 Резонно поставить вопрос, как случилось, что правозащитники, настроенные поначалу, в 60-е годы, патриотически, постепенно перешли на космополитические, прозападные позиции. Каковы причины этой трансформации? Вряд ли можно все списывать на "вражеские голоса", как это делают некоторые российские публицисты, хотя, безусловно, роль западной пропаганды в идеологической и психологической обработке советской интеллигенции огромна (С.Г. Кара-Мурза, "Манипуляция сознанием"). В то же время, хорошо известно, что ведущую скрипку в пропаганде либеральных идей в СССР во второй половине 80-х — начале 90-х годов ХХ века играли бывшие идеологические работники коммунистического партийного аппарата — от Ю. Афанасьева и А. Бовина до А. Яковлева и Е. Яковлева. Это обстоятельство указывает на внутреннюю связь, идейное родство между марксизмом и либерализмом, "предоставляющее" возможность "перехода" от одной идеологии к другой.
Теме — взаимоотношение марксизма и либерализма — посвящены многие работы, написанные с различных философских позиций. Мы лишь коснемся одного аспекта этой проблемы — правозащитного.
Известно, что марксизм и либерализм появились и сформировались в странах Западной Европы, по преимуществу, в англо-саксонских странах, как идеологии "антагонистических" классов — пролетариата и буржуазии. Либерализм, как философская и правовая доктрина, был, в основном, создан английскими философами-протестантами Дж. Локком, T. Гoббсом, Э. Берком. Марксизм — тоже как доктрина и также, в основном — секуляризованными евреями К. Марксом, Э. Бернштейном, К. Каутским. Обе философии являются "освободительными", обе вышли из Просвещения и классической европейской философии И. Канта и Гегеля, обе являются евроцентристскими доктринами.
Либерализм рассматривает человека, как кантовского "абстрактного" "разумного" индивида, как собственника, действующего вне исторического времени, вне традиции, религии, социальных отношений. Марксизм "поставил" этого индивида лишь только на социально-экономическую "почву", как на "базис", определяющий и детерминирующий "надстройку", включающую в себя также свободы и права человека. И если "классический" либерализм — это философия собственника-буржуа, освобождающегося от пут сословного общества, то марксизм — это философия пролетария, стремящегося освободиться от капиталистической эксплуатации, связанной с той же собственностью буржуа. И обе доктрины — являются "экономо-центрическими", то есть ставящими в основу развития обществ — производство материальных благ, а критерием "прогрессивности" общества — экономическую эффективность производства. Соответственно человек в этих доктринах (а затем и в соответствующих идеологиях) — есть "экономический человек".
В результате всемірной коммунистической революции и ликвидации капиталистических отношений, пролетариат, в соответствии с теорией К. Маркса, теряет свою классовую сущность и становится полноправным членом некоего идеального общества, в котором отсутствуют классовые отношения. В результате он "превращается" в абстрактного кантовского индивида, безотносительного к исторически обусловленным традициям, религии, морали. То есть в такого же индивида, каким он представлен в либеральных доктринах.
В советском идеологизированном марксизме послесталинского периода, приспособленном для политических нужд тогдашнего руководства, коммунизм был объявлен конечной целью прогресса, причем достижимой в одной стране, что противоречило марксизму, как космополитической доктрине. Согласно советской версии марксизма, в советском обществе, где якобы устранены антагонистические классы, право теряет свою классовую природу, а правовые отношения становятся такими же "абсолютными", как и в либеральной идеологии (сознании) буржуазного либерально-демократического общества.
Иными словами, если либерализм просто "не замечает" классового расслоения общества, то марксизм его "ликвидирует" в ходе коммунистической революции. А результат — один и тот же — "конец истории" с утверждением приоритетности прав и свобод "освобожденного" от сословных и классовых ограничений индивида. Заметим, что и "бухаринская" Конституция СССР 1936 года, и "брежневская" Конституция 1977 года, в своих "правовых" и "политических" разделах весьма близка к либеральным конституциям буржуазных республик США и Франции, что указывает не только на "генетическое родство" марксизма и либерализма, но и на их общий "дух и букву". Полезно также помнить, что большевики называли себя якобинцами, французскими исполнителями либеральных заветов Ж.-Ж. Руссо.
Однако, "космополитическая" природа марксизма дала трещину именно там, где и должна была дать: в игнорировании исторически сложившейся в России "русской цивилизации", ее традиций, ее духовных основ. Начиная с 30-х годов, "интернационалистическая" (по существу, космополитическая) идеология и политика Советского Союза стали претерпевать серьезные изменения, связанные с переориентацией цели большевистской власти — от использования страны и народа в качестве плацдарма и "сырья" для міровой коммунистической революции — к построению "национального" советского государства, с русским народом, как ядром нации. Для формирования соответствующей адекватной "патриотической" идеологии, власть была вынуждена обратиться к злейшим врагам марксизма — традициям, национальным героям и полководцам, и даже к православной религии, которую она еще несколько лет назад планомерно уничтожала, справедливо видя в ней основу национальной идентичности русского народа. В последние годы жизни И.В. Сталина, марксистская фразеология была фактически вытеснена патриотической риторикой.
Таким образом, начиная в середины 30-х годов, вплоть до самоликвидации коммунистической власти в конце 80-х годов, советский народ "воспитывался" одновременно на двух взаимоисключающих идеологиях: космополитической идеологии большевистской партии, захватившей власть в стране в 1917 году, и патриотической, уходящей корнями в русскую традицию. В стране и в правящей компартии под коркой отмирающей официальной идеологии "псевдомарксизма", уживались (и даже развивались) две совершенно различные идеологии. Одна, имевшая формальные признаки марксистской космополитической революционной идеологии, но приспособленная к условиям якобы безклассового общества, постепенно становилась этической и философской основой либерально-буржуазной идеологии нарождавшегося "теневого" капитализма. Другая, опирающаяся на традиционную российскую общинную этическую традицию, жила под "крышей" идеологии марксистского социализма и питала собой русскую культуру. Борьбой между этими направлениями была окрашена вся литературная и культурная жизнь России 60-70-х годов ХХ века.
В силу этого обстоятельства, социалистический патриотизм советских людей имел корни и легитимность не в космополитическом марксизме, а в традиционном общинном сознании русского народа. Именно эти традиции, как и извечную жажду в русском народе Правды и Справедливости, эксплуатировали большевики в своих революционных лозунгах и программах. И именно этот "соборный" патриотизм, а не либерально-индивидуалистические установки, был моральной и духовной опорой многих подпольных диссидентских групп, как христианско-социалистический ВСХСОН, или даже коммунистическая рязанско-саратовская группа Вудки-Сенина. И только одна, сравнительно небольшая группа людей, в подавляющем большинстве своем — столичные "интеллектуалы", искала свою "правду" в т.н. "социалистической законности", усматривая в ней источник вожделенных "либеральных" по своей природе политических и гражданских свобод буржуазного государства.
Обнадеженные либерализацией, вызванной "разоблачением культа личности", проведенным Н.С. Хрущевым с либеральных и внеклассовых (с точки зрения классического марксизма) позиций, правозащитники ожидали от властей реализации пунктов программы КПСС в области "основных прав и свобод", которые должны прийти после того, как в стране ликвидированы антагонистические классы. Эти ожидания подкреплялись лавиной либеральных прозападных статей, появившихся в советской печати в 50-70-е годы. Они дали мощный толчок к сближению взглядов прозападно настроенной советской интеллигенции с "либеральными" идеями и течениями на Западе. И хотя большинство статей "либеральных" (именно так их и называли!) коммунистов прикрывалось марксистской фразеологией, их либеральная направленность вполне улавливался теми, кто регулярно слушал радио Свобода, Голос Америки, Би-Би-Си. (Например, "открытые" статьи Э.Г. Эренбурга, Ф.М. Бурлацкого, Ю.А. Красина; "самиздатские" статьи А.Д. Сахарова, Р.А. Медведева, Г.С. Померанца).
Нет сомнений, что российские правозащитники, как и все советские люди, в детстве и юности мечтали повторить подвиги Зои Космодемьянской, Олега Кошевого и Алексея Маресьева. И также как "простые" советские люди они "болели" за своих хоккеистов, футболистов, гимнастов. И как все советские люди, они воспитывались в духе патриотизма и любви к своей стране, России.
Но, в отличие от "простых" советских людей, правозащитники любили не ту Россию, которая была в действительности, а ту, которую они хотели видеть и которую им "обещало" руководство КПСС и ее программа, включая марксистско-либеральные права и свободы, вписанные в Конституцию СССР. И потому, они "измеряли" и оценивали "положение" с правами человека в СССР не "реальными" мерками, не с учетом реальных возможностей системы, не с учетом факта враждебного окружения, а утопическими мерками "безклассового" общества.
А поскольку власти не выполнили свои обещания, в том числе и в области соблюдения прав и свобод человека, а народ не возмутился, не вышел на улицу, не стал жертвовать своим благополучием ради утопических либеральных свобод, то правозащитники разочаровались не только в "реальном социализме", но и в русском народе, в его способности быть субъектом истории.
От разочарования в народе до презрения к нему, от внутренней эмиграции до "смены" Отечества — дорога прямая. Сотрудничество правозащитников с западными информационными и пропагандистскими центрами, вроде радио "Свобода" и организаций типа "Freedom House", стало логическим завершением длинной дороги от патриотизма к космополитизму, дороги вымощенной в ее самом начале вполне "благими намерениями".
Ну, а по этой проторенной дороге, вслед за правозащитниками последовали и марксисты-"интернационалисты", естественным образом превратившиеся в либералов-космополитов — Ю.П. Афанасьев, Г.А. Арбатов, А.А. Бовин, Э. Бурбулис, И.М. Клямкин, О.Р. Лацис, В.В. Познер, Г.Х. Попов, А.Н. Яковлев, Е.Г. Ясин и другие "прорабы" перестройки и "реформаторы".
Олег Попов
Об авторе: Попов Олег Алексеевич, физик, к. ф-м. н. В 1970-1982 г. участвовал в правозащитном движении. С 1982 г. живет и работает в Америке.
https://rusidea.org/37005 |
