165 лет назад, 12 июля 1855 года, погиб адмирал Павел Степанович Нахимов. Великий русский человек пал героически защищая Севастополь. Адмирал Павел Степанович Нахимов занимает одно из самых почетных мест в ряду национальных героев русского народа. Он вошел в историю России как выдающийся флотоводец, достойный преемник русской славных традиций Ф.Ф. Ушакова, Д.Н. Сенявина и М.П. Лазарева и герой обороны Севастополя во время Восточной (Крымской) войны. Тогда против России снова выступили объединенные силы западной цивилизации, но всех их захватнические и хищнические замыслы были сорваны героической обороной Севастополя.

После 1-й Крымской кампании Добровольческой Армии, окончившейся ранней весной 1919 года оставлением Симферополя, Севастополя, Евпатории и Феодосии и закреплением на Акманайских позициях, прикрывавших Керченский полуостров - позициях нашей пехоты, поддерживаемой с моря английским военным флотом, - наш потрепанный Александрийский эскадрон был перекинут на Кавказский фронт.

Я была в капотике, и в весьма откровенном, с распущенными волосами. Любила я по утрам встать и сразу за рояль. В этих случаях Елизавета Николаевна обязательно приносила чашечку горячего кофе и мой любимый трехэтажный бутерброд и больше меня до завтрака не беспокоила. Понятно, что мое молниеносное бегство не должно было быть оскорбительным для Бориса. Кто же принимает гостей, да еще таких нежданных негаданных в костюме русалки. Убегая, в дверях я крикнула ему: — Пожалуйста, извините, через десять минут я буду готова. Ваши вещи, наверное, на вокзале? Я пошлю за ними.

Воспоминание о Пете-Первопоходнике заставило меня написать чувство долга, чувство, нас не покидающее многие десятилетия. Защита их имен, их памяти, а в моем случае памяти о нем и всех-ему подобных в те страшные дни, понесших тернистыми путями заложенный в Новочеркасске Светоч среди тьмы во имя спасения чести Святой Руси, является нашим правом, нашим долгом. Эту преемственность мы обязаны передать тем, у кого «живая жизнь» еще впереди, о незабываемых, коим имя было, есть и будет ПЕРВОПОХОДНИКИ!

Нужно поступать на основании учения святых Отцов о том, что нужно признавать законной властью, которой христиане должны повиноваться. Св. Исидор Пелусиот, указав наперед Богоустановленный повсюду в жизни словесных и бессловесных существ порядок подчинения одних другим, заключает отсюда: “Поэтому вправе мы сказать, что самое дело, разумею власть, то есть начальство и власть Царская установлены Богом. Но если какой злодей-беззаконник восхитит сию власть, то не утверждаем, что поставлен он Богом, но говорим, что попущено ему изблевать сие лукавство, как фараону, и в таком случае нести крайнее наказание или уцеломудрить тех, для кого нужна жестокость, как царь вавилонский уцеломудрил иудеев” (Творения, ч. II, письмо 6-е). Большевицкая власть, по существу своему, есть антихристианская и признавать ее Богоустановленной никоим образом нельзя.

Пока в Кремле решали судьбу захваченного Верховного Правителя и инструктировали местных большевиков, в Иркутске вели допросы А.В. Колчака. О составе Комиссии мы уже писали ранее (см. 4-й пост этой серии). Весьма важные подробности содержатся в публикациях современного историка Сергея Владимiровича Дрокова: его блоге и книге «Адмирал Колчак и суд истории» (М. «Центрполиграф». 2009). На них мы и будем опираться.

Царь... Государь... Императоръ... Монархъ... — Эти четыре слова, выражающія одно понятіе — составляли все въ старой Россіи. За ними, какъ за четырьмя крѣпкими стѣнами, спокойно и сытно жилось въ нашемъ Русскомъ домѣ. Они были какъ монолитные, каменные столбы. На нихъ прочно, какъ на фундаментѣ, опиралось Русское зданіе.

Первое путешествие Наследника по необъятным пространствам страны, во владение которой однажды предстояло ему вступить, близилось к концу. Оно началось по весне, сразу после общего экзамена, завершившего образование Александра. Сам Государь начертал инструкции для него, желая, чтобы его сын не по рассказам и книгам узнал Россию, но увидел ее собственными глазами, увидел воочию своих будущих подданных. Император, в свое время не получивший положенного Наследнику образования, всегда хотел, чтобы преемник его лишен был сего недостатка, а для того весьма заботился о всестороннем просвещении Александра.

Наша философия должна быть философией Родины и Жертвы, а не какой-то там отвлечённой, головной и никому не нужной «теорией познания» или «учением о бытии или материи». В самом понятии и названии «жертва» слышится нечто возвышенное и волнующее, нечто облагораживающее и героическое. Это потому, что рождает нас не просто «бытие», не просто «материя», не просто «действительность» и «жизнь» — всё это нечеловечно, надчеловечно, безлично и отвлечённо, — а рождает нас Родина, та и та семья, которые уже сами по себе достойны быть, достойны существования, которые уже сами по себе есть нечто великое и светлое, нечто святое и чистое. Веления этой Матери Родины непререкаемы. Жертвы для этой Матери Родины неотвратимы.

Главной ценностью в Домонгольской Руси была свобода. Русская правда (не только гражданский, но и уголовный кодекс того времени) не знает тюрем, не знает телесных наказаний, однако знает смертную казнь — явление тогда довольно редкое. Кроме того, Русская правда в качестве наказания знает изгнание и «виру» (денежное наказание, штраф).

Доступ в школу открыт был одним потомственным дворянам; для приема туда требовалось, чтобы поступающий был не моложе 13 и не старее 15 лет от роду и удовлетворял известным экзаменным условиям. Курс учения продолжался четыре года. Дотянувший, хотя бы и с грехом пополам, до 1-го (старшего) класса и не натворивший каких-нибудь чересчур безобразных шалостей, выпускался в тот или другой гвардейский полк на имеющиеся вакансии, а иногда и сверх вакансий. Понятно, что при этом право выбора предоставлялось сначала лучшим ученикам, выходившим преимущественно в самые блестящие полки гвардии: Кавалергардский, Конный, Преображенский и т. п.

Велики и восторженны были всенародные радость и ликование по получении там реляции Орлова. Особо торжественное молебствие «для принесения вседолжного благодарения Всевышнему за одержанную флотом над неприятелем малобываемую победу и совершенное его истребление» состоялось 14 сентября в Высочайшем присутствии в Адмиралтейской церкви Богоявленского собора. По случаю одержанной победы Государыня немедленно повелела «выдать всем находящимся в С. Петербурге морским и адмиралтейским служителям (то есть нижним чинам) по чарке вина и по кружке пива».

Велики и восторженны были всенародные радость и ликование по получении там реляции Орлова. Особо торжественное молебствие «для принесения вседолжного благодарения Всевышнему за одержанную флотом над неприятелем малобываемую победу и совершенное его истребление» состоялось 14 сентября в Высочайшем присутствии в Адмиралтейской церкви Богоявленского собора. По случаю одержанной победы Государыня немедленно повелела «выдать всем находящимся в С. Петербурге морским и адмиралтейским служителям (то есть нижним чинам) по чарке вина и по кружке пива».

Российская Империя стала первой страной в мире, где более ста лет назад начались не только теоретические, но и прикладные исследования в области использования энергии атомного ядра, в том числе и для военных целей. Официально, на государственном уровне старт ядерной программе в нашей стране был дан в 1911 году, а научные исследования радиации в ряде российских университетов и академий начались на несколько лет раньше.

Ботинки были усердно начищены до сверкания, не менее усердно наутюжены черные брюки. Белая гимнастерка опоясана лакированным поясным ремнем с серебряной бляхой, на которой блестела накладная буква «А» под короной, внизу буква «Ц». Такие же пуговицы и такой же гордый герб на синей с белыми кантами фуражке. Гимназист гимназии с полувоенным укладом, имени Цесаревича Алексея, долженствующей быть кадетским корпусом - еще одним на юге Империи, под великокняжеским шефством Цесаревича Алексея.

Когда в 1920-е годы создавался «Советский Союз», все «украинцы» жили в Польше, а малорусы еще не знали, что они «украинцы». Белорусы же, похоже, и сейчас не очень уверены в своем отдельном, белорусском происхождении. Так обратим же внимание на то, что для крупнейших историков XIX столетия, таких, как малорус Дмитрий Бантыш-Каменский и белорус Коялович, было понятие «Западная Россия», хотя в ней существовали малорусы и белорусы как субэтносы.

…В сегодняшнем (10 719) номере «Нового Времени» г. N. приводит следующий отзыв по поводу Цусимского боя из книги французского капитана Daveluy [René Daveluy] (Уроки русско-японской войны): «Построение русских в двух неравных колоннах было неудобоуправляемо, насколько возможно себе представить. В довершение несчастья адмирал находился не с той стороны, откуда неприятель нанес свой первый удар.

Он притянул меня к себе на одно мгновение, как тогда на террасе, в день своего приезда, но на этот раз он целовал мою голову, схватив ее обеими руками, и быстро вышел из комнаты… В этот же день в два часа дня я долго смотрела, не мигая, на маленькую точку исчезающего с глаз экспресса. И в этот же день я вернулась в свой домик в лесу.

Тем временем между вчерашними союзниками (Политцентром и большевиками) развертывалась борьба за власть над городом и губернией. Из «Иркутской летописи»: «20 января. В Иркутске начала работу Чрезвычайная следственная комиссия по делу бывшего Верховного Правителя А.В. Колчака. Комиссия в составе К.А. Попова, В.П. Денике, Г.Г. Лукьянчикова, Н.А. Алексеевского работала до 6 февраля.[…] Сиббюро ЦК РКП(б), Иркутский губком РКП(б), Центральный штаб рабоче-крестьянских дружин и бюро Сибирской группы левых эсеров образовали Иркутский военно-революционный комитет (ВРК) в составе А.А. Ширямова, И.В. Сурнова, Д.К. Чудинова и А.Л. Сноскарева (большевики) и В.И. Литвинова (левый эсер). […] Состоялось совещание представителей Иркутского губкома РКП(б) и Политцентра, на котором обсуждались вопросы о передаче власти Иркутскому ВРК, о судьбе золотого запаса России и Верховного Правителя адмирала А.В. Колчака. […]

Приближающееся кавказское лето в этот год раньше срока раскалило Тифлис своими лучами. Странно, после персидского похода, после жара пустыни не должно ли было здешнее пекло стать привычным и не тяготить северянина? Но отчего-то именно здесь и сейчас донимало оно. То ли последствия подхваченной еще по осени лихорадки продолжали сказываться, то ли штабная рутина навевала лень, а только решительно ничего не хотелось делать в эти дни, а ночью видел прапорщик Стратонов снег… Сугробы московские да горки ледяные, что на святках ставили, да морозы, морозы – наши, русские! Стосковался по родным краям – мочи нет… Уж скорее бы в полк вернуться – там в походах да стычках с горцами не до лени, не до скуки. Не то, что здесь…