Ну, почему, почему так?! Почему только сейчас?! Боже, какой-то рок опаздывания! Последние годы мы только и делаем, что опаздываем! Во всём! Везде! И, вот, опоздали опять… Врангель – великий человек. Если бы Бог поставил его на его одного достойное место раньше!.. – в голосе старика звучало страдание. – Если бы эти такие простые идеи могли дойти до всех этих тщеславных идиотов, которые не будучи ни к чему способны сами, всю энергию тратили и тратят на то, чтобы мешать другим! Но нет! Они ничего не поймут! Даже катастрофа их ничему не научит! Партии и личные амбиции останутся выше всего! Выше России! И мы будем терпеть поражение за поражением… До тех пор, пока Белая Идея не укоренится в душах…

Городок Колпашево (по последней переписи чуть больше 20 000 человек) стоит на высоком берегу Оби. Река там делает поворот, и каждый год «съедает» несколько метров высокого песчаного обрыва, подбираясь все ближе к крайним домам по улицам Ленина и Дзержинского. Город функционировал как ссыльная тюрьма ещё в досоветский период. В 1937 году здесь разместилась тюрьма НКВД и Колпашево стал центром огромного Нарымского края. Из архивных данных известно, что в период Большого террора (1937-38 гг.) на специально отведенном участке во дворе тюрьмы вырыли ямы с ведущими к ним помостами. Здесь приводили в исполнение смертные приговоры и хоронили расстрелянных.

Александр Васильевич Колчак прожил недолгую (всего 45 лет), но бурную и насыщенную событиями жизнь. Он был участником трех арктических экспедиций, защищал Порт-Артур, во время Первой мировой войны командовал Черноморским флотом. В разгар Гражданской войны возглавил «белое» государство, объединившее Сибирь, юг и север России и боровшееся против большевиков. На этом посту он потерпел поражение и погиб.Имя Колчака долго разъединяло Россию. Теперь, когда наступает время единения и согласия, необходимо вернуться к этой загадочной и трагической фигуре.Автор, известный историк П. Н. Зырянов, попытался воссоздать подлинный облик Адмирала, осмыслив большой массив исследований и источников.Колчак обладал сложным мировоззрением. Большое влияние на него оказала японская философия с ее догматом самоотречения. В то же время это был человек действия. В книге он представлен со всеми своими поисками, разочарованиями и ошибками, что не умаляет его мужества, стойкости, искренней преданности России, чьи интересы он ставил выше интересов своего режима и собственной судьбы.

Подъ канцелярію «губернатора безъ губерніи» Латкина былъ выбранъ торговый домъ купцовъ Дербеневыхъ. Первыми распоряженіями новой власти были - прекратить въ городѣ безпорядки и грабежи, арестовать коммунистовъ и совѣтскихъ активистовъ. Во исполненіе этого приказа было арестовано 24 человѣка, причѣмъ священникъ Троицкаго собора о.Борисъ Ѣдскій ходатайствовалъ тогда объ ихъ освобожденіи. По суровой ироніи судьбы онъ, ставшій затѣмъ на краткое время воинскимъ священникомъ 14-го стрѣлковаго полка, послѣ паденія Сѣверной области призналъ Совѣтскую власть и сложилъ съ себя санъ – но, несмотря на это, былъ казненъ большевиками въ 1937 году. Заступиться за него, естественно, было уже некому…

Если бы не было их, этих тысяч, народ проклял бы нас, и мы прокляли б народ за духовную выжженность, за рабье непротивление злу, за самоуничтожение. Если бы не было их, этих жертв вечерних, и современник, и историк имели бы полное право сказать: "Когда банда моральных и умственных психопатов подняла над Россией арапник, весь русский народ покорно склонил голову". Они, тысячи, не склонили головы. Оплеванные и осмеянные, преданные и проданные, они исполнили до конца свой горький дол

Я сейчас анализирую то, что со мной произошло, и вот парадокс: иногда моя судьба кажется мне сложившейся на редкость удачно. «Там» я многое наблюдал, многое увидел и понял. До лагеря мне пришлось заниматься в театре – в глухой Медвежке довелось играть в самой, может быть, великой труппе в своей жизни. Лагеря собирали лучших людей страны, большую часть творческой элиты, цвет науки, там была огромная концентрация порядочности, мужества, доброты и – свободы. Это объективно, поверьте мне, и это не идет ни в какое сравнение с сегодняшней разобщенностью и отчужденностью людей, формально свободных.

Царствование Императрицы Екатерины 2-ой, возложившей на Себя знаки 1-ой ст. ордена 26 ноября 1769 года: 1770 г. 27 июля — 1. граф Румянцев-Задунайский Петр Александрович, генерал-аншеф. 1770 г. 22 сентября — 2. граф Орлов-Чесменский Алексей Григорьевич, генерал-аншеф (за Чесму). 1770 г. 8 октября — 3. граф Панин Петр Иванович, генерал-аншеф (за Бендеры). 1771 г. 18 июля — 4. князь Долгоруков-Крымский Василий Михайлович, генерал-аншеф (за Перекоп и Кафа). 1788 г. 16 декабря — 5. Св. князь Потемкин-Таврический Григорий Александрович, генерал-фельдмаршал (за Очаков). 1789 г. 18 октября — 6. граф Суворов-Рымникский Александр Васильевич, генерал-фельдмаршал. 1790 г. 26 июня — 7. Чичагов Василий Яковлевич, адмирал (за Выборг). 1791 г. 15 июля — 8. князь Репнин Николай Васильевич, генерал-аншеф (за Мачин).

15 ноября отмѣчается столѣтіе со дня освобожденія Бѣлой арміей Усть-Сысольска – нынѣшняго Сыктывкара, столицы Коми республики. Эта побѣда явилась самымъ выдающимся – и вмѣстѣ послѣднимъ ея успѣхомъ на территоріи Коми края.

В русской эмиграции не угасает естественная и политически верная потребность объединения. Но этой потребности не соответствует наличность элементарных навыков и политических умений. С одной стороны, левое крыло отводит правое и само отводится этим последним. С другой стороны, продолжается партийное дробление, доктринерское по форме: «не совсем то, значит, совсем не то»; - честолюбивое по мотивам «я веду, а не ты и не он». Единение не удается потому, что люди живут духом части, а не духом целого и личное или партийное фигурирование ставят выше Национального Дела. Этот же дух проявляется и в обилии политических «главарей». Необходимо отличать национального вождя от партийных главарей. Вождь один, а партийных главарей - число неограниченное.

Октябрь подходил к концу, на календаре был 1919 год, а Северо-Западная армия (далее СЗА) генерала Юденича предпринимала последние усилия для того, чтобы овладеть Петроградом, но с каждым днем главная цель всей осенней операции ускользала, превращаясь в мираж. Еще вчера на горизонте виднелись купола Исаакия Далматского, и окраины Петрограда виделись хорошо различимыми контурами, но спустя несколько дней вся армия вынуждена была перейти в общее отступление.

С весны 1918 г. революционно-преобразующие меры советской власти вызвали активное неприятие у крестьян. Новый режим ассоциировался у населения с продовольственной разверсткой, принудительными мобилизациями в Красную Армию, трудовыми повинностями, насильственным объединением в коммуны – системой всеохватывающего насилия. Настраивая бедняков отбирать хлеб у зажиточных, большевики «внедряли» классовую борьбу в деревне. Сурово пресекались попытки не только распустить комбеды, но даже вывести из их состава наиболее одиозные фигуры пьяниц и дебоширов путем перевыборов. Безнаказанный захват чужого сделал труд бессмысленным. Наблюдается уменьшение поголовья скота, сокращение посевов – кому охота пахать и сеять, раз не уверен, что жатва достанется не ему. Народная мудрость «что посеешь, то пожнёшь» утратила смысл. Продукты питания уменьшались с каждым днем, голод распространялся все шире и шире.

Дума говорила и говорила. Каждый депутат старался сказать что-нибудь удивительно прекрасное и правдивое, что-нибудь заманчиво хорошее. Один говорил, что смертная казнь ужасна, другой, что народу нужна земля, третий, что громить евреев особенно преступно. Всё это прекрасно, красиво, подкупает людей, увлекает их, но рядом с этим прекрасным говорением сделала ли что-либо Дума, чтобы провести в жизнь это прекрасное, чтобы исполнить свои обещания?

С утра 25 октября ленинцы начали активную “защиту” своей революции. Большевистские военно-революционные силы, под командой Военно-революционного комитета, перешли в открытое наступление. Отряды рабочих-красногвардейцев и небольшие кучки солдат из разных полков без всякого сопротивления заняли вокзалы, мосты, электростанции, почту, телеграф, телефонную станцию и иные пункты общественного значения. Заняли также Мариинский дворец и распустили заседавший в нем Предпарламент. Оставалось взять только Зимний дворец, где заседало Временное правительство и здание главного штаба, но здесь вышла продолжительная задержка.

Каковы истоки европейского (английского) либерализма? Какая духовная традиция стояла за принятой в 1215 году Великой Хартией вольностей? Чем эта традиция отличается от мирочувствия граждан Новгородской республики? Чтобы ответить на эти и другие вопросы мы совершим необычное путешествие во времени и пространстве.

За всю жизнь не ел Родион таких сочных, сладчайших кавунов. Феоктиста смеялась, глядя на него, а он краснел, но смеялся следом. Иногда на лицо её набегала грусть, и Родя не решался спросить о её причине. Мало ли было этих причин у неё! Вспоминала ли усопших родных или беспокоилась о будущем младших, или думала о том, что война всё идёт, унося жизни, разоряя землю, и могут прийти большевики, и тогда не жди добра… Грустил и Родион, понимая, что, в сущности, ничем не может помочь ей. Феоктиста больше не дичилась его, и он заходил к ней каждый день, учил её читать по книжке Жюля Верна. А иногда они вместе ходили по вечерам на луг, и это были самые счастливые часы.

В последнее время меня все неотвязнее мучает горестное недоумение: почему люди, живущие на государственном или благотворительном попечении, так яро понукают других как можно быстрее бросаться в рыночную стихию? То есть продолжают жить по звериной большевистско-блатной логике: ты умри сегодня, а я — завтра.

Стать русскими, во-первых, и прежде всего. Если общечеловечность есть идея национальная русская, то прежде всего надо каждому русскому стать русским, то есть самим собой, и тогда с первого шагу все изменится. Стать русским значит перестать презирать народ свой. И как только европеец увидит, что мы начали уважать народ наш и национальность нашу, так тотчас же начнет и он нас самих уважать. И действительно: чем сильнее и самостоятельнее развились бы мы в национальном духе нашем, тем сильнее и ближе отозвались бы европейской душе и, породнившись с нею, стали бы тотчас ей понятнее. Тогда не отвертывались бы от нас высокомерно, а выслушивали бы нас. Мы и на вид тогда станем другими. Став сами собой, мы получим наконец облик человеческий, а не обезьяний.

Надо уметь и хотеть бороться. Надо называть вещи своими именами, надо быть честным с самим собой и даже в неравный бой выходить с открытым забралом. Подавляющее большинство русской эмигрантской молодежи геройской борьбой на антибольшевицких фронтах доказало свою пламенную верность национальной идее. Теперь, в шаткое время затишья и предательской переоценки наших вечных ценностей, эта верность, на погибель кнутобойничающим в России и их лакеям в Европе, должна быть утверждена и закреплена не только патриотической скорбью, но и патриотической страстью, патриотическим действом, волей к непримиримой борьбе за право с гордостью носить имя и кипучей ненавистью к гасителям народного духа, к убийцам нашей страны. Ибо в наши горькие дни уместнее, чем когда-либо, сказать: Кто живет без печали и гнева, Тот не любит отчизны своей!

Удивительно успешно разрушили мы до основанья старый, традиционный уклад жизни, а построили лагерную систему. И лагерный жаргон, и взаимное недоверие, и нравственный принцип: «Бери все, что плохо лежит» и «Настучи на другого, пока он не успел на тебя настучать». И еще – скотское иждивенчество: «Скажут, что надо; дадут, что надо; пошлют, куда надо; решат, как надо… Молчи! Жди! В крайнем случае проси. И будь благодарен!» «Будь благодарен за все! Всегда «спасибо»!» «Спасибо великому Сталину…» «Спасибо родной партии…» «Спасибо родному коллективу за то, что вырастил и уберег…» «Спасибо за наше счастливое детство!» «Спасибо за нашу веселую юность!» «Спасибо за нашу обеспеченную старость!» (Хочется сказать: «Спасибо за место на кладбище», но это за тебя скажут близкие.) «Спасибо!»? В то время как каждый человек имеет право на все это. В то время как каждый человек – это личность. Неповторимая! Более шестидесяти лет прошло со времени моего осуждения «за контрреволюционную пропаганду и агитацию», а я и сейчас готов вести ту же самую «агитацию» во имя подлинной свободы и раскрепощения личности. И, ей-богу, готов пройти заново, если это нам поможет, все эти этапы – ЭТАПЫ БОЛЬШОГО ПУТИ.

При описании событий, случившихся в России, тяжёлых боевых схваток мятежников с войсками они применяли особый способ для того, чтобы раздражить общество против войска и правительства. Если при подавлении беспорядков были убиты и ранены мятежники, они помещали длинные статьи о зверстве солдат и офицеров. Убитых они называли несчастными жертвами дикого произвола и насилия «опричников», они рисовали ужасные картины действия войск, чертили планы домов, в которых были убиты мятежники. Убитые мятежники описывались, как люди чуть не святой жизни, совершенно невинные. Если почитать эти газеты, то оказывается, что в России тишь да гладь, мирный труд процветает, и только войска, как дикие звери, ходят и расстреливают ни в чём неповинных безоружных людей.