 Мэр Москвы Сергей Собянин озаботился будущим столичных пенсионеров и предложил создать московский стандарт их благополучия, который включает расширенную систему гарантий. Как заявил он во время выступления в Мосгордуме с отчетом о результатах деятельности Правительства Москвы за 2017−2018 годы, долголетие становится нормой.
«Число пожилых москвичей стабильно растет. Сегодня в городе проживают уже почти 600 тысяч человек, перешагнувших 80-летний рубеж. Это в полтора раза больше, чем в 2010 году. Мы должны позаботиться о том, чтобы жизнь москвичей старшего поколения была не просто долгой, но и максимально здоровой, качественной и интересной», — подчеркнул глава города.
По словам мэра, в стандарт войдет качественная медицинская помощь: индивидуальное наблюдение в поликлиниках для пожилых пациентов с хроническими заболеваниями, медицинский патронаж для маломобильных москвичей, паллиативная помощь на последнем этапе жизни. Как уверяет Сергей Собянин, власти города уже приступили к разворачиванию соответствующих программ и в ближайшие годы планируют обеспечить максимально полный охват нуждающихся и максимально качественное предоставление услуг.
Несложно догадаться, что об этих начинаниях думают пенсионеры, да и те, кому до пенсии еще далеко. Особенно в других регионах, где и так косо смотрят на столицу, уровень жизни в которой явно выше, чем в их родных городах и поселках. Но даже у москвичей бравурные реляции вызывают удивление и вопросы. Тем более, что до пенсии еще дожить надо, а проблемы со здоровьем о возрасте не спрашивают.
«Качественная медицинская помощь», которой так гордятся столичные власти, вызывает немало вопросов. На собственном опыте и опыте многих знакомых убедилась, что для получения ее в районной поликлинике нужны крепкое здоровье, нервы и терпение. Последнее обычно сдается первым и говорит: «Пойдем в платную».
Если раньше для попадания к нужным специалистам, вроде кардиолога, невролога или гастроэнтеролога, можно было записаться напрямую или получить направление у терапевта за один визит, то теперь это сделать невозможно.
За один визит терапевт сможет направить вас только к одному из узких специалистов. Как объясняют сами врачи, они просто технически не могут выдать направление сразу, например, и к кардиологу, и к неврологу. Кроме того, не факт, что эти специалисты будут в этой же поликлинике. Возможно, придется отправиться в одну из входящих в поликлиническое объединение. И не факт, что она будет поблизости, что особенно «радует» людей, перенесших, например, инсульт или тех же пенсионеров, о которых так заботятся московские чиновники и гоняют по всей Москве.
А направление, например, отоларингологом, на элементарную процедуру в соседний филиал, потому что в родном филиале нет оборудования, выглядит еще более странным. Возможно, идея с поликлиническими объединениями и разумна с точки зрения высокотехнологичных обследований, но причем тут простейшая физиотерапия? Кстати, не факт, что врач выдаст вам бесплатное направление на это самое обследование. Вполне может предложить сделать его за деньги, да еще и на другом конце города, мотивируя тем, что «там это делают лучше».
Впрочем, если верить официальной информации мэрии, то половина москвичей довольны работой столичного здравоохранения. И как уверяет градоначальник, в ближайшие пять лет Москва выйдет на качественно новый уровень оказания медицинской помощи и лечения сложнейших заболеваний.
То ли эти 50% еще не добрались до поликлиники, то ли им сильно повезло, статистика умалчивает. Но, как заметил к.м.н., президент межрегиональной общественной организации «Лиги защиты врачей» Семен Гальперин, бюрократическая отчетность и реальная жизнь — не одно и тоже. И с этим трудно не согласиться. И, тем не менее, врач считает, что в Москве медицинская помощь лучше, чем в среднем по стране.
— За счет того, что традиционно вкачивались большие средства и здесь действительно существует большое количество федеральных учреждений. Такой ситуации, как например, за Уралом, где люди вынуждены по 50 миль, а иногда по 200, добираться до ближайшего медицинского учреждения и можно не доехать и умереть по пути, в Москве, в общем-то, нет. Но прошедшая в столице оптимизация здравоохранения привела к весьма печальным последствиям.
Была внедрена ложная концепция замещения стационаров поликлиниками. То есть фактически была уничтожена доступная стационарная помощь и было предложено москвичам обращаться за помощью в поликлиники. Это опиралось на несуществующую в мире ситуацию, что якобы там поликлиники — это основная система оказания медицинской помощи. На самом деле, поликлиник в том виде, как они существуют в России, практически нигде в мире нет.
У нас поликлиники — это не лечебные учреждения, это бюрократические учреждения для выдачи справок, больничных листов, сбора бумажек и получения направления на стационарную помощь. Реальная медицинская помощь в наших поликлиниках оказывается в очень ограниченном объеме. Особенно из-за перегруженности врачей, ограниченного времени приема (12−15 минут на пациента, за которое его можно раздеть, одеть и выписать безвредное лекарство, как всегда говорили). То есть это достаточно формальное учреждение, не рассчитанное на серьезную медицинскую помощь.
«СП»: — А что в итоге со стационарной помощью?
— Мы знаем, что в Москве было уничтожено более половины стационарных медицинских учреждений. Не зря стыдливо исключили из перечня сквозную нумерацию больниц. Это было сделано для того, чтобы невозможно было определить, сколько собственно больниц уничтожено. Если раньше они имели сплошную нумерацию, то теперь клиники имеют собственные наименования. Якобы это было сделано для почитания медицинских авторитетов, именами которых названы теперь больницы.
Фактически, мы до сих пор переживаем период оптимизации, а по факту, это приватизация государственной собственности социального значения. С юридической точки зрения, это вообще-то незаконный процесс, потому что в России до сих пор еще действует президентский Указ от 1993 года, запрещающий приватизацию государственной собственности социального значения.
Но хитрости так называемого государственно-частного партнерства и другие варианты позволяют обходить закон и проводить приватизацию государственных лечебных учреждений в различной форме. К чему это приводит, мы знаем на примере знаменитой 63-ей больницы на проспекте Мира.
«СП»: — То есть идея с заменой стационаров поликлиническими объединениями не работает? Почему?
— Те поликлиники, которые должны замещать стационарную медицинскую помощь, превратились в гигантские конгломераты. Долгие годы проходило объединение и укрупнение поликлиник. В результате, люди вынуждены обращаться не в ближайшую поликлинику, а это объединение посылает их куда-то за тридевять земель: нужно ехать через полгорода, так как все равно это теперь их поликлиника, но она далеко.
Вообще, идея поликлиник, куда приходят больные и толпами бегают по этажам, собирая справки — это пережиток нашей советской системы. Это бюрократическое учреждение. Вместо того, чтобы прекратить эту практику, мы пошли тем же путем, еще глубже увязая в этой проблеме — объединили поликлиники, они стали более крупными и теперь пациенты вынуждены бегать не просто по одной поликлинике, собирая бумажки, а ездить по всему городу.
С очередями, которые якобы исчезли в результате этой реформы, борются хитрым способом. Дело в том, что запись, которая велась в регистратуре путем живой очереди, перенесена в электронную систему. И увидеть ее «вживую» нельзя. Теперь люди, кто может с компьютера добраться до этой системы, сидят и ждут дома.
В отчетности очередей тоже не существует, так как очередь нигде не фиксируется. Человек выходит в систему emias, пытается зарегистрироваться, получить талон, а этого талона нет на нужное время, и человека отодвигают на будущее, на будущее, на будущее. Этот дефицит (невозможность получить талон) просто не виден, он нигде не регистрируется.
То есть фактически людям отказывают в помощи и вынуждают обращаться в коммерческие медицинские учреждения. Таким образом, мы победили очереди в поликлинику.
Таким же примерно путем победили отдельные виды заболеваемости.
«СП»: — Какие, например?
— Например, успехи в борьбе с сердечно-сосудистой патологией стали результатом пересортицы диагнозов: когда врачам давались устные приказания ставить те диагнозы, которые нужны для улучшения статистики. В результате у нас резко снизилось количество инсультов, инфарктов, но люди стали умирать от общих заболеваний.
«СП»: — Почему так сложно попасть к узкопрофильным специалистам?
— Доступность специалистов, впрочем, и участковых врачей общего профиля, значительно снизилась. Врачи просто не хотят идти в поликлиники. Они не в силах выполнять ту нагрузку, которая образовалась после укрупнения участков.
Это происходило отчасти с целью выполнения майских указов: когда объединяли пару участков, сокращали часть специалистов, переваливали их нагрузку на оставшихся. Якобы таким образом увеличивалась зарплата. Но большинство из специалистов просто не выдерживают такой нагрузки и уходят, поэтому доступность катастрофически падает даже в Москве. Но с бюрократической точки зрения, всё выполняется.
Собянину легко говорить. Он много раз объявлял, какие высокие зарплаты у врачей, но практически никто из врачей этих зарплат не видел. По отчетам всё замечательно. Как и в Минздраве: сейчас очень много появилось публикаций, что цифры доклада министерства здравоохранения не соответствуют действительности.
«СП»: — На Ваш взгляд, заявления, которые делают московские власти, могут вызвать раздражение жителей страны?
— Могут. И отчасти они оправданы. Но надо понимать, что причина не в том, что руководство Москвы заботится о жителях города, а в том, что в Москве больше чиновников, больше представителей элиты и для них созданы определенные условия.
В Москве, например, максимальная возможность по сравнению со страной получать медицинскую помощь за деньги, лечиться в коммерческих учреждениях. По разным расчетам, порядка 10−15% населения столицы имеют возможность платить за медицинскую помощь. В других регионах цифры гораздо ниже. У нас есть города, где в принципе невозможно частное здравоохранение, потому что людям вообще нечем платить. Они еле выживают.
Потом в Москве есть масса ведомственных медучреждений, например, 4-е управление, клиники Минздравразвития, и, несмотря на то, что представители мэрии не раз заявляли, что это общедоступные клиники, туда не попасть. Действительно, по закону такие ведомственные учреждения обязаны принимать всех граждан, потому что там лечатся люди по ОМС, а полис ОМС не делает различия между теми, кто там лечится. И по закону любой владелец ОМС имеет право туда прийти и встать на учет. Но его там просто не примут, потому что там образована внутренняя система приема по указанию своего руководства. Таким образом, они получают финансирование из двух источников: из собственного управления и из общего котла, — но лечат только своих. Это незаконная схема дискриминации.
В результате, мы пришли к печальной ситуации, когда у нас возник социальный и имущественный ценз на доступность медицинской помощи.
Есть ВОЗовский критерий качества медицинской помощи. И туда входят такие важные понятия как доступность и справедливость распределения медицинской помощи. Этот критерий у нас в стране никогда не учитывается и его даже не упоминают, почему-то. И мы по этому критерию сильно отстаем и чем дальше, тем хуже. У нас идет постоянная дискриминация в праве на получение медицинской помощи.
В результате мы имеем нападки на врачей, пошли судебные дела, Следственный комитет инициировал кампанию по преследованию медицинских работников по профессиональному признаку. Это естественный результат этих реформ, мы давно предупреждали, что этим и закончится, потому что людям надо объяснить, что проблемы вызваны не действиями чиновников-реформаторов, а действиями врачей, с которыми люди сталкиваются на местах".
Источник |
