Кружат снежинки-кормильцы убитых солдат.
У холодов ноября нехорошая слава.
Криком кричали соборы твои, Петроград!
Но и на муки святых находилась управа.
Как заводной барабанщик, дурел пулемёт.
Тени не знали, в каком переулке споткнуться.
Жизнь побросала пожитки, Господь приберёт.
Это же лучше, чем в прорву Невы окунуться!
«Любит - не любит»,- гадает дворянская дочь.
И прикрывает пустивший слезу образочек.
Пьяный матросик сопит, обещая помочь,
чтобы надолго запомнился первый разочек.
Маленький чистильщик обуви бредит в углу,
да натирает до глянца ботинок ничейный.
Ветер на площадь Дворцовую выволок мглу.
чтобы присвоить жестянку с мускатным печеньем.
Где-то о прошлом смеётся ещё патефон,
где-то прощально Орёл Византийский храбрится…
Сколько вдоль времени втоптанных в слякоть погон?
Сколько до веры, что всё это не повторится?
