Оставшиеся на свободе правозащитники были озабочены уже не столько тем, как соблюдают власти советские законы, сколько судьбой своих арестованных коллег и диссидентов, осужденных властями, причем с явным нарушением советских и международных законов. Иными словами, деятельность правозащитников стала смещаться из правовой сферы в гуманитарную и информационную. Гуманитарная деятельность заключалась в материальной помощи политзаключенным и их семьям, а информационная — в сборе, печатании, распространении и передаче на Запад фактов преследований неугодных властям лиц, а также некоторых религиозных, национальных и культурных групп в СССР. Продолжал выходить, хотя и с перерывами, основанный 30 апреля 1968 года, неподцензурный правозащитный журнал "Хроника текущих событий".

Поскольку первоначальная цель правозащитников — превращение Советского Союза в правовое государство — перестала быть для правозащитников актуальной, то и их мотивации стали меняться. Из патриотических (служение Отечеству), они становились чисто личностными — моральное противостояние "режиму", принцип "не могу молчать", а также — "продемонстрировать всему міру истинную сущность режима".

И здесь необходимо сделать необходимые комментарии насчет личностных мотивов и морального противостояния. Как мы писали выше, подавляющее большинство советских людей приняло равнодушно попытки правозащитников апеллировать к Конституции СССР. Поэтому (хотя и не только поэтому) советские правозащитники не стали частью какого-либо социального или политического движения. Борьба за право на свободу слова и на свободное распространение информации не имела в России легитимности — ни в культуре, ни в национальной традиции. Как ни парадоксально, но единственным источником ее легитимности была советская Конституция, отражавшая несоответствие между идеальной целью — коммунизмом — и реальным общественно-политическим и экономическим строем, сложившимся в послеоктябрьский период и мало что имевшим общего с доктринерским марксовым коммунизмом. И в государстве традиционного типа, каковым, по существу являлся Советский Союз, Конституция была не столько правовой, юридической категорией, сколько декларацией, вроде Всеобщей Декларации Прав Человека, а также национальным символом, как, скажем, Гимн Советского Союза.

Недавнее суждение А.Ю. Даниэля, что создание Инициативной Группы было "попыткой создать в стране ячейку гражданского общества — не политическую, а гражданскую альтернативу режиму" (А.Ю. Даниэль, "Они прошли свой крестный путь. Инициативная группа", Правозащитник N1, 2000 г.) — совершенно безосновательно. Никакой "ячейки" гражданского общества на защите свободы слова (а позже — свободы эмиграции) построить невозможно. Разве, что создать узкие группки, формирующиеся вокруг харизматического и авторитетного диссидента, как, например, окружение А.Д. Сахарова и Е.Г. Боннер, или компаний, описанных в книге Л.М. Алексеевой "The Thaw Generation" (Поколение "оттепели"). Замкнутые на себе, оторванные от народа (как не любят "демократы" и "либералы" слово НАРОД!) и абсолютно чуждые его повседневным интересам и нуждам, эти группы не имели никакого веса и влияния в советском обществе, если не считать ореола "народного заступника", который стал складываться в 70-е годы вокруг имени А.Д. Сахарова, о влиянии которого на власть ходили легенды.

Практическим же содержанием правозащитной деятельности в 70-е годы стала систематическая дискредитация советского государства путем противопоставления Конституции СССР, советских и международных законов — практике советских правоохранительных органов. Результатом такой деятельности должен был стать подрыв веры советских граждан в "легитимность" советского государства. Вот "болевые" точки, по которым били правозащитники:

• Советское государство нелегитимно, поскольку оно антиконституционно, так как систематически нарушает Конституцию и законы СССР.
• Оно нелегитимно, поскольку оно аморально, так как постоянно лжет, отрицая факты нарушений властями собственных законов.
• Оно нелегитимно, поскольку несправедливо, ибо преследует тех, кто говорит правду и взывает к справедливости.

Сами же по себе "основные права человека" не воспринимались как приоритетные и насущные не только "широкими массами", но и образованным классом, за исключением прозападной (в основном, столичной) интеллигенции, регулярно слушавшей западные "голоса" и воспринимавших за чистую монету ведущуюся "оттуда" пропаганду.

Правозащитники не были "затребованы" ни народом России, ни его историей. Так что, социальные и политические силы, которые могли бы быть заинтересованными в результатах деятельности правозащитников, следовало искать за пределами СССР, в тех странах, где миф о приоритетности "основных прав человека" перед социальными, национальными и общественными правами и ценностями внедрялся и поддерживался всей политической и экономической мощью правящей элиты.

Поэтому, "совестью нации" ни правозащитники, ни даже академик А.Д. Сахаров, не были и быть не могли. Как и нет оснований считать их противостояние советским властям моральным актом. Дело совсем в другом. Защищая советские законы или защиту диссидента, несправедливо осужденного советским судом, посаженного в психушку, правозащитники поступали смело и мужественно, ибо шли на заведомый риск быть арестованным и осужденным. Но то обстоятельство, что следственные и судебные органы применяли в отношении диссидентов, правозащитников и других "нежелательных" для них лиц подлоги, показания лжесвидетелей, выносили им несправедливые обвинительные приговоры — ничего не говорит о "моральности" самих правозащитников. Ведь абсурдно же наделять "моральностью" того или иного политического деятеля (а правозащитники были именно политическими деятелями), по степени "прогрессивности" его политических взглядов, а не по нравственным критериям!

Постоянные преследования властей, необходимость конспирации выработали у значительной части правозащитников менталитет подпольщиков, ведущих неравную, но благородную борьбу с тоталитарным "большевистским" режимом. Для правозащитника-либерала партократическое советское государство — его партийные органы, КГБ, прокуратура — воспринималось как основной источник зла и несправедливости, совершаемых в стране. И загнав себя однажды в угол конфронтации с властью, правозащитнику и диссиденту было психологически нелегко из него выйти.

Олег Попов

Об авторе: Попов Олег Алексеевич, физик, к. ф-м. н. В 1970-1982 г. участвовал в правозащитном движении. С 1982 г. живет и работает в Америке.

https://rusidea.org/37005