По распространённости и популярности это оружие вполне можно сравнивать с автоматом Калашникова – тем более, что воевать им обычно приходилось и приходится «в паре». Вот уже более полувека ручной гранатомёт РПГ-7 остаётся участником многочисленных больших и малых конфликтов, зачастую оказываясь неприятным сюрпризом даже для опытного и оснащённого самой современной техникой противника.
3 октября 1993 года примерно в 15:30 в небо над столицей Сомали поднялось несколько американских вертолетов. Это был далеко не первый вылет машин 160-го авиационного полка специального назначения для работы по целям в Могадишо, но именно в тот день «всё пошло совсем не так». Вскоре после начала высадки спецназовцев один из «Черных ястребов» MH-60 был поражён гранатой, выпущенной из РПГ, и рухнул на землю. Через несколько минут второй «Черный ястреб» получил прямое попадание в хвостовую балку и при попытке вернуться на базу упал в нескольких километрах от места падения первого. От огня гранатомётчиков были потеряны и две наземные автомашины – «Хаммер» и грузовик М939.
Разыгравшееся вокруг сбитых вертолетов сражение в итоге послужило поводом для сворачивания операции США в Сомали а заодно и основой для голливудского боевика «Падение чёрного ястреба». Одной из главных причин случившегося послужила недооценка американским командованием возможностей имевшегося у сомалийцев оружия. Мало кто из штатовских генералов до этого всерьез верил, что из РПГ-7 можно сбивать даже современные вертолеты – хотя примеров к тому моменту набралось уже более чем достаточно.
Насущная необходимость
Можно сказать, что история реактивных гранатометов в СССР началась ещё в 30-х годах прошлого века на волне интереса ко «всему реактивному», хотя первые образцы «динамореактивных ружей», мягко говоря, не отличались высокими боевыми и эксплуатационными характеристиками. К началу Великой Отечественной они в достаточной мере успели себя дискредитировать и оказались вытеснены противотанковыми ружьями – фактически, крупнокалиберными винтовками классического типа.
Отдельной историей стали попытки приспособить в качестве противотанкового средства снаряды от «катюш», но наибольший толчок в правильном направлении дало все-таки знакомство с трофейными и ленд-лизовскими образцами противотанкового оружия пехоты – «фаустпатронами», «офренорами» и «базуками». Вскоре после войны Советская армия получила на вооружение ручной противотанковый гранатом РПГ-2 и станковый противотанковый гранатомёт СПГ-82.
Разумеется, военным хотелось большего – характеристики РПГ-2 недалеко ушли от немецкого «фауста», а практика конца войны показала, что прицельной дальности в несколько десятков метров хватает лишь в условиях городских боев, да и то при условии недостаточного пехотного прикрытия бронетехники. При действиях на более открытой местности, чем кварталы старых немецких городов, советские танковые части, как правило, несли от «фаустников» лишь незначительные потери.
Для успешной борьбы с бронированными целями пехоте требовалось достаточно мобильное (читай, лёгкое и компактное для переноски одним человеком) противотанковое средство, способное при этом к точной стрельбе на дистанцию в сотни метров. Дополнительным стимулом стал тот факт, что противотанковые управляемые ракеты (ПТУР) первых поколений как раз эти первые сотни метров пролетали «вслепую», прежде чем оператор мог начать управление. Так, для ПТУР «Шмель» мёртвая зона составляла 600 метров.
Требования к ручному гранатомету с повышенной дальностью были озвучены военными в 1954 году. Работы развернули сразу в ряде, как принято говорить, «профильных учреждений». Головным в этой работе было ГСКБ-47, которое обычно и указывают в качестве создателя РПГ-7. Однако в это конструкторском бюро занимались отработкой гранаты, а собственно гранатомёт проектировали в ковровском ОКБ-2, позднее переименованном в ОКБ-575. Интересно, что руководил работой над гранатомётом В.В. Дегтярёв – сын создателя советских пулемётов ДП и ДШК.
В 1960 году, после прохождения испытаний, новый гранатомёт начал поступать на вооружение Советской армии. С этого момента началось триумфальное шествие РПГ-7 и его вариантов по всему миру. По распространенности и популярности этот гранатомет вполне можно сравнивать с автоматом Калашникова, тем более, что воевать им обычно приходилось и приходится «в паре».
Первыми войнами для РПГ-7 стали арабо-израильские конфликты и война во Вьетнаме. И если оценить эффективность дебюта РПГ-7 на Ближнем Востоке довольно сложно, то джунгли Юго-Восточной Азии оказались вполне подходящим для той роли, в которой РПГ-7 наиболее удачно выступал последующие годы – «носимой артиллерии» партизанских формирований. Наличие оптического прицела, большая дальность прямого выстрела, относительно небольшой вес боекомплекта позволял организовать настоящий «артобстрел» даже при наличии небольшого числа РПГ-7. А их становилось все больше.
Вот одно из воспоминаний американского ветерана, которому «повезло» попасть под выстрел из РПГ-7:
«Сотрясение невероятное, солдаты теряют сознание на несколько секунд или минут, в зависимости от силы удара. Струя огня, возникающая при взрыве кумулятивного заряда, необычайно длинная. Удар пришелся в заднюю левую часть БТР М113А1, примерно на две трети высоты борта… и пламя прорезало заднюю дверь запасного выхода как газовым резаком. Длина разреза была больше 18 дюймов (460 мм). Если вам не повезёт, и вы окажетесь на пути этой молнии, когда она ударит в борт бронемашины, то нетрудно представить, что с вами будет».
Помимо прямого назначения РПГ-7, – стрельбы по бронетехнике, – вьетнамцы очень быстро приспособились применять гранатометы по различным более «мягким» целям: легким укрытиям, блиндажам, домам и просто в пехотном бою. В последнем случае гранатометчики старались поразить деревья над противником. Позднее схожим образом действовали и в Афганистане, стараясь нацелить выстрел таким образом, чтобы на горном склоне противника накрыло вторичными каменными обломками. Собственное осколочное действие противотанковой гранаты ПГ-7В оставляло желать лучшего. Хотя ещё в 70-е разработчики предлагали включить в состав боекомплекта РПГ-7 осколочную гранату, советские военные сочли, что уменьшать противотанковый потенциал гранатомёта за счёт замены части кумулятивного боезапаса осколочным недопустимо.
Еще более неудачным, как показала практика, стало решение об изъятии РПГ-7 из подразделений советских войск, направлявшихся в Афганистан. Хотя у моджахедов и отсутствовала бронетехника, в Коране, которым они руководствовались, также не содержалось запрета на использование РПГ по другим целям. Благо, к этому времени на оружейном рынке имелась и китайская копия гранатомёта «Тип 69», для которого имелась осколочно-фугасная граната. Со временем «духи» наловчились применять РПГ-7 не только по наземным целям. Первой и, увы, не последней достоверно зафиксированной потерей стал сбитый 3 июня 1984 года Ми-24 капитана В.М. Талдыкина – при штурмовке наземной цели вертолёт «поймал» гранату, и экипаж разбился при попытке совершить вынужденную посадку. Помимо прицельной стрельбы, моджахеды вели из РПГ-7 и заградительный огонь по воздушным целям – благо китайские осколочные гранаты имели самоликвидатор и тем самым давали шанс зацепить вертолёт даже без прямого попадания.
Старое оружие в новых войнах
В 90-х, после развала СССР, РПГ-7 начал активно применяться и в конфликтах на прежней территории когда-то создавшей его страны. В качестве примера часто приводят падение так называемого Пянджского фронта в Таджикистане, когда в ходе деблокирования 22 ноября 1992 года вооружёнными отрядами таджикской оппозиции совместно с афганскими моджахедами автодороги Пяндж – Курган-Тюбе на каждый выстрел из стрелкового оружия с противоположной стороны следовало 2–3 выстрела из РПГ, в большинстве случаев неприцельных.
Так же массово применялся РПГ-7 и в ходе боевых действий в Чечне. Поскольку противопехотного варианта гранаты к началу конфликта в войсках так и не появилось, чеченцы (а иногда и федеральные войска) практиковали самодельные модификации штатных противотанковых гранат: оклеивание шашками со взрывчаткой или шариками, заливку внутрь кумулятивной воронки бензина и так далее. Как правило, в составе «боевых троек» действовали гранатомётчик, снайпер и автоматчик/пулемётчик.
Российский осколочный боеприпас к РПГ-7, – ОГ-7В «Осколок», в войсках за характерную форму часто именуемый «Карандашом», – разработанный и запущенный в производство в конце 90-х, на чеченские войны опоздал. С началом 2000-х основной ареной применения РПГ-7 вновь стал Ближний Восток – сначала Ирак, а затем и Афганистан. Хотя американские военные не без оснований считали, что для их основного танка «Абрамс» имевшиеся у иракцев гранаты старого образца не представляют серьёзной опасности, «внезапно» выяснилось, что из гранатомётов по танкам стреляют не только в лоб, да и вообще стреляют не только по танкам.
«Ехали с разведывательного выезда, все запаренные, уставшие, замёрзшие. В основном, старались держаться махалов, надеясь не подорваться на минах. В 2–3 км от базы на одной из улочек свернули и упёрлись в кучи мусора – тут аборигены таким образом дороги блокируют… Первые две машины объехали завал по тротуару. Мы были в третьей – водитель, пулемётчик, штурман, я и ещё один тип; я сидел за водителем. Когда мы объезжали, по нам выстрелили с дистанции около 30–40 метров, угол попадания 35–45°. Попали точно в лобовое бронестекло. Снаряд при этом срикошетил, пробил капот и там остался, вызвав воспламенение. Осколками того самого бронированного стекла водителю выбило зубы, сломало челюсть и разорвало губы – повезло, что на нём были очки и ПНВ, это спасло ему глаза. Мне тоже повезло: глаза остались целы благодаря ПНВ, хотя всё лицо и веко с правой стороны порезало осколками. Бронежилет спас плечо, а то остался бы без руки или с большой дырой в плече. У меня на правом плече карабин висел. Я так понимаю, что большой кусок то ли стекла, то ли снаряда попал в этот карабин, срикошетил выше, пропахал плечо, прошёл сквозь спинку кресла и там застрял.
Из личных ощущений: едем, всё спокойно, вдруг вспышка, которую я видел секунды три, как мне тогда показалось, потом темнота, удар в плечо, что-то раскалённое упало мне на колени, грохот, жуткий визг. Все это произошло в одно мгновение. Честно говоря, я запаниковал – думал, что ноги горят… наощупь открыл дверь и попытался выйти. Одна нога застряла под сиденьем водителя, а машина при этом ещё катилась. Пока за машиной прыгал – проморгался, запрыгнул назад, освободил ногу, выпрыгнул… Паники уже такой не было, как вначале; я мог видеть, что-то слышать, все основные органы были на месте. Почему-то очень злой был, что эти … порвали мне новую форму.
Дальше всё просто. Попытался открыть дверь к водителю – она оказалась заперта изнутри. Заметил под капотом огонь, рванул к другой машине за огнетушителем, а оттуда как раз водитель выпрыгнул с ним. Вытащили нашего водителя, медик остался оказывать первую помощь. Тут по нам с двух сторон с крыш домов бить начали – наши пулемётчики обрадовались и дружно стали палить в ответ, тут же «вертушки» подлетели. То ли от крупнокалиберных пулемётов, то ли от «вертушек», но хаджи разбежались… В общем, добрались до базы. Как там нас не перестреляли – ума не приложу, но кроме водителя и меня никто не пострадал, пулемётчик только, когда нас подбили, колено о радио поцарапал. Вот такая весёлая история…»
Американскому контрактнику повезло больше, чем его предшественнику во Вьетнаме – иракский гранатомётчик не учел, что включение маршевого заряда и постановка гранаты на боевой взвод происходят не в момент вылета из ствола.
В настоящее время старый советский гранатомет и его модификации продолжают состоять на вооружении, производиться и, конечно же, активно использоваться в боевых действиях.
