Сталин, об этом можно писать отдельный роман. Про нравы советской «золотой молодежи», знавшей про наркотики тогда, когда для широких народных масс это еще была в основном тайна за семью печатями, можно для краткости и умолчать. А что до того, что в широких массах простого народа особого разврата, в общем, не было, так во-первых, он все же был в гораздо большей степени, чем в исторической России. А во-вторых, народ был еще слишком традиционным. И какая же здесь заслуга режима? В общем, некрасиво, ваше преподобие, для доктора наук-то…
Теперь о более существенном – о том, как «Ленин собрал страну» (еще одна ложь, популярная в необольшевистской среде). Как тов. Степанов, так и о. Василик прочно уверены, что в этом вопросе их позиция очень сильна.
«Удивил меня депутат Госдумы Сергей Каргинов, - пишет главред РНЛ, - который проявил просто чудеса словесной эквилибристики и алогичности. Он с пафосом вопрошал, критикуя позицию тех, кто говорит, что Ленин собрал страну после гражданской войны: о каком собирании можно говорить, когда в ХХ веке мы дважды потеряли государство. Сам собой напрашивается вопрос: как мы могли в 1991 году потерять страну, если её никто не собирал после 1917-го?! Значит, кто-то всё-таки собрал государство вновь? А кто же это был, интересно? Разве не Ленин со Сталиным собрали страну заново? А по Каргинову выходит, что государство как-то само собой собралось и заработало». Вторит ему и профессор-протодиакон: «Неприятно поразило игнорирование очевидных фактов со стороны уважаемого депутата Государственной Думы Сергея Каргинова, который отрицал очевидное положение, что Ленин собрал страну. Причём депутат выразился забавно: мы дважды потеряли нашу государственность в ХХ веке – в 1917 году и в 1991 году. Извините, но значит, что в 1991 году было что терять? Значит, государственность всё-таки существовала».
Вся эта привычная демагогия «православных» необольшевиков легко опровергается ни кем иным, как самими «классиками» – Лениным и Сталиным. Достаточно обратиться к такому ключевому документу, как доклад Сталина XII съезду РКП(б) и основанная на нем резолюция съезда. (ПСС И.В. Сталина, изд. 1947 г., т. 5). В нем он, во-первых, говорил, что главная опасность для «нас» (то есть большевиков-ленинцев) – это «воссоздание единой и неделимой России», выступая за право наций не просто на самоопределение, но за «отделение вплоть до образования независимых государств». И далее лучший ученик и преемник вождя прямо говорит: «Мы строим государство нового типа, союз национальных республик». Здесь он строго следовал своему учителю, который еще до революции писал, что тот, кто не выступает за отделение от Империи ее национальных окраин, является врагом этой самой революции.
В своей государственно-политической практике вожди строго следовали своей теории. В отличие от унитарного принципа в Империи, где деление на более мелкие субъекты происходило строго по территориальному принципу, большевики перешли к делению единого государства по национальному принципу. Были искусственно образованы национальные республики, большая часть которых никогда в истории не имела своей государственности. Для этого выделялась некая титульная нация, а затем к данной республике прирезывались чисто русские территории. (К Украине Донбасс и вообще Новороссия, к Молдавии Приднестровье, к Казахстану северные казачьи земли и т.д.). Затем там проводилась политика «коренизации», в ходе которой население искусственно национализировалось и дерусифицировалось. Грушевский, вернувшись на Украину в середине 1920-х гг., сказал, что он счастлив, поскольку большевики по факту реализовали его заветную мечту и все его планы. И затем сделал блестящую карьеру в УССР, став академиком.
Так что здесь следует понять два очевидных факта. 1. СССР был принципиально новым государством, образованным на совершенно иных, антиимперских принципах. 2. Механизм распада его был заложен при его основании. Сколь бы справедливы ни были упреки в адрес Горбачева, Шеварднадзе, Яковлева и др., им в наследство достался этот самый механизм, созданный Лениным и Сталиным. О чем справедливо и напоминает никто иной, как президент Путин. Так, отвечая главе Курчатовского института Михаилу Ковальчуку, который высказался о том, как мысль Ленина управляла Россией, он выразился в том плане, что эта мысль Ленина «привела к развалу Советского Союза... Там много было мыслей таких: автономизация и так далее. Заложили атомную бомбу под здание, которое называется Россией, она и рванула потом. И мировая революция нам не нужна была. Вот такая мысль там».
Иными словами, 1991 год был продолжением 1917-го, а не его отрицанием, как пытаются проповедовать «православные» необольшевики.
Верхом демагогии являются слова Степанова о том, что авторы фильма якобы разваливают монархическое движение в России. «Проявление преступной провокационности фильма, - пишет он, - состоит в том, что создатели “Мумии” пытаются захватить православно-патриотическое и монархическое движение, пытаясь выставить себя настоящими представителями монархического и православно-патриотического движения, а всех остальных заклеймить “ленинцами”. Пытаясь со своей партийной позицией захватить это пространство, они дискредитируют всё православно-патриотическое движение, к которому всегда принадлежала “Русская народная линия”, целый ряд видных общественных деятелей, средств массовой информации в нулевые, десятые годы и поныне».
Ранее Степанов на голубом глазу утверждал, что «монархисты сейчас уже в основном примирились с фигурой Сталина». Такое, с позволения сказать, высказывание убеждает лишь в одном: есть ложь, есть наглая ложь, а есть степановская. Это какие же монархисты примирились с лучшим учеником главного людоеда русского народа? Смолин, Решетников, Разумовский, Меркулов, Савельев, Даренский, Елена Семенова, Друзь, Порожняков? Даже такой умеренный монархист, как Аксючиц, никогда не примирится. Кургинян с Прохановым кто угодно, только не монархисты. Всякие «православные социалисты» типа Сомина в особом монархизме тоже не замечены. Остаются они с о. Василиком. Знакомый мотив: «Нас не позвали». Такие «монархисты», которые пытаются совместить свой монархизм с поклонением его главному врагу. Это напоминает нам эпизод с участием некоего старца, который, как прозорливый, сказал одному полковнику, заявившемуся к нему с вопросом, станет ли он генералом: «Ну какой ты полковник, сынок? Ты же просто вор…»
1991 год был продолжением 1917-го, а не его отрицанием, как пытаются проповедовать «православные» необольшевики
Перейдем теперь к наиболее существенному. Разговоры о какой-то особой «созидательности» не только Сталина, но и Ленина давно уже набили оскомину. Надеемся, что доктору исторических наук о. В. Василику, а также и Степанову, упорно позиционирующему себя в качестве историка, хорошо известны хотя бы работы недавно ушедшего от нас Бориса Галенина (постоянного автора РНЛ) или, к примеру, Андрея Борисюка. В них представлен наглядный сравнительный анализ экономики Российской империи, включая темпы ее роста, и СССР; показано, что все т. н. достижения советского периода – это плод использования и эксплуатации наследия исторической России. Все ведущие ученые раннесоветского времени получили образование в Царской России либо были прямыми учениками старых ученых; все сталинские маршалы начинали службу еще в Царской армии и т. д. и т. п. Пресловутый план ГОЭРЛО – это разработки дореволюционных русских инженеров-электриков, и срочно реализовывать эти планы пришлось потому, что выработка электроэнергии в России за годы правления Ленина упала крайне существенно. Поскольку тема эта достаточно уже заезжена, не станем здесь углубляться в нее, а, помимо упомянутых монографий, отошлем читателя к нашей рецензии на книгу А.Борисюка (включенной в нашу книгу «Война с Россией. Большевики на службе у мировой закулисы». М., РИЦ. 2023). Что же до сталинской индустриализации, то она состояла в основном из трех составляющих: рабского труда заключенных и мобилизованных; работы высокооплачиваемых иностранных инженеров (поскольку своих к тому времени уже успели в основном репрессировать) и тотального ограбления всей страны, особенно крестьянства, чтобы было чем расплачиваться с иностранцами. Об этом есть отдельная глава в упомянутой нашей книге. Кстати напомним: из ведущих разработчиков плана ГОЭРЛО репрессиям были вскоре подвергнута примерно половина. Это обычное отношение режима к тем, кто составил славу нашей страны. (Сергея Королева чудом вытащили с Колымы, маршал Рокоссовский три года отсидел в Лубянской тюрьме, Александра Матросова призвали в армию из колонии для несовершеннолетних и т. д. и т. п.)
Нам уже не раз приходилось указывать на то, что главной основой достижений советского времени были люди, доставшиеся в наследство от исторической России. Именно беспощадная эксплуатация их энергии, порожденной духовной основой великой православной страны, и позволила в конечном счете, пусть и на сравнительно короткое время, вывести страну в число мировых лидеров. А когда эти поколения стали уходить из активной жизни, началось постепенное загнивание советского проекта, приведшее в конечном счете к его полному обрушению. Подробно мы рассуждаем об этом в отдельной статье, опубликованной в свое время на РНЛ, когда политика редакции была более терпимой.
Теперь нужно все же сказать несколько слов по самой теме Мавзолея. Единственная претензия к авторам фильма, которую можно принять – это то, что в нем совсем не упомянут советский архитектор И.А Француз, который и был настоящим автором проекта, а Щусев был руководителем, архитектурным начальником. Именно Француз и был скорее всего связан с упомянутыми в фильме иностранными эзотериками.
Все же рассуждения на тему о том, является ли Мавзолей оккультным сооружением, что такое зиккурат и терафим – детали, которые лишь затемняют суть. Главное заключается в другом.
Нет никакого противоречия между специфической темной религиозностью большевиков и их приверженностью материализму. Поскольку материализм, доведенный до своего логического завершения – это именно вера; все ссылки на науку и научность здесь от лукавого. Это можно доказать чисто философски, без всякого религиоведения. Что такое материализм, взятый в своем пределе? – Это абсолютизация материи как философской категории. Материя из обычной категории, необходимой и занимающей свое место в диалектическом рассуждении, вдруг ставится на место абсолюта. Если материя – это абсолют, то, стало быть, изначально ничего, кроме нее нет. Подобно тому, как личный Бог-Творец, Бог-Троица в нашей религии изначально только один и существует и лишь затем творит мир из ничего. Здесь же, в материализме, напротив, весь мир возникает из материи. Из этого следуют два главных вывода. Во-первых, раз никакой души нет (а в последовательном материализме ее нет и быть не может), то живой организм не признается одухотворенной материей, а рассматривается как исключительно разновидность материи как таковой. В этом случае логично рассмотрение организма как механизма. Для того, чтобы превратить организм в механизм, подменить живую, то есть обладающую душой личность в винтик государственного целого, а соборность как единство верных во Христе, направленное ко спасению (то есть к соединению человека с Богом) – обезличенным коллективизмом под руководством партии, были направлены старания большевиков на протяжении всего времени их правления в России. (О чем и пишет И.Р. Шафаревич в своей великой книге «Социализм как явление мировой истории»). Во-вторых, абсолютизация материи предполагает, что прекращение физического существования, то есть смерть организма, в силу отсутствия души, тоже абсолютна. А что является зримым выражением данной веры на личностном уровне (поскольку в реальности-то то личность все же существует)? Совершенно понятно, что таковым является труп, мертвое тело! Стало быть, искусственное сохранение трупа Ленина средствами науки, до того времени, когда наши ученые смогут его реанимировать (здесь неправильно говорить «воскресить») своими научными средствами – и есть самое зримое и наглядное, самое логичное и «естественное» проявление этого культа смерти, который неизбежно вытекает из материализма, доведенного до своего логического завершения. Очевидно, что данный культ есть прямая противоположность почитанию мощей святых в Православии, в котором проявляется наша вера в то, что в конце времен совершится всеобщее воскресение всех людей силою Божией благодати, то есть Сам Господь явит свое чудо. Мощи никогда не бальзамируют, а, напротив, обретают после того, как бывают зафиксированы чудеса от захоронения святого, и начинается его почитание.
Понятно, что всякая вера, тем более столь специфическая, возникает не в результате научных исследований. Она должна быть чем-то (или кем-то) инспирирована. А.Ф Лосев в «Диалектике мифа» прямо говорит, что абсолютизация материи и культ смерти в материализме является плодом сатанинского откровения. В этом великий русский православный философ глубоко прав. У всех лидеров большевизма было в ранний период жизни то, что на научном языке называется «контринициацией». Например, Бухарин выплюнул на столь Причастие, Ленин сорвал с себя и растоптал крест. В словах, сказанных им после казни брата Александра: «Мы пойдем другим путем» имеется в виду «без Бога», поскольку у народников отношения с религией были не столь простыми. Ленин часто бесновался при соприкосновении с какой-либо святыней (как произошло, например, в праздник святителя Николая, о чем упоминает, в частности, Юрий Воробьевский в одной из своих книг). Отсюда его известные слова о том, что «глупо мириться с Николой». И т. д.
Итак, Мавзолей есть воплощение культа смерти, возникшего в результате сатанинского откровения. На этом фоне глубокомысленные рассуждения его преподобия с рефреном «я античник» просто повисают в воздухе. Не говоря уже о его инвективах о том, что «пока Ленина не трогали, он спокойно почивал – пить-есть не просил – было всё нормально. А теперь оккультные эскапады в его адрес действительно могут вызвать “религиозное почитание”, отсутствовавшее доселе». Как-то перепутано все в сознании уважаемого протодиакона, говоря мягко…
Мавзолей есть воплощение культа смерти, возникшего в результате сатанинского откровения
Ну и, наконец, про социализм. Для всяких деятелей неокоммунистического разлива простительно полагать, что социализм, коммунизм – это про социальную справедливость.
Им, находящимся в плену мифологического мышления, быть может, и простительно забыть общеизвестные страницы советской истории. Например, как спустя всего год после прихода большевиков к власти в Петрограде была расстреляна демонстрация рабочих, вышедших протестовать против большевиков; как весь 1921 год по всей стране бушевали народные восстания против этого режима (не имевшие никакого отношения к тогда уже в основном разгромленным белым), Тамбовское потравил Тухачевский боевыми газами (даже нацисты не применяли газы всю Вторую мировую войну); как, выгнав Троцкого, взяли его программу трудармий и реализовали в лагерях и колхозах, в рабском, каторжном труде заключенных и прикрепленных к земле колхозников; как на пятом десятке «советской власти» расстреляли в Новочеркасске демонстрацию оголодавших рабочих и т. д. и т. п. И какая же во всем этом была социальная справедливость?
Но будучи доктором исторических наук и кандидатом богословия, странно игнорировать все это или воспринимать сквозь розовые очки пропаганды. Как невозможно не знать того весьма объемного материала по теме социализма, который приведен в упомянутой нами выше книге Шафаревича. В ней на множестве исторических примеров показано, что социализм, коммунизм – это проявление древней, «метафизической» тяги к смерти, и подсознательное ощущение того, что ты движешься прямиком в сторону ускоренной смерти, наполняет душу человека своеобразным темным энтузиазмом. Причем, автор проводит свой анализ на примере как большого количества разного рода утопических учений и теорий, так и не меньшего числа практически реализованных социально-утопических проектов, имевших место в истории.
Шафаревич выявляет несколько общих фундаментальных черт во всех попытках реализовать социалистические идеи, от древности до наших дней. Так, эпоха «военного коммунизма» в первые годы власти большевиков или сопоставимый с нею режим Пол Пота в Камбодже существенно отличались от сравнительно мягкого хрущевско-брежневского извода социализма эпохи позднего СССР. И при этом они обладали некими общими фундаментальными чертами. Что же это за черты? Они очень далеки от гуманизма, что бы под этим ни понималось.
«Мне представляется, - пишет автор, - что этим общим является идеал… общества, построенного по принципу гигантской машины. Машина должна управляться некоторой центральной инстанцией, а для этого люди – беспрекословно следовать поступающим из центра сигналам». Такого добиться необычайно трудно, говорит Шафаревич, поскольку для этого человек должен полностью отказаться от своей индивидуальности, подавить ее в себе, а на это в полной мере практически никто не способен. Человек, полностью отказавшийся от своей личности, от свободной и богоподобной души, существовать не может. Таким образом, констатирует автор, социалистическое учение основано на таком идеале, полное осуществление которого привело бы к гибели всего человечества, прекращению его земного существования. «И в момент крайнего духовного напряжения, в роковые минуты борьбы такая возможность действительно ощущается. И, как ни странно, оказывается притягательной, чувство грядущей гибели создает подъем духовных сил».
Устремление к смерти, можно сказать, увлечение ею всех, кто погружен в революционную стихию, автор демонстрирует рядом примеров из советской литературы раннего периода. Например, из творчества Андрея Платонова: «Ненависть – душа революции». Сначала, говорит Платонов, человек «подвергает гневу и уничтожению Бога, царей и богатых… за ними подвернется истреблению от человеческой руки природа». (Что понятно, поскольку машина и природа, взятые в своем пределе, несовместимы). Или Сергея Есенина (чье увлечение революцией было, правда, недолгим): «Ради вселенского // Братства людей // Радуюсь песней // Я смерти твоей».
Привлекательность для конкретных людей такой, по сути, суицидальной программы тотального уничтожения жизненной органики, по мнению автора, весьма своеобразно объясняется в уникальном документе – т. н. «рассказе Пятакова». После 1917 года он был одним из ведущих деятелей партии, однако в сталинские годы, как внутрипартийный оппозиционер, исключен из нее и в дальнейшем подвергся уже прямым репрессиям. Будучи во Франции, он говорил своему старому другу Валентинову, что большевизм содержит идею претворения в жизнь того, что в принципе считается невозможным и неосуществимым. Для этого большевик, по словам Пятакова, должен применить насилие прежде всего к самому себе, и, если партия прикажет считать белое черным и наоборот, нужно этому искренне подчиниться. Поскольку быть вне партии – еще хуже. Именно подобная психология, а отнюдь не только пытки в НКВД, и лежала в основе самооговоров и лжесвидетельств некоторых старых большевиков на процессах 1930-х годов.
Среди фундаментальных черт, свойственных абсолютно всем социалистическим течениям (часто, на первый взгляд, не похожим друг на друга) во все эпохи и у всех народов, Шафаревич выделяет:
1. Упразднение частной собственности;
2. Разрушение семьи, традиционных семейных отношений;
3. Самое главное, ключевое – уничтожение религии, тотальную войну с ней;
4. И, наконец – равенство, уничтожение иерархии в обществе, вплоть до отрицания необходимости для каждого индивидуального жилища.
Итак, говорит Шафаревич, «социализм выступает перед нами не как чисто экономическая концепция (к чему его сводят порой некоторые современные апологеты – В.С.), но как несравненно более широкая система взглядов, охватывающая почти все стороны существования человечества».
Отличие социализма от всех остальных экономических укладов, которые в марксизме называются «формациями», заключается в том, что в нем доминирует как раз идеология, а не те или иные экономические модели. «Только из идеологии вытекает не объяснимая ни экономическими, ни политическими причинами ненависть социалистических государств к религии. Как некоторый родовой признак, она проявляется во всех них, хотя и не одинаково ярко: от почти символического конфликта итальянского фашистского государства с Ватиканом до полного запрета религии в Албании и провозглашения ее “первым в мире атеистическим государством”… Борьба с религией была для марксизма отправной точкой и необходимым элементом социального преобразования мира. В статье “К критике философии права Гегеля” Маркс говорит: “…критика религии есть предположение всякой другой критики”. “Очевидное доказательство радикализма для немецкой теории, стало быть, и для ее практической энергии, есть ее отправление от решительного устранения религии”».
Именно «из воинствующего атеизма, являющегося центральным мотивом деятельности Маркса», вытекали его «исторические и социальные концепции: игнорирование личности и индивидуальности в историческом процессе, материалистическое понимание истории, социализм». Об этом хорошо рассуждает С.Н. Булгаков в своей известной работе «Карл Маркс как религиозный тип». Понимание Булгакова полностью подтверждается посмертно опубликованными подготовительными материалами Маркса к его книге «Святое Семейство», где основоположник марксизма рассматривает социализм в первую очередь как высшую ступень атеизма.
Другой указанной выше ключевой чертой социалистических учений является отрицание традиционных семейных отношений, чему уделено, на первый взгляд, непропорционально много места, в частности, в «Манифесте коммунистической партии», а также в капитальном труде Ф.Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». В эту тему мы сегодня углубляться не станем, отсылая читателя к первоисточнику.
В качестве итога можно констатировать, что Шафаревич в качестве центрального рассматривает именно тот момент во всех коммунистических и социалистических учениях и практических экспериментах, который выражен и в Мавзолее: иррациональную тягу к смерти, непреодолимое и необъяснимое устремление к ней, что «естественным» образом требует и соответствующего культа.
«Православные» же коммунисты, в весьма агрессивной манере требующие не трогать сатанинское капище в центре Москвы, изобличают себя как очень странные православные. Что и порождает у некоторых оппонентов серьезные сомнения в их реальной принадлежности к православной Церкви. А протодиакона В. Василика просто жаль. Не может человек с таким научным статусом мыслить столь примитивно. Быть может, общение со Степановым сказалось?
И, наконец, самое последнее. Никакие претензии, высказываемые авторами РНЛ к своим оппонентам, к автору настоящего текста не относятся. Я готов встретиться с ними в очной дискуссии в любом формате. Только серьезно подозреваю, что на это они НИКОГДА не решатся. Вот как-то так…
Владимир Семенко, день памяти Святых Царственных Мучеников
https://amin.su/content/analitika/9/7774/ |