О.Н. Четверикова. "Иезуитская петля" для России (часть первая)

         Таким образом, патриарх Варфоломей дал понять,  что   50 лет на конференциях подписывали какие-то (неизвестные нам) экуменические документы,  носящие  обязывающий характер, который может быть изменен только на Всеправославном соборе, а теперь это нужно закрепить и сделать экуменизм законом, возражение против которого станет преступлением против единства Церкви.   

         Одновременно готовились и новые документы, но поскольку ситуация за эти годы изменилась и документы понадобилось подстроить под изменившуюся реальность,  стамбульское собрание  учредило Специальную Межправославную Комиссию, которой было  поручено  пересмотреть  наиболее устаревшие из них. Что и было сделано в последние два года, по результатам чего в в Шамбези октябре 2015 г.  состоялось Пятое предсоборное совещание,   а затем, в январе 2016 г., собрание предстоятелей Поместных Православных Церквей.  

        Так что главная цель собора   -    стать органом для обеспечения единства всех Поместных церквей.      Это подтвердила и энциклика Константинопольского патриарха от 18 марта 2016 г.: «Первейшей целью и стремлением Всеправославного Собора будет продемонстрировать, что Православная церковь является Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью, объединяемой Таинствами, прежде всего, Божественной Евхаристией, и православной верой, а также соборностью. Поэтому собор и готовился в течение долгого времени посредством работы ряда предсоборных  совещаний и подготовительных комиссий, чтобы тексты его решений носили печать единодушия и слово его выражалось едиными усты и единым сердцем»[20].

        Как сказано в энциклике, «темы, которые будут обсуждаться на Святом и Великом Соборе, определённые на всеправославном уровне ещё во время, когда было принято решение о его созыве, касаются главным образом проблем внутреннего устройства и жизни Православной Церкви, которые требуют немедленного урегулирования, а также вопросов, касающихся отношений Православия с прочим христианским миром и миссионерской деятельности Церкви в нашу эпоху. Конечно, мы знаем о том, что мир хочет услышать мнение Православной Церкви относительно множества наболевших проблем, волнующих современного человека. Однако было решено, что Православной Церкви необходимо вначале решить свои внутренние проблемы, а затем обращаться со своим словом к миру, что она не перестаёт считать своим долгом. То, что по прошествии стольких веков Православие выражает свою соборность на мировом уровне, представляет собой первый и решающий шаг, за которым, как мы надеемся, в скором времени  последуют и другие шаги в виде созыва с Божией помощью и других всеправославных соборов»[21].

       О том, что речь идёт  о какой-то особой структуре, говорилось и на богословской конференции в  Москве, прошедшей 19 апреля 2016 г. в известном своей проэкуменической направленностью  Православном Свято-Тихоновском Богословском Государственном университете (ПСТГУ). Так, говоря о соборе, митрополит Иларион  заявил, что речь идёт о создании совершенно нового органа православной жизни, подобного которому не было в  ранней истории[22]. То же сказал и  заместитель декана Богословского факультета ПСТГУ по научной работе, кандидат исторических наук, диакон Павел Ермилов:   «Это не Вселенский собор, а вообще раннее не существовавший соборный институт, его не нужно соотносить с уже известными соборными институтами»[23].

           Митрополит Иларион  на том собрании рассказал и о других немаловажных деталях, связанных с созданием вертикали власти. С 2009 г. существует институт Епископских собраний в регионах православной диаспоры, задача которых – координировать усилия архипастырей различных представленных в диаспоре православных юрисдикций в широкой сфере деятельности, при этом важной миссией является свидетельство о единстве Православной Церкви[24]. А на совещании в Шамбези (по настоянию Константинопольской церкви) был принят Регламент Епископских собраний, в соответствии с которым их председателем по должности (ex officio) является первый по диптиху из архиереев в данном регионе (вне зависимости от представительства, то есть архиерей Константинопольской патриархии).

           Интересно и положение о  регламенте организации и работы Всеправославного собора,  разработанное  уже на последнем собрании предстоятелей Православных церквей  в Шамбези. Митрополит Иларион признал, что  характер представительства на предстоящем Соборе, предполагающий участие не всех  архиереев Поместных церквей, а лишь ограниченного по числу участников делегаций,  не соответствует процедуре известных всем из истории Церкви древних соборов. Не соответствует этой процедуре и способ принятия решений методом консенсуса, при этом консенсуса не всех архиереев-участников Собора,  но автокефальных Церквей в отдельности (один голос). Однако  Митрополит Иларион даже не скрывает, что все участники предсоборного процесса прекрасно осознавали тот факт, что регламент работы Собора не вполне отвечает практике Вселенских Соборов. Но  и это было оправдано тем, что «только такой порядок работы Собора может гарантировать сохранение единомыслия его членов в нынешних условиях»[25].

       Между тем, как это отмечено в обращениях и посланиях монахов 6 афонских монастырей, с таким регламентом «в Церковь невольно проникает “богословие примата-первенства” (восточный папизм), которое, впрочем, является  и следствием появления “богословия персонализма” ХХ столетия». Афонцы не согласны с тем,  что  каждая Поместная Церковь будет иметь на Соборе только один голос, кроме того, фактически не будет возможности «внесения изменений в документы, принятые на предсоборных совещаниях»[26].

       А как проходили эти предсоборные совещания, описал, в частности, представитель Грузинской Церкви митрополит Горийский и Атенский Андрей (Гвазава): «Чтобы яснее представить себе картину, необходимо вначале описать атмосферу, в которой проходила работа Специальной Межправославной Комиссии, созданной в 2014   году решением Предстоятелей Православных Церквей…  Несмотря на ясный характер мандата, на заседаниях Специальной Межправославной Комиссии в Шамбези (Женева) по той причине, что подлежащие пересмотру тексты были приняты органами выше Комиссии (т. е. Всеправославными Предсоборными Совещаниями разных лет), Высокопреосвященный Владыка Председатель не позволял представителям Церквей вносить “существенные изменения”, с чем мы не можем согласиться, поскольку Специальная Комиссия имела таковые полномочия. Вышеуказанную позицию Председатель занимал по отношению ко всем текстам, и не менял её, несмотря на серьезные протесты со стороны делегаций различных Церквей. Однако этот запрет по неизвестным причинам не распространялся на те изменения, которые он сам предлагал или с которыми соглашался. Так были объединены два известных текста, устранены параграфы, содержавшие оценку ведущихся с различными конфессиями диалогов, а также внесены и другие важные изменения»[27].    

          И на Пятом предсоборном совещании грузинскую делегацию ждали сюрпризы. «Когда началась работа, Высокопреосвященный Владыка Председатель заявил, что, по его мнению, Совещание имеет полномочия вносить изменения не в тексты Предсоборных Совещаний 1982 и 1986 гг., а в изменения (sic), которые мы сами внесли в рамках Специальной Межправославной Комиссии! Когда же мы дошли до изучения текста “Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром”, то у представителей Святейших Антиохийской и Грузинской Церквей было отобрано гарантируемое им Регламентом право выражать собственное мнение под тем предлогом, что мы заранее не внесли в письменном виде предлагаемые нами поправки к текстам. На голосование участников пленарного заседания Совещания был поставлен вопрос о равноправном участии представителей Антиохийской и Грузинской Церквей в работах заседаний. Мы почувствовали себя весьма оскорбленными. В конце концов, нам “было дано” это право, однако мы не смогли воспользоваться им для переработки всего текста»[28].

        Таковы методы  Константинопольского патриархата,  глава которого должен председательствовать на Соборе, призванном  обеспечить «единство между Церквами». Но Церковь одна, так о каком единстве идёт речь? А тут главное – поменять смысл и придать слову «единство» ключевое значение. Для   того    и осуществили новый перевод  на русский язык Символа веры. В новой книжице митрополита Илариона (Алфеева) «Божественная Литургия святителя Иоанна Златоуста с параллельным переводом на русский язык»[29] «во едину Святую, соборную и апостольскую Церковь» переведено  не как «В одну Святую, соборную и апостольскую Церковь», но как «В единую Святую, вселенскую и апостольскую Церковь». Как пишет протоиерей Игорь Тарасов, «пророчества старцев об изменении в предантихристовы времена Символа веры не обязательно будут исполняться по букве (например, добавлением “Филиокве”, как некоторые ожидают), но вполне по-иезуитски – изменением смысла текста. Так гораздо легче добиться массового  безропотного принятия этих искажений православным народом, что и произойдёт, когда еретическое мнение отдельных иерархов будет закреплено общецерковными решениями соборов, тем более грядущего Всеправославного[30].

         Но для чего меняют этот смысл?  Всё тот же  патриарх Варфоломей в своём  докладе на собрании в Шамбези в январе 2016 г. сказал: «Проведения этого Собора ждёт как верующий народ Божий, находящийся в церковной ограде, так и христиане, которые находятся за пределами Православной Церкви. Поэтому  не будем медлить с его подготовкой».   То есть, Варфоломей  указывает, что в Соборе заинтересованы  еретики, которых он называет «христианами»,  и эти  его слова  перекликаются со словами   кардинала Коха о Соборе как о «подспорье», которого так ждут католики.

        Так что  цель Собора –  обеспечив сначала «единство между Церквами», достичь в итоге «восстановления христианского единства» с теми,  кто  находится за пределами Православной Церкви. Об этом и говорится в документе «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром»: «Православная Церковь, будучи Единой, Святой Соборной и Апостольской Церковью, в глубоком церковном самосознании твердо верит, что занимает главное место в процессе движения к единству христиан в современном мире». «Непрестанно молясь “о соединении всех”, Православная Церковь всегда развивала диалог с отделёнными от неё, ближними и дальними, первенствовала в поиске путей  способов восстановления единства верующих во Христа»[31].

          Однако Консантинопольский патриархат молчит о другом документе -  Экуменической хартии 2001 г., принятой  на встрече Конференции Европейских Церквей (КЕЦ)[32] и Совета Епископских Конференций Европы (СЕКЕ)[33]   и  подписанной  президентом КЕЦ,  православным митрополитом  Галльским Иеремией (Константинопольский патриархат)  и президентом СЕКЕ, католическим архиепископом, Пражским кардиналом Милославом Влком. Хотя эта  Хартия «не имеет вероучительного или догматического характера и не обладает связующей силой в рамках канонического права», а руководство РПЦ МП заявило тогда, что документ  является  актом личной воли подписавших[34], а не позицией церквей, здесь чётко изложено полное единство позиций Константинопольского патриархата и Ватикана:      

        «Поскольку мы исповедуем единую, святую, соборную и апостольскую Церковь, наша экуменическая задача необходимо состоит в том, чтобы являть это единство, которое всегда является даром Божиим. Мы обязуемся: …силою Святого Духа трудиться ради зримого единства Церкви Иисуса Христа в одной вере, выраженной в  общем признании крещения и в евхаристическом общении, а также в общем свидетельстве и служении…

 Экуменическое движение уже помогло распространению примирения. Важно признавать духовные дарования разных церковных традиций, учиться друг у друга и таким образом обогащать себя…

 Мы обязуемся преодолевать чувство самодостаточности в каждой церкви, искоренять предрассудки, стремиться к общим встречам и быть доступными  друг для друга…

 Содействовать экуменической открытости и сотрудничеству в христианском воспитании и в богословской подготовке, продолжать образование и исследование…учиться познавать и ценить богослужение и другие формы духовной жизни различных церквей, продвигаться к цели евхаристического общения…»[35].

   Говорится здесь и о диалоге с другими религиями с особым акцентом на  близость иудаизма:  «Мы связаны единственной в своем роде связью с народом Израиля, с которым Бог заключил вечный завет. Верой познаем мы, что наши еврейские братья и сестры суть “возлюбленные Божии ради отцов, ибо дары и призвание Божии непреложны” (Рим.11,28-29)»[36]. 

          Именно этим объясняется и планируемое присутствие на критском Соборе представителей других конфессий. Как заявил митрополит Иларион,  на текущий момент было принято предложение, что представителей неправославных конфессий будет всего восемь и они примут участие в открытии и закрытии Собора. И хотя он добавил, что эти представители не получат  возможность участвовать в кулуарных дискуссиях, можно не сомневаться (зная, насколько близкие  «братские» отношения связывают  вышеупомянутых  иерархов),  что участие католиков не ограничится простым присутствием.

        Таким образом, мы видим, что  идеологи  и организаторы Собора,  вольно обращаясь с такими понятиями, как «единство Церквей», «Единая Церковь», «единство христиан», «христианское единство», «христиане»,   «верующие во Христа», дезориентируя народ,   внедряют в его сознание чисто экуменистический смысл понятия «единство». При этом оно приобретает уже сакральное значение. «Единая Церковь» необходима ради «христианского единства», а последнее – ради «соединения всех».  

         Примером такой сакрализации понятия «единство христиан», без чёткого определения, кто есть «христиане»,   является заявление митрополита Илариона,  сделанное им в интервью ТАСС: «Мы скорбим, что между христианами нет единства, нет единомыслия, нет единой евхаристии. И считать это нормой было бы неправильно и грешно». Говоря о тех, кто считает, что «разделение между христианами – это норма», он указал, что «чтобы понять ошибочность такой позиции, достаточно почитать Евангелие от Иоанна, 17-ую главу, где рассказывается о том, как Иисус Христос молился о единстве своих учеников “Да будут все едины”, - так Он говорит, обращаясь к своему Отцу» [38]. Как это напоминает слова кардинала Коха в его интервью интервью «Osservatore Romano» в январе 2013 г: «Не нам, людям, ковать единство… В связи с этим священническая молитва Иисуса является для нас указанием: Иисус не приказал ученикам быть едиными, но молился об их единстве. Молитва о единстве остаётся и сегодня отличительным знаком любых экуменических усилий»[39].  

       Но нигде нет ни слова  об истинных причинах  «разделения», ни слова о том, что это не разделение, а отпадение католиков от Церкви. Однако идеологи «единения»   нашли удобные формулировки для  объяснения.

       Так, в «Совместной Декларации  Римско-Католической Церкви и Константинопольской Православной Церкви по случаю снятия анафем» 1965 г.  среди причин отсутствия братских отношений названы:  «воспоминания  о достойных сожаления решениях, поступках и инцидентах», приведших  к взаимному отлучению, оскорбительные слова, необоснованные упрёки и осудительные жертвы,  с одной и с другой стороны, сами акты отлучения, «дурные прецеденты  и    последующие события  под влиянием различных факторов, прежде всего   взаимного непонимания и недоверия»[40].

         Теперь же в качестве главной причины «разделения» называют грех.  Эту формулу придумали католики, и наиболее ярко её изложил всё тот же  кардинал Кох:   «Разобщённость и разделение являются согласно Священного Писания следствием греха, которому противопоставляется искупительное послание фундаментального единства, как об этом говорится в Послании к Ефесянам»[41]. И вот в Гаванской Декларации  мы читаем: «Мы скорбим об утрате единства, ставшей следствием человеческой слабости и греховности»[42].

          Но та  же  неопределённость присутствует, и когда говорится о Церкви.  Заявив в уже указанном   интервью о том, что «сегодня христиане  разделены», митрополит Иларион подчеркнул: «Мы не говорим о том, что Церковь разделилась, потому что мы исповедуем веру во Единую, Святую, Соборную, Апостольскую Церковь, и мы веруем в то, что эта Церковь сохраняется в нашей Православной Церкви».  

           Значение этой формулировки лучше понимается в сравнении её с   католическими документами. В догматической Конституции Lumen gentium II Ватиканского собора сказано, что Единая Церковь Христова «пребывает  в Католической Церкви, управляемой преемником Петра и епископами в общении с ним», а в документе Конгрегации доктрины веры 2007 г. («Ответы на вопросы, касающиеся некоторых аспектов учения о Церкви») уточняется: «В то время, как согласно католической доктрине можно прямо утверждать, что Церковь Христова присутствует и действует в Церквах и церковных Общинах, которые ещё не находятся в полном общении с Католической Церковью…  слово же “существует”, напротив, можно отнести исключительно к Католической Церкви, поскольку оно относится к признаку единства, исповедуемому в символах веры (Верую…во единую Церковь); и именно эта «единая» Церковь существует в Католической Церкви»[43]. В отношении Православия сказано, что хотя эти церкви и обладают  истинными таинствами и достойны называться «отдельными или поместными Церквами», но суть их «страдает от некого недостатка», поскольку одним из внутренних образующих  начал их является «общение с Католической церковью, видимым главой которого является Римский Епископ – преемник Петра», а по причине разделения между христианами эта «полнота вселенскости» встречает препятствия.

         То есть, у митрополита Илариона Церковь «сохраняется» в Православной Церкви, у католиков – она «присутствует» и «действует»,  но при этом вместе с Константинопольским патриархатом они заявляют, что «поскольку мы исповедуем  «единую, святую, соборную и апостольскую Церковь», наша экуменическая задача необходимо состоит в том, чтобы являть это единство» (Экуменическая хартия). Показательно так же, что в уже указанной книжице митрополита Илариона в Символе веры слово  «соборная» Церковь переведено как «вселенская» Церковь, что воспроизводит католический термин – «кафолическая».

          Так, играя словами и меняя их смысл, идеологи слияния  подменили по-иезуитски понятие «едина Церковь»  экуменическим  термином     «Единая Церковь»,  которую они толкуют очень широко и в  лоне которой они и стремятся  объединить  «разделённых  христиан».  Именно на такой иезуитской подмене и строится  всё экуменическое движение, цель которого -  соединить всех во «Всемирную церковь» под началом верховного правителя.

    В свете вышеизложенного  лучше осознаётся реальная угроза России, исходящая от Ватикана,  использующего экуменический «диалог» в качестве  инструмента создания  вертикали своей духовно-политической  власти.    Речь идёт о переводе РПЦ МП под контроль внешнего центра управления, обладающего  разветвлённой сетью орденских и разведывательных структур и мощным финансовым и информационным ресурсом. Планируемый им «всеправославный» наднациональный орган позволит ему под видом экуменического единения опосредованно определять обязательные для всех нормы и правила церковной жизни, касающиеся догматики, этику и таинств,  неприятие которых будет рассматриваться как «раскол», «сектантство» и квалифицироваться как преступление. Информационно-психологическая подготовка к этому уже началась, но главное – это закрепление на нормативно-правовом уровне. Совершенно очевидно, что данная политика приведёт к потере духовного суверенитета России, сделает невозможным сохранение национальной системы ценностей и  нанесёт сильнейший  удар  по  обществу  и  государству. 

[43] http://www.katolik.ru/dokumenty-vatikana/item/1313-kongregatsija-verouchenij.html

http://www.vstanzave.ru/posts/5555