Отец Феофан (Кратиров) до войны был насельником Свято-Успенского Николо-Васильевского монастыря (сейчас обитель находится на занятой ВСУ территории).
С началом гражданской войны в Донбасе священник был арестован по ложному обвинению. После пребывания в мариупольской и харьковской тюрьмах был обменян и передан в ДНР.
Политнавигатор: Сколько вы пробыли в украинском плену?
О.Ф.: Около сорока дней. С 3 марта 2015 года по 8 апреля. Это такая карательная машина, которая перемалывает и перерабатывает людей. Самая важная для них задача – выбить из человека нужные им показания, какие-то факты, фамилии. Кроме этого, они вообще не гнушаются ограбить людей, которых они берут. Для них вообще не чужды методы запугивания – тем, что они могут нанести физический вред чьим-то родственникам или что они вообще могут пропасть без вести. Это чуждо любой морали.
Если государство будет самоутверждаться такими методами, оно обречено, в особенности, после всего того, что я там видел, и что мне рассказывали другие ребята.
Я не могу сказать, что мне досталось больше всех, нет. Примерно, как и всем, не более того. Некоторых избивали в мясо. Тот же ныне покойный Александр Хараберюш – он стал очень жестоким человеком, превратился в животное. Я знаком с его бывшей одноклассницей, и она рассказывала, что он – бывший комсомолец: честный, правдивый, за правду, «всё по совести», а потом пошёл работать в органы (отец у него вроде бы как был следователем или прокурором). Видимо, потом он для себя сделал вывод, что для достижения цели хороши любые методы.
В итоге нормальный человек превратился в существо, которое, когда привозили наших ополченцев или подозреваемых, он, даже если был выходной, выходил на работу мучать людей.
Государство, которое хочет утвердиться за счёт таких людей и насилия, крови и горя — оно уже просто обречено.
Напрасно они считают, что их государственность «будет иметь место». Ничего не выйдет.
Интересный факт: когда один из главных тогдашних руководителей СБУ посетил своих раненных ребят в госпитале, ему сказали, что привезли двоих сепаратистов. Ребята были раненные, и помогали друг другу: ползли по полю несколько километров по грязи под обстрелом. Сработала растяжка. Один погиб, а двоих спасли. Их нашли, над ними издевались, раны им расковыривали. В общем, в госпиталь их привезли, чтобы подлечить. По-моему, Наливайченко тогда рассказал: «Знаете, вот вы – достойные воины. Мне бы таких, как вы. Я бы горя не знал. Наши бы давно уже победили. Вы – воины. То, за что вы боретесь – боритесь за него до конца. Вы достойны уважения. У меня нет подобных людей».
В Мариупольском СБУ не раз доводилось видеть бойцов батальона «Азов». Мало того, что они там по коридорам ходили, поражало то, в каком виде они там ходили – будто бы на передовой: бронежилеты, чуть ли не с гранатомётами ходили. Особенно, когда нас водили, они прямо столбенели. Мы – невооружённые, в наручниках, просто обычные люди, а у него – глаза квадратные, он испаренный, злой, видно, что он боится. Не дай Бог этот сепаратист дёрнется, он уже готов расстрелять. У них перед нами мистический ужас. Они даже невооружённых людей боятся.
П.Н.: На Украине действительно есть секретные тюрьмы?
О.Ф.: Ну да. Мариупольское СБУ, территория аэропорта. В Харькове есть тюрьма СБУ, в которой, я, кстати, просидел неделю до освобождения, и которой официально не существует. Когда меня туда привезли, я увидел огромное здание, а внутри него была пристройка, где и находилась тюрьма. Там даже в окно посмотреть нельзя: там стоят матовые пластины. Мы столько не видели солнца вообще. Когда меня в апреле приехали забирать, я увидел солнце, и на него было невозможно смотреть. Вообще на уличный яркий свет в целом было невозможно смотреть. Тогда как в наших тюрьмах военнопленные содержатся нормально: их и на работы в город выводят, питание нормальное, отношение человеческое. Там, к сожалению, полностью наоборот.
П.Н.: Вы видели ситуацию «изнутри». Каковы причины того, что они не хотят делать обмен «всех на всех»?
О.Ф.: Просто тогда всё будет разительно отличаться. Будет видно состояние здоровья пленных, это, во-первых; во-вторых, многим статьи приведены уголовные, кто-то сидит в тюрьмах на Западенщине. Я думаю, что эти люди, скорее всего, уже не живы.
Вот представьте картину: на блок-пост подъезжает машина, начинают проверять документы, и где-то там случайно была найдена Георгиевская лента. Вот только они говорили с уважением, и тут же моментально человек конвертируется в их глазах в существо низшего порядка, с ним начинают иначе говорить, могут даже убить на месте. Для них это уже не человек. Известен случай, когда на один из блок-постов в стороне Угледара подъехала семья, парень был просто в камуфляжной куртке. Человека просто расстреляли. Сзади сидела мать, рядом – жена с детьми. У него никто не спросил ни документов, ничего. Его просто расстреляли за то, что у него была камуфляжная куртка. После этого люди стали бояться ездить в таком виде.
П.Н.: Правда ли, что многие святые и духоносные старцы, которые ещё не отнесены к лицу святых, делали ряд пророчеств о нынешней войне?
О.Ф.: Один известный старец говорил о том, что эта война будет ещё в конце 90-х годов. Он говорил, что будет время, когда на Донецк и на Киев буду падать американские бомбы и ракеты. В Донецке мы сейчас всё это видим, Киев – на очереди. Он предсказывал то, что погибнет много людей.
Касаемо времени после войны, он говорил, что будет время единения Святой Руси, и оно будет долгим. Это будет долгий и светлый период в истории. Сейчас, собственно, мы и видим, что всё к этому и идёт. Есть ещё много его пророчеств об очень жутких моментах, и, если честно, мне бы даже не хотелось это произносить.
Это не высоко сказанные пророчества, нет. Просто он говорил, что будет так-то и так-то.
Обратите внимание: сейчас в Киеве начались протесты. Они понимают, что мы – меньшие враги, чем те, которые стоят за их спинами в Киеве. Я думаю, они скоро одумаются, и повернут оружие против своих врагов. Это будут и нацбаты, и все остальные.
Самое печальное наследие этой войны, которое имеется уже сейчас, это, так называемые, неадекватные ветераны АТО. 90% из них – уже социально потерянные люди и социально опасные. За самое тяжкое преступление, за которое обычному человеку дадут пожизненное, ему дадут два года. Он же ветеран АТО. Не говоря уже о том случае, когда вернувшийся с войны АТОшник изнасиловал свою полуторагодовалую дочку. Это вот то, к чему они пришли, и они всерьёз гордятся этим.
А недавние «подвиги» неонацистов в Одессе? Я думаю, что народ уже недолго будет это терпеть. Именно от них и начнётся освобождение бывшей Украины. Это будет сокрушительный удар по всем этим силам. Я думаю, что основной удар сделают люди, которые там живут. Они понимают, что Донбасс отстаивает своё право. Мы не хотим быть как они, мы не хотим опуститься на их уровень и стать зверьми как они. Мы избрали другой путь. Мы хотим к России. Это – восстановление исторической справедливости.
П.Н.: Донбасс, в конце концов, обретёт свою победу?
О.Ф.: Обязательно. Я думаю, что мы до конца не можем осмыслить всю ту миссию, которую выполняет Донбасс, и которую он начал выполнять с 2014 года. Зло остановилось и обессилело перед простыми представителями шахтёрского края. Оно только издалека может стрелять снаряды.
Мне в 2014 году доводилось видеть много мистического. На одном из блокпостов на выезде из Донецка все перегородки были сделаны из игральных автоматов. На посту сидело только два человека.
Дедушка с охотничьим ружьём и парень с пистолетом. Началось наступление украинцев на этом направлении, по рассказам местного населения, они туда послали разведку, и подумали, что это какая-то военная хитрость. В итоге украинцы развернулись и ушли, так как думали, что там что-то опасное.
http://www.politnavigator.net/svyashhennik-proshedshijj-plen-donbass-obyazatelno-obretet-pobedu.html |
