Купить

ЗАСАДА

- конец ноября 2014 года. Алчевск.

В предыдущей, двенадцатой части, я писал о том, чем мы занимались, и какие задачи выполняла наша рота «СБ» в суровом городе Алчевске. Поэтому не буду здесь и сейчас об этом повторяться, а расскажу один из таких вот случаев.

На одном из построений роты, Стилет, после очередной своей пламенной речи на тему, что такое хорошо, что такое плохо и как с этим бороться, задаёт вопрос к стоящим в строю бойцам, то есть нам:

- Надо с «Борцом» сегодня съездить. Нужны четыре добровольца. Подробностей не знаю, но задание ответственное и опасное. Желающие есть?

Что за вопрос? Конечно, есть. Желающих море. Я в том числе. Я же вообще за любой кипишь, кроме голодовки. А тут такое опасное и ответственное задание, как не поехать. Кроме меня на это дело отбираются из состава роты - Алтай, Грозный и Куц.

- Вам четверым пять минут на сбор, по полной боевой. Остальные могут быть свободны, - объявляет Стилет.

Через пять минут, мы все четверо, по полной боевой, грузимся в машину к Борцу. И едем на место событий. По дороге он нам вкратце рассказывает, что от нас требуется?

- Короче, ко мне тут обратилось за помощью мирное население. Пропал человек. Два месяца от него уже ни слуха, ни духа. Где он и что с ним, не известно? Есть подозрение, что его уже нет в живых. Он сам начальник одной базы отдыха, куда мы едем. Надо приехать на место и разобраться там, что к чему?

Вот собственно и вся вводная, что дал нам Борец. Остальное время он всю дорогу рассказывал нам об эпизодах своей биографии. Лично мне запомнилось, то, что он хотел стать лётчиком, но по разным объективным причинам не стал.

Выезжали мы из города, как сейчас помню, через тоннель, что проходит под металлургическим комбинатом. После чего свернули направо и поехали в сторону Зимогорье. Как я уже потом догадался, Борец сам не знал, куда мы едем? Потому что постоянно созванивался с кем то и уточнял дорогу. Что, впрочем, не помешало нам, пару раз успешно заблудится. Но тут главное что? Правильно! Главное - это не заехать туда, куда не надо. То есть, в гости к гарным, хохляцким хлопцам. А такие случаи уже были. Как с нашей, так и с их стороны. Нет, я конечно готов был умереть за Родину, но как-то тупо и по-глупому не хотелось. Короче, через два часа мытарств и скитаний, мы, наконец, то прибыли на место.

Заезжаем на территорию этой самой базы отдыха. Выходим из машины. И наблюдаем картину, как одна дама, бальзаковского возраста, с криками и матами фигачит наотмашь какого-то мужичка. Тот бедолага пытается руками от неё закрываться, но судя по разбитой физиономии, у него это слабо получается. Увидев нас, дама ещё пуще начинает мутузить его приговаривая:

- Я из тебя, паскуда, щас всю душу вытрясу. А ну, давай выкладывай всё, что знаешь. Где был, с кем, куда директора (называет имя отчество) нашего спрятали, твари?

- Ну, не знаю я ничего больше. Правда, - чуть не плача отвечает ей мужик. - Я тебе уже всё рассказал. Я не при делах тут.

- Короче, либо ты нам щас тут всё рассказываешь, как всё было? Либо тебе хандец. Понимаешь меня? - вступает в разговор Борец. Где твой дружок, с которым ты тут бухал?

- Какой дружок? Серёга что ли? Так он это... за сигаретами пошёл. Ещё утром. Обещал скоро вернуться, - всхлипывает мужичок-сторож.

- Телефон его у тебя есть?

- Да, есть.

- Звони тогда. Спроси его, где он и когда будет? И не вздумай лишнего болтануть. Ты меня понял? - шипит на него Борец.

- Да, конечно.

Мужик набирает телефон своего друга - собутыльника. Идут гудки.

- Алло, - отвечают ему на том конце провода.

- Сёрега, ты куда пропал, когда будешь?

Серёга ему, что-то там отвечает в трубу, но нам не слышно. Мы стоим чуть поодаль от них и наблюдаем за периметром базы. Вдруг, кто-то из его друзей - разбойников захочет отбить своего «атамана» и нападёт на нас из засады?

Через какое-то время телефонный разговор двух горе-подельников заканчивается.

- Ну, что он тебе сказал? - спрашивает Борец.

- Сказал, что скоро будет, - отвечает тот.

Борец обращается к нам:

- В общем так, парни. Вы тут остаётесь пока. Приглядывайте за этим хмырём. И постарайтесь взять его дружка, когда тот вернётся. Мне надо не надолго отъехать. Кто у вас за старшего?

- Я, - отвечает Алтай.

- Запиши мой номер. Если что - звони.

Борец диктует номер Алтаю. Садится вместе с этой дамой в машину и благополучно исчезает за воротами базы.

- Ну, чё... веди нас в свои апартаменты, - говорит мужику Алтай.

- Ребята, не бейте меня, - ноет мужик.

- Да на хрен ты нам сдался. Будешь вести себя хорошо, ничего с тобой не случится. Ты главное не делай резких движений. Понял?

- Да, понял.

База была большая, но видно, что давно уже в запустении. Видимо из-за войны. Располагалась она рядом с какой-то речушкой. Имела несколько одно и двухэтажных корпусов. В одном из них и жил этот горемыка-сторож.

 Прогулявшись по её территории и поняв, что больше, кроме нас, тут никого нет, мы решили «остановится» в комнате этого сторожа, который нам её, по нашей убедительной просьбе предоставил. Благо она вполне для этого подходила. Там был телевизор, диван, кресла, плита, короче всё, что надо для успешного проведения нашего задания. Но главное - она отапливалась. Отапливалась, кстати, углём. За которым этот мужик-сторож ходил в соседний сарай, под нашим чутким руководством.

 Наступает вечер. Начало темнеть. С темнотой пришёл и холод. Мы сидим в комнате, в засаде, смотрим телик. Ждём. Дружка этого мужика нет.

- Алтай, позвони Борцу. Узнай, скоро он там приедет и долго нам тут ещё торчать? - обращаюсь я к нему.

Алтай набирает номер. В ответ - тишина. Связи нет. Начинаем набирать со своих мобильников, та же картина. Рации, по дистанции не достают. Чё делать?

- Зашибись. Походу, мы тут надолго. Давайте решать, по сколько часов будем ночью стоять, если Борец не приедет. Час или два? - спрашивает Алтай.

- Предлагаю стоять по полчаса, - говорю я ему. Иначе мы тут все околеем. Не май месяц всё-таки.

 Куц и Грозный поддерживают эту идею. Решаем стоять по полчаса. Один на улице, у двери. Трое в помещении.

Стало совсем темно. Ударил мороз. Алтай, в целях конспирации, решает не включать по периметру и на территории базы свет. В итоге - света нет, связи нет, жратвы нет, Борца тоже нет... Как там в песне?...»Наша служба и опасна и трудна..?».

Что бы совсем не было скучно - смотрим телик. Яж ведь трохи розумию, шо вони там по своему зомбоящику гутарят? А там, по всем укроповским каналам, показывают и рассказывают, что ещё не много, ещё чуть-чуть и Укропия будет в Европе. Шо усё у них в принципе зашибись, и что если бы не Россия, то было бы ещё лучше. Эту хрень я смотрел всю ночь. Других каналов не было. Смотрел конечно урывками на караул и сон. Под утро, я уже сам начал верить, что Украина, это самая лучшая страна на земном шаре, которая спасает Европу и весь остальной мир от России и конкретно Путина. Что в России был и есть тоталитарный, деспотичный режим. Что все мы там - ватники, москали и прочие кацапы, которые пытаются воевать с самой мощной украинской армией в Европе. Да чё там в Европе... и в Азии тоже. Пытаются москали значит воевать, но у них ни хрена не получается.

Короче говоря, перед рассветом, я уже начал тихо ненавидеть Путина и хотеть срочно уехать жить в Хохляндию, потому как - це Европа!!!

Где-то в 12 часов ночи, тишину и телевизор прерывает Ваня Грозный, который до этого решил прогуляться и осмотреться по территории базы.

- Там, у ворот какое-то движение. Не понятно кто? Но кто-то точно есть. Я слышал, - говорит он нам.

Мы все вчетвером, закрыв предварительно мужика на ключ, и передёрнув затворы на своих АК, начинаем подкрадываться к месту, где эти самые ворота расположены. Прислушиваемся. Вроде никого. И тут Грозный в полный рост, в наглую и в открытую, начинает переть к этим самым воротам, нарушая тем самым всю нашу маскировку и выдавая себя не видимому противнику.

- Грозный, стой,- шепчет ему Алтай. - Куда тебя понесло?

Но Ваня не реагирует. Ваня видит цель и к ней стремится. Подходит вплотную к воротам и оттуда нам докладывает, что противник не обнаружен.

Тут мы подходим уже все вместе к воротам. Алтай начинает популярно, с помощью русского фольклора, объяснять Грозному, что так делать не хорошо и что он нас только что чуть всех не подставил. Ваня соглашается с его доводами, обещает больше так не делать, после чего мы дружною толпою возвращаемся в нашу «располагу» на базе. Мужик на месте. Телевизор тоже. Продолжаем ставить опыты над собой, с помощью «просвещения» от укросми.

Так вот незаметно наступило утро, а за ним ушла бессонная ночь. Когда рассвело, мы увидели и поняли, что это было за движение у ворот? Ночью приезжал Борец. Но так, как ворота были закрыты, а света и связи не было, он дабы не искушать нас выстрелами по нему из автоматов, оставил нам пакет с провизией у этих самых ворот и уехал. Там был хлеб, колбаса, несколько банок тушенки и ещё какие то консервы. Мы были спасены. Умереть от голодной смерти нам уже точно не грозило.

 Примерно через час после рассвета появился тот, которого мы все так долго ждали. Пришёл Серёга - корефан нашего мужичка сторожа. Его мы заметили еще, когда он шёл бодрым шагом от ворот. Шёл прям к нам в руки.

- Ну, заходи дорогой. Всю ночь тебя тут караулим, - говорим мы ему.

Серёга оглянувшись, как-то сразу обмяк, поняв что мышеловка захлопнулась и рыпаться бесполезно.

- Ребята, а шо случилось? - запинаясь, спрашивает он.

- А вот это ты нам щас и расскажешь.

- Я ничего не знаю. Шо вам надо? - чуть ли не кричит нам Серёга.

- Да ты не боись, Серёж. Мы тебя не больно зарЭжем. Чик, и ты уже на небесах, - ржёт Грозный, вертя в руке массивный нож. Грозный и сам со своей бородой и профилем, смахивает на кавказца, что дополняет колорита происходящему процессу.

 У Серёжи отказывают ноги. Тихо сползая по стеночке, он уже чуть ли не мамой клянётся, что сам тут не причём и что это какая то ошибка.

Мне это всё напоминает сцену из «Кавказской пленницы». Для полноты картины, не хватает только чёрного ворона на плече у Грозного.

Вспомнив, что мы ещё не завтракали, достаём из пакета нашу провизию. Грозный, нарезая колбасу, начинает вспоминать, как он летом ходил с ножом, резать укропов на их блок-пост.

- Вань, вот скажи мне, - обращаюсь я к нему. Ты же вроде бы верующий человек. Как ты можешь убивать людей. Тебе разве вера твоя позволяет это делать?

- Тавр, конечно позволяет. Я же их любя убиваю, как ближнего своего. Отпускаю грехи их тяжкие, - отвечает Ваня, перекрещивается и, улыбаясь, смотрит на Серёжу.

У Серёжи уже лёгкая паника. Кажется, что он сейчас возьмёт на себя не только директора этой базы отдыха, но и смерть принцессы Дианы.

- Может им очную ставку сделать? – размышляя, говорит вслух Алтай.

- Да, пусть пока этот сторож у себя там сидит. Там его Куц охраняет. Давай Борца лучше дождёмся. Пусть сам с ними разбирается. Мы своё дело сделали, - говорю я ему, ковыряя ножом в банке с тушёнкой.

Ещё примерно через час приехал Борец.

Узнав, что второй фигурант этого дела схвачен и морально уже готов давать показания, он решил им устроит при нас, очную ставку. Привели сторожа. Обоих поставили на колени и стали наблюдать «театр двух актёров». Дословно я уже не помню, что они там кричали друг другу, но смысл был в том, что никто свою вину не признавал и каждый валил на другого. Хотя ещё вчера, эти два субъекта вместе пили водку и клялись, наверное, друг другу в долгой и крепкой дружбе. Короче говоря, перспектива того, что сегодня может быть их последний день в жизни, их особо не радовала, и они отчаянно за неё стали бороться. Вначале словесно, а потом уже и на кулаках, между собой.

- Ты глянь, Тавр, чё творят? - улыбаясь, говорит мне Грозный.

- Ага, сам в шоке. Ты сало будешь? - спрашиваю его.

- Нет. Я уже наелся.

Тут заходят Алтай и Куц. Смотрят на этих двух клоунов, стоящих на коленях и на Борца, который упорно начинает с помощью русского мата и физического воздействия, давить им на «чистосердечное признание».

- Чё у вас тут происходит? - спрашивает Алтай.

- Да сам щас всё увидишь. Вы есть то будите? Тут вот сало, колбаса, хлеб - говорю я ему.

- Ага, будем. Жрать охота.

- Ну, тогда устраивайтесь по удобнее, в первый ряд. Тут вот концерт идёт, по заявкам телезрителей.

Если уж быть до конца откровенным, то на роль похитителей директора базы, эти два бомжа ну никак не тянули. Максимум на что были они способны - это стырить то, что плохо лежит.

Ещё ночью, этот мужичок-сторожевичок, в спокойной беседе, жаловался нам на свою не лёгкую судьбу охранника данного «поместья». Выяснилось, что когда его тот самый директор пропал и зарплату ему платить перестали, он что бы как-то выжить и прокормится, начал продавать по мелочи вверенное ему на базе имущество. На то и жил собственно.

Ещё немного побуцкав этих двух и поняв, что в сознанку они не идут, Борец решает выдвигаться в Алчевск. Мы собственно тоже уже давно хотели вернуться в родную располагу, потому как этот весь цирк нам порядком уже поднадоел.

Грузим этих клоунов в багажник. После чего, благополучно отчаливаем в обратный путь.

Наша миссия выполнена. Спец-задание успешно проведено. Все «плохие парни» схвачены и отфигачены.

Вечером, по возвращении в роту, на построении, Дамир как лицо особо приближённое к Стилету, торжественно объявляет нам, от имени Борца, благодарность за проделанную работу.

- А медали давать будут? - слышен из строя голос Вани Грозного.

- Я уточню. Думаю, что да, - отвечает ему Дамир.

ПЕРЕМИРИЕ

- начало декабря 2014 года.

Вы помните то самое перемирие, которое было объявлено, дай бог памяти, 9 декабря 2014 года? Нет, не помните? Ну, да это не удивительно, потому что к тому времени оно уже было не первое, не второе. И как оказалось - не последнее.

К декабрю 2014 года линия фронта была уже давно стабильной. Не стабильной была только обстановка на этом самом фронте. Впрочем, такой она была и до и после этого перемирия. Такова она есть и сейчас. Если же, кто не верит, тот может запросто оторвать свою попу от дивана, от компа, за которым вы это всё читаете и поехать проверить, как там оно сейчас? Что, не хочется отрываться, да? Ну, тогда «дорогой читатель», возьми из холодильника себе ещё пивка...устраивайся на диване по удобнее...и слушай. Слушай и запоминай.

 Есть такое красивое слово - «пропаганда»... Пропаганда (лат. propaganda дословно — «подлежащая распространению (вера)», от лат. propago — «распространяю») — в современном политическом дискурсе понимается как открытое распространение взглядов, фактов, аргументов и других сведений для формирования общественного мнения или иных целей.

Я к чему это? Пропаганда - вещь серьёзная. Она воздействует на мозги и как следствие, на последующие действия людей. Пропаганда была, есть и, конечно же, будет всегда! Она была у нас при Союзе. Есть она и в современной России, на Украине, в Африке, Америке... даже среди папуасов Новой Гвинеи. Вот только, в разных странах она называется по-разному. Но она есть!!!

Ну, вот допустим. Возьмём, к примеру, наши гуманитарные конвои, в белых «Камазах». Каждый раз нам о них рассказывают и даже показывают... по телевизору. Каждый раз нам их демонстрируют с разных сторон. А вы их сами видели? Я лично - нет... Вернее, по телевизору они, конечно, едут, пылят, гудят, пересекают границу Донбасса, а после... растворяются в тумане. По-видимому их крайняя точка - это Луганск, потому как в Алчевске, я ни одного из них не видел. Но справедливости ради скажу, что я замечал ту самую продукцию, что они везли. На рынках! Но никак не на складах нашего «Призрака». До нас эти «Камазы» просто не доезжали... Наверное, в высоком российском руководстве решали тогда, что наш «Призрак» и так справится с укропами, без всякой гуманитарки. Мы же призраки. Питаемся святым духом и идеями о великом и светлом. Нахрена нам ещё и гуманитарка, правда? А то, что на одной идее, далеко не уедешь и сыт не будешь, это высокое руководство особо не парило. Мне это всё напоминало анекдот про суслика.

- «Вась, ты суслика на картине видишь?»

- Нет, не вижу.

- А он, сука, есть.

Особенно забавляло смотреть по тв, как украинские погранцы, якобы эти «Камазы», на границе проверяют. И всё бы ничего, но абсурдность ситуации в том, что украинских пограничников, на границе России и Донбасса нет!!! Ну, вот совсем нет. Я уж не знаю, куда они там деваются? Может, прячутся, когда мы переходим границу. Может, шифруются под ополченцев? Но мне они, как-то не попадались.

Но я отвлёкся. Вернёмся к перемирию. Перемирие - это та же история с сусликом. На бумаге оно вроде бы есть, а в реальности его нет!!! Потому как стреляют все. Укропы по нам, мы в ответку - по ним. И наоборот. Различие иногда бывает только в калибре стреляющего оружия. Это вот самое перемирие было, аккурат между двумя Минскими соглашениями. Минск -1 к тому времени был окончательно похерен и забыт, а Минск-2, будет только через два месяца. В феврале 2015 года (когда будет идти полным ходом штурм Дебальцево). Но тогда мы о нём ещё конечно не знали...

Тогда же, в моём сознании произошли определённые выводы об увиденном. Уже тогда мне стало понятно, что идёт большая игра. И что на этой самой игре, мы всего лишь пешки. Пешки, которых не жалко.

После таких вот не утешительных выводов у меня родился тот самый стих, который некоторые из вас уже возможно читали. Написан он был мной, в том самом декабре 2014г. С тех пор прошло уже полтора года. Но актуален он, к сожалению, и сейчас...

Новороссия, Новороссия...

Быть тебе на земле, иль не быть?

Что ответишь ты нам, если спросим мы,

Скольких нужно ещё схоронить?

Сколько времени, крови истратишь ты,

Зарождаясь в донбасских степях?

Нет отца у тебя и нет матери.

Только дух, только воля и страх.

Страх за то, что «сольют» и откажутся,

От тебя, кто стоял за спиной.

Есть ли ты, или только нам кажешься?

Как туман над лазурной рекой.

Мы с тобой, кто поверил в создание,

Той страны, где не будет войны,

Но крадётся змеёй в подсознание,

Что другого нам нет уж пути!!!

Перемирие, перемирие...

Сколько было их, сколько прошло?

Лишь огонь, лишь обман и насилие,

Бьётся в двери, стучится в окно.

Снова «Грады» и бой артиллерии.

Скажут укры, - «То были не мы!»

И стучится в висках по артерии,

Эхо русской и долгой весны...

Той весны, что подняла нас на ноги.

И сказала – «нацистам капут».

И стреляли по нам и мы падали,

Веря в то, что тебя «не сольют».

Краматорск, Иловайск и Макеевка.

Волноваха, Шахтёрск, Антрацит.

И тот мост, что был возле Авдеевки,

Где Серёга от взрыва убит.

Это всё города Новороссии,

Там, где мины косили людей,

Что ответишь ты нам, если спросим мы,

Сколько нужно ещё нам смертей?