Свое боевое крещение он принял уже в генеральском чине, но это не помешало ему стать одним из прославленных полководцев, любимым солдатами и почитаемым не только в России, но и за ее пределами. «Стройный, худощавый, с большими седыми бакенбардами, Гурко держался так, что казался выше ростом всех окружавших его лиц, а своею кипучею деятельностью, выносливостью и лихостью на коне — всех моложе. Он мало говорил, никогда не спорил и казался непроницаемым в своих мыслях, чувствах и намерениях. От всей его фигуры и взгляда острых, серых и глубоких глаз веяло внутренней силой, авторитетной и грозной для ослушников и слабых. Его не все любили, но все уважали и почти все боялись, все, кроме солдат, которые безгранично верили в него и любили его», - так писала сытинская «Военная энциклопедия» о генерала Иосифе Владимировиче Гурко.
Выбора жизненного пути перед ним не существовало. Его отец, генерал-от-инфантерии Гурко-Ромейко, начавший службу прапорщиком Семеновского полка, покрыл себя славой в битвах при Бородине, Малоярославце, Тарутине, Бауцене, а после командовал войсками на Кавказе и участвовал в освобождении Армении. Под рассказы героя-отца о многочисленных доблестных делах возрастал юный Иосиф, грезя о ратных подвигах, непременно ожидающих его в будущем. Он родился в родительском могилевском имении в 1828 г. и для первоначального образования был определен в Иезуитскую школу-коллегию. Когда ему было 12 лет, скоропостижно скончалась мать, баронесса Корф, а годом позже совсем нежданно ушла из жизни старшая сестра, уже бывшая фрейлиной…
Потрясенный горем отец хотел уйти в отставку, но вместо этого Государь отправил его на Кавказ, Иосиф же продолжил образование уже в стенах Пажеского корпуса, откуда был выпущен в Лейб-гвардии гусарский полк. В том же году Гурко-старший стал начальником всех запасных и резервных войск армии и гвардии, а младшая сестра Иосифа, Марианна, вышла замуж за Василия Муравьева-Апостола, младшего брата декабристов.
Владимира Гурко не стало в 1852 г. Поручив дела по унаследованным владениям управляющим, Иосиф Владимирович продолжил службу, ожидая «своей» войны. Она как будто не замедлила случиться, и, чтобы попасть в осажденный Севастополь, молодой офицер даже сменил погоны гвардии ротмистра на погоны пехотного майора, обронив при том ставшие крылатыми слова: «Жить с кавалерией, умирать с пехотой». Но в боевых действиях Гурко участия так и не принял. К моменту прихода его полка на фронт, Севастополь уже был оставлен. После заключения мира Иосиф Владимирович вновь надел гусарский мундир, но первая слава ждала его, как ни странно, на штатском поприще. 
Наступала эра великих реформ, и полковник Гурко был направлен Императором в Самарскую губернию, где вольные трактовки манифеста об отмене крепостного права спровоцировали волнения в крестьянской среде. Иосиф Владимирович был категорически против применения силовых ме, полагая, что с людьми надо, прежде всего, говорить, объяснять проблемные вопросы и именно так, словом, а не плетью урегулировать беспорядки. Практика подтвердила его правоту. Полковник лично ездил по неспокойным деревням, разъяснял суть реформ, наладил массовую печать и распространение подлинного текста манифеста. Добился он и помилования смутьянов-самозванцев Модеста Суркова и Василия Хабарова. Первый «толковал» мужикам манифест за мзду, сочиняя отсебятину, второй и вовсе провозгласил себя великим князем Константином Николаевичем. Гурко доказал, что их казнь создаст им ореол мучеников, а потому авантюристов прилюдно разоблачили, выпороли и посадили в тюрьму. 
Иосиф Владимирович нажил немало врагов среди помещиков, о злоупотреблениях которых извещал Государя, пресекая оные. Весьма громким стало дело гофмаршала императорского двора князя Кочубея, забравшего у крестьян всю хорошую землю, имеющуюся в их собственности. В своем рапорте Гурко в резких выражениях обрисовал картину происходящего, и тяжба помещика с крестьянами разрешилась в пользу мужиков. Также были возвращены крестьянам и незаконно отнятые у них запасы хлеба.
Интересно, что даже такой злостный критик царской России, как Герцен, отметил, что «аксельбанты флигель-адъютанта Гурко — символ чести и доблести». В этом революционный публицист сошелся со своим антиподом – Победоносцевым, так характеризовавшим Иосифа Владимировича в докладе Императору: «Совесть у Гурко солдатская, прямая. Он не поддается действию политических болтунов, в нем нет хитрости и он не способен к интригам. Также у него нет и знатных родственников, стремящихся через него сделать себе политическую карьеру».
Тем временем Иосиф Владимирович дождался «своей» войны. С Турцией. С ее началом он был назначен начальником Южного (передового) отряда, получив в распоряжение одну стрелковую и четыре кавалерийских бригады, три сотни казаков при тридцати двух орудиях и шесть дружин болгарского ополчения. Отряду была поставлена задача взять город Тырново и перевалы через Балканы. К подчиненным не бывавший в сражениях командир обратился со следующими словами:
- Господа, я должен вам сказать, что люблю страстно военное дело. На мою долю выпала такая честь и такое счастье, о которых я никогда не смел и мечтать: вести гвардию в бой. Для военного человека не может быть большего счастья, как вести в бой войска с уверенностью в победе, а гвардия по своему составу и обучению, можно сказать, лучшее войско в мире… Бой при правильном обучении не представляет ничего особенного: это то же, что учение с боевыми патронами, только требует ещё большего спокойствия, ещё большего порядка. Влейте в солдата сознание, что его священная обязанность беречь в бою патрон, а сухарь на биваке, и помните, что вы ведёте в бой русского солдата, который никогда от своего офицера не отставал.
Слова об учениях с боевыми патронами Гурко не замедлил оправдать. Ещё в мирное время стяжав репутацию офицера, отлично обучавшего своих подчиненных, в реальном деле он пустил в ход все свои оригинальные наработки, включая новейшую тактику пехотной атаки. Целью всех этих новшеств было достижение поставленных целей минимальными жертвами. Так был взят Горный Дубняк, Телиш, Орхание… У последнего города Иосиф Владимирович нанес удар на опережение по 25-тысячной группировке противника, собравшего силы для контрнаступления на Плевну, и тем полностью разрушил вражеские планы. Однако, при всей бережности к солдатским жизням, Гурко мог быть неумолим, когда того требовала поставленная цель. Так, при переходе через горы, в ответ на жалобы на невозможность втащить на обледеневший перевал артиллерию даже на руках, генерал отрезал: 
- Тогда втаскиваем зубами!
«Колючка» - так прозвали его в армии. Он никогда не кланялся начальству, никогда не приукрашивал положения для удовольствия командования, но был неизменно прям и нелицеприятен. Неудивительно, что и в командовании, и в офицерской среде отношение к нему было неоднозначным, зато солдаты любили своего «отца» и всецело доверяли ему, прозвав «Генералом «Вперед!»». Под пулями он был восхитительно спокоен, в лишениях необыкновенно вынослив. Истинный наследник великого Суворова.
Не имевший военного опыта Гурко и воевал по-суворовски. Прибыв под Тырново, он тотчас оценил положение и, мгновенно обратив намеченную разведку в кавалерийскую атаку, с налета взял город – противник бежал в панике. Молниеносно были взяты и куда лучше укрепленные перевалы, невзирая на втрое превосходящие вражеские силы. Русским досталась вся артиллерия бежавших турок.
Эти победы привели к отставке многих высокопоставленных турецких военных, включая Главнокомандующего. Новый предводитель вражеский войск, Сулейман-паша, перебросил из Черногории двадцатипятитысячный корпус и направил его в бой. Гурко мог противопоставить этому лишь подкрепление в виде одной пехотной бригады и милостивое разрешение «действовать соответственно обстоятельствам». Гурко, однако, удалось разгромить группировку Реуф-паши, что заставило турецкую армию целых три недели не предпринимать активных действий.
Тяжело переживал Иосиф Владимирович два неудачных штурма Плевны, стоивших русским больших потерь. После второго штурма Южному отряду, лишенному подкреплений и резервов, было приказано отойти к Тырново и влиться в войска генерала Радецкого. «Если бы Сулейман-паша выступил против меня со всей армией, то я сопротивлялся бы до последней крайности, - признавался Гурко. - Мысли о том, что произойдёт здесь, когда удалюсь я, приводит в трепет. Моё отступление станет сигналом к общему избиению христиан. …Несмотря на желание, я не могу отвратить этих злодеяний, в силу того что нельзя мне раздроблять войска и отсылать отряды в каждое место».
После расформирования Южного отряда Гурко получил под свое начало кавалерию Западного отряда. Впереди был третий штурм Плевны, для организации которого на театр военных действий срочно приехал герой Севастополя Эдуард Тотлебен. Иосифу Владимировичу было приказано блокировать софийское шоссе, по которому снабжалась вражеская цитадель. 
- Гвардейцы, о вас заботятся больше, чем об остальной армии... и вот вам пора доказать, что вы этих забот достойны... Покажите миру, что в вас жив дух войск Румянцева и Суворова. Стреляйте умною пулею — редко, но метко, а когда придется до дела в штыки, то продырявьте врага. Нашего «ура» он не выносит»! – так напутствовал генерал, сосредоточивший для достижения цели под своим началом кавалерию и гвардию, своих подчиненных.
План составленный им, полностью оправдал себя, Плевна была блокирована. После этого Гяурко-паша, как прозвали Гурко турки, предложил новый план — немедленно идти на Балканы, форсировать горы, разбить только формировавшуюся армию Мехмет-Али, а затем разблокировать шипкинские войска, сдерживающие силы Сулейман-Паши. Увы, военный совет не оценил красоты замысла, расценив его, как безумие. 
- Отчет за свои деяния я буду держать перед историей и отечеством! – ответил на это Гурко и подал рапорт Императору: «Честолюбивые замыслы далеки от меня, однако мне вовсе не все равно, что будет говорить обо мне потомство, а потому сообщаю — нужно немедленно наступать. Если Ваше Величество не согласны со мной, прошу назначить на мою должность другого начальника, готового лучше меня выполнить пассивный план, предложенный Ставкой».
В результате Иосиф Владимирович получил подкрепления и отправился в победный марш – на Софию. Город за городом восторженно встречал русских освободителей на пути к балканской столице. Это стремительное наступление было замедлено лишь Ставкой, не дозволившей Гурко перейти Балканы прежде падения Плевны. В итоге были потеряны три месяца, и войска генерала «Вперед!» вынуждены были продолжать поход уже зимой, что казалось невозможным в принципе. «Чтобы одолеть все трудности и не отступить от цели, нужна была несокрушимая вера в свои войска и себя, железная, суворовская воля», - констатировал современник. Переход через Балканы был вполне сопоставим со знаменитой альпийской эпопеей Суворова. Тяготы русским войскам выпали такие, что в какой-то момент возник ропот даже в закаленной офицерской среде. Но Гурко тотчас погасил возмущение недовольных, объявив командирам: 
- Волею государя императора я поставлен над вами. Требую от вас беспрекословного повиновения и заставлю всех и каждого в точности выполнять, а не критиковать мои распоряжения. Попрошу всех это запомнить. Если большим людям тяжело, то я уберу их в резерв, а пойду вперед с маленькими!
В ледяную декабрьскую стужу русские чудо-богатыри освободили болгарскую столицу, и в Петербург полетело донесение генерала «Вперед!»: «Пройдут годы, и потомки наши, посещая эти суровые места, скажут с гордостью — здесь прошло русское воинство, воскресившее славу румянцевских и суворовских чудо-богатырей!»
Далее последовали не менее славные виктории у Филиппополя, Адрианополя и Сан-Стефано – западного пригорода Константинополя. В честь Гурко в обретшей независимость Болгарии были названы три населенных пункта и один город. 
По окончании войны Иосифу Владимировичу пришлось противостоять уже террористам внутри Империи. После очередного покушения на Государя, в 1879 году, Гурко был назначен на должность временного военного генерал-губернатора Санкт-Петербурга. Порядок в столице генерал навел быстро и жестко. В частности, он ввел ряд обязательных правил, регламентирующих оборот взрывчатых веществ и огнестрельного оружия и мобилизовал дворников на службу полиции.
Борьба с террористами продолжалась в Одессе, куда Гурко был также назначен временным генерал-губернатором и командующим войсками местного военного округа. Здесь он принимал участие в процессе по делу Николая Желвакова и Степана Халтурина, которые были приговорены к смертной казни.
Последним местом службы Иосифа Владимировича стала Варшава. Здесь он наводил порядок в Привисленском крае и активно обучал войска, предвидя возможность конфликта с Германией и Австрией. Также генерал «Вперед!» озаботился фортификационной обороной округа, усилив укрепления Новогеоргиевска, Ивангорода, Варшавы, Брест-Литовска, создав линию новых укрепленных пунктов, покрыв район сетью стратегических шоссе и установив между крепостями и войсками тесную и живую связь. Не осталась в забвении и артиллерия, получившая новый полигон. Запомнился варшавский генерал-губернатор и политикой активного отстаивания национальных интересов русского народа в этом традиционно враждебном оным крае. 
Иосиф Владимирович вышел в отставку в 1894 году. Произведенный в генерал-фельдмаршалы и награжденный звездой Андрея Первозванного, свои последние годы он провел в тверском имении Сахарово. К концу жизни Гурко отказали ноги, но он энергично руководил обустройством любимого парка, где из лиственниц, берез и реликтовых пихт были заложены аллеи, составляющие вензель ИВГ. Умер он в январе 1901 года от сердечного приступа и был погребен в семейном склепе. Здесь же упокоилась и его супруга, Мария Салиас де Турнемир, дочь известной писательницы Елизаветы Васильевны Салиас де Турменим, чьи книги выходили под псевдонимом Евгении Тур.
В этом браке появились на свет шестеро сыновей. Один умер в отрочестве, другой погиб на дуэли в 25 лет, третий покончил с собой в год кончины отца из-за крупного проигрыша в карты, толкнувшего его на уголовное преступление. Ещё трое дожили до преклонных лет и умерли в эмиграции. Один, Владимир, пошел по статской линии и был предводителем дворянства Тверской губернии. Двое других избрали стезю отца. Дмитрий, лейб-улан Его Величества, военный разведчик, был участником двух войн и георгиевским кавалером. Скончался он в 1945 году в Париже. Наибольшую славу стяжал генерал-от-кавалерии Василий Иосифович Гурко, столь же преданный военному делу, как отец. Он прошел англо-бурскую и русско-японскую войны, стал одним из лучших полководцев Первой мировой и даже исполнял должность начальника штаба Верховного главнокомандующего при Николае II. Умер в 1937 году в Риме. 
Хотя освобожденную Болгарию, увы, нельзя назвать дружественной и благодарной России страной, но память генерала «Вперед!» чтится здесь неукоснительно. В Софии и других городах улицы носят его имя, на доме, где он жил, установлена мемориальная доска, город, три села напоминают болгарам имя их освободителя, на освобожденную столицу взирает и памятник, ему установленный.
А что же у нас?
В 1925 году газета «Тверская правда» кликушествовала: «Чтобы увековечить память этого фельдмаршала, и была построена в имении "домашняя церковь", а под нею 11 склепов, куда перенесли прах папаши и мамаши, умершей в Париже, и привезенный в Тверскую губ., как в то время подобало генеральской жене... В имении Сахарово сейчас расположен образцовый лагерь Н-ской дивизии. В домашней церкви устроена читальня для красноармейцев и крестьян... Генеральские останки — душителей рабочих и крестьян — убраны. На этом месте теперь цветут цветы пролетарской культуры и знаний».
В 1977 году советские власти пережили момент некоторого неудобства перед болгарскими товарищами, желавшими в честь 100-летия своей независимости поклониться могиле своего освободителя. К тому времени бывшая домовая церковь превратилась в тренировочный зал спортобщества "Урожай" и по совместительству — в мебельный склад. А выброшенные из склепа останки Гурко и его жены так и валялись в парке в 60 шагах от памятника советским воинам, умершим от ран в местном госпитале во время Великой Отечественной… О месте, куда красные вандалы выбросили прах хозяев усадьбы Сахаровы, сохранились отметины на деревьях, которые, к счастью, уцелели, что в дальнейшем позволило найти оскверненные кости. Усадебный дом сгорел в 1964 году. На его месте построили образчик советского «зодчества» - Дом культуры. Т.ч. показывать болгарским гостям было нечего, и чувства их под надуманными предлогами решено было поберечь.
В 1997 году сахаровскую церковь во имя Иосифа Волоцкого вернули верующим. Ее восстановление продолжается до сих пор. При ней же организован музей полководца, экспонаты для которого собирают буквально по крупицам. Останки генерала «Вперед!» и его жены, которые искали в парке несколько лет, ныне вновь покоятся под храмовыми сводами в мраморном саркофаге.

Русская Стратегия