ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЕ ПРОИЗВОДСТВА В ОФИЦЕРЫ.

Ровно пол-века тому назад 8(21) августа 1881 г. приказом недавно вступившего на престол Императора Александра III, в Москве, в числе других юнкеров Александровского военного училища был произведен в офицеры 19-тилетний юнкер Николай Юденич. Не один из юнкеров, в этот памятный для каждого день, уже носил, по совету Наполеона, если не в походном ранце, то в своем юном сердце маршальский жезл, но никто, конечно, не мог предвидеть, что выпущенный в Л.-Гв. Литовский полк их сотоварищ Юденич через 35 лет станет известным не только всей России, но и Европе и Америке непобедимым героем Кавказа.

Первоначально его служба протекала обычным порядком выдающегося и цельного офицера: в 1887 г. он кончает академию, по генеральному штабу служит сперва в Европейской России, а затем в Туркестане. В 1902 г. получает в командование 18-й стрелковый полк, с которым принимает участие в Русско-Японской войне. В сражениях под Сандепу и Мукденом он дважды ранен, раз в руку и другой раз в шею. За свое мужество и отличное командование полком получает золотое оружие с надписью «за храбрость» и производится в генералы с назначением командиром бригады в своей же дивизии. Вскоре после окончания Японской войны, Н. Н. Юденич назначается на Кавказ, где, сначала в качестве генерал-квартирмейстера, а затем начальника штаба округа в течение семи лет, вплоть до вступления Турции в Великую войну, непосредственно и лично руководит всей подготовкой к войне на Турецком фронте.

Военное дело всегда было нелегким, т. к. захватывало все стороны человеческого существа. Но с каждым веком, с каждым десятилетием, с каждой войной оно становилось все трудней и сложней и не только вследствие колоссального усложнения внешних, материальных данных, но и наиважнейших во всякой войне данных моральных порядка, охватывающих не только ум, но и психику человека, его чувства, надежды, верования, весь его дух, единственно способный подвинуть людей на полное самоотречение и самоотверженную жертвенность. В сегодняшний день чествования русского полководца ХХ-го столетия следует подчеркнуть особую важность и трудность подбора соответствующих людей на соответствующие места командной иерархии армии. Это тем более трудно, что в мирное время чрезвычайно не легко определить в людях степень их способности в обстановке войны. Известно много примеров, когда начальник, в мирное время выдающийся во всех отношениях, бравый, дельный, популярный среди начальства и подчиненных, как бы уже готовый герой, ждущий лишь войны, чтобы развернуть вовсю свои военные способности, оказывался в военной обстановке несоответствующим своему назначению и своей репутации. И обратно, скромные, тихие при мирной обстановке люди в пылу сражений вдруг, неожиданно для всех и даже для себя самих вырастали в исключительных по мужеству, самообладанию и военной сметливости начальников. Русская литература и русская молва любила подчеркивать значение непризнанных в обычной будничной обстановке, но в минуту смертельной опасности великих в своей самоотверженности героев чисто русской души.

Если в рядовой массе солдат и командного состава в мирное время трудно отгадать людей с действительно выдающимися качествами, столь нужными при грозной обстановке войны, то правильно оценить в мирное время полководческие способности высших военачальников почти вовсе невозможно. Всем, кто к началу Русско-Японской войны был уже взрослым человеком, хорошо памятно, как почти вся русская пресса и общественное мнение, кроме самого незначительного числа лиц, требовательно выдвигала на пост главнокомандующего генерала Куропаткина, талантливого военного профессора, выдающегося администратора в Закаспийской области, ближайшего сотрудника столь популярного «белого генерала» и молодого, по тем временам, военного министра, сумевшего внушить к себе веру огромному большинству своих подчиненных. Все, за небольшим лишь исключением, его благословляли и напутствовали, как надежду и спасителя России. И что же, выбор мирного времени оказался неудачным, глас народа не был гласом Божиим: несмотря на все высокие качества военного человека, в характере Куропаткина не оказалось некоторых необходимых для высшего, самостоятельного вождя всей армии данных. Меткая и остроумная фраза знаменитого русского военного психолога — ген. Драгомирова: «а кто при Куропаткине будет Скобелевым?» — оказалась пророческой — война показала, что в избраннике мирного времени не было всех необходимых для большого полководца черт.

Полководца «милостию Божиею» выдвигает сама война и по большей части в её критический момент.

Кавказскому фронту Великой Войны в этом отношении особенно посчастливилось. По общему мобилизационному расписанию с началом войны с Германией из трех Кавказских корпусов мирного времени было взято на запад два корпуса и часть Кубанских и Терских казачьих войск. Для защиты Кавказа остался лишь один регулярный корпус и начавшие формирование второочередные и ополченские части. Пользуясь таким ослаблением, турецкий флот внезапно нападает на наши черноморские берега, а верный ученик германского генерального штаба Энвер-паша с необычайной быстротой и энергией наступает на слабые русские силы в районе Сарыкамыша, причем с двумя третями своей армии обходит русские главные силы с фланга и тыла, что ставит Кавказскую армию в критическое положение, близкое к катастрофе. Этот опасный момент и выдвигает с первых же дней войны с Турцией на роль командующего Кавказской армией генерала Юденича, под непосредственным талантливым командованием которого и проходить вся победная война с Турцией.

Согласно мобилизационному расписанию, главнокомандующим отдельной Кавказской армией при войне с Турцией становился кавказский наместник, граф Воронцов-Дашков, человек большого ума и огромного административного опыта, весьма ценный для Кавказа, несмотря на болезненное состояние, как очень популярный главный начальник края, умевший умиротворять национальную рознь среди пестрого этнографически населения Кавказа. Но ко времени начала войны он был уже почти окончательно прикован к постели и, конечно, вовсе не мог принять непосредственное командование Кавказской армией. Естественно поэтому, он всецело передал полномочия по командованию армией своему помощнику по военной части, генералу Мышлаевскому. Даровитый профессор Военной академии, генерал, занимавший высокие посты начальника главного, а затемь генерального штабов, популярный на Кавказе командир корпуса в мирное время Мышлаевский в тяжелую для армии минуту при успешном сперва наступлении Энвера-паши, не выказал полководческих способностей: он счел положение нашей армии безвыходным  и спешно, кружным путем, в виду перерыва уже турками наших коммуникаций, уехал в Тифлис для организации обороны важнейших пунктов Закавказья — Тифлиса и Баку. Покидая фронт, ген. Мышлаевский сделал недопустимую и трудно объяснимую ошибку: не объединил на время своего отсутствия командование всеми войсками на фронте в одних руках. Начальника штаба армии, ген. Юденича, которому по его должности надлежало принять на себя общее командование на время отсутствия командующего армией, Мышлаевский еще до своего отъезда назначил временно командовать только что прибывшим из Закаспия 2-м Туркестанским корпусом (составом всего в 14 батальонов). Уезжая, Мышлаевский отдал распоряжение об отступлении всей армии, причем командирам корпусов приказал действовать по взаимному соглашению. Такое грубое нарушение командного единоначалия не могло, конечно, не отразиться вредно на нашей армии: командиры корпусов могли уговариваться между собой лишь по полевому телефону и телеграфу, в тылу началась паника, остановить ее было некому. В войсках начали преобладать тенденции немедленного исполнения распоряжения уехавшего командующего армией, но генерал Юденич ясно понимал, что отход армии в тыл по заваленной глубоким снегом горной местности, частью уже захваченной турецкими передовыми отрядами, отход под непосредственным давлением окрыленных успехом турок был бы равносилен гибели всей Кавказской армии. Поэтому, ген. Юденич со всей присущей ему непоколебимой твердостью воспротивился мысли об отступлении и настоял на необходимости со всей энергией противодействовать туркам, упорно отстаивая свои позиции. Между тем тыловая паника докатилась до Тифлиса. Все считали дело армии уже безнадежно погибшим, носились слухи, что через несколько дней турки займут столицу Кавказа, началась спешная эвакуация семейств, ценностей и документов, стягивались тыловые войска и привлекалось гражданское население для экстренной постройки полевых укреплений для обороны Тифлиса и Баку и т. д. А в это время непоколебимый в своем решении во что бы то ни стало сдерживать наступление турок ген. Юденич, уже своим верным военным взглядом оценил общую внутреннюю психологическую картину операции, понял, что, если наша армия находится в тяжелом положении, то и положение двух турецких корпусов на заваленных глубокими снегами горных хребтах при жестоких морозах тоже будет катастрофично, раз Русские все-таки не отступят. В минуту общей тревоги он стоически спокойно посылает наместнику Кавказа графу Воронцову-Дашкову телеграмму, приблизительно следующего содержания: «Турки находятся в отчаянном положении и будут разбиты, прошу выслать формирующуюся в районе Карса 3-ю стрелковую дивизию вперед для восстановления порядка в тылу и помощи войскам в Сарыкамыше». Это сразу успокоило потерявший голову тыл и подняло настроение армии.

Так, сила духа и стойкость вождя, даже не бывшего полномочным руководителем всей армии, превратила нависшее было поражение в блестящую победу, в полный разгром всей III турецкой армии.

Для характеристики прозорливого решения ген. Юденича не отступать ни на шаг, как бы трагично ни было положение нашей армии, интересно сопоставить его с приказом Энвера-паши турецким войскам, в котором он объявлял, что, если русские отступят, то они погибнут и путь к Тифлису будет открыт, если же туркам не удастся сбить русских с их позиций, то положение турецких  корпусов будет катастрофичным. И действительно они были уничтожены.

По донесению графа Воронцова-Дашкова об этой блестящей победе, ген. Юденич был награжден первым на Кавказе Георгиевским крестом 4-й степени, произведен в генералы от инфантерии и назначен командующим Отдельной Кавказской армией. Так, доблестная Кавказская армия за свои тяжелые, но блестящие подвиги в самом начале войны с Турцией получила себе талантливого вождя, сумевшего вести ее победно всю войну.

Через пол-года новая крупная победа. Для сокращения непосильно длинного фронта и для лучшего обеспечения левого фланга главная Сарыкамыш-Эрзерумского направления, левофланговый 4-й Кавказский корпус к июлю месяцу 1915 г. был выдвинут далеко вглубь Турции в район к западу от Ванского озера. Турки сосредотачивают крупные силы против этого корпуса, наносят ему энергичный, сокрушающий удар и отбрасывают русских к самой границе мирного времени, по хребту Агрыдаг. Целью турок было: разбив 4-й Кавказский корпус, обойти главную массу русских сил и крепость Карс, вторгнуться в районы Елисаветпольской и Бакинской губерний, поднять восстание среди мусульманского их населения и тем поставить под угрозу столь важный для России нефтеносный район и единственную железнодорожную линию, связывающую Закавказье с остальной Россией. План был остроумный и чрезвычайно смелый, чреватый серьезными последствиями. Конечно, он не мог не взволновать вновь и власти и население Кавказа, но командующий армией спокойно отнесся к этой неустойке; он не бросился поддерживать и подпирать отступающий корпус, предоставил туркам свободно зарываться в победном влечении, собрал весь свой армейский резерв, усилил его, чем было возможно из состава 1-го Кавказского и 2-го Туркестанского корпусов, поставил во главе образовавшейся солидной группы известного своей активностью и энергией генерала Баратова и двинул ее прямо в тыл наступающим туркам. Вместе с тем, ген. Юденич принял меры противодействия попытке турок в свою очередь ударить во фланг и тыл выдвинутой колонне Баратова. Захват русскими коммуникаций турок произвел на впечатлительных турецких солдат ошеломляющее влияние, паника охватила их, и они бросились спешно в беспорядке отступать, оставляя пленных, вооружение, снаряжение, обозы и все запасы, захваченные при наступлении у русских.

За эту решительную победу командующий армией был награжден георгиевским крестом 3-й степени, а ген. Баратов — 4-й степени. Она имела большое моральное значение: Кавказская армия окрепла верой в искусство и непобедимость своего вождя, турки же надолго утеряли свою способность к активным действиям. Пол-года прошло в относительном спокойствии, в организационных работах по подготовке к дальнейшим операциям.

Между тем, неудачи союзников в попытке овладеть проливами привели их к отказу от этой мысли и к уводу своего флота и войск от Дарданел. Этот факт окончательно развязывает руки турецкому главному командованию. Теперь уже все усилия беспрепятственно могут направляться против упорного Кавказа. Начинается перевозка войск из района Константинополя по железным дорогам к Анкаре и Конии для дальнейшего движения на Кавказский фронт.

Командующий армией, считая необходимым разбить турецкую армию до подхода к ней подкреплений, испросив разрешения главнокомандующего Вел. Кн. Николая Николаевича, переходит в общее наступление. Упорные Азапкейские бои во второй половине декабря и начале января 1916 г. приводят к новому разгрому III-й турецкой армии; она вынуждена была в беспорядке отступить под прикрытие знаменитых Деве-Боинских позиций и фортов главного оплота Азиатской Турции — крепости Эрзерум. Для полного довершения победы надо было овладеть Эрзерумом. Но тут выявилась коллизия двух мнений. Главное командование, считаясь с общим положением на всех фронтах, полагало атаку открытой силой Эрзерума рискованной и несвоевременной, т. к. общий отход наших армий на западных фронтах и без того тяжело отразился на всей России и на отношениях к ней союзников, а потому всякая неудача и на Кавказе, блестящие победы которого служили для всех большим и единственным утешением, была бы крайне нежелательна. С этой точки зрения лучше было не рисковать и обождать с решительными действиями. Генерал Юденич был противоположного мнения. Стоя с начала войны непосредственно во главе Кавказской армии, он уже мог верно оценить степень её доблести. Вполне учитывая всю трудность предстоящей задачи — открытой силой, суровой зимой, овладеть почитавшейся неприступной горной крепостью, он вместе с тем понимал, что откладывать решение штурмовать Эрзерум, значило бы безвозвратно потерять единственно благоприятную для того минуту, Азапкейские бои значительно ослабили численно и материально турецкую армию и нанесли ей сокрушительный моральный удар, а наша армия была упоена успехом. Это позволяло многим рисковать, а вовсе без риска нет победы. Дать время туркам оправиться под защитой крепости, дать им возможность удвоить, утроить, а то и больше свою армию, перебросить воодушевленные успехом над союзниками войска Дарданельского фронта, значило бы навсегда потерять надежду на овладение Эрзерумом. Мало того, Кавказская армия рисковала бы быть раздавленной превосходными силами турок и либо потерять Закавказье, либо отвлечь для своего спасения большие подкрепления с запада, что ослабило бы наши силы на главном, решающем фронте войны.

Генерал Юденич не остановился перед тем, чтобы всю ответственность за исход операции взять на себя, а потому и честь овладения Эрзерумом принадлежит прежде всего ему. Он был награжден высокой воинской наградой — орденом Св. Георгия Победоносца 2-й степени, который за всю войну получили только еще Верховный Главнокомандующий Вел. Кн. Николай Николаевич и Главнокомандующие на западе генералы Иванов и Рузский.

Кавказская армия своим чисто легендарным наступлением в 25-ти градусный мороз по заваленным глубокими снегами высоким горным хребтам и геройским штурмом Эрзерумских фортов еще раз показала миру свою вековую неизменную доблесть. Будущая военная история еще раз отметит, что в момент высокого патриотического подъема, ведомый талантливым и испытанным вождем, которому он верит, русский солдат способен доказать, что «и небывалое бывает», что для него и невозможное возможно.

Взятие Эрзерума и окончательный разгром III турецкой армии надолго укрепили положение Кавказской армии. Через два месяца наш приморский отряд под искусным командованием твердого и решительного ген. Ляхова овладевает Трапезондом. Летом 1916 г. русские, нанося ряд поражений прибывающими от Константинополя турецким подкреплениям, продвигаются глубоко в сердце Анатолии и занимают важнейший военно-административный центр её г. Эрзинджан. Все попытки турок в течение 1916 и начале 1917 года отбросить русских войсками, прибывающими с запада, не увенчались успехом. Победное настроение Кавказской армии позволяет значительно дольше, чем в остальных русских армиях, удерживать войска от революционного угара, но вот в апреле месяце временное правительство отстраняет ген. Юденича с должности главнокомандующего Кавказским фронтом, по мотивам слишком большой его популярности среди войск Кавказа. И Кавказская армия постепенно втягивается в общий революционный развал. Турки почти беспрепятственно овладевают всем тем, что в течение более двух лет было добыто трудами, потом, кровью, десятками тысяч жизней и высоким воинским духом Кавказской армии. Да и не только в эту войну, но и 30 лет раньше в войну 1877-78 г. — Карсом и Батумом.

В Петрограде ген. Юденич пережил захват власти большевиками, целый год скрывался от них, а осенью 1918 г обычным способом русских беженцев перебрался в Финляндию, а затем в Эстонию, для работ по организации Северо-Западного фронта гражданской войны, главнокомандующим которого он и был затем назначен Верховным Правителем, адмиралом Колчаком. Здесь высокие военные дарования ген. Юденича попали в тяжелые, непреодолимые тиски. О полной мочи полководцу, которую считал необходимой Суворов, не могло быть и речи, главнокомандующий по рукам и ногам был связан и материально и морально. Своего тыла не было, приходилось базироваться на Эстонию, правящие круги которой склонялись на мысль, что торжество белого движения более опасно для самостоятельности Эстонии, чем советская власть в России. Ни вооружения, ни снаряжения, ни продовольствия не было, а главное не было источников пополнения людьми. Вся армия не превосходила численностью и одной дивизии военного состава. Во всем была полная зависимость от союзников, которые далеко не стремились здесь к полному торжеству белого движения. Огромная задача овладения «революционным Петроградом», конечно, была не по силам столь слабой и лишенной тыла, пополнений и достаточного снабжения армии. Между тем, наступление на Петроград было жертвенно необходимо, чтобы оттянуть на себя неприятельские силы и тем хоть как-нибудь облегчить положение на восточном и южных фронтах; кроме того, стоя на месте, армия неизбежно бы растаяла, т. к. ежедневный потери её были не менее ста человек. Молниеносное октябрьское наступление к Петрограду выполнило эту задачу. Докатившись до предместий столицы, 8 тысяч человек вынудили большевиков подвести для защиты Петрограда до 50 тысяч, снятых с других фронтов. И эта ничтожная горсточка Северо-Западной армии поражения не понесла, но обойденная подавляющими силами с обоих флангов и с глубокого тыла, принуждена была отойти в пределы Эстонии, где она была интернирована и разоружена эстонцами в силу заключенного ими мирного договора с большевиками и с одобрения Антанты.

Белое движение на всех фронтах не имело конечного успеха. Причины этого везде были общего характера и главную, основную причину надо искать в непобедимой стихии морального порядка, с одной стороны общая усталость от продолжительной и тяжкой войны, а с другой — народ русский в своей массе далеко еще не осознал всего ужаса большевизма и не имел действительного патриотического порыва для борьбы с разрушителями России. Будущая же освобожденная и возрожденная Россия несомненно воздаст должное всем своим верным защитникам в тяжелые годы лихолетия и высоко оценит непобедимого вождя славной Кавказской армии, который всю свою душу и весь свой крупный военный талант вложил на служение своей родине. История не забудет генерала Юденича, а будущие наши поколения будут изучать действия Кавказской армии под его водительством, как классические примеры военного искусства.

П. А. Томилов.