Восприняв ту или другую религию, нация не исповедует ее всецело, в том виде, как восприняла, а приспособляет ее к своим нравам и обычаям. Так, православие греков гораздо жестче и нетерпимее, чем православие русских. Еще более мы видим видоизменение воспринятой религии, соответственно национальным особенностям, у чехов, немцев, англичан и прочих народов. Таким образом, душа наций существует. Если душа отдельного человека есть совокупность отправлений центральной нервной системы, то душа нации есть совокупность объединяющих данную нацию душевных проявлений, выработанных веками путем наследственности, воспитания, среды, подражания, истории, литературы, творчества, общественных учреждений и проч.

Преподобномученица Елизавета (великая княгиня Елизавета Федоровна Романова) не оставила литературного наследия. Тем ценнее для нас ее письма к близким, проливающие свет на духовное становление святой. Они дышат всеми христианскими добродетелями: смирением, милосердием и радостью в несении креста. «Многим кажется, что я взяла неподъемный крест и либо когда-нибудь пожалею об этом и сброшу его, либо рухну под его тяжестью, – писала о Марфо-Мариинской обители великая княгиня своему другу и родственнику Николаю II. – Я же приняла это не как крест, а как дорогу, полную света, которую указал мне Господь после смерти Сержа…»

В святой Библии, в книгах пророческих есть указание на то, что некоторые служения человеческие являются по преимуществу служениями благу народному; о человеке, который себя отдает такому служению, так и говорит Божественное Слово от лица Господа: «Я дал тебе стража народу Моему». Таково по существу служение царское. Но есть цари, которым, по обстоятельствам времени, приходится нести особый, чрезвычайный подвиг труда, – подвиг неусыпной заботливости, постоянных тревог, забот, страданий за свой народ. Сказанное в полной мере приложимо к нашему кроткому и любвеобильному Царю-Самодержцу Государю Императору Николаю Второму Александровичу. Он Сам, недавно в случайно вырвавшемся слове, сказал о Себе: «Я работаю за троих»...

Страшная ночь!.. Этой наступающей ночью исполняется точно 54 года со страшного злодеяния, которое совершилось на Русской земле при попустительстве православного русского народа; увы! как это ни страшно, как это ни больно, как это ни скорбно сознавать!

Я всегда стараюсь различать — кто я есть в действительности и каким меня видят другие. Других ведь — неопределенное количество, и каждый видит меня на свой лад. Как я с этим примирюсь — второй вопрос; но я навсегда останусь тем, кто я есть в действительности. Один меня переоценивает, от этого я не стану лучше; другой недооценивает меня, от этого я не стану хуже или незначительней. Тот, у кого есть хотя бы небольшой жизненный опыт, знает, как доброе имя человека можно испоганить сплетнями, злословием или клеветой. Как подумаешь, чего только о нас не говорят! Чего только не поведает глупейшая сплетня, чего не сумеет выдумать злостная клевета. Невероятно. Часто бесстыдно. Если это слышит юноша, он возмущается и мечет искры; зрелый мужчина презрительно отметает наветы; пожилой замкнется и бровью не поведет. Глупые или злые люди мелют вздор, что зачастую вовсе нелегко вынести; однако каждый должен однажды глубоко прочувствовать, что, несмотря ни на что, он остается тем, кем является в действительности.

Нет, господа, не в том Единая-Неделимая, чтобы не было ни Польши, ни Грузии, ни Финляндии. Нам нужна другая Единая-Неделимая – та, что была у нас когда-то. Когда я, помещик из Константиновской экономии, шел за иконой Аксайской Божией Матери по степи и шел со мной рядом старый дед Мануил и с ним наш тарасовский парнишка – Митя Ершов. Когда радостно встречал меня на конюшне мой вестовой солдат Тесов и ржала навстречу мне Русалка. Когда мы дрались на дуэли с корнетом Мандром, потому что Мандр, царство ему небесное, обидел вахмистерскую дочку Мусю Солдатову. Когда мы скакали в манеже, когда знаменитая певица Тверская охотно учила полкового штаб-трубача, а молоденькая жена адъютанта Валентина Петровна не спала ночь от счастья, что этот штаб-трубач да трубаческой команды ее мужа получил из рук Государя золотые часы. Вот когда была Россия единая и неделимая и когда жила она одною мыслью, чтобы у нас все было хорошо! У нас – в России... Надо это найти, а все остальное, все эти Грузии, Украины, Эстонии, Латвии – все само к нам приложится и будет искать нас... Надо вернуть между людьми христианскую любовь.

Двинуть народ на великое дело можно лишь затрагивая то, что выразилось в исторических основах его жизни. Стать выше партий, затронуть то национальное чувство, которое лежит глубже партийных формул, можно только на этой почве. Поэтому-то все революционные партии и стараются привести к забвению исторические основы. Но тот, кто хочет воскресить народ, призвать его к жизни сильной и великой, должен, наоборот, опираться на исторических основах. Это тот путь, который лежит перед политическим деятелем, желающим создать власть не просто авторитарную, привязывающую к своей политике целостный народ, приводимый от логоса партийных формул к единящему голосу векового исторического творчества.

Учащиеся дети, юные и юнейшие! Не помнятся ли и вам из вашей жизни и неразумные сетования на строгость требования долга, и недовольство правилами учебной жизни, определяющими ваше поведение, и, наконец, не припоминаются ли воздыхания о мнимой свободе, которая представляется там, за стенами школы, в открывающейся после нее жизни с заманчивым отсутствием всяких стеснений, обязанностей, повиновения? Да, и мы повторяем вам слова Писания: «к свободе призваны вы, братие» (Гал. 5:13), но повторяем с прибавлением слов того же Писания: «берегитесь, однако, чтобы эта свобода не обратилась в прикрытие злобы» (1Пет. 2:16) и не обратила бы вас в рабство «греху» (Рим. 6:17) и «тлению» (2Пет. 2:19 и еще: Рим. 6:16, 19).

Что такое нация? Нация – большая группа людей, объединенных между собой единством происхождения, единством исторических судеб и борьбы за существование, единством физических и душевных качеств, единством культуры, единством веры, единством языка и территории. Национальный – присущий, свойственный нации. Национальность – совокупность свойств и качеств, характеризующих данную группу и отличающих ее от других наций.

«…И без убеждения достойной жизни нет!»… В этот миг я вошел в купе и поздоровался. Господин постарше вскипел, не отвечая на мое приветствие. — Ах, это так старомодно! Кого теперь занимают подобные вещи? Ведь все так или иначе относительно, обусловлено, зависит от обстоятельств! В реальной жизни речь идет в лучшем случае о «подходящих мнениях» или «кажущихся истинными диагнозах». Кто живет теперь, в нашу просвещенную эпоху, с «убеждениями» или «по убеждениям»? Станет ли утверждать подобное образованный врач?!.

Молитва за Россию, за несчастное отечество наше, истерзанное и поруганное, уже захваченное тайными ее врагами. Но о каком чуде смеет просить Создателя народ, не умеющий сам сотворить никакого чуда? Кощунство просить о том, что уже дано, для чего нужно только наклониться и поднять. "Тебе, - может сказать Небо народу русскому, - дано громадное пространство земли, и не самой худшей. Тебе дана самая обширная в мире черноземная площадь, самые широкие степи, самые пышные леса. Тебе дана душа великой расы, победоносной, шествующей по главе человечества. Как малодушный апостол среди волн, ты утопаешь среди суши, ты теряешь веру в себя. Но, теряя веру в себя, ты отступаешь от своего божества, от своего права на жизнь. Ты просишь чуда, но в твоей собственной власти сотворить его".

В настоящее время на офицера ложится громадная работа оздоровления расшатанной атеизмом, социализмом и материализмом, этими гнилыми учениями нашего века, народной души. Офицер должен быть всегда на своем посту — пламенным проповедником, защитником Родины и ее чести, в казарме. Святый храм — твердыня доблестям неодолимая. Что дерево без корня, то почитание ко власти земной без почитания ко власти Божией: воздай честь Небу, потом Земле. Дух укрепляй в вере отеческой православной: безверное войско учить — что железо перегорелое точить. Тонка щетина, да не переломить; так чудо-богатыри — покой, опора и слава отечества; с нами Бог!

Таким образом, то, что привязывает людей к «просто мнению», не скромность, а скорее наивность или безответственность. Истинная скромность, напротив, учит человека считать себя и свое «просто мнение» неважным, а скорее — искать предмет, говорить языком сути его, а затем благосклонно и спокойно означить приоткрытую истину о нем мнением. В связи с этим Иоганн Готтлиб Фихте однажды разразился бранью в адрес людей, застревающих в своих «мнениях»: вот это и есть «заносчивость, не имеющая себе подобных»…

Нет, никогда человек и общество не развращаются без собственной вины. Для того, чтобы ложные учения и коварные развращения не имели успеха, нужно прежде всего заботиться о том, чтобы наши общественные основы существовали достойно самих себя, не превращаясь в лживую фразу, не искажаясь в пустую форму или даже в нечто почти противоположное своему идеалу. Вот какая задача должна стоять всегда пред нами, и при сколько-нибудь добросовестном и умном ее достижении никакие ухищрения злейших разрушительных сил не в состоянии будут разложить наши общества. Попытки же вносить искусственное разложение легко могут быть тогда пресекаемы репрессией, как дело действительно злодейское. Но если мы сами допускаем гниль и плесень в нравственное и социальное состояние своих обществ, если позволяем под знаменем святыни и величия заводиться грязи, греху и ничтожеству, если мы допускаем святые и великие принципы превращать в орудие личных интересов, - то мы сами же готовим почву для успеха вредных и ложных учений и замыслов врагов общества.

Долг всякого верноподданного в государстве, долг всякого члена великой семьи, называемой отечеством, возлагает на нас обязанность способствовать всеми силами благу и процветанию родины. Но среди собрания учащихся, которые находятся в возрасте несовершенном, и большинство которых и в будущем предназначаются не к служебной государственной деятельности, а к тихой жизни семьи, естественно возникает вопрос: могут ли и они быть полезны отечеству чем-либо другим, кроме любви к нему и молитвы за него, могут ли они способствовать его силе, его славе, крепости и благополучию?

В самих приемах военного воспитания коммунисты не придумали нового. Они использовали старые способы влияния на человеческую душу: религию, патриотизм, знамя, лозунги, форменную одежду, сомкнутый строй, музыку, пение, внешность начальника. Их религия — «Ленинизм». Заветы «Ильича» — их заповеди. В старой Русской казарме в каждом помещении роты, эскадрона, сотни, батареи и команды, в красном почетном углу был более или менее богато украшенный образ святого, покровителя роты. Перед ним горела лампадка, стояло паникадило, и солдаты возжигали по праздникам свечи. Когда солдаты старой Императорской Армии получали свое скудное жалованье, они бросали медяки на поставленную фельдфебелем тарелку — «на ротный образ». Вечером к нему лицом обращалась рота, и перед ним пели «Отче наш» и «Спаси Господи люди Твоя». Две трогательные молитвы. Без них было бы тяжело солдату проститься с тяжелым трудовым днем.

Современный «просвещенный» человек ведет таким образом скверную жизнь. В нем погасло святое пламя сердца. Ему недостает духовной энергии убеждения, порыва духовной страсти, без которых в мировой истории не свершалось ничего великого. Он слишком «умен», чтобы быть цельным. Он слишком «образован», чтобы неизменно во что-то верить. Он слишком «скептичен», чтобы стать сильным. Он слишком слаб, чтобы следовать Богу. Тогда как действительно непобедимая и неиссякаемая сила вливается в человека из Святыни.

Все это бывало так недавно, менее 20 лет тому назад: православные умилялись, а инославные изумлялись и говорили: "Теперь мы понимаем, почему эта земля называется Святою Русью". Увы, с тех пор много изменилось и Православная Церковь оказалась в России в жестоком гонении. Гонители называются большевиками, а на самом деле они исконные враги Христовы - иудеи и еще более ожесточенные отступники от веры, пошедшие вслед за Иудой-предателем и долженствующие унаследовать его плачевную участь.

О, спасибо вам, спасибо с доземным поклоном вам, православные воины, родимые герои-мученики безвестные! Все, что мы видим здесь кругом, это – пышные всходы и плоды на ниве, которую вы полили потом и кровью! В небесных селениях, в стране невечернего света и незаходимого солнца, слышите ли вы, родимые, наши благодарные хвалы? Согреют ли вас в сырой земле, в холодных могилах наши слезы, наша любовь, наши молитвы? Пожнете ли радостью вы, сеявшие слезами и горестями? Чувствуете ли вы, что кругом вас уже не чужбина, а Русь святая, православная раздвинулась над вами, что склонилась над вами с нежною любовью, с материнскою молитвою родимая Церковь, с ходатайством о вас пред Вечною Правдою, пред Христом, вашим Господом? Чувствуете ли вы, что вокруг вас все, что вы любили в жизни, что было вам близко, дорого, за что в труде и смертном подвиге на этом самом поле чести вы некогда положили ваши души?

В современной армии с ее короткими сроками службы, с ее контингентами, составленными из людей самых различных убеждений, настроений и верований, в громадном большинстве с атрофированной верой в Бога и с неясным чувством любви к Родине, в этой армии, не желающей воевать, не любящей военной службы, смотрящей на нее, как на тяжелую, нудную и ненужную повинность, как на отрыв от своего дела и личного благополучия, — на офицера и сверхсрочного унтера ложится тяжелый труд перевоспитать всех тех, кого еще можно перевоспитать, и заставить повиноваться тех, кого перевоспитать невозможно.