Об уральском фермере, главе хозяйства «Галкинское» Василии Мельниченко вся страна узнала после фразы, сказанной им на четыре года назад на Московском экономическом форуме: «Уровень бреда превышает уровень жизни». Сегодня он возглавляет Общественное движение народов российской земли «Федеральный сельсовет» и является председателем совета Фонда содействия развития сельских территорий «Спасем российское село».

Движение «глубинки»

– Василий Александрович, что все-таки такое ваш «Федеральный сельсовет»?

– Это переговорная площадка для самых разных кругов, независимо от политической принадлежности. Главная его задача состоит в выработке стратегических и тактических мер по экономическому возрождению российской провинции, «глубинки», а это, конечно, сделать будет невозможно без придания новых стимулов развитию отечественного АПК, в глобальном плане – без укоренения народа на сельских территориях. В 2013 году я выступил на Московском экономическом форуме, после чего меня буквально атаковала пресса, начавшая меня охотно цитировать. И тогда, можно сказать, и возник «в воздухе» сам собой вопрос – вот есть партии, есть Объединенный народный фронт, другие общественные организации, но почему их больше занимают предпочтения типа «вот с этим мы дружить будем, а с этими – нет»? Ведь в итоге зачастую конкретного экономического результата не просматривается, и, прежде всего, его плохо видно (это то, что как раз больше всего беспокоит представителей нашего движения) в освоении и заселении, мерками ХХI века, огромных пространств нашей страны.

– Поясните, кто стоял у истоков «Федерального сельсовета».

– Первоначально мы собрались в составе президента «Росагромаша» Константина Бабкина (интервью с ним читайте здесь – ред.), директора подмосковного совхоза им. Ленина Павла Грудинина. С названием движения определились быстро – его и выдумывать, в общем-то, не пришлось, оно было уже готово – «Федеральный сельсовет».

– То есть это явилось всё-таки инициативой «сверху»?

– Если считать «верхом» директоров агропромышленных объединений, пусть будет так, но надо учитывать: наше решение не было каким-то сиюминутным порывом. Мы пошли на это, обладая информацией непосредственно снизу, с мест, от очень многих людей, знающих, что такое работать на земле, не понаслышке. За прошедшие 4 года мы основали в регионах 72 отделения. На съезде, который мы недавно проводили, присутствовало 262 действующих депутата самых разных уровней. Я вам напомню – в сёлах и малых городах Российской Федерации проживает 66 миллионов граждан; это, согласитесь, даже в процентном отношении к общему числу жителей, 142 миллиона человек, – величина немалая. А что такое наши малые города? Да те же деревни, только крупные, но в них и производство связано по профилю – в основном с сельским хозяйством, и само проживание в буквальном смысле приближено к земле: в частном доме с приусадебным участком. Проблемы и беды этой части населения никто и никак не вправе игнорировать. А по тем же малым городам и сёлам особенно больно бьёт безработица, остановка производства. Официальная статистика заявляет, что почти 17 тыс. населенных пунктов РФ на сегодня вообще (!) не имеют ни одного рабочего места. Стоят дома в деревнях, где живет по 100, 200, 300 человек, к ним поступают электричество и связь. Но не работают не то что заводы или фабрики, – простаивают даже сельскохозяйственные фермы (там, где они раньше были построены). Даже административных мест нет в отдаленных сёлах, так как ближайший сельсовет может находиться за несколько десятков километров.

И в Воркуте реальна площадка для агробизнеса

– Как и на что там живут люди – сакраментальный вопрос…

– Своим «подножным кормом», за счет натурального хозяйства. А более активная и молодая часть селян по-прежнему, как в 90-е и нулевые годы, продолжает уезжать в Москву, в другие города-миллионники. Исходя из этого, минувший съезд движения, на котором присутствовали представители всех работающих в Госдуме фракций, не только констатировал эту уже застарелую проблему, но и разработал принципы поэтапного освоения пространств России как самой протяженной страны на планете. Прежде чем эта программа появилась, нами было проведено 182 семинара и конференций в 26 субъектах федерации при поддержке Комитета гражданских инициатив Алексея Кудрина и администрации президента РФ. Кстати, на съезде мы наглядно делегатам и гостям демонстрировали карту России, указывая на пустоты заселенности, причем эти пятна год от года не сужаются, а только расширяются. Дальний Восток просто стремительно пустеет – люди уезжают либо в Европейскую часть страны, либо за границу.

– Насколько в прогнозах и выводах по перспективам освоения территорий «Федеральный сельсовет» делает поправку на особые климатические условия России?

– Климатические условия, в том числе в России, вовсе не фатальны для аграрного производства. Я вам больше скажу – настоящему аграрнику, будь он земледелец или животновод, практически к любым климатическим условиям можно приспособиться, с пользой для себя и своих потенциальных потребителей. Здесь же открывается, замечу, и широчайшее поле для инноваций, а затем и инвестиций. Намного ли лучше климатические условия в Польше, например? Может быть, вы будете утверждать, что благоприятен климат Израиля, где триста дней в году солнце палит над головой? На самом деле, для каждого региона, будь то в России или вне её, совершенно реально продумать свою программу специализации – с учетом всех местных особенностей. Ведь необязательно мандарины выращивать в Воркуте. Их можно просто привезти из Абхазии или Марокко; в Воркуте, между прочим, хорошо растёт сфагнум, торфяной мох. Почему бы не наладить там, в Заполярье, промысел по его производству и сбыту? Так что говорить надо не о препятствии развитию агробизнеса со стороны негодного климата, а о том, что в России принята неразумная аграрно-промышленная политика.

Новый латифундист и тарифные «качели» – главные враги фермера

– Тем не менее, Росстат, судя по его сводкам, уверен: наш агропромышленный комплекс именно за последние кризисные годы пошел в рост. Режим санкций и контрсанкций, получается, только закаляет российского товаропроизводителя на селе.

– Здесь не так-то всё просто. Кризис и санкционное противостояние никак не отражаются на другой проблеме – ни в сторону её разрешения, ни в сторону усугубления. По мнению «Федерального сельсовета», один из главных непродуктивных трендов – в последние годы стало бурно развиваться строительство вертикальных мегаагрохолдингов. Покупает холдинг трактор или комбайн – отличный, современный, никто не спорит, что это хорошо, но это не наш русский трактор. Или приобретает очередную партию автомобилей марки, например, «Вольво». Но у меня сразу же вопрос – какое отношение эти покупки имеют к инновационному развитию России в целом, к его подъёму? Ровным счетом никакого. Вторая головная боль (по крайней мере, для нашего движения и тех, кто живёт в провинции и разделяет наши взгляды) – бесконтрольная концентрация земель в руках одного лица. Те люди – наемные работники, которые впоследствии будут жить на этом миллионе гектаров земель, попавшем в собственность фактически латифундисту, – какие они получают выгоды и дополнительные мотивации трудиться на земле и зарабатывать деньги? Никаких. А теперь мы подходим к тем миллионам тонн урожая, на которые вы сослались как важную составляющую отчетов Росстата, и о которых на встречах с Владимиром Путиным ему часто рассказывают, что это замечательно. А вы спросите крестьянина, что он с этих урожаев имеет? Вот и в 2017 году – снова хороший урожай. А все крестьяне, фермеры, руководители малого и среднего бизнеса на селе звонят нам и возмущаются: «Какая польза от богатого урожая, когда зерно в цене упало до 5 тыс. рублей за тонну? И кукуруза упала с 9 тыс. в прошлом году – до 5 500 рублей». А теперь скажите – если у меня себестоимость 5 или 6 тысяч рублей за тонну моей продукции, какой смысл мне за эту же цену или ниже продавать, зачем я работал? И другой момент – при том, что у нас, по той же официальной статистике, почти 22 миллиона человек находится за чертой бедности, я как производитель продовольствия, чтобы поддержать свою рентабельность, могу поднять цены на выращенные картофель, мясо, помидоры, огурцы, и т.д.? Нет, конечно. Меня сдерживает низкая покупательская способность населения, и сам я оказываюсь «в нуле», а то и в «минусе». Но, тем не менее, опять же по неразумной экономической политике, проводимой в России, люди, отвечающие за тарифы на электроэнергию, поднимают мне как производителю плату за свет и тепло, а отвечающие за тарифы ГСМ – аналогичным образом на бензин и солярку. И что мне от того, что мое государство теперь хвастается, что в какие-то страны оно будет успешно импортировать излишки произведенного с полей? «Федеральный сельсовет» видит главный приоритет в другом – в уровне жизни населения, в том числе сельского.

– Кто, по вашему мнению, виноват в создавшемся положении?

– Само Министерство сельского хозяйства здесь не виновато, потому что выполняет неоспоримо важную, благородную задачу: обеспечить организацию того, чтобы произвести больше качественных продуктов питания. А вот насколько дойдёт килограмм колбасы, сала или рыбы до стола отдельно взятого россиянина, специалистов Минсельхоза не волнует, у них в приоритете еще и продать на экспорт больше зерна. Иначе говоря, мы тактически опять заскочили на ту же глупость, от который страдали и при КПСС – на вал. На голые показатели отчётности, оторванные от реального потребителя; только тогда вал был социалистический, а теперь – как бы рыночный.

Выход из этого положения я подсказывал не раз, при публичном общении с Владимиром Путиным и его коллегами по правительству. Надо завершать ту аграрную реформу, за которую свыше 150 лет назад брался Александр II, но по известным причинам довести начатое до конца не смог. «Федеральный сельсовет» предлагает максимально продуманный, учитывающий разные интересы, относительно мягкий в плане социальных последствий вариант земельной реформы. Первым шагом в реализации и могло бы стать ограничение концентрации земель у одного юридического лица. Вдумайтесь: в России выросли монополисты, за которыми – миллион гектаров земель сельхозназначения; а между тем в Норвегии, к примеру, действует жёсткое ограничение не то что на землевладение – на количество коров в одном хозяйстве. А что у нас? По сведениям экспертов аудиторско-консалтинговой компании BELF, на конец 2016 год крупнейшими частными землевладельцами числились «Продимекс/Агрокультура» (790 тыс. га), «Мираторг» (594 тыс. га), «Русагро» (также 594 тыс. га), «Иволга-холдинг» (511 тыс. га). В общей сложности сейчас в России 20 агрохолдингов владеют суммарно по площади таким участком, как территория… всей Польши.

Пока же у нас лоббисты монополий в АПК только кичатся – так, недавно стало известно, что в Московской области намечено возведение нового суперкомплекса на 16 тыс. голов дойного стада. А у меня сразу вопрос: как и чем те, кто это проектирует, будут кормить такое гигантское количество животных, сосредоточенных в одном месте? И как в условиях Подмосковья обеспечивать естественный выпас крупного рогатого скота, чтобы поддерживалось на должном уровне здоровое поголовье и, таким образом, качество молока и мяса?

Робот против крестьянина. Кооперация без махинаций

– Инновационные проекты для АПК – насколько «Федеральный сельсовет» оперирует информацией по ним для своих сторонников, действующих и потенциальных?

– Мы стараемся оперативно реагировать на все появляющиеся данные по самым современным технологическим новинкам и по своим каналам сразу же доводим те до заинтересованных лиц в регионах. Один из последних интересных сюжетов – приобретение роботов для коров. Они достаточно дорогие в цене, производства Голландии и Дании. Механизм представляет из себя манипулятора-дояра; и корову, по инструкции применения разработки, нужно приучить, чтобы она сама доилась посредством такого аппарата.

Некоторые крупные хозяйства, состоятельные фермеры уже начали покупать подобную технику – и тут грех было бы жаловаться на федеральный Минсельхоз, профильное ведомство поощряет эти процессы, субсидирует. Но здесь сразу дают о себе знать попутные издержки нововведения, что в той же Европе было бы невозможно. Помимо дороговизны (чтобы купить подобное оборудование, нужно вложить порядка 100 млн руб.), не для всякого робота у российской доярки сегодня есть возможности грамотного управления. Но главная причина возникающих сложностей состоит в том, что «приход» на ферму только 1 робота вынудит главу хозяйства увольнять за ненадобностью не менее десяти работников. Вы слышали о таких примерах, что в каком-либо районе, перед тем как приобрести робота, подготовили бы новые рабочие места, переобучили сотрудников на новые специальности? Я лично не слышал. Поэтому пока налицо коллизия между насущной потребностью технического перевооружения, между инновационным движением и неотрегулированностью социально-трудовых отношений на селе, неповоротливостью адаптационного механизма, призванного хоть как-то облегчить самочувствие наёмного работника при оптимизации предприятия.

– Что бы вы лично предложили, чтобы система избавлялась от неповоротливости?

– Я бы, помимо инноваций, вспомнил о «хорошо забытом старом» – кооперации. За счет неё совершено реально поднять на новый уровень крестьянские домохозяйства. Представьте себе село, в котором, допустим, 400 дворов. Из них как минимум 100-150 приличных дворов во главе с крепкими хозяйственниками, которые готовы держать не одну, а 3-5 коров, и еще к тому же мелкую живность, но им некуда девать излишки молока, сыра, мяса. И потому они, как в прежние годы, лишены стимула работать и зарабатывать. Становление потребительской кооперации (а у нас её на данный момент, уверяю вас, просто нет как таковой) в состоянии кратно увеличить доходность домохозяйств, насытить местный рынок и укоренить людей на своей земле, избавив его от челночных вахт в другие регионы.

Таким образом, мы делаем первый серьезный шаг к тому, чтобы разворачивать экономику на локальном уровне. Это недостойно большой страны, когда у нас, кроме столиц, сплошь нищие территории – это позор, если даже традиционные житницы – Краснодарский край и Ростовская область – сидят на дотациях. Всё упирается в то, что у нас неправильно поставлен бюджетный кодекс, когда все деньги с регионов сливаются в Москву, и она считается потом донором. Поэтому мы в «Федеральном сельсовете» убеждены: надо пересматривать бюджетные отношения между центром и регионами в пользу последних. При ином, чем сейчас, принципе распределения бюджетных средств вполне реален ежегодный стабильный прирост ВВП на 7-9%. Читайте программу социально-экономического развития на сельских территориях и в малых городах «Укоренение народа на земле».

Источник: https://www.if24.ru/vasilij-melnichenko-ekonomika/