Пение – удивительнейшая черта русского народа! Правда, в ХХ веке пения в русском народе намного поубавилось, особенно пения священного, церковного. Неоценимую роль в безбожные годы сыграла Русская Поэзия Духа, которую в середине прошедшего века гениально продолжил Николай Михайлович Рубцов. Этого ему как раз и не простил сатанизм, прикрывшийся «гуманизмом» и «социализмом». Стихи Фета стали романсами, а шедевры Рубцова народными песнями. И вот это пение фетовских и рубцовских творений есть лучшее подтверждение их значимости и необходимости в условиях распространившихся голого рационализма и бешенного практицизма, есть Божий ответ лицемерному и лукавому антихристианству.

По праву говорят, что вера и любовь к Богу у нашего народа в крови. За тысячу лет крестного пути на земле русские так впитали любовь к Небесному Царю Христу и Небесному Отечеству, что вытравить ее из сознания церковного народа невозможно. Но доверие к Богу и любовь к Нему есть такой достояние, которое нужно постоянно подтверждать подвижничеством, не уповая на прошлые заслуги. Поэтому так немало великих побед у Святой Руси и в то же время немало падений и поражений. Преданность Богу до конца в самых тяжелых условиях помогала народу подняться из падений и скорбей, чтобы торжествовало Божие, а не человеческое.

Стихи поэтов от Бога – тихие молитвы. Не случайно Николай Рубцов пишет свою «Тихую родину», как духовный гимн Руси, идущей через страдания, лихолетье и скорби в Царство Небесное. Казалось бы, ничего особого не происходит в русской деревне в безбожное время. Но стихом поэт показывает, что вера в народе не умерла, что внутри народного тела Христова зреет новое, святое, небесное. Поэт не отошел от страдающего народа, но разделяет с ним его редкие, радости и горе. Благодаря этому и родилась великая народная поэзия в лице Николая Рубцова. Что пропоешь такого славного и запоминающего, если в поэте нет ни горя, ни радости? Рубцов понес вместе с народом безбожное иго коммунистов, чтобы помочь немощным страдальцам духовно укрепиться и продолжать жить по совести, как бы не было трудно. И как человек, и как поэт, Рубцов очень дорожит своей Родиной. Здесь отеческие гроба и пепелища, здесь самые дорогие образы родной православной стороны - «ивы, река, соловьи», «погост», «река», «церковная обитель», «старый забор» и многое другое. «Какое счастье о себе забыть!» - восклицает Николай Рубцов. Вот ощущение настоящего христианина!! Чтобы жить вполне радостно и счастливо еще на земле, необходимо забыть о себе, о своей самости, иначе никого не полюбишь и никому не поможешь. Гибель Николая Рубцова на Богоявление Господне на самом деле не торжество злобы и смерти, а свершившаяся воля Божия пресечь все страдания поэта, обезсилить ненависть к нему, объявить во всеуслышание: «Се поэт мой возлюбленный, в нем Мое благоволение!»

Кто-то, может быть, заметит, что поэзия, мол, не смывает грехи человека. На это мы ответим следующее: «Да, поэзия не может смыть грехи и спасти человека, но поэзия очень даже в состоянии направить человека на путь покаяния и спасения. Недаром на войне воины читали великую поэзию, которая помогала им громить врага». После чтения великих небесных стихов у человека может зародиться тяга не к грешному и тленному, но Святому. Тогда он решительно пойдет на исповедь и сможет причаститься Христовых Тайн во оставление грехов. Зная такую силу поэзии, враг и нападает на поэтов и поэзию, пытаясь представить их совсем в другом свете и обезценить стихи. Лукавый враг боится действий Святого Духа в поэзии и всячески препятствует людям овладеть духовными высотами.

Когда читаешь эти строки Фета, то возникает ощущение, что это твоя душа обращается к великим поэтам с просьбой

              Как ангел неба безмятежный,

В сияньи тихого огня

Ты помолись душою нежной

И за себя и за меня

Подвиг того же Фета и Рубцова состоит еще и в том, что поэты не побоялись высказать самое дорогое, полезное, спасительное, заветное для других. Они не молчали, трудились в полную силу, будучи открытые нападкам злобы и ненависти. Попробуйте написать что-то и публично выступить с написанным – что будет? Тут нужна и смелость, и мужество. Лермонтов в ответ на поддержку убийцы Пушкина в высшем свете выступит с обличительным стихотворением «На смерть поэта», где величает поэта человеком с праведной кровью и сам потом был убит именно за такую смелость и непреклонение главы перед распоясавшейся злобой. Смолчи он, как обыватель, или не напиши даже последних 16 строчек «Убит поэт…», и он был бы жив и не был гоним. Высказывая правду, любовь, поэт как бы горит, пламенеет! Он не как все или многие. Иначе мир еще быстрее утонет в прозе жизни, в житейщине и меркантильности. Поэты препятствуют наступлению лжи во всех видах, отстаивая честь и совесть. Поэтому поэтов от Бога можно смело величать «солью земли», которая задерживает нравственное гниение душ людей и общества.

Ты от меня любви словами

Сомненья духа отжени

И сердце тихими крылами

Твоей молитвы осени

К глубокому сожалению, ни один наш великий поэт пока не причислен к лику святых Церкви. И это не какое-то желание или прихоть, но настоятельное стремление не только Лермонтовым объявить праведность убитого в результате заговора Пушкина, но всем народом нашим церковным. Пора не только молиться о поэтах, но им самим молиться – тому же Пушкину о России и о нас грешных. Великие поэты, многие из которых в России до сих пор в разной степени оклеветаны и оболганы, являют нам пример христианского отношения к жизни и слову. Церковное почитание того же Пушкина только усилит нашу Церковь и влияние России в мире, как страны Великой Поэзии.

Фет: «И душою подкупленной веришь, Что, как мир, безконечна любовь». Безконечная, Вечная Любовь есть один Христос, Глава Церкви, Которую не одолеют врата ада.

Облака – один из символов Святой Пасхи, Богоявления Божия во Второе Славное Пришествие Христово. «Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем». Поэтому облака – это не только нечто красивое, плывущее в небе, но один из символов Воскресения из мертвых. Святитель Иоанн Златоуст: «Именно, (Бог) скажет: да воскреснут мертвые! – и это будет приведено в исполнение не силою ангелов, а – Его слова, – подобно тому, как если бы царь повелел и сказал: пусть выйдут заключенные, и пусть слуги изведут их, то они исполнили бы это не своею властью, а вследствие повеления царского… Как Он подъял самого (Господа) на облаках (Деян.1:9), так и мы восхищены будем на облаках. Видишь, какая честь? Мы и встретим Сходящего, и, что всего радостнее, «ибо вовек милость Его. Кто изречет могущество Господа, возвестит все хвалы Его» (Пс.105:1–2)? Каких великих благ удостоил Он род человеческий! Прежде восстанут умершие, и таким образом все вместе встретят его. Авель, умерший прежде всех, выйдет тогда навстречу вместе с оставшимися в живых, так что они при этом не будут иметь никакого преимущества, и истлевший, столько лет лежавший в земле – встретит его вместе с живыми, равно как и все прочие» Предивное явление Божие, как и весь мир, созданный Им! Это восхищение Божьим прекрасно выразил Николай Рубцов

Доволен я буквально всем!

На животе лежу и ем

Бруснику, спелую бруснику!

Пугаю ящериц на пне,

Потом валяюсь на спине,

Внимая жалобному крику

Болотной птицы…

Надо мной

Между березой и сосной

В своей печали безконечной

Плывут, как мысли, облака…

В самом деле, как можно быть недовольным и ропщущим, если в мире действует Любовь Божия к нашему спасению! Довольствоваться тем, что уже дает Господь – великая добродетель. Все Бог дает к исправлению наших нравов, да мы сами не хотим исправляться и изменяться. Внимай не злобе, а добру, и спасешься! Оттого и печально поэту, что люди не видят и не понимают Вечной Красоты и поэтому бедствуют и погибают. Прежде всего, необходимо следить за своими мыслями, так не все они наши, но есть и от лукавого, если греховны и порочны. Стоит податься гнетущим помыслам, а там и до греховного действия недалеко. Выход один – надо любить, причем любить одно Святое Божие, и тогда Бог наставит душу на Истину

И счастлив тем,

Что в чистом этом небе

Идут, идут,

Как мысли, облака...

              В чистом небе чистые облака, то есть в чистой душе, свободной от греха, всегда и чистые мысли! Вот в чем настоящее счастье человека!!

              Я так люблю осенний лес,

Над ним - сияние небес,

Что я хотел бы превратиться

…в багряный тихий лист

Каково смирение Рубцова! Поэт ощущает себя обыкновенным листом, который взял на себя углекислоту других людей, отдав кислород любви им же, и теперь может возвратиться на Небесную Родину со спокойной совестью и сознанием исполненного долга.

Поэт Фет почти о том же

Как порой отрадно мне

Свергать земли томящий прах,

Тонуть в небесной глубине

И погасать в ее огнях!

О, как мне весело следить

За пышным дымом туч сквозных –

И рад я, что не может быть

Ничто вольней и легче их

Душа наша должна быть божественно легкой тучкой, ночующей на груди утеса великана, то есть всячески должна покоится в Боге, а не в мире, где властвует мамона.  Свобода и воля есть избрание человеком Любви Божией и оставлением всякого греха и порока. Такой избранник становится уже, хоть и не сразу, богочеловеком!

Нельзя заботы мелочной

Хотя на миг не устыдится,

Нельзя пред Вечной Красотой

Не петь, не славить, не молиться

По сути, эти слова означают, что кто не поет Богу, не славит Бога, не молится Богу, тот не только несчастный, но безчестный человек. Не любить Бога, значит, всегда быть готовым на зло, всегда игнорировать Благодать Святого Духа. Поэтому неверие в Бога есть один из самых страшных несчастий и бед, наихудший грех, в котором нужно как можно быстрее каяться на исповеди.

Рубцов не мог открыто писать о Боге и молитве, иначе бы не напечатали и гонения приняли открытый характер. Но поэт не стал изобретать какой-то особый язык, а прибегнул к старинным словам. Николай обратился не в сторону партийного и литературного начальства, а к народу, к народным образам, к народной культуре, в конце концов, к великим русским поэтам, переосмысляя их наследие и внося в изображаемую особую живость и горение сердца. И стихи зазвучали по-новому, ибо из них не исчез дух, а, наоборот, дух в силу сердечной чистоты стал действовать в словах глубоко и одновременно ясно, точно, гармонично.

Как царь любил богатые чертоги,

Так полюбил я древние дороги

И голубые

                   Вечности глаза!

Кстати, у Христа голубые глаза… Сергей Есенин тоже был голубоглазый. Вот так тоже можно заявить о своей вере в Бога! И этому заверению больше поверят в народе, чем богословским умозаключениям. Этим-то поэты на Руси и хороши, что не назидают, не ведут разговор, а поют Богу незабываемо и потрясающе.

А счастье где? Не здесь, в среде убогой,

А вот оно – как дым.

За ним! за ним! Воздушною дорогой –

И в Вечность улетим!

Подлинное духовное счастье на земле только начинается. Счастье на земле стяжается немалыми трудами во Славу Божию. Счастье есть Бог. Будем с Богом, будем и счастливы, как никто. Земное же материальное счастье – дым, пар, ничего не стоит в глазах Вечности с голубыми глазами. То, что пройдет, как дым, - не может быть настоящим счастьем. Счастье идти любимой дорогой спасения за Богом.

О тайнах шепчет Божество,

Цветет недавняя могила,

И безсознательная сила

Свое ликует торжество

Николай Рубцов в том же духе продолжает

И счастлив я, пока на белом свете

Горит, горит звезда моих полей

Как библейский волхв, поэт зрит на Вифлеемскую звезду и не опускает Ее из виду. А вот еще одно признание Н.Рубцова: «И счастлив тем, что в чистом этом небе, Идут, идут, как мысли облака…». Чистая поэтическая душа рождает и подобные чистые стихи

Но, превратившись, возродиться

И возвратиться в отчий дом,

Чтобы однажды в доме том

Перед дорогою большою

Сказать: - Я был в лесу листом!

Сказать: - Я был в лесу дождем!

Это тоже, что сказать: «Я был с Богом на земле, я есть Его лучшее творение и с Богом останусь навсегда уже в Отчем Небесном Доме». Поэты счастливы не собой, не тем, что о них идет слава, а Божьим немеркнущим, чему даже и имени пока нет, но оно, несомненно, существует.

«Чистые сердцем Бога узрят», - гласит заповедь блаженства. И вот это Божие мы со страхом и трепетом взираем у Фета и у Рубцова! В порыве блаженства Рубцов поверяет нам: «Поверьте мне: я чист душою…», и мы верим тому же Рубцову безусловно. Кто еще более верен Богу и так чист в нашей поэзии!

Русская Стратегия